Неприятности. Инструкция по применению

Оксана Ларина, 2021

Есть хорошая русская поговорка о млекопитающем, которое всегда грязь найдет. Только плохо, когда сия народная мудрость имеет непосредственное отношение к тебе самой. Это пятая книга из жизни Оксаны Демидовой. И начиналась эта история весьма буднично – подруга попросила пожить некоторое время в деревенском домике, пока его хозяйка поправляет здоровье в санатории. Только дом оказался с сюрпризом. И оказалась Оксана благодаря своему любопытству между обозленными деревенскими жителями и полицией, которой очень надо повесить на кого-то неожиданно образовавшийся труп. Это неприятные испытания для любого нормального человека. Как кажется в начале. Пока однажды она не оказалась участницей черной мессы в роли… жертвы. С этого момента остальные происшествия превратились в милые мелочи, не заслуживающие внимания.

Глава 9

Вернулся Иван Евгеньевич очень быстро в весьма хмуром состоянии духа.

— Вы мне ничего не забыли рассказать? — оглядев нас с ног до головы поинтересовался он.

— Как бы мы забыли, если были в сторожке лесника три часа назад?

— У меня дядя в нашем селе участковым проработал двадцать лет. За все эти годы раза три на криминальные трупы выезжал, остальные от старости или по болезни умирали. Вы здесь второй день и уже второй труп и оба убийства.

— Вряд ли только второй, раз в подвали нашли кровь от разных людей, — иногда мое занудство просыпается в самый не нужный момент.

— Да, — кивнул он, — вряд ли. Проходите.

Отперев дверь, вошел первым и включив свет показал присаживаться на кухне.

— Между прочим первый труп появился за несколько дней до нашего приезда, просто вы его найти не смогли.

— Кто бы знал, что у вас там такой подвал.

Я осмотрелась. В доме явно присутствовала женщина. Шторы с оборкой, прихватки в веселенький цветочек, даже скатерть в тон. У меня на кухне такого атрибута на столе не было, потому что его приходилось стирать, чуть ли не каждый день. В результате симпатичная скатерть превратилась в застиранную тряпку с остатками пятен. Поэтому, ее пришлось безжалостно выбросить, решив, что без нее кухня смотрится лаконичнее.

— Вы сказали лесника убили?

— Ему нанесли удар сзади по голове, — побарабанив пальцами по столу медленно сказал он, — Потом задушили. я не эксперт, конечно. Сейчас ребята приедут посмотрят, но шишку на голове и следы на шее уже хорошо видны.

— Надо же. А я ничего такого не заметила.

— Так они не сразу проявляются. Даже при падении тела с высоты, вначале можно увидеть, только кровь и деформированные снаружи части тела, следы от удара о поверхность проступают через несколько часов. Я как-то на мотоцикле свалился на скорости. В тот день только несколько царапин было, а через сутки все тело почернело до одного сплошного синяка.

— Если вначале ударили сзади, а потом задушили, то на бытовуху не похоже, — вернула Юлька разговор к интересующей нас теме.

— Не похоже. И у мальчишки два огнестрела. Что вообще у нас происходит?

— Боюсь именно Вам это и придется выяснить, — усмехнулась я. — Что-нибудь известно про тех, чью кровь нашли в подвале Тамары Николаевны?

— Пока нет. Образцов много, нужно время, чтобы все проверить. Я пытался с нею связаться, но телефон отключен.

— Я же Вам говорила, она в Крыму. Там дорого разговаривать по нашим симкам.

— А дочка ее? У Вас есть ее номер?

— Дочку ее мы найдем, — не дала мне ответить подружка. — Только прежде, чем будоражить всех, может стоит разобраться, что там происходило? Не мог же никто ничего совсем не видеть. Это же деревня и все у всех на виду.

— Я тоже считал, что знаю здесь все про всех, — покачал он головой.

— Лесник этот тоже местный?

— Да родился здесь. Женился. Потом пить начал, жена в город от него сбежала вместе с сыном. Там у них что-то не заладилось и когда Пашке пятнадцать стукнуло, он к отцу вернулся. В восемнадцать его в армию забрали. Год назад вернулся или два не помню уже.

— Мы у них дома никаких следов сына не нашли.

— Пашка у жены в поселке живет. Дядя Боря тоже в здесь жил, но пока Пашок в армии был, он пить каждый день начал и случайно подпалил хату свою. Тогда Андреич и предложил лесником пойти. Только условие поставил не бухать. А что там еще делать по среди леса-то?

— А кто такой Андреич? — я совсем запуталась в незнакомых именах.

— Глава администрации поселка. Сколько себя помню, всегда он был. Да люди и не против. Нормальный мужик.

— Жуть. Как он человеческую речь не забыл, совсем один в лесу? — поежилась я.

— Почему один? Если дорогу знаешь, так до сторожки его не далеко, он в деревню постоянно приходил то к сыну, то к друзьям. Они ж с детства друг друга знают. Да и женщина у него была.

— У него? — не сдержались Юлька.

Мне тоже сложно было представить, что одичалый беззубый дедок мог приглянуться какой-либо даме. Говорят, конечно, что любовь зла, но не настолько же.

— Теть Зина. Они уж давненько вместе. Еще по-молодости, я слышал любовь крутили. Но, дядя Боря ходок по женщинам был, а она ревновала сильно. Говорят, до драк доходило.

— Никогда бы не подумала, — как ни старалась, представить лесника в качестве Дон Жуана, так и не смогла.

— Но, сейчас вряд ли с ним чей-то ревнивый муж расправился.

— Сейчас вообще не понимаю, что происходит. Кому он помешать мог? Жил себе спокойно никого не трогал.

— Ага, а колодец, в котором мальчишку нашли? Тропинка прямо к его дому ведет! — напомнила я.

— Не мог дядя Боря убить. К тому же Кита. Говорю ж в поселке все как на ладони. И людей видно.

— А кто мог?

— Не знаю. Никто в голову не идет. Может пришлые.

— И эти пришлые протоптали тропинку к сторожке?

— Тропинку могли и по другой причине протоптать. Может пользовался он этим колодцем.

— Как? Водой его заполнил и подпол Тамары Николаевны заодно? Тогда бы и сарай всплыл. Ее погреб от подземелья тонкая пластиковая дверь отделяет.

— Да леший его знает, когда сарай с колодцем соединили. Поначалу, может и была вода, а когда пересох воспользовались и проход прорыли.

— Специфический проход, надо сказать.

— Так и говорю, может пришлые. Полагали ночью на них внимания никто не обратит. А он видел кого.

— Ну, что пойдем мы, — Юлька поднялась. — Если что звоните.

— Конечно. Теперь это надолго затянется, пока приедут, пока весь дом и территорию осмотрят. Почти до утра провозятся. Да и когда приедут еще не известно.

— Совсем ваши коллеги не торопятся, — я тоже поднялась.

— Так труп не убежит, — философски заметил Иван Евгеньевич.

— Слишком участковый идеализирует жителей поселка — сердито заметила подружка по пути домой.

— Не удивительно, — пожала я плечами. — Он в каждом разговоре поминает, что они все знают друг друга с детства. Давно стали как одна семья. А родственником полагается любить и до последнего оправдывать.

— И тем не менее кто-то из них тут кровавые шабаши устраивает с жертвоприношением. Не верю я в пришлых. Здесь, правда каждый человек на виду. Не мог кто-то случайно забрести в деревню и решить вырыть подземелье из колодца в лесу к сараю чужого дома.

— Кстати, — вспомнила я. — Ты почему не сказала, что знаешь номер телефона одной из хозяек дома?

— Потому и не сказала. Если Ленка имеет к здешнему кошмару отношение, то не хочу, что бы у нее было время придумать как это оправдать до того, как я, глядя ей в глаза смогу лично интересующие меня вопросы позадавать.

— Полагаешь она не мола не знать?

— Ты только подумай, сколько земли они на верх должны были вытащить, пока такое большое помещение рыли?

— Я, кстати, слышала в Армении мужчина самостоятельно за несколько лет в погребе собственного дома вырыл храм подземный в несколько этажей.

— Так об этом, полагаю все соседи знали и землю, что он таскал видели. А здесь тишина. Никто ничего не подозревает.

— Мне вот покоя не дает тропинка. Неспроста она к дому лесника ведет.

— Надо поговорить с этой дамой его. Как ее?

— Рита. Нет, Зина.

— Зина. Точно.

— Сегодня пойдем?

Юлька посмотрела на часы и помотала головой.

— Завтра. Они здесь спать рано ложатся. Вдруг у нее корова и надо в четыре уже подниматься. Не такой у нас срочный разговор, чтобы людей с постели поднимать.

Придя, домой сразу занялись приготовлением ужина. Стол, который Юлька вытащила на улицу еще с утра, никто так и не удосужился убрать и мы, особо не заморачиваясь, принесли тарелки с едой и устроились на свежем воздухе.

— Сколько живу никак не могу привыкнуть, что в мире одновременно может быть так хорошо и так страшно, — подружка сидела на стуле, запрокинул голову и разглядывала звезды. Они в деревне были огромными. В городе из-за света фонарей, фар машин и бесчисленных рекламных вывесок таких не увидишь.

— Так всегда было. Сейчас по крайней мере за убийство сажают. В средние века это было обычным делом. То девушек жгли, как ведьм, то войной ходили друг на друга.

— Это да, но совершать ритуальное убийство подростка, чтобы получить острые ощущения, как только рука поднялась?

— Ты историю почитай. Для язычников это нормой было. Сами придумали себе богов, сами решили, что те должны быть злыми и что бы пугаться основательно приносили им в жертву то младенцев, то невинных девушек.

— Полагаешь они специально это делали, чтобы боятся?

— Почему нет? Сейчас можно отправится на фильм ужасов или книжку почитать, а древним людям, что делать? Потребности у них были те же. Ты вон детективы читаешь.

— Я хоть просто читаю, а ты влезаешь и меня тянешь. Вот стукнуло тебе, за дверь эту полезть.

— А кто решил найти супостата?

— Мне мать мальчика жалко. Я детей, конечно, не люблю. Но, ребенка потерять слишком страшно.

Вдруг за нашими спинами, что-то хлопнуло. Я бы не обратила на это внимание, но потом послышалось шуршание.

Мы с Юлькой переглянулись и как по команде бросились на звук. Совсем забыв, что мы слабые и безоружные девушки. За домом была непроглядная темень.

— Звук был отсюда?

Свет от окна сюда не доходил и лица подружки не было видно. Но, я и так поняла, что она имеет в виду сарай.

— Очень похоже. Кто оттуда вышел и что забыл в нашем сарае?

— Надо посмотреть. Надеюсь, там еще один труп не появился.

— Тьфу на тебя! — мое услужливое воображение тут же нарисовало эту картину. Ноги сразу ослабли. Пришлось схватиться о стену.

— Ты же ночью не собираешься туда лезть?

— Я бы и днем не хотела туда отправляться, но хочу знать, что рядом с нами никаких покойников нету.

— Да что же это делается то? — взвыла я. — Как теперь уснуть, когда там не пойми что?

— Ты, конечно, можешь спуститься и проверить этот момент не откладывая на завтра. Но, я тебя здесь подожду. Или завтра вместе отправимся.

— То есть тебя соседство с покойниками не смущает?

— Меня смущает ночная прогулка по подозрительным подземельям. К тому же как говорит наш друг участковый, покойник никуда не убежит.

— Пойдем ка спать, что-то, мне кажется, я надышалась свежим воздухом.

На следующее утро меня словно толкнули в пять утра. Открыв глаза, перевернулась на другой бок и попыталась вновь уснуть. Но, воспоминания о минувшем вечере нещадно нахлынули на мою бедную голову. Еще через полчаса стало понятно, что уснуть не получиться. Бросив воевать с подушкой, сварила себе кофе и оставив чашку на столе, подошла к сараю. Погреб был прикрыт, но не на задвижку. Распахнув крышку, долго всматривалась в темноту, но так и не решилась спуститься. Вернулась к кофе и удобно устроилась, откинувшись на спинку стула, грела руки о чашку и пыталась думать. Мыслей не было, глядя на тающий утренний туман, хотелось философствовать или просто раствориться, как эта дымка.

— Медитируешь?

Из дома, кутаясь в плед, вышла Юлька.

— Наверно, — я неопределенно мотнула головой.

— Это как?

— Пытаюсь понять, как нам теперь правильно будет поступить в этой ситуации.

— Это нормально. Мысли они такие. Когда нужны никогда нету.

— Участковому будем рассказывать?

— А смысл? Две городских курицы испугались ночью одни в доме. На это даже время тратить не будут.

— Пойдем посмотрим?

— Ну пойдем. Я, правда, тоже кофе хотела попить, но ты ведь не отстанешь.

— Ты с пледом полезешь? — вместо ответа спросила я.

Тяжко вздохнув, она ушла в дом.

Допив кофе, помыла чашку и увидев, что подружка переоделась в джинсы, взяла телефон и включив на нем фонарик, заранее вошла в сарай.

— Крышка открыта!

— Это я утром открыла. Но, задвижка была не заперта. Только ее скорее всего я сама не закрыла.

Рядом с подружкой я чувствовала себя увереннее и смело полезла вниз.

Коридор подземелья ничуть не изменился. Те же восхитительные факелы. Та же средневековая сумрачность.

— Как ты думаешь крысы тут есть?

Я почувствовала, как подружка ледяными пальцами вцепилась в мою руку.

— Не думаю. Им же надо кушать, а здесь нечего.

— В погребе куча еды. Я видела.

— Так это в погребе. А здесь что им делать?

— Ты слышала? — зашипела она мне в ухо.

Я замерла и одними губами спросила:

— Что?

— Там. Там звук был.

— Пойдем обратно?

Стоя посреди мрачного подвала почти в кромешной темноте, мне вдруг стало ясно, что покойники не самые плохие соседи. Они не делаю ремонт, не слушают громко музыку, никогда не затопят, забыв выключить кран.

— Ладно, пойдем дальше, — неожиданно заявила подружка и слегка пихнула меня вперед.

Чтобы услышать то, что можем не заметить в свете телефонного фонарика, я старалась не дышать, но под ноги постоянно попадали мелкие шумные камушки.

Дойдя до зала, мы медленно осветили его по периметру. Ни живых, ни мертвых там не наблюдалось.

— Осталось чуть-чуть, — обнадежила я то ли себя, то ли подружку.

Вокруг было тихо. Встав напротив входа в колодец, направила туда фонарик. Его света не хватало на такое расстояние, но с верха колодца было светло и безлюдно.

— Никого.

Дабы убедиться в отсутствии человекообразных мы дошли до конца.

— Точно никого.

Обратно мы вернулись на приличной скорости.

Юльку я благородно пропустила вперед. Уже забравшись на лестницу, мазнула взглядом по полу.

— Подожди!

— Что случилось?

Спрыгнув на земляной пол, подняла с пола круглую, голубую, пластмассовую сережку.

— Смотри!

Подружка тоже спрыгнула.

— И что? Ее потерять мог кто угодно и когда угодно. Здесь две женщины живут. И не ори так. У меня чуть инфаркт не случился.

— Неужели не видишь? На ней нет пыли! Совсем! Как это возможно, если бы она пролежала здесь неделю? И менты тоже все осмотрели, наверняка взяли бы на всякий случай, вдруг днк совпадет с одним из образцов крови.

— Тоже верно, — Юлька присмотрелась к находке внимательнее.

–Надо нам познакомиться с этой невестой лесника.

— Я тоже так думаю, но как ее искать, если знаем только имя? А если будем по всей деревне спрашивать, где живет невеста лесничего, то привлечем внимание даже ленивых, особенно в свете последних событий.

— Можно не акцентировать внимание на том, что она его невеста. Поинтересуемся, где живет тетя Зина. Имя редкое, вряд ли их тут двадцать штук.

–Это для нашего поколения оно редкое, а для поселковой тетки, самое то.

— Других идей, я так понимаю все равно нет?

— Ты бываешь потрясающе убедительна. Хорошо, пойдем приставать к соседям.

— Кто в соседнем доме живет?

Мы вышли за калитку.

— Лиза. Видела ее один раз. Тоже городская, приезжает сюда как на дачу.

— Далековато-то для покатушек на выходные.

— Дело привычки. — пожала я равнодушно плечами. — Москвичи каждый день до работы по два-три часа добираются и ничего, в наш город не эмигрируют.

— Это хорошо, — усмехнулась Юлька. — Хватит с нас узбеков.

Прямо нам на встречу по дороге, важно заложив руки за спину следовала бабуся.

— Здравствуйте! — решила я не упускать главный информационный источник любого поселения. — Не подскажите, где дом тети Зины?

–Это ж какой Зины-то? — пожамкав губами, она с любопытством нас рассматривала.

— Их много в поселке? — искренне расстроилась я.

— Так ведь подруга моя Зинка, директор школы тоже Зинка. С краю поселка тоже Зина живет. Какая ж нужна? А?

— Сестра моя, — сказала, что пошла к тете Зине. А мы и не спросили какой именно.

— Погоди, так если ей тетка, то либо директриса бывшая. Они теперича с мужем в администрации работают либо та, шо у озера живет.

— Про директрису она б сказала, — нашлась я, решив, что раз ищем невесту убитого, то мужа в наличии быть не должно.

— А вот тама, — махнула бабулька прямо по дороге. — Она ж с матерью раньше в соседнем поселке жила. А отец ее как напивался обеих на мороз выгонял. Ихний участковый сколько уж с ним не говорил за это. Все бестолку. Трезвый нормальный, по дому мог сделать, что надо, работать пытался. А выпьет все, никакой управы. Так у нас, когда Клавка-то помела, дом освободился. Наш участковый ихнему и предложил, чтобы значит переехали они с матерью, пока не поубивали друг друга с мужем. Да и дому пригляд нужен. Он без хозяев порушиться быстро. А к нама сюда, кто ехать захочет? Вот они и переехали. Матери-то нет уже, она меня годочков на десяток постарше была. А Зинка все живет. Правда так замуж и не вышла. Молодухой матери нервы потрепала женихами своими. Дочку от Мишки родила, но тот в город сразу поехал. Не захотел с младенцем возиться. С тех пор не приезжал сюда ни разу. Даже мать свою не навещает. Да и дочка Зинкина Машка в восемнадцать лет паспорт забрала и про мать забыла. Но, можт, одумается, навестит мать. А то у Зинки здоровье тоже уже не то. Тяжело по дому самой все делать.

— Неужели Зина во всей деревни не нашла себе жениха. Вроде народу много у вас? — прервала я словоохотливого Божьего одуванчика.

— Ох, — махнула она скукоженной ручкой. — Говорю ж разбитная не по годам была.

— Это в молодости, а потом?

— Так кто ж меняется? — уставилась на меня бабушка хитрыми выцветшими глазками.

— Где она живет? — влезла Юлька.

— Да прямехонько пройдете. Домик беленький с заборчиком синим.

— Спасибо! — широко улыбнулась подружка и потащила меня вперед.

— Зачем так рано ушли? — зашипела я на нее. — Она нам про всех в деревне сможет точно рассказать.

— Тебе такое"точно"сможет любая бабка расписать. Если очень хочется, потом лично каждую посетишь. А моего терпения не хватает все это слушать. Знала б она про местную нечисть с нее бы и начала, увидев свободные уши. Пугалки наш народ любит больше всего. Достаточно новостные выпуски посмотреть, дабы в этом убедиться. Зину мы нашли. с остальным потом разберемся.

— А как объясним ей наше любопытство?

— Скажем, услышали, что лесник был ей близок и мы решили, что она имеет право знать о произошедшем.

— Одно удовольствие с тобою иметь дело. Всегда знаешь, как надо поступить.

Остановившись, она развернулась и секунд десять меня осматривала с низу до верху. Потом медленно произнесла.

— Учитывая, как часто ты меня втягиваешь в весьма специфические истории, приходиться мозг напрягать, чтобы элементарно выжить.

— Это ты благодаря мне теперь такая умница?

Смерив меня взглядом уставшей от плебеев монархини, развернулась и пошла дальше.

Дом с деревянным синим забором действительно стоял последним на улице. Дальше небольшое поле, где в данный момент корова с оттянутой на боках шкурой меланхолично жевала траву.

Обращаться к незнакомой женщине:"тетя"было неловко, поэтому стали просто звать хозяев.

— Может ее дома нет? — вопросительно взглянула на меня подружка.

— У них дома такие, — почесалась я — Могла и не услышать.

Пройдя во двор звонка на деревянной двери, выкрашенной под цвет дома не обнаружила. Юлька постучала в окно.

— Никого.

— Дверь открыта, — обрадовала я ее, почувствовав, как двинулась створка от моего толчка.

— Только не еще один труп.

— Что ж тебя на трупы так тянет? Принято тут так, понимаешь?

Мы оказались в квадратной комнате, почти пустой. Только стол и холодильник из всей обстановки. В другие комнаты вела уже более добротная филенка из металла с основательным замком.

— Ну вот видишь, ничто человеческое им не чуждо. Вот это я понимаю дверь.

— Какой только в ней смысл, когда окна низко и без решеток?

Оставив мой вопрос без ответа, она постучала. Через пару секунд, нам открыли. На пороге стояла женщина в белом пестром платье. Возраст определить с первого взгляда было сложно. В нашем мире торжествующих косметологов, она была бабушкой, но вот если забыть о существовании этого класса антропоморфных, то ей могло быть и сорок.

— Здравствуйте Зина. Извините не знаю как по отчеству. Можно с Вами поговорить?

— Зовите тетей Зиной, — кивнула она. — Меня так давно все кличут. Привыкла уже. Проходите. На кухне присаживайтесь. А вы в Томином доме живете?

— Да у Тамары Николаевны. За огородом смотрим.

— Да. Огород особо не оставишь. Я вот тоже иногда хочу на море скататься. Но, туда ж летом надо. А как грядки бросишь? Столько труда пропадет.

— Вы всю жизнь почти в деревне живете. Неужели, нельзя соседей попросить присмотреть? — спросила Юлька, усевшись за стол. Не обнаружив, где можно устроиться еще, я расположилась рядом.

— Так у всех, знаете какие огороды? Около домов по пятьдесят соток, а еще у некоторых паевые наделы. Нам когда-то в Советском Союзе выдавали, чтобы не уезжали в город. Я свой фермеру сдаю, а кто-то сам обрабатывает. Куда им еще и мое добро? Со своим бы справиться успеть. Да и я привыкла. хорошо мне здесь. Ой! — осеклась она. — Что ж я все болтаю, сейчас накормлю вас.

— Нет мы позавтракали уже, — попыталась отказаться подружка.

— Да вы что! У меня щи свежие. На своем мясе. Я курочек развожу. Сама то потом не могу их рубить. Рука не поднимается. Возишься с цыплятками, выхаживаешь, если заболели лечишь. Как потом убить то их. Соседа прошу. А за это то курочку, то бутылку ему даю. Так что мяско у меня чистое, без всякой химии. Только сварила. Еще горячие.

— Мы просто позавтракали, прежде чем к Вам идти.

— Да что брезгуете что ли?

У женщины было такое расстроенное лицо, что отказаться мы не смогли, хотя и повод, по которому пришли с застольем плохо сочетался.

Налив в две глубоких тарелки наваристых щей с крупными кусками мяса. Она, не спрашивая добавила туда по ложке сметаны, такой густой, что ложка в нее проходила с трудом.

У меня от запаха закружилась голова. Я очень люблю живых животных. Мне их очень, безмерно жаль. Никогда не смогла бы обидеть одного из них. Но, когда перед носом шкварчащее мясо с корочкой или вот такой парящий наваристый бульон, внутри просыпается обжора и все мысли о вегетарианстве исчезают в небытие.

Хозяйка с пониманием отнеслась к ому, что мы энергично увлеклись своими тарелками. Хозяйка поглядывала на нас с благодушием владельца котенка, чей питомец, наконец добежал до лотка вовремя.

— Давайте еще положу, — предложила она, увидев, что тарелки опустели.

— Нет! — в унисом крикнули мы с Юлькой. — Я даже ходить не могу, боюсь расплескается.

— Ну так и посидите пока. Куда торопиться.

— Мы на самой деле пришли с плохой вестью, — я наконец вспомнила, зачем сюда явились.

— Что такое?

— Вы ведь знаете Бориса — лесничего?

— Да конечно. Он здесь всегда жил, сколько себя помню, — женщина встревоженным взглядом впивалась то в меня, то в подружку.

— Он погиб вчера.

Вскрикнув, она то встала, то села. Потом, вновь поднявшись вышла из комнаты, зажав рот. Благодушное и сытое настроение тут же устранилось. Юлька, видимо испытывала схожие чувства.

— Надо было сразу сказать, а не жрать ее еду.

— Неловко как-то. Хотя мы не виноваты собственно.

— В древних культурах, между прочим, было принято казнить посланца, принесшего дурную весть. Считалось, что так они умилостивят богов, наславших такое наказание.

— Это где ж такие восхитительные правила?

— Да много, где и в Марокко, Израиле, Персии, Турции, Египте.

— У них там, вроде ислам.

— В Израиле нет.

— Вряд ли стоит ориентироваться на народ, казнивший ни в чем не повинного Иисуса.

— Я не ориентируюсь. А лишь говорю о популярности такой традиции. Хотя в Египте был период убивали и гонцов, принесших хорошие новости. Они приносили его в жертву как раз в благодарность за радостное событие.

— И как у них при таких традициях гонцы не перевелись?

— Ну полагаю, в них назначали тех, кто изначально провинился и его все равно полагалось казнить.

— И люди соглашались? Шли гонцами, зная, что их там убьют?

— Так воспитание другое было, — пожала плечами Юлька. Девушки безропотно жили с тем, кого выбрал отец. Рожали от нелюбимых кучу детей и остальное так же. Если с рождения привык подчинятся, потом редко кто мог справиться с этой тягой, даже под угрозой смерти. К тому же мы по большей части не в состоянии осознать, что смерть — это навсегда, иначе бы люди не рисковали собою так часто гоняя на машинах или поедая всякую дрянь, имеющую вкус и запах только благодаря химии, зато вызывающей такую побочку, что лечить ее не берутся даже опытные врачи.

— Вы извините меня девочки, — в кухню вернулась хозяйка. — Дружили мы с Борей. Не могу поверить, что не стало его.

— Мы знаем. Поэтому и решили, что Вы имеете право знать о произошедшем, — воспользовалась я Юлькиным предложением.

— Как же такое произошло? — она села напротив.

— На него напали сзади. Ударили чем-то тяжелым, — про последующее удушение у меня язык не повернулся сказать. — Как думаете кто мог сделать такое?

— Ох не знаю. Поругался с кем может?

— А с кем?

— Так со всеми общался. Дрались, бывало, но это по молодости. Но, чтобы сзади ударить, — она покачала головой. — Не бывало такого никогда.

— Не мог он лишнее про кого-нибудь узнать?

— Да что ж знать-то? Тут деревня и так все на виду.

Мы с Юлькой переглянулись, и я рискнула.

— Говорят у вас черные мессы проводились?

— Что за мессы такие? — вытаращила она глаза.

— Это когда темным силам поклоняются и в жертву живых приносят.

— У нас?

— Ну может раньше проводились, — взяла я попятную. Рассказывать о нашей страшной находке не хотелось.

— Да вы что? Это ж в книжках бывает или в древности. Сейчас, чтобы наши такой ерундой занимались? Да не может быть. Пью да, стащить даже могут, но вся эта белиберда. Нет такого у нас и не был никогда.

— Вы в детстве сюда переехали?

— Да с мамкой, мне лет десять было. Она тогда хозяйством занималась с утра до поздней ночи и меня пыталась приохотить к этому делу. А мне скучно в земле возиться, вот и устраивала ей спектакли. Уж она меня лупила, лупила. Потом плюнула и отпустила. Ну я и отрывалась по полной: мальчики, сигареты, самогон. Мамке то некогда меня пасти, а у меня бурлит! Во и несло по всем кочкам. Сколько она меня с участковым нашим разыскивала! Я, поэтому, когда сама дочку родила совсем под замок ее посадила. С шести утра до поздней ночи только работа и учеба. Так видно тоже неправильно было, — Зина тяжело вздохнула. — Только ей восемнадцать стукнула, паспорт схватила, деньги, что на черный день держала забрала и поминай как звали. Прихожу из огорода в обед, а на столе записка:"Мне теперь восемнадцать, больше не буду на тебя батрачить. Поеду в город на свободу"

Видите, как, свободы ей захотелось. К участковому кинулась, а он говорит имеет право по закону. Только, что это за закон такой? У нее ж мозгов еще нет и опыта жизненного тоже.

Я тоже горестно вздохнула. К сожалению, жизненный опыт, живя одна в большом городе, девушка получит очень быстро. Но, расстроенной матери лучше об этом не говорить. Мы и так уже испортили ей настроение основательно.

— Может и хорошо, что вовремя уехала, — решила я хоть как-то приободрить женщину. — У соседки вашей сын пропал слышали?

— Ох батюшки! Слышала, конечно. Бедная Машенька. И врагу такого не пожелаешь. Нашли ведь Никитку ее. Горемычная головушка, кто же окаянный сотворил такое?

— Как Вы считаете из местных мог кто-то это сделать?

— Не могу представить, чтоб наши. Да как же рука поднимется? Нитка, задиристый, конечно, был. Мать совсем не слушался, но чтоб убить. Ох беда.

— А пришлые люди в деревне были?

— Ну какие пришлые? Родственники или друзья бывает к кому приезжают. Мы от города не близко, чужаки редко бывают. У Бореньки, если только. Он лес хорошо знал. Мог заячьи норы показать или где куропатки ночуют. Андреич часто поручал ему своих гостей и просил охоту устроить.

— Андреич, это глава вашей администрации? — уточнила Юлька.

Хозяйка кивнула.

— Но, у него сторожка простенькая была, для дорогих гостей, обычно хоромы подороже готовят.

— Так гости и живут у Андреича, а Боря просто провожатый. То есть теперь, был. Тропы им показывал. Кто ж его за стол с важными людьми-то посадит? Чтобы чаевничать у них свои компании. Но, Боре что? Не так часто они приезжали. Зато дом свой и зарплату дают. А всего делов-то по лесу прогуливаться. Костры у нас все на участках жгут, а это уже не его забота. Если только на Новый год смотреть за елочками, да мало их у нас и для того, чтобы дома ставить неподходящие. Несложная работа была. Можно и потерпеть индюков этих надутых, что Андреич по своим делам привечал.

— А его дом сгорел?

— Борин — то? Да, было дело такое. Как жена в город подалась, пить еще больше стал. Мог по месяцу из дома не выходить. Трудно с ним было общаться. Когда сын вернулся, не захотел с матерью вертихвосткой жить, еще как-то завязывал, на работу устроился. Но, дети они такие, сегодня папу любят, завтра маму. А когда Пашку в армию забрали, то Борька опять только и пил целыми днями, вот и уснул с не потушенной сигаретой. Кто бы знал, что от нее так быстро загореться может. Я вон иногда, костер развести хочу, так ворох газет изведу, а он зараза гореть не хочет. А у Бори окурок свалился на квиточек об оплате и в минуту полыхнула все, хорошо сам проснулся и в окно выпрыгнул. Всей деревней тушили тогда. Да все без толку. Огонь прям языками весь дом вмиг слизал, пока пожарники приехали, один скелет от дома остался.

— Пожарники? — встрепенулась Юлька — Как приехали? Это ж обгорелые трупы?

— Какие трупы? — заморгала Зина — Не было трупов. Эти, которые огонь тушат приехали.

— Так это не пожарники, а пожарные!

Я только вздохнула. Подружка, как всегда, в своем репертуаре. И еще меня называет занудой. Они тут все на полурусском разговаривают. Надо ли было поправлять несчастную тетку. Мне тоже милое словечко"ихних"слух режет, но молчу же. Поговорив еще немного, мы откланялись.