Саботажник

Олег Дивов, 2001

Вашему вниманию предлагается новейшая авторская редакция романа, которую писатель считает окончательной. …Раньше он гонял чертей – теперь изгоняет бесов. Уволенный из десанта по инвалидности, капитан Причер вернулся в строй армейским священником. И однажды судьба забросила его на планету, где по небу летают крокодилы, а под ногами течет эликсир бессмертия. И ни малейшего шанса выбраться живым. Затерянная в джунглях военная база, ожидающая неминуемого конца, – воистину место, забытое Богом. Предыдущий священник здесь просто сошел с ума. Так что же – время молиться?..

Саботаж (фр. sabotage) — 1) намеренный

срыв работы путем открытого отказа от нее

или умышленного ее невыполнения; 2)

скрытое противодействие осуществлению чего-либо.

Словарь иностранных слов

Глава первая

На орбитальной станции капитан Причер весь извелся, ожидая шаттл с Кляксы. Его так и подмывало зайти в сортир, отстегнуть протез, вытащить заветную флягу и как следует вмазать. Когда объявили, что шаттл задерживается, капитан с облегчением вздохнул и почти бегом припустил выполнять задуманное. Тут-то его и окликнул знакомый голос.

Причер неохотно оглянулся. Капитан сохранил характерные бронебойные повадки, с головой выдающие офицера десантного подразделения, только вот знаки различия у него теперь были совсем не те, что прежде, а на шее предательски светился белый воротничок.

— О-па! — удивился такой же громила, но с майорскими звездами в петлицах. — Ты чего, в контрразведчики заделался?

— Сын мой! — хмуро сказал Причер. — Сдается мне, в прошлую нашу встречу ты бы поостерегся хамить другу и учителю. Но сегодня я тебя прощаю… Как насчет исповедаться?

В результате длительной приватной беседы о духовном Причеру здорово полегчало, и на борт шаттла он вступил с благостной улыбкой. Окружающие почему-то отказались разделить его восторги. Для начала Причера вытолкали из кабины экипажа и отняли дымящее кадило, чем весьма капитана обидели. Потом выяснилось, что пассажиры все сплошь одержимы бесом и очень нервно реагируют на попытки окропить их святой водой. Больше всех орал какой-то молодой лейтенант, но мигом заткнулся, когда Причера на него стошнило.

Короче говоря, на главную военную базу Кляксы капитан Причер был доставлен с комфортом — его уволокли под руки два сержанта из «эм-пи».^[1]

— А еще священник! — возмущался командир шаттла ему вслед.

В камере гауптвахты Причер ощутил, что может держаться на ногах и воспрял духом.

— Ну, кто тут первый на расстрел?! — осведомился капеллан, расправляя плечи. — Давай сюда, живьем оприходую!

— А как насчет по шее? — поинтересовались откуда-то из угла.

— Легко! — обрадовался капеллан. — Я же говорю — давай сюда. И по шее тебе достанется, и в рыло, и куда ни попроси. Милости просим к раздаче! Подходи по одному! Чует мое сердце — всеми тут без различия обладают кровь и убийство, хищение и коварство, растление, вероломство, мятеж, клятвопреступление, расхищение имуществ, забвение благодарности, осквернение душ, превращение полов, бесчиние браков, прелюбодеяние и распутство!^[2] А посему, грешники — ко мне!

— Слышь, batiushka, ну кончай же шуметь! — попросили из угла, на этот раз куда более миролюбиво.

— Русский, что ли? — прищурился капеллан.

— Угу, — на дальней койке сел усатый толстяк в драной тельняшке. — Старшина Кронштейн, ракетный катер «Ненормальный», командир правого борта. Выпить есть?

— Так уж и «Ненормальный»? — усомнился капеллан, подходя к усатому и присаживаясь рядом.

— А какой же он еще, раз тринадцатый номер! Может быть такой номер у боевого судна?… Ого! Да ты целый капитан! Виноват, сэр. Больше не повторится.

— Фигня, — отмахнулся Причер, закатывая штанину. Он отстегнул протез, извлек из него пластиковую флягу со скотчем и небрежно бросил искусственную голень на соседнюю койку. — Угощайся, сын мой. Na zdorovie!

— Благодарствуйте, святой отец, — Кронштейн основательно приложился к горлышку, крякнул и вытер усы. — Вещь! Из-за нее, родимой, и сидите?

— Вроде того. Сам-то за что здесь?

— Да в сержантском баре с вашими гомосеками подрался.

— Чего так?

— А чего они гомосеки?

— Не понял?..

— Сами только что говорили — превращение полов…

— Ну, это так, цитата. Когда написано-то было! — отмахнулся Причер. — Библия книга суровая, но справедливая, там эпизоды есть, в которых праведнее многих прочих оказываются блудница да мытарь. Помнится, и с геями не все так просто… — капеллан пустился в рассуждения, и фляга как-то сама собой уговорилась до дна. Ее место заняла другая, возникшая будто ниоткуда, уже одним своим внушительным объемом радующая душу. В зарешеченном окне смутно угадывались чужие звезды, далеко на болотах истошно взвизгивала какая-то дрянь.

— Эх, хорошо бухаем! — радовался Причер. — Спеть, что ли? Давай вашу, русскую!

— Запросто. Эту знаете? — и Кронштейн затянул басом:

He could preach the Bible like a preacher

Full of extasy and fire

But he also was the kind of teacher

Women would desire!

— Так это ж прям про меня! — восхитился Причер.

Ra-Ra-Rasputin,

Lover of the russian Queen!

Под такую песню выпивка потекла буквально рекой. Причер легко запомнил текст, и когда начали петь по третьему разу, в окне задребезжало раскоканное пуленепробиваемое стекло. Особенно капеллану нравилась фраза «he could preach the Bible like a preacher» — он хватал с койки отстегнутую ногу и начинал бить себя пяткой в грудь.

— Эй, вы, там! — надрывались в коридоре. — Молчать, задержанные!

— Сам заткнись, сопляк! Еще раз вякни, отпущение грехов раком будешь вымаливать! Приди только ко мне на исповедь!

После такой угрозы полицейский резко присмирел.

— А вот эту… — предложил Кронштейн.

Moonlight and vodka

Takes me away.

Midnight in Moscow

Is sunshine in L.A….

— До чего же у вас, русских, песни душевные…^[3] — вздохнул капеллан, прижал к груди свой протез, обнял его и горько заплакал.

Утром в камеру вошел здоровенный бугай — «эм-пи» с сержантскими нашивками и изукрашенной синяками распухшей мордой.

— Вставай, алкаш пархатый, — сказал он Кронштейну. — За тобой мичман Харитонов приехал.

— Рановато, — удивился Кронштейн, натягивая порванный китель. — В поход собираемся, что ли?

— Ты куда сейчас? — спросил капеллан.

— На базу, наверное. Знаете — плавбаза «Свободно Плавающая Тревога»? Знатная коробка. На вид баржа баржой, а с одного залпа авианосец топит. Не наш, конечно, ваш. Наши-то покрепче будут.

— Слушай, шовинист густопсовый! — разозлился сержант. — Идешь, или как?! Твой мичман, наверное, уже под стол упал…

— Харитоша норму знает, — отмахнулся Кронштейн. — В шесть утра он еще как огурчик. Вот к обеду… Ну, святой отец, благослови на дорожку раба Божьего. Кто его знает, увидимся ли еще.

Причеру вставать было лень, тем более — без ноги. Он просто сел на койке чуть прямее. Но в капеллане произошла вдруг перемена, неуловимая внешне, однако до того разительная, что Кронштейн подтянул живот и встал смирно, а хмурый сержант глупо вытаращился.

— Благословляю тебя, сын мой, — произнес капеллан глубоким и полным значения голосом. — И властью, данной мне Святым Престолом, отпускаю тебе все будущие грехи, проистекающие из сути твоей службы. Ты выполняешь святую миссию — защищать невинных. А потому — еще раз будь благословен. Коли трудно придется — вспомни: «Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня война, и тогда буду надеяться». Иди же с миром.

— Бррр… — поежился Кронштейн. — До костей пробирает. Спасибо. Век не забуду.

— В какую дырку ему ваше благословение, святой отец? — процедил сержант. — Он же чистый фашист. И даже не католик…

— Мальчик, — лениво сказал Причер. — Во-первых, я хоть и неправильный, а все-таки целый капитан. А во-вторых — окстись. Господь всякую хулу долго терпит, но потом так шандарахнет, что мало не покажется. Может даже и моей карающей десницей, — с этими словами Причер взвесил на ладони протез.

— Виноват, сэр, — потупился сержант. — Извините.

— Пошли, милашка! — усмехнулся Кронштейн и хлопнул сержанта по заду. Тот схватился было за дубинку, но под взглядом капеллана передумал и только горестно вздохнул.

— А пожрать мне дадут? — крикнул Причер сержанту вдогонку, но ответа не удостоился.

Минут через пять явились и за Причером. На этот раз пришел другой «эм-пи», но тоже сержант, и тоже почему-то с разбитой физиономией.

— Вставайте, господин капитан, — сказал он. — Полковник за вами адьютанта прислал.

— А я думал, позавтракать успею, — нахмурился капеллан, пристегивая ногу.

— Да зачем вам наша баланда, сэр? В офицерской как раз накрывают.

— Отлично! Слушай, малыш, что-то я хотел спросить… Да! Как у русских плавбаза называется?

— Большой многофункциональный боевой корабль «Тревога», сэр.

— Ну и хохмач этот ракетчик! — усмехнулся Причер.

— Который с вами сидел? Он не ракетчик, сэр. Он корабельный психиатр. Только, разрешите доложить, похлеще любого сумасшедшего…

На выходе с гауптвахты капеллана поджидал улыбающийся лейтенант — слава Богу, не тот, которому Причер испортил мундир на шаттле.

— Поздравляю с успешным прибытием, святой отец! Командир базы желает вам доброго утра и приглашает к столу.

— М-м… Он как вообще — ничего? — осторожно спросил Причер. — Ну, в смысле — насчет того, что я…

— Никаких проблем, ваше преподобие. Он скорее обрадовался. Это хорошо, говорит, что новый капеллан нормальный мужик. Прошлый-то наш был того… Строгий.

— Я не строгий, — обнадежил лейтенанта Причер. — Я справедливый.

— Да мы наслышаны. Здесь, на Кляксе, много разного народу служит, так что и бойцы попадаются ваши, и просто — прихожане. Говорят, талант у вас…

Тут в небе кто-то оглушительно пукнул. Капеллан в изумлении поднял голову, но лейтенант схватил его за локоть и дернул назад, на крыльцо.

— Твою мать! — воскликнул он. — Снова летят! И, кажется, со снижением, чтоб их… Ой, простите…

— Ничего. Это что такое?

— Драконы на новое пастбище кочуют. Опять весь плац уделают, мать их так… Извините, святой отец, вырвалось.

Причер обалдело глядел вверх. Отправляя на новое место службы, ему всучили кучу файлов про фауну Кляксы, но он в них, конечно же, не посмотрел. Зато теперь своими глазами увидел, что такое знаменитые местные «драконы». Растопырив короткие лапы, по небу медленно дрейфовала стая невообразимо раздувшихся тупорылых крокодилов. От гулкого пуканья заложило уши. На асфальт начали шлепаться зеленые вонючие кляксы, полетели брызги. Лейтенант предусмотрительно затащил остолбеневшего Причера за дверь и прикрыл ее.

Естественно, у Кляксы было официальное название. Еще считалось, что Кляксой ее прозвали за своеобразную форму единственного материка. Но сейчас, глядя, во что превращается территория базы, Причер в этом усомнился. У болотных крокодилов, как у любого травоядного животного, невообразимо длинный пищеварительный тракт и страшно много кишечных газов. Крокодил ползает по болоту и жует водоросли, а когда съедает все, попросту зажимает анальное отверстие, снабженное мощным сфинктером. Постепенно зверя раздувает, он поднимается в воздух и летит с попутным ветром к новому месту прикорма. Когда ему приходит время снижаться… Ну, теперь Причер увидел, как именно он стравливает избыточное давление.

— Почему их на подлете не отгоняют? — удивился капеллан.

— Простите, сэр?.. Их вообще-то сбивать положено.

— За что?!

— Да вы послушайте… — лейтенант красноречиво ткнул пальцем. С улицы доносился характерный гул коврового бомбометания. — Теперь всю базу часа на два парализует. А как еще с ними бороться?

— Ну и обленились вы тут! — пробормотал капеллан. — Всего-то и надо — пару истребителей, да кусок сети. Маскировочная, и та сойдет. Загрести стаю как неводом, протащить ее вокруг базы — пусть себе дальше летит. Сбивать? М-да… Хорошенькое решение. Ладно, а почему тогда сирены не было? Это же какая-никакая, а угроза с воздуха.

— Зенитная батарея на профилактику встала — ну, под это дело решили купол главного радара почистить, а то он весь зас… В смысле, грязный очень. Короче, там у них обесточено сейчас.

— Погоди! Всего одна зенитная батарея?!

— Вторую ржавка на той неделе съела. Наверное, какой-то мудак немытыми руками за стволы хватался, черт его дери. Ой, простите, снова вырвалось. А ржавка — это вы знаете наверное, вирусная коррозия.

— Господи, чем я тебя прогневил?! — возмутился Причер. — Куда ты меня засунул, идиота грешного, кретина недоделанного?!

— Вообще-то в очень приличное место, сэр, — сообщил лейтенант. — Не с людьми воюем, а охраняем разработки полезных ископаемых от давления биосферы. Чистая и почетная работа.

— Спасибо, утешил, — хмыкнул капеллан. — Мне в одном таком же чистом и почетном месте ногу по самое колено оттяпали. Шурую по грязище, никого не трогаю, тут высовывается мерзость какая-то… Левую башку я ей, понятное дело, отстрелил, а она меня правой — чик! И готово. Уравняла счет, зараза. В итоге я победил два-один, но что-то мне от этого выигрыша по сию пору не радостно. Ну чего, потопали?

— Даже и не думайте. Я джип вызову, — сказал лейтенант. — Сейчас если пешком идти — не отмоемся потом. Ох, мать-перемать… Извините, святой отец.

— Да расслабься ты наконец! — рявкнул капеллан. — Что я, по-твоему, не человек? Тоже могу э-э… Выразиться, когда надо. Сказано же: «Крепкое словцо, вовремя и к месту произнесенное, облегчает душу. Частая ругань лишает ругательство смысла. Примечание: ругань не сделает карты хорошими, а ветер попутным».

— Это из Писания? — благоговейно млея, спросил лейтенант.

— Это из Джека Лондона… Сынок! — процедил капеллан.

Примечания

1

MP (англ. military police) — военная полиция (здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. авт.)

2

Премудрости Соломона, 14:25 (неканонич.). Далее по тексту цитаты из Библии, которыми оперирует капитан Причер, не комментируются и никак специально не выделяются. И так видно.

3

Дабы не нарушать авторских прав, уточним: спетые персонажами русские народные песни больше известны в исполнении «Boney M» и Chris De Burgh.