«Дело» Нарбута-Колченогого

Н. В. Переяслов, 2017

Тем, кому довелось родиться и жить в конце позапрошлого – в начале прошлого века, выпало множество испытаний. Каждая судьба, которая разворачивалась в лихую годину нескончаемых войн и революций, подвиг, совершенный во имя будущего. В 1888 году пришел в этот мир поэт, прозаик, критик Владимир Иванович Нарбут, которому позже дали прозвище «Колченогий». Двенадцать замечательных книг он успел издать, прежде чем пули палачей положили конец его жизни и трудам. Множество испытаний вынес он с честью, прошел через трагедии и драмы, которые способны сломать самого сильного духом человека, и остался собой – тем, кто пришел в подлунный мир, чтобы творить и созидать. Эта книга рассказывает о судьбе выдающейся личности, чье имя воскресло из забвения в семидесятых годах двадцатого века, а также эпохе, кровавой и героической, пугающей и романтичной, которую он называл своей. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

© Переяслов Н. В., 2017

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2017

* * *

Владимир Иванович Нарбут (1888-1938) был одним из шести выдающихся поэтов-акмеистов, эпизоды из жизни которого воссоздал в своей знаменитой книге «Алмазный мой венец» Валентин Катаев, присвоивший ему прозвище «колченогий». Для этого прозвища действительно имелись основания, так как в молодости Нарбут потерял правую пятку, из-за чего потом постоянно хромал, а кроме того, его однажды расстреливали, он получил четыре пулевых ранения и несколько штыковых ударов, лишился кисти левой руки, сидел в белогвардейской тюрьме и всю жизнь заикался. И, тем не менее, он издал 12 книг оригинальных стихов, занимал высокие руководящие должности, писал удивительные баллады, прикоснулся к настоящей сказочной любви, а в 1930-е годы был по доносу исключён из партии, арестован, отправлен в Магадан и расстрелян.

Сегодня имя Владимира Нарбута начинает возвращаться на широкие поэтические площадки и это буквально взрывает сознание читателей России, впервые открывающих для себя его потрясающую судьбу и удивительные поэтические произведения.

«Меня занимает человек-поэт… Хочу рассказать о человеке, о времени, в котором он жил… Знаю номер его телефона: 950, телефона из восемнадцатого года… И почти ничего не знаю о человеке… Он ускользает от нас… Может, кто-то другой пройдёт по следам Нарбута. Поставлю для него вехи…»

АЛЕКСАНДР КРЮКОВ, г. Воронеж.

Пролог

Имя необыкновенного поэта-акмеиста Владимира Нарбута, которое в течение сорока лет после своего расстрела пребывало в абсолютном забвении, неожиданно вынырнуло на свет в 1978 году, благодаря известному писателю Валентину Катаеву, опубликовавшему в журнале «Новый мир» свою уникальную книгу «Алмазный мой венец», получившую от критиков и читателей жанр «мемуарного романа-загадки», «романа-кроссворда», «романа с ключом», «книги памяти» или же «автобиографического романа-памфлета», в котором все персонажи были зашифрованы и выступали под оригинальными прозвищами-масками, а сам Нарбут был выведен под прозвищем — колченогий.

На фоне полуфантастической галереи самых необыкновенных персонажей этой удивительной книги Валентин Петрович Катаев дал Нарбуту один из самых впечатляющих, тревожащих и ярких образов, портрет который забыть уже было невозможно. Фигура его осталась в памяти у всех, кто однажды прочитал эту книгу и встретился с образом демонического персонажа, руководившего сначала одесскими, а позднее и московскими книжными издательствами.

«Он принадлежал к руководящей партийной головке города и в общественном отношении для нас, молодых беспартийных поэтов, был недосягаем, как звезда, — писал в мемуарной повести «Алмазный мой венец» Валентин Катаев. — Между нами и им лежала пропасть, которую он сам не склонен был перейти. У него были диктаторские замашки, и своё учреждение он держал в ежовых рукавицах.

Но самое удивительное заключалось в том, что он был поэт, причём не какой-нибудь провинциальный дилетант, графоман, а настоящий, известный ещё до революции столичный поэт из группы акмеистов ‹…›, автор нашумевшей книги стихов «Аллилуйя», которая при старом режиме была сожжена как кощунственная по решению святейшего синода.

Это прибавляло к его личности нечто демоническое».

Владимир Нарбут — хромой, бритый наголо человек, поэт со страшной судьбой, который слыл демонической фигурой. Потомственный черниговский дворянин стал анархистом-эсером. Он был однажды приговорен к расстрелу, но его спасла красная конница. «Колченогий», как назвали его, был одним из крупнейших поэтов начала века.

Многие считают, что Булгаков написал с него образ своего Воланда. Когда он входил в помещение, всем там становилось не по себе. Публичные чтения Нарбута напоминали сеансы чёрной магии. Исчезало в этот момент причудливое его заикание. Вздрагивая и качаясь, он выкидывал строфы, будто кидая в небеса проклятия.

Талантливейший поэт-новатор, один из «шести истинных акмеистов», товарищ Николая Гумилёва, который предрекал ему «одно из самых значительных мест в послесимволической поэзии». Соратник Сергея Городецкого, Анны Ахматовой, Осипа Мандельштама и Михаила Зенкевича по знаменитому «Цеху поэтов». Прозаик, критик, журналист и редактор, куратор первых радиопередач, общественный и партийный деятель, который за использование украинских слов получил название «Гоголя русской поэзии».

По мнению известного украинского поэта Сергея Шелкового, Нарбут — одна из самых знаковых фигур своего времени. Яркий, ни на кого не похожий поэт, магнетически-сильный творческий характер. Человек, сполна разделивший со своим народом кроваво-крестный путь Руси первой половины минувшего века.

Владимир был настоящим убеждённым коммунистом. Это тот тип коммуниста, что уже давно выродился, и который можно представить себе только по фильмам Григория Чухрая.

Он нисколько не желал считаться со своей инвалидностью: взваливал на себя столько, что не каждому здоровому было под силу.

Но, вместе с тем, говорят, что Нарбут — этот украинский д’Аннунцио — проповедовал аморальность и нигилизм.

По словам исследователя биографии Нарбута — Алексея Владимировича Миронова, «один из тех поэтов, судьба которых таит немало невнятностей. Его жизнь была овеяна мрачными и загадочными легендами, порой фантастически искажавшими реальные факты. Хромота, заикание, демоническая внешность, мелодично-корявые стихи, необычайным образом соединяющие в себе прекрасные и безобразные явления жизни, скандальные истории из области его издательской деятельности, неясные обстоятельства гибели — всё это в сумме порождает образ падшего ангела-поэта, радостно и трагически принимающего мир».

Оставивший после себя двенадцать удивительных книг стихов, которые до сих пор потрясают читателей своим необычным стилем и шокирующими образами, он прошёл невероятный, бурный и драматический путь в литературу, который только сейчас начинается восстанавливаться историками и ценителями русской поэзии. Попробуем и мы пройти вместе с ними шаг за шагом этот, так до сих пор ещё никем до конца и не восстановленный, маршрут, который, точно дорожными знаками, отмечен его неповторимыми и незабываемыми стихами, в которых живыми картинами встаёт его любимая родина — Украина:

Одно влеченье: слышать гам,

чуть прерывающий застой,

бродя всю жизнь по хуторам

Григорием Сковородой.

Не хаты и не антресоль

прельстят, а груши у межи,

где крупной зернью ляжет соль

на ломоть выпеченной ржи.

Здесь, на Глуховщине, прошло его детство, была окончена школа, написались первые стихи, началась активная общественная деятельность. Здесь он перенёс первую тяжёлую операцию, встретил свою раннюю любовь и столкнулся лицом к лицу с приходившей к нему в гости смертью. И эта земля надолго вошла в его душу, оставшись неповторимыми картинами в памяти и запоминающимися украинскими акцентами.

Уничтоженному людоедским режимом вместе с миллионами его соотечественников, Владимиру Нарбуту суждено было однажды восстать из мёртвых. Его стихи, около семи десятков лет не появлявшиеся в советской печати, с начала девяностых годов снова стали достоянием читателей. Его деятельная личность, наделённая редкостным энергетическим даром, оставив заметный след в культурной жизни многих городов России и Украины, продолжает вызывать интерес исследователей и раскрывается в новых аспектах, под новыми углами зрения.