Тяжкие Падения. Серия «Hide & Sin»

Олег Лутин

Ночь опускается на город. Я иду, кутаясь в плащ от дождя. Из-за туч выглядывает луна. Дождь стихает, но не прекращается. Я смотрю на её бледный труп, что валяется посреди тупика. Кровь смешивается с дождевой водой и стекает в канализацию. Это уже пятая жертва. Я найду убийцу. Чего бы мне это ни стоило. Ведь я поклялся сделать это над могилой Мэри, моей невесты, что стала его первой жертвой. Я вою на луну, превращаюсь в волка и скрываюсь во тьме ночного города. Охота началась. Я иду искать.

Пёс, что начал смотреть в лес

Белый снег так прекрасен в серебристом свете луны.

Сестра Мария любила зиму. Да, в монашеской рясе было весьма прохладно, но эта белоснежная красота компенсировала телесный дискомфорт от холода, тем более, монашеская жизнь заставляет привыкать к лишениям.

Её почти не было видно в кустах. Белая часть рясы сливалась со снегом, подобно тому, как бледная от холода кожа самой сестры сливалась с белым скрывающим волосы монашеским платком, а черная ткань была плохо различима в темноте зимней ночи.

Сестра Мария выжидала.

Скинхеды сидели на скамейке ночного парка и что-то горячо обсуждали, когда из темноты показалась женская фигура.

Вышедшая из темноты девушка лет 16—18 на вид была одета во все черное, что очень сочеталось с её волосами цвета крыла ворона. Кожа же её была ещё белее, чем сейчас у самой сестры Марии.

— 14 \ 88! — крикнул брюнетке один из скинхедов, да и остальные вскочили со скамеек, явно желая поразвлечься с симпатичной девушкой в безлюдном парке.

— 13 \ 666! — ответила им девушка перед тем, как начала жестокую кровавую резню.

Сестра Мария не вмешивалась. Во-первых, как и все хищники, вампиры ещё более агрессивны, когда у них пытаются отобрать еду во время трапезы. Во-вторых, опять-таки, как и все хищники, наевшись вампиры непроизвольно становились более медлительными и вялыми, что было на руку сестре Марии. В-третьих, она и сама ненавидела нацистов, поэтому не видела особого зла в их смерти.

«Отец Теодор, конечно, наложит епитимью, но, зная его собственные взгляды, не думаю, что она будет очень уж суровой», — подумала Мария.

Когда вампирша напилась и уселась на скамейку перевести дух, сестра Мария вышла из укрытия.

Две девушки с бледно-белой кожей посмотрели друг другу в глаза. Синие, как лёд, глаза сестры Марии смотрели прямо в черные, как бездна, глаза вампирши.

За мечи они схватились одновременно, когда побежали на встречу друг другу.

Схватка была яростной, но очень быстрой, а потому недолгой. Вялая от сытости вампирша не была готова к атаке, а сестра Мария готовилась к бою весь день. К тому же монашка была с головы до ног увешана святыми предметами, что ещё больше осложняло бой для вампирши.

И вот, бледная голова брюнетки покатилась по снегу, после чего, как и все тело, обратилась в прах, казавшийся белым в лунном свете.

Монашка машинально вытерла лезвие меча, хотя необходимости в этом не было, вампиры не оставляют крови, так как клетки их организма впитывают кровь мгновенно, после чего зашагала в сторону своей машины. Близилась полночь, а к утру ещё надо было написать рапорт для отца Теодора.

Читать молитву над обескровленными телами скинхедов сестра Мария не стала, хотя по процедуре это было положено.

«Не заслужили». — подумала она, машинально заправляя золотисто-белую прядь волос под платок при взгляде в зеркало машины.

В библиотеке царил синий полумрак.

Сестре Марии всегда казалось интересным, что сумерки кажутся отнюдь не серыми, а скорее синими. От этой синевы даже веет прохладой, впрочем, сейчас было действительно холодно, зима все-таки.

Так как в библиотеке было много раритетных свитков и книг, что могли загореться от малейшей искры, сестра Мария светила себе холодным светом светодиодного фонарика, а не свечой.

Прихрамывание отца Теодора Мария услышала заранее. Она была очень чуткой, да и он не пытался скрываться.

— Пишешь рапорт? — спросил он, посмотрев на неё своими стальными глазами.

— Да, — улыбнулась Мария. Сейчас синева её глаз казалось не ледяной, а скорее небесной.

— Хорошо, не буду тогда спрашивать, как все прошло, завтра с утра прочитаю. Хотя, судя по твоему настроению, вампирша мертва, а это главное.

— Да, отец Теодор, — монашка была рада его решению. С отца Теодора бы сталось посадить её на горох прямо среди ночи за непрочитанную над мертвыми телами молитву, а ей хотелось выспаться после успешно выполненного задания.

— Собственно, я совсем по другому поводу. Меня смущает, что ты уже много лет отказываешься брать себе напарников на задания.

— Я вполне справляюсь сама.

— Со смерти брата Майкла прошло уже десять лет!

— Это здесь не при чем.

Отец Теодор крепко схватил её за руку.

— Никогда не ври в доме Божьем! Тем более мне! — его стальные глаза стали казаться ледяными в синеве полумрака, — после нашего разговора двенадцать раз прочтешь «Первое Послание к Коринфянами», сидя на коленях на полу в своей колье!

— Да, отец Теодор, — девушка опустила глаза.

— Пойми, я беспокоюсь за тебя. Я боюсь, не посеял ли тот случай опасные семена в твоей душе.

— Отец Теодор, возможно, я не права, но я правда не уверена, что смогу кому-либо довериться. Тем более, одна я справляюсь с исчадиями зла ничуть не хуже.

— Это так, но есть битва куда более важная, чем сражения с чудовищами, что приходят в ночи. Эта битва с демонами, что поселяются в наших душах. Напарники нужны не только для того, чтобы прикрывать спину в бою. Они должны быть стражами брату своему.

— И я оказалась ужасным стражем для брата Майкла.

— Ты не виновата в том, что тогда случилось.

— Вы сами много раз говорили, что нельзя врать в доме Господнем, — по щекам сестры Марии потекли слезы.

Отец Теодор обнял её и начал гладить по голове.

— О, дитя, я не вру! В том случае нет твоей вины. Брат Майкл сам утаил случившееся от всех нас… Никто не виноват в том, что произошло. Ладно, иди спать, рапорт допишешь утром! Но перед сном не забудь прочитать двенадцать раз «Послание к Коринфянам»!

Они шли по этому мерзкому болоту, кажется, уже целую вечность. Здесь все было зелено — трава, тина, деревья, трясина, даже полная луна, что светила на небе, казалась зеленоватой от испарений болотного газа.

— Ну, почему ведьмы постоянно забираются в такую даль! — ворчал брат Михаил.

— Потому что прячутся от таких, как мы. В отличие от вампиров, им не нужна кровь, а значит и необходимости жить рядом с людьми нет.

— И кому помешала эта болотная ведьма? Живет себе на болоте, лягушек жрет…

— Господу Богу своим омерзительная колдовством, — заметила сестра Мария, — не говоря уже о том, что весьма вероятно, что именно она наслала ту катастрофу на Новый Орлеан.

— Не знаю, я готов поверить в естественные причины катастрофы.

— Тем не менее, не проведя дознание, мы не узнаем истины. К тому же, несколько провидиц указало на высокую вероятность аномальных причин той трагедии. А это — единственная достаточно могущественная и древняя ведьма в округе, что бы ей хватило сил на такое сильное колдовство, как управление водной стихией в таких масштабах.

— Почему ты такая серьезная? — брат Майкл неожиданно обнял сестру Марию.

— Майкл, отстань, а то пожалуюсь отцу Теодору, — улыбнулась Мария, глядя в зеленые глаза брата Майкла.

— Скажи, а если серьезно, если бы не обет, у нас бы могло что-то получиться?

— Мы оба знаем, что этого «если бы» не будет, да и не может быть в принципе. Мы с тобой — воины Господни, рыцари Ордена архангела Михаила. И наши обеты — преграда между нашими душами и мраком, к которому нам приходиться прикасаться каждый день и каждый час, ведь никто кроме нас не защитит людей от созданий, что приходят в ночи.

— А нужна ли эта преграда?

— В каком смысле?

— Мы так боимся пустить этот мрак в себя… Но ведь… мы и сами давно уже не люди. Разве существ с нашими способностями можно назвать людьми?

— Майкл, ты уходишь в ересь!

— Вот скажи мне, Мария, если бы оказалось, что близкий тебе человек стал одним из этих созданий. И уже нельзя обратить его обратно. Что, ты бы смогла его убить?

— Майкл, у нас нет близких. Именно по названной тобой причине в Орден берут только сирот. И мы воспитываемся в уединении от всего мирского.

— Разве я не близкий для тебя человек?

— Майкл?!

Его зеленые глаза все так же спокойно смотрели на неё, но тело покрывалось шерстью, а морда начала приобретать волчьи черты.

Мария проснулась в холодном поту. Этот кошмар снился ей каждую ночь вот уже десять лет. Ну, кроме тех ночей, когда битвы со злом слишком сильно изматывали её, и она вырубалась в сон без сновидений.

Она винила себя в том, что не заметила, что оборотень укусил брата Майкла. Она винила себя в том, что не видела изменений в нем в течении следующих двух недель, что прошли до первого полнолуния. Она винила себя в том, что убила единственного человека в своей жизни, которого любила. Пусть это чувство и было грехом.

Отец Теодор дольше обычного уговаривал её взять с собой на это задание напарника. Его можно было понять, суккубы крайне опасны своей силой соблазнять людские души, но именно поэтому сестра Мария наотрез отказалась от напарника и в этот раз. Ей было достаточно один раз получить удар в спину, чтобы точно знать — любой может пасть на темную сторону. Тем более, когда имеешь дело с суккубами.

В ночном клубе, что был прикрытием для борделя, который контролировала суккуб, сестру Марию приняли за одну из проституток из-за одежды монашки. Она хотела было показать этим сластолюбцам, что к чему, но остановила этот душевный порыв, понимая, что избиение хрупкой на вид девушкой нескольких амбалов привлечет внимание и спугнет суккуба, и ищи его потом свищи по всему штату, а может и миру.

Поэтому, идя в монашеской рясе через освещенный красным неоном клуб и стараясь не смотреть на танцующих стриптиз красоток, сестра Мария проследовала в приватную комнату.

Та была оформлена так же в красных тонах, повсюду был красный шелк.

Привязанный к кровати мужчина, увидев сестру Марию, весело спросил:

— О, а монашка — это бесплатное дополнение к демону? — но в этот момент суккуб заткнула ему рот тряпкой и повернулась к монашке.

Рыжая бестия была нечеловечески красива. Даже рога («интересно, а клиент в курсе, что они настоящие?» — подумала Мария) не портили, а скорее, напротив, подчеркивали её нечеловеческую красоту. Суккуб была абсолютно голой, не считая красных кожаных сапог, перчаток и полумаски, а так же такого же красного и кожаного кнута в руках.

Она улыбнулась своими полными и ярко накрашенными губами и спросила:

— Ты пришла убить меня, я так понимаю?

— Да.

— Интересно, а свидетеля ты убьешь или не осмелишься тронуть «невинную душу»?

— Он уже давно не невинен, судя по тому, что находиться здесь. Да и какой он свидетель, кто поверит в рассказы про битву монашки и демона?

— Не будет никакой битвы.

— В смысле?

— Я не собираюсь с тобой сражаться. Хочешь убить меня — убивай. И он увидит, как женщина в костюме монашки убила проститутку. Видимо из-за оскорбления чувств верующих, не иначе. И никаких пламенных кнутов, демонского обличья и всего такого. Только ты, твое оружие и моя кровь на полу. И свидетель, который уже внимательно рассмотрел твое лицо. Ты готова убить того, кто не сопротивляется?

Монашка стояла в замешательстве.

— Но… Я же убью тебя! Разве ты не хочешь жить?

— Хочу. Но я не хочу убивать. Я никого не убивала в своей жизни и не собираюсь этого когда-либо делать.

— Но ты же высасываешь из своих жертв жизненные соки!

— Я думаю, мои жертвы только довольны, что у них сосут разного рода соки, — ухмыльнулась суккуб, — и до смерти я ещё пока никого не засосала. Да, усталость, больная голова, но полученное удовольствие это вполне компенсирует.

— Я не верю твоим лживым словам, отродье мрака!

— Может у тебя есть доказательства, что я хоть раз в жизни хоть кого-то убила? Или в вашей организации не принято доказывать вину тех, кто отличается от простых людей?

— Твое колдовство противно Богу!

— Мое колдовство — это доставшаяся от рождения красота и необходимость заниматься сексом, чтобы не умереть. Если Богу это противно, может у меня отобрать и то, и другое, мне будет жить сильно проще от этого.

— Твоим чарам не овладеть моим разумом!

— У вас в церкви факты о себе называют чарами? Интересно, а как вы Википедию читаете? Или она тоже — бесовская сила? Как и весь Интернет?

— Хватит! — сестра Мария выхватила меч, — сейчас я убью тебя!

— Убивай. Тебе же не впервой убивать тех, кто тебе ничего не сделал, а лишь хотел открыть тебе глаза на правду. Как его звали, брат Майкл, верно?

— Откуда?..

— Ну, я же демон, как ты помнишь. У каждого свои способности. Ты — нечеловечески быстра и сильна. Я — нечеловечески красива и проницательна. Майкл твой вон в волка превращался в полночь полнолуния. Каждому свою. Вот только почему-то на одних устраивают охоту, а другие сидят себе на цепи и виляют хвостом, радуясь, что их руками убивают тех, от кого они уже сами мало чем отличаются.

— Мои способности — от Господа Бога!

— А ещё алхимических составов и особых тренировок. Я уже не говорю о заговоренном оружии. Да и каждый бой с созданиями мрака немного изменяет тебя саму, не так ли? Очень похоже на Дар Божий. Это же совсем не то же самое, что родиться с рогами, огромной грудью и необходимостью с раннего детства регулярно заниматься сексом, чтобы не умереть от истощения.

Мария бросила меч и залилась слезами.

Суккуб обняла её со спины и поцеловала в ушко.

Город погрузился в непроглядно черную ночь.

Брат Джон осторожно шел по кладбищу, которое и без ночной темноты было довольно мрачным, сейчас же, когда черные тучи скрыли звезды и тонкий серп новой луны, темнота и какая-то неестественная безмолвность заставляли тревожно стучать даже сердце повидавшего разное рыцаря Ордена архангела Михаила.

Она выскочила из темноты. Красивая женская фигура в обтягивающем латексном фетиш-костюме монашки. Её бледно-белая кожа и синие, как лёд, глаза лишь подчеркивали мрачный образ.

Она ухмыльнулась, выхватила меч и атаковала брата Джона.

Схватка была яростной, но очень быстрой, а потому недолгой. Ослабленный заклинанием ужаса, которому Мария научилась у демонов, брат Джон не был готов к тому, что его враг знает все приемы рыцарей Ордена. Мария же тщательно готовилась к этому бою.

И вот, голова монаха покатилась по земле. Мария вытерла казавшуюся в темноте черной кровь с меча и направилась к большому склепу, что был в самом сердце кладбища. Некромант должен был хорошо ей заплатить за охрану во время его богомерзкого ритуала.

Из-за туч выглянула нарождающаяся луна.