Роман. В письмах

Оксана Цыганкова, 2019

Встретив мужчину, которого героиня любила всю жизнь, она не может успокоиться и начинает писать ему письма. Она вспоминает все, что было от знакомства до последней встречи. Заново переживает события и эмоции, так внезапно захлестнувшие ее когда-то. И заодно пытается решить, стоит ли их отдавать.

Письмо 6

Интересно все-таки, почему я в тебя так влюбилась тогда? Ведь я знала тебя сто лет!

Мне кажется, что вот этот трепет в мою сторону добирался куда-то очень далеко. Или вот это абсолютное знание, что я нужна тебе рядом. Оно как-то через спинной мозг заходило. Это было очень сексуально — чувствовать свою необходимость. Такое ощущение, что это откуда-то свыше было. Как мы умудрились это поломать?

Как это сломалось у меня, я помню. Я начала тебя ревновать. Опять же ни до, ни после я никого не ревновала. Мне это незнакомо было. Бывали неприятные осознания, но ревности не было.

А тебя я начала ревновать. Первый раз меня это кольнуло, когда мы уехали на Костромские разливы. И ты куда-то исчез. А я не понимала, мы так мало бываем вместе, зачем тебе кто-то еще, если здесь есть я?

Сначала вы с Таней решили Волгу переплыть, а я не захотела, чтобы ты уплывал без меня. В отличие от вас я плавать не умела.

С середины Волги ты обстановку оценил и решил развернуться. Я доплывала из последних сил и молчала. Меня трясло. И тогда у меня в голове стучало, что больше никогда, ни из-за одного придурка я жизнью рисковать не буду!

И ты знаешь, да. Никогда ни из-за одного придурка больше. Вся моя теперешняя дурь исключительно для меня самой. Из-за этого почти ни один инструктор со мной справиться не может — пока я сама не решила, меня невозможно заставить. Никакое слабо, никакое мое отношение к человеку не заставит меня сделать то, на что я еще не готова. Я ловлю состояние и тогда делаю шаг.

Очень долго только Руслан, заменивший мне отца после того, как папа умер, мог вдохновить меня на прорыв. Просто у меня к нему такое доверие, что реально не боюсь. Он тренер от Бога. Там состояние сразу приходит.

А вот то мое доверие к тебе куда-то ушло. Поле того, как утром вместо того, чтобы быть со мной, ты исчез с Таней, я ревновала тебя к каждому столбу. Мне все-время что-то мерещилось.

Это очень странное состояние большинства любовниц. Мы не ревнуем к женам. Большинство любовниц с женами скрыто конкурирует, пытается перетянуть на себя, но не ревнует ни секунды. Это как нога. Она есть. Но ревнуют к каким-то незначимым мимо проходящим. Мне даже интересно узнать твою версию — почему?

А я тогда первый раз задумалась о том, что надо как-то из всей этой истории выбираться. Что это уже не любовь, а болезнь. Что мое состояние мне не нравится. То, что мне давало столько сил и счастья, стало меня изводить.

Но в этот момент ты стал принимать решение об уходе из этого бизнеса. И я тебе снова понадобилась. С этой своей безусловной поддержкой любого твоего решения. С этим моим безусловным принятием всего, что ты решишь. Ты просто не мог тогда поговорить об этом с кем-то еще.

Мне не нравилась твоя идея идти туда, куда ты собрался. Я вот ни секунды не верила, что тебе там хорошо будет. Эта структура вызывала у меня такое отторжение, она была фальшивая насквозь, но ты видел в этом какой-то смысл.

А я, как помнишь, в твоих руках стала женщиной ведической. Ты мой мужчина, и я в тебе не сомневаюсь. Как ты решишь, так и правильно. А я всегда играю на твоей стороне. Даже если мне эта игра не нравится.

И ты ушел. В каком-то смысле стало даже легче. Как ни странно, новые возможности открылись не только перед тобой, но и передо мной. Я вдруг стала работать душой, смотреть влюбленными глазами на знаменитых людей, иметь к ним неограниченный доступ, а мне за это еще и доплачивали.

Тебе тоже мой выбор не понравился. Ты даже считал себя виноватым в том, что я оставила свою работу и целиком взялась за твое бывшее дело. Ты себе по другому эту картинку представлял. Но я уже ничего не боялась. Чуйка моя говорила, что все хорошо будет и не подвела.

Я вообще чаще жила и принимала решения не из состояния страха, а из состояния любопытства. У меня была безграничная вера в успех того, что мы делаем. Ну, я писала уже — или я верю, или зачем?

Я с головой ушла в новых людей. С тобой мы иногда встречались и созванивались, любовью занимались очень редко. Не видишь — не бредишь. Ну и лето прошло, количество мест, куда можно было прийти, сократилось резко.

Мне все нравилось, тебе поначалу вроде тоже. Какое-то время мы обменивались впечатлениями, как там, на новом месте, но вот это волшебство ушло.

Я даже начала как-то влюбляться в других людей. Благо их мимо проходило огромное количество.

Музыканты люди харизматичные. Не все, конечно, но многие. Творчество — очень сильная хрень, она впаивает в себя. Ну, собственно, как любой профессионализм, куда кроме технического совершенства вкладывается еще и душа. Я помню, когда мне было чуть больше двадцати, я глаз не могла оторвать от мальчика, который резал колбасу. Мальчик уже был профессиональным поваром, хотя был меня младше на три года, был влюблен в меня с тринадцати лет, мы только увиделись после трехлетнего перерыва и он хотел произвести впечатление. И произвел. Я почти влюбилась. Поэтому к музыкантам меня тянуло. Да еще с моим-то отношением к людям и музыке. Люди и музыка — это все, что меня вдохновляет.

Все мои прорывы я делала под впечатлением от людей и под конкретную музыку. Я даже список могу составить — песня такая-то — достижение такое-то.

Странно, но с тобой у меня нет никаких музыкальных ассоциаций. Нет, помню, конечно, что ты любил, но именно моей ассоциации нет. Есть очень много музыки, попадающей в те состояния, которые с тобой связаны, но вот так, чтобы одна…Видимо, ты заполнял собой все. Видела и слышала только тебя.

Наверно, ты и удерживал меня от этих романов с известными людьми, других сдерживающих факторов точно не было, а поклонения было очень много. После общения с музыкантами я легко могу поверить во всех внебрачных детей. Мне просто это не нужно было. Влюбленность в них была, включенность тоже, а вот близости не хотелось. Слишком ярко было то, что было с тобой. Я не хотела это перечеркивать.

Тем более на первых концертах ты всегда был тоже. Ты мог даже близко не подойти, но это было неважно. Я могла тебя даже не видеть, я спинным мозгом точно знала, где ты есть.