Регрессия

Н. М. Фишер, 2021

Со стороны я кажусь обыкновенной студенткой, не хуже и не лучше других. Но каждую ночь в кошмарных снах я сгораю на костре, а открыв утром глаза, попадаю в кошмар наяву. Мне непосчастливилось стать женой домашнего тирана, лишившего меня воли, интересов, друзей и самой себя. Но однажды в моей жизни из ниоткуда появляется таинственный незнакомец в плаще, который знает меня лучше, чем я сама. Объявив себя проводником в мир колдовства, он становится одновременно другом, наставником и самым близким человеком, раскрывает мою силу и называет избранной, сильной ведьмой. Но хочет ли он помочь или использовать меня, погружая в регрессию и отправляя навстречу прошлой жизни? Кто же этот проводник – друг или враг? И какую тайну под толщей времени припрятал Париж пятнадцатого века, куда мне предстоит вернуться, чтобы узнать правду?

Глава 9.

Сквозь сон я чувствовала, как чья-то странно теплая и нежная рука гладит меня по щеке. С усилием приоткрыв глаза, я обнаружила перед собой сидящего на корточках Иоганна. Вид у него был растерянный и виноватый.

— Попей водички, — он протянул мне стакан. — Ты вся горишь.

— Может быть, это потому что я действительно горела? — хотела прокричать я изо всех сил, но наружу вырвался только жалкий хрип.

— Никогда не видел такой реакции у обычных людей. — Иоганн потряс головой, словно пытаясь сбросить неприятные воспоминания. — Что там произошло?

— Этот долбаный костер! Только в миллион раз реалистичнее! Ты заставил меня гореть! До тех пор, пока я не потеряла сознание! Так работает твоя регрессия — засовывает в самый ужасный сон, который и не сон вовсе, и ты барахтаешься там, пока не умрешь?

— Обычно люди, — он понизил голос до виноватого шепота, — ничего не ощущают, а только видят картинку прошлого, и это помогает им разобраться в проблемах нынешней жизни. А ты… ты кричала так, что я думал, барабанные перепонки лопнут.

— Ах перепонки у него лопнут! — Смоченное водой горло вернулось к норме, и я смогла разойтись в крике на полную. — Бедняга! А я-то всего навсего горела заживо!

— Я помню, каково это, — он поморщился. — Прости. Этого не должно было произойти. Я думал, что ты перенесешься к гораздо более раннему моменту, и совершенно не понимаю, почему твое сознание не пускает душу дальше. Мы попробуем еще раз позже!

— Не буду я больше ничего пробовать! — Я вскочила на подгибающихся ногах. — Мало мне ночью кошмаров, мужа-психопата, так еще и ты со своими фокусами!

— Точно! — Иоганн ударил себя по коленям. — Муж! Все дело в нем.

— А он-то тут причем? Был моим инквизитором пятьсот лет назад или что?

— Хм… Об этом я не думал, все может быть. Но дело в другом. Твоя внутренняя боль сейчас настолько велика, что выстроила броню в попытках сохранить тебе психику. Наверняка есть что-то такое, какой-то момент, который напрочь стерся из твоей памяти и засел глубоко внутри, блокируя все потоки. Именно он и не пускает тебя дальше, зато каждую ночь возвращает тебя ко дню твоей смерти.

— Отлично. Тогда мне нужен психолог, а не псих в плаще, — съязвила я.

— Это обидно, — серьезно отозвался Иоганн, — но я пропущу мимо ушей. Видишь ли, регрессионная терапия — это часть психологии, просто мне этот талант дан от природы. Я введу тебя в легкий транс — гораздо более поверхностный, чем тот, что ты пережила. Он вернет тебя к травматическим событиям этой жизни, и, поверь, тебе станет намного легче, а заодно высвободишь свою силу, заткнутую этой пробкой.

— Нет уж, спасибо, хватит с меня экспериментов!

— Анна, это не эксперименты, это твоя суть. Мой долг — помочь тебе, хочешь ты этого или нет.

Его глаза вновь полыхнули странным огоньком, который я неоднократно замечала в моменты, когда Иоганн злился. Что-то нечеловеческое было в этом взгляде, внушающее ужас и трепет одновременно. Он накрыл мою ослабевшую ладонь теплой изящной рукой и внимательно вгляделся куда-то в глубь меня — в те слои моей натуры, куда я и сама не могла проникнуть.

— Ты ведь хочешь избавиться от кошмаров во сне и наяву? — намного мягче спросил он. — Позволь мне помочь. Любая психотерапия сталкивает нас с неприятным и скрытым, зато потом тебе станет легче.

— Я смогу все это отпустить? — с подозрением произнесла я, поддаваясь нежному голосу.

— Отпустить, отомстить… Как сама решишь.

— Ладно, раз уж день и так безнадежно загублен, давай, колдуй! Я вся ваша!

Уголки губ Иоганна поползли вверх, делая его красивое лицо совершенно неотразимым. Он подсел ближе и погладил меня по щеке тыльной стороной ладони — сомневаюсь, что так принято на его сеансах с пациентами, но я не отдернулась. Пусть делает что угодно, лишь бы не гореть каждую ночь и не жить в пепле собственной глупости и бессилия каждый день.

В этот раз видение накрывало не сразу, а наслаивалось событиями прошлого, пока не открыло передо мной точку невозврата, которая начисто стерлась из памяти. Я отчетливо видела себя в залитой летним светом прихожей.

Нестерпимо знойный день был в самом разгаре — домашний кондиционер жужжал на полную мощность, льняные шорты стали мокрыми от пота и липли к ногам, пока я в нерешительности брела домой.

Это произошло чуть меньше трех месяцев назад. Разобравшись с сессией предпоследнего учебного года, я впервые за время моего студенчества чувствовала себя совершенно опустошенной. Неинтересные предметы, которые я во что бы то ни стало стремилась сдать на отлично, высосали из меня все жизненные силы, и мне физически необходимо было сделать что-то новое, несвойственное мне.

С Антоном тогда все было прекрасно. Да кого я обманываю? Мне казалось, что все было прекрасно. Я покупалась на его обходительность на людях и делала все возможное, чтобы не разозлить зверя дома. Но желание изменений все же нарастало, и я приняла самое безобидное, как мне казалось, решение — отрезать челку. Придать моим шикарным рыжим волосам немного разнообразия. Я аккуратно и издалека сообщила об этом Антону, он ответил, что я буду страшной, и не надо ничего трогать. Мой зомбированный мозг не имел права обижаться, а потому я продолжила убеждать, умолять, просить…

С трудом я выбила разрешение и вприпрыжку отправилась в парикмахерскую. Челка сделала меня немного моложе, но придала некую изюминку, по-новому очертив овал лица и выделив зеленые глаза спадающими на них рыжими волосками.

В приподнятом настроении, которое затмевалось разве что затаенным страхом перед скорым будущим, я переминалась с ноги на ногу, не рискуя пройти в гостиную, где из-за стола Антона доносились звуки игры в танки. Разглядывая себя в зеркало и так, и эдак, я все же пришла к выводу, что выгляжу хорошо, и ему должно понравиться. Нетвердым шагом я направилась по коридору, чувствуя, как дрожу всем телом, и заглянула в комнату.

— Привет, — неловко выпалила я. — Я пришла.

А в ответ получила пустой взгляд, пробежавшийся по мне без особого интереса, на лице он задержался на секунду-другую и вернулся к компьютеру.

— Я подстриглась, ты заметил?

— Заметил, — сухо отозвался Антон. — Иди на кухню, закончу — приду.

Я засеменила на кухню, выдохнув, что все прошло гладко, и мне нечего бояться, хотя сердце продолжало трепетать, чувствуя, что разговор еще даже не начался. Пока муж тратил драгоценное время и весомую часть семейного бюджета на прокачивание танков, я принялась за блинчики. И вскоре аромат ванили и поджаренной корочки на краях тончайших блинов наполнил кухню, расползаясь по всей квартире.

Мне оставалось дожарить всего пару штук, когда на пороге кухни показался Антон. На его лице не было и тени улыбки, кулаки судорожно сжимались; он молчал.

— Скоро блины будут готовы, садись, — я порхала возле плиты, облаченная в фартук, не замечая надвигающейся угрозы.

— Ты считаешь, что это красиво? — за моей спиной послышался глухой голос.

— Что? О чем ты? — искренне удивилась я, обернувшись, и увидела Антона в нескольких сантиметрах от моего лица с раскрасневшимися белками глаз и выступившей у рта пеной.

— Вот это! — Он с силой схватил меня за челку и дернул на себя. — Убери эту дрянь с лица! Это уродство! Убери, я сказал!

Его голос, разносясь по полупустой квартире, перешел в истерический визг. Антон тряс меня за волосы как тряпичную куклу, не отпустив, пока в его руке не остался клок рыжих волос.

Я осталась стоять, опустив руки, потупив взгляд и роняя слезы на чистый пол. С дырой в сердце. Болью, физической и моральной, такой силы, что не смогла проронить ни слова, когда через минуту Антон кинулся мне в ноги и принялся вымаливать прощение, осознав, что натворил,

Это больше не работало. Механизм, поддерживавший меня на плаву, сломался. Мой кокон, защищавший от тирана, треснул, и я с рвущейся наружу силой ухнула в пучину пугающего сумасшествия человека, которого называла мужем.

Окружающая картинка начинала таять — подсознание выплевывало меня обратно в реальность, и только в душе вновь зияла огромная рана, которую я так упорно затыкала последние три месяца.

Когда я окончательно пришла в себя, то почувствовала на своих щеках слезы, а внутри удивительную легкость, которую дало мне это открытие. Иоганн сидел рядом, бледный и худой, и огромными глазами смотрел на меня. Он оказался прав — моя психика, спасаясь от коллапса, действительно засунула этот эпизод туда, где я не могла его найти. Тем самым дав мне возможность выживать рядом с монстром, но закрыв понимание, что же окончательно послужило причиной моего решения о разводе.

— Я так понимаю, ты попала в нужную точку? — Иоганн с расстановкой произнес свой вопрос.

— Ты видел?

— Нет, я раскрываю твое сознание только для тебя самой, я никак не могу в него попасть. Ты можешь не рассказывать, что видела.

— Лучше расскажу, мне нужно этим поделиться.

— Вот тварь! — Мой новоиспеченный друг и проводник с импульсивностью, какой я ни разу еще за ним не наблюдала, вскочил на ноги, выслушав мой подробный рассказ. — И ты умудряешься продолжать с ним жить? Да он уже давно должен быть закопан в лесу! Я… я его собственными руками прибью!

— Тихо-тихо, — я поймала Иоганна за руку и вернула обратно на табуретку. — Это больно, обидно, но это в прошлом. Я рада, что смогла вернуться к этому моменту, теперь я лучше себя понимаю. Спасибо…