Эмоциональ. 5 измерение

Оксана Малахова (2024)

Мирославе предстоит пройти обучение у сильнейших обладателей эмоций, но как углубиться в изучение азов, если все мысли заняты ожиданием бескровной войны кланов, раскрытием новых эмоций и духами камней? Спланировать свои дальнейшие действия мешают вызовы глав кланов, бесконечные обманы, недоговоренности и интриги некоего манипулятора. Хватит ли Мирославе эмоции страха, чтобы противостоять всем нападкам на неё? Сможет ли она узнать правду о манипуляторе и главах кланов до начала войны?

Предисловие

«Надежда способна творить чудеса»

от автора

Мирослава очнулась в комнате, совсем не похожей на ту, где они ночевали с отцом на базе отдыха «Криста». Лампа-ночник приятным оттенком освещала окружающую обстановку. Посередине комнаты стояла большая кровать, напротив которой располагались письменный стол и телевизор. Ближе к окну стояло несколько кресел, в одном из которых дремал Евгений Викторович.

Мира лежала на кровати, боясь пошевелиться, чтобы случайно не разбудить отца.

— Проснулась, — Евгений Викторович все же проснулся и потер глаза.

— Пап, где мы? — поинтересовалась Мирослава.

— Недалеко от базы отдыха «Криста». Я не стал оставаться на ночь, а то завтра тебя бы растерзали расспросами главы кланов, — быстро рассказал отец, набирая на телефоне сообщение. — Как ты? — он спрятал телефон в карман.

— Нормально, вроде, — Мирослава села на кровати. — Куда пропал Антон? — первым делом спросила она.

— Ох, — выдохнул Евгений Викторович, — вселенная тебя в два клана распределила, две противоположные эмоции в тебе соединила, война грядет, а тебя интересует лишь то, куда пропал твой одноклассник?

— Да, — сердито ответила Мира, — и мне кажется, ты знаешь, где он.

— Он теперь обладатель-одиночка, — описал отец. — Он может быть где угодно и делать все, что угодно. Он стал свободным и независимым от всех.

— И где он?

— Я не знаю, — четко ответил Евгений Викторович. — Главы навряд ли примут его в свои кланы, после всего, что произошло, — задумался он. — Никто не захочет иметь дело со шпионом.

— Он не шпион, и ты знаешь об этом, — злилась Мирослава.

— Я не знаю, а могу лишь догадываться, — спокойно ответил отец. — Дмитрий Иванович заявил при всех о статусе Антона, с чем он сам прилюдно согласился. Почему я должен не верить в то, что он шпион?

— Пап, ты же сам видел?

— Что я видел? — уточнил Евгений Викторович. — И когда я видел?

— Пап… — протянула Мира.

— Что?

— Пап, куда мог исчезнуть Антон? — шепотом спросила Мирослава.

— Куда угодно, — грозно ответил Евгений Викторович. — Забудь ты о нем, — зло дополнил он.

Мира испугалась. Она понимала, что не стоит продолжать разговор об Антоне, но и придумать, о чем можно спросить отца, не могла.

— Тебе стоит умыться и переодеться. Скоро придут гости, — строго сказал Евгений Викторович.

Мирослава внимательно посмотрела на отца.

— Ванная при выходе из номера, шкаф рядом, вещи в нем, — Евгений Викторович указал в сторону двери.

Мира обреченно направилась в ванную, захватив по пути вещи, чтобы переодеться. Она включила воду и уставилась в зеркало. Отражение было, мягко сказать, ужасным. Растрепанные каштановые волосы контрастировали с насыщенным белым цветом её глаз на бледном лице. Скромными точками в глазах обозначались зрачки.

Мирослава вышла из ванной, уточнить у отца, почему они в седьмом измерении, и остановилась у входа в комнату, услышав, как Евгений Викторович разговаривает с кем-то по телефону.

— Да, представляешь, о нем первым делом спросила, — зло говорил отец. — Мало он нам неприятностей подстроил, еще и дочь к себе расположил. Может, надо было его совсем из обладателей выкинуть, эмоцию он все равно отдал.

Мира затаила дыхание, стараясь ничем не выдать своего присутствия. В ванной шумела вода, и это единственное, что мешало ей услышать, с кем именно разговаривает отец, и что ему отвечают.

— Знаю я, что по правилам до пятнадцати лет нельзя, — злился Евгений Викторович. — У него вроде в феврале день рождения. Попридержи у себя до февраля, настырного такого. Не одумается — оставим приятные воспоминания и отпустим на все четыре стороны.

Мира стояла словно статуя. Она не могла поверить, что её отец все это говорит, а еще страшнее, что он может реализовать эти планы. Где бы ни был Антон, ему стоило быть предельно осторожным, особенно после своего дня рождения.

Дальнейшие фразы отца стали касаться соревнований и глав кланов. Мирослава поспешила вернуться в ванную, чтобы не слишком привлекать внимание долгим отсутствием. Она вглядывалась в зеркало, пытаясь понять, как дальше себя вести. Приставать к отцу с расспросами бесполезно, он зол на Антона и неправильно отреагирует на любые её вопросы о нем. Придется сперва задобрить, а потом попытаться выяснить правду. Мира быстро причесала волосы, уложила их в хвостик, почистила зубы и переоделась. Убрав все вещи в шкаф, она вернулась в комнату, старательно делая вид, что ничего не слышала. Отец сидел в кресле, изучая что-то в телефоне.

— Кого мы ждем в гости? — поинтересовалась Мирослава, остановившись около кровати.

— Многих, — послышался грозный ответ.

— Пап, ты чего такой злой? — шепотом спросила Мира.

Евгений Викторович отвлекся от телефона и пристально посмотрел на дочь.

— Тебя вселенная распределила в два клана, соединила в тебе две биполярные эмоции, которые могут уничтожить тебя за секунду, — перечислил он. — Теперь догадайся, почему я злой, Мирослава?

— Меня могут убить эмоции?

— Да. Никто и никогда не соединяет в обладателе противоположные эмоции. Все случаи такого соединения были летальными, — поделился Евгений Викторович.

— Пап, но я не обладатель, — напомнила Мирослава.

— Возможно, именно поэтому ты еще жива.

— Я жива, потому что эмоция страха мне не принадлежит, — анализировала Мира, — а моя основная эмоция очень даже смежная с эмоцией гнева.

— И какая же у тебя основная эмоция? — заинтересовался отец.

Мирослава ненадолго задумалась, стоит ли отцу раскрывать её основную эмоцию, но ради того, чтобы он успокоился, можно было рискнуть. Она вытянула руку перед собой и сформировала насыщенную бордовую сферу размером с волейбольный мяч.

— Что? Презрение? — удивился Евгений Викторович. — Мира, твоя основная эмоция противоположна страху? Она давно раскрылась? — он пристально вглядывался в дочь.

— Давно. Сколько недель назад, даже точно не помню. И тем более, пап, страх мне не принадлежит, — повторила Мира, — у нас с ним договоренность, понимаешь.

— Мира, если бы он тебе не принадлежал, ты бы так виртуозно им не управляла. Ты же его материализуешь в совершенстве. Это не каждому обладателю под силу.

— Я — наблюдатель, — Мирослава впитала в себя насыщенный бордовый оттенок сферы.

Евгений Викторович продолжал сидеть в кресле, задумчиво оценивая дочь. Мира не знала, что повлияло больше: её слова или продемонстрированная основная эмоция, но отец стал даже на вид спокойнее.

— Пап, почему мы в седьмом измерении? — Мирослава старалась перевести тему разговора.

— Я в нем повелитель, значит с тобой в нем никто ничего сделать не сможет без моего ведома, даже духи камней.

Мирослава улыбнулась. Она поняла, насколько отец волнуется и переживает за неё, раз готов держать её в седьмом измерении.

«Реальность», — подумала Мира и почувствовала легкое движение воздуха.

— Я не могу вечно быть в седьмом измерении, — сказала она. — У меня несколько школ и бассейн.

— Успокой меня тогда, — обратился к ней Евгений Викторович. — Спроси еще раз у своего камня: принадлежит ли тебе эмоция страха?

— Ты думаешь, он расскажет при тебе?

— Верни нас в седьмое измерение, и он расскажет, — настоял отец.

— Хорошо, — согласилась Мирослава.

«Седьмое», — подумала она.

Ей показалось, что некоторые предметы в комнате заполнились переливами белого цвета.

— Гагат, можно тебя на минутку? — громко спросила Мира.

Отец с интересом наблюдал за всем происходящим.

— Привет, Мира, — появился рядом с ней мальчик. — Доброй ночи, повелитель, — Гагат поклонился отцу Мирославы.

Евгений Викторович поклонился в ответ.

— Гагат, подтверди, пожалуйста, при папе, что эмоция страха мне не принадлежит, и я всего лишь на ней тренируюсь, — попросила Мирослава.

Гагат задумался над её словами и затягивал с ответом.

— Гагат, пожалуйста, подтверди, — Мира с замиранием сердца ожидала ответа духа камня.

— Они не умеют врать, — Евгений Викторович скрестил руки на груди.

Мирослава растерялась. Она не могла подумать, что мнение духа камня поменялось.

— Ну, что, Гагат, давай рассказывай, — отец Миры обратился к духу камня.

— Повелитель, — начал Гагат, — меня попросили сказать Мирославе, что эмоция страха ей не принадлежит.

— Кто и когда тебя попросил? — Евгений Викторович поерзал в кресле.

— В один из первых дней Мирослава дала в руки мой камень одному из глав кланов.

— Дмитрию Ивановичу, когда он трансформировал такси, — дополнила Мира.

— Ты давала в руки камень? — удивился отец.

— Я не знала, что нельзя, — оправдывалась Мирослава.

— Он переместил меня в нулевое измерение перед самым выходом Миры из машины, чтобы она не успела заметить смену цвета его глаз, — продолжил Гагат. — Он был убедителен. Он уговорил меня не доверять новоиспеченной обладательнице и сказать, что эмоция ей не принадлежит, чтобы успеть проверить её намерения.

— И ты ему поверил?

— Я почти поверил, — оправдывался Гагат. — Эмоция была открыта в Мирославе, когда я сказал, что она ей не принадлежит. Я думал, что она усомнится в моих словах, а она поверила.

— Подожди. Вы же никогда не обманываете, — задумалась Мира. — Почему же ты меня обманул?

— Я не обманул. Когда мы встретились впервые, ты еще не раскрыла в себе эмоцию в полной силе, — объяснял Гагат. — Поэтому тогда я не обманывал тебя.

— Хитер, — описал Евгений Викторович. — Выгородил себя и ладно.

— Повелитель, я не обманывал вашу дочь, — расстроился Гагат.

— Верю, Гагат, не переживай. Ты бы не смог, — согласился с ним Евгений Викторович. — Я тебя не обвиняю ни в коем случае. Вы духи камней очень доверчивые, вот и слушаете кого попало.

— Вы не представляете силу его убеждения, повелитель.

— Представляю, — ответил отец Миры. — Хорошо представляю.

— Гагат, скажи, мне стоит опасаться того, что во мне открыты противоположные эмоции? — Мирослава надеялась получить ответ, чтобы хоть как-то успокоить отца.

— Тебе нечего опасаться, — Гагат поклонился Мирославе. — Духи камней всех открытых в тебе эмоций неукоснительно подчиняются и доверяют тебе.

— Доверяют? — переспросил Евгений Викторович. — Ты не ошибся в формулировке?

— Нет, не ошибся, повелитель. Так и есть, они доверяют, — уверено повторил Гагат.

— Раз так, Мира, я больше за тебя не переживаю, — удивленно посмотрел на неё отец.

— Что это значит, пап? — переживала Мирослава. — Что значит, что мне доверяют духи камней?

— Если духи камней решили, что тебе можно доверять, значит, ты способна ими управлять, — описал Евгений Викторович.

— Управлять духами камней?

— Да. Ты можешь повелевать ими, и они тебя послушают в любое время и в любом измерении, — объяснил отец. — Редко духи камней кому-то доверяют. Если честно, ты — единственный случай на моей памяти.

— Единственный случай? — удивилась Мирослава.

— Мне вот интересно, чем она вызвала доверие? — Евгений Викторович обратился к Гагату.

— Она его заслужила, повелитель, — улыбнулся дух камня, посмотрев на Мирославу.

— Тогда ответь, чем заслужила? — уточнял Евгений Викторович.

— Мыслями, поступками и действиями, — Гагат улыбнулся отцу Миры. — Сложно объяснить, повелитель.

— Я понял. Одних спасла, с другими полюбезничала, — перечислил Евгений Викторович.

— Нет, не так. Выслушала, настояла на своем и защитила, — перефразировал Гагат. — Мира заслужила доверие камней, поэтому ей с нами нечего опасаться.

— Да, редкий случай, — Евгений Викторович потер лоб. — И как же вы, противоположные, уживаетесь в ней?

— Нам нечего делить, — ответил Гагат. — Хозяйка ко всем добра и уважительна. Что еще надо?

— Вы делите хозяина? — спросила Мира. — Почему?

— Обладатели считают, что способны управлять лишь одной эмоцией, поэтому уделяют внимание одному камню и тренировкам основной эмоции, забывая обо всех остальных, — ответил Гагат. — Если бы все заботились обо всех духах в равной степени, то камни смогли бы довериться, куда большему количеству обладателей.

— Интересно, надо запомнить, — анализировал Евгений Викторович. — Духи, оказывается, любят внимание.

— Внимание и забота всем приятны, особенно духам камней и особенно тем, которых никто не видит и не слышит, — поделился Гагат. — В основном, нами превосходно пользуются в целях управления эмоциями, и Мира одна из немногих, кто заинтересовался именно нами.

— Философская мысль, — подметила Мирослава.

— Я старенький, поэтому умничаю, — засмеялся Гагат.

— По виду и не скажешь, — посмеялась вместе с ним Мирослава.

— Вижу ваше единодушие, — улыбнулся Евгений Викторович. — Остальные камни тоже придерживаются твоего мнения? — уточнил он.

— Да, повелитель, — поклонился Гагат.

— Хорошо, — Евгений Викторович задумался.

— К вам гости, — улыбнулся Гагат и исчез.

В дверь громко постучали.

— Вовремя, — Евгений Викторович встал с кресла и направился открывать дверь.

Мирослава в предвкушении ждала гостей, оставаясь неподвижно стоять около кровати. Ей было любопытно узнать, кто появится в комнате, ведь вариантов было много, и каждый из них мог осуществиться в любой момент.

«Реальность», — успела подумать Мирослава перед тем, как открылась дверь в комнату.

Кто бы ни зашел, необходимости тратить силы на смену измерений не было, ведь, как выяснилось, Мире ничего не угрожает.