Весточка с той стороны

Нурлан Баймухаметов, 2020

Искандер, карикатурист и автор графических новелл, пытавшийся прояснить судьбу одного артефакта, скоропостижно умирает. Обыденность размеренной жизни Никиты, к которому попали бумаги его покойного друга, нарушает череда неприятных событий, последовавших вслед за этим: от нападения грабителей до неудавшегося похищения. Никиту, с юности мечтавшего писать истории о любви, но запретившего себе думать об этом, тяготит нелюбимая работа юридического консультанта, или, как он сам отзывается о ней: работа "стряпчего". За несколько дней ему предстоит пережить покушение на жизнь, предательство любимой девушки и потерю Родины, погрузившейся в смуту "цветной" революции. В конце концов он обретёт новую любовь и веру в себя и в свой талант. Но уже в другой стране. А за ходом этой истории, откуда-то из иной Вселенной приглядывает некая Троица: Мастер, Кузнец и Баксы. Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Дело хозяйское

Владельца розового «Бентли», уроженца города Фрунзе, стареющего сорокалетнего мужчину, звали Болот Шокоев. Болот по прозвищу Шоколод. Так однажды, намекая на смуглую кожу, назвал его Гали-Есим Дыркыгалиевич Бекбайтасов, давний благодетель и патрон, могущественнейший столичный чиновник. Он неожиданно объявился неделю назад, когда уже давно алма-атинская жизнь Болота стала вполне размеренной и сытой, и почти позабылись годы бесшабашной, по-студенчески голодной молодости в славном городе Джамбуле, с её суровыми бандитами и бесконечными разборками, подлым рэкетом и гнусным рейдерством. И прочими «прелестями» конца девяностых.

И сетевым маркетингом он даже и не помышлял баловаться. Свой первый миллион Болот сколотил на мясопродуктах: колбасах, сосисках, отбивных и прочих стейках, вовремя смекнув, как превратить захудалые мясокомбинаты в Талды-Кургане и Джамбуле, доставшиеся ему почти даром, — благодаря Гали-Есиму Бекбайтасову, — в источник стабильного дохода. Для него это обернулось «золотой жилой». Ничего оригинального — проверенная временем классика: если красиво упаковать и грамотно преподнести товар, то появившаяся прослойка богатых людей, которую захватила повальная мода на эко-продукты — публика, помешавшаяся на здоровом образе жизни и правильном питании, — готова платить за него хорошую цену. Главное, не скупиться на рекламу и дружить с кем надо — все затраты окупятся сторицей. А дальше понеслось: сеть фирменных мясных лавок «Эко-Фуд», ресторан высокой кухни «Органик» в Алма-Ате, и к первому миллиону добавился еще один. Только Болот никогда не забывал, кому он обязан этим благополучием. Вот потому-то по зову Гали-Есима, Шокоев, бросив все дела, и явился, — как сказал бы его Андрюсик, обожаемый партнер-сожитель, — «пред ясны очи, так сказать», как и когда-то двадцать лет назад. А тогда он «шестерил» на джамбульского бандита Магауйю Джуламанова, Магу по кличке «Магила», — оказавшейся, надо заметить, пророческой, — который и представил его однажды боссу, Гали-Есиму Бекбайтасову, влиятельному заместителю председателя горисполкома города Джамбула, с ухмылочкой отрекомендовав Болота, как «парнишку смышлёного и хитрожопистого». А когда Мага отправился через полгода не по своей воле в мир иной, в бандитскую «Валгаллу», Болот по «наследству» и попал в число «людей» Гали-Есима. И надо признать, не прогадал. Но то — дела давние, былое, так сказать, археология, можно и не вспоминать более. Удивительных событий случалось в те стародавние времена — хоть книжку пиши, но то, с чем теперь обратился к нему босс, однако, порядком его озадачило: Бекбайтасов, человек государственного масштаба и вдруг такая чепуха. «И почему именно ко мне? Филёр я, что ли, какой? Других «шестерок» не нашел, помоложе?» Виду, конечно, Болот не подал, потому что знал: не его ума это дело, а большого человека, такого, как Гали-Есим, и отказать тут никак нельзя.

Галя, как его про себя называл Болот, был с ним, как обычно в таких ситуациях, немногословен. Бросил на стол фотографию, в которую ткнул пальцем, указывая на объект для наблюдения, продиктовал адрес, дал краткие инструкции, наказал: проследи сам — что, где, когда, куда и с кем. Вспомни молодость, усмехнулся он. Будет возможность, любые документы, которые передадут субъекту на фотографии (зовут Искандер Мухаметов), — высматривать. А поступит на то его, Гали-Есимово указание — изъять их технично, без шума и пыли. Не самому, естественно, а сподручным.

«Судя по всему, раз Галя делает акцент на документы, это и есть самое важное, — решил Болот. — Но это его категоричное"проследи сам"… Вот уж, странно. Однако ж, дело хозяйское. Надо исполнять».

С фотографии на него смотрела счастливая пара: парень с девушкой, прижавшись друг к другу, сидят на диване за столиком в кафе. Он нежно приобнял её, а она склонила голову на его плечо.

«Пожалуй, девушка красива», — решил Болот.

Тонкие черты лица выразительно подчеркивали голубые глаза. Полные губы, приоткрывшись в полуулыбке, слегка обнажили ровный ряд белоснежных зубов. Выбившаяся из зачесанных назад русых волос непослушная прядка упала на лицо. А это означает, что девушка непременно — в последующий миг, так и не запечатлённый неведомым фотографом — попробует кокетливо сдуть её в сторону.

А вот парень точно не в его вкусе. Длинные, почти до плеч, нечесаные каштановые волосы ниспадают по обе стороны скуластого лица. Вдоль высокого лба обозначилась морщинка. Прищуривающиеся чёрные глаза прикрывают стильные очки-велосипед. А явно сломанный, с горбинкой нос подпирают усы, сползающие к подбородку старомодными подусниками.

И что такая девушка могла найти в нём? Женщин Болот не понимал, да и не любил.

«Но этот же — мужлан усатый, не то, что мой утонченный Андрюсик», — подумал Болот. Андрюсик! На душе у него потеплело.

Вести наблюдение за субъектом не составило никакого труда: парочка практически никуда не ходила. Разве что каждый вечер, — за все те дни, что он их вел, Болот в этом убедился, — проводила в том самом кафе, где и запечатлел их фотограф. Субъект со своей подругой не расставался ни на минуту. «Каждый вечер в том же самом кафе! Однако! Странная привычка, если не учитывать, что они жили в том же доме, где оно и располагалось». Субъект постоянно что-то рисовал. Он то всматривался в людей, снующих мимо их столика на летнике, то вдруг устремлял пытливый взгляд в зал и там пытался что-то узреть среди отдыхающей публики. Как-то Болоту показалось, что, может, и его в «Бентли» он высмотрел и зарисовал.

На второй день наблюдения Болоту как будто бы повезло. К парочке за столик подсел огроменный парень, под два метра ростом, атлетического сложения. Судя по тому, как он обнялся с субъектом (который, кстати, тоже не был маленьким) и поцеловал в щеку его подругу, Болот понял, что они — друзья. И это уже стало интересней. Но к разочарованию Болота, никто никому ничего не передал. Они посидели с часик, да и разошлись. Кажется, парочке стало плохо. Вероятно, отравились несвежим десертом. Десерт в этом кафе и вправду был неважным. На следующий день они в кафе не появились. Болот выяснил, что субъект заболел и, видимо, серьёзно. Настолько, что помещен в реанимационное отделение. Когда Болот доложил об этом Гали-Есиму, ему показалось, что босс озадачен. А сообщение о том, что субъект скончался в больнице в тот же день, и вовсе его удивило. Бекбайтасов дал указание Болоту понаблюдать теперь за подругой покойного и, по возможности, как он выразился, «проинспектировать» квартиру субъекта. Разумеется, не самому.

На этот случай у Болота были два «свободных художника», как он их называл: долговязый Дильшат, мастер по любым замкам и автомобильным, в частности, по кличке «Тычок», данной ему за любимую присказку «Ты, чо!»; и плотно сбитый Рахмон, домушник, отзывавшийся на кличку «Презик» — уж больно рожей походил на бессменного таджикского президента.

Только вот было неясно, что искать. Галя на этот счет указаний пока не давал. Но всё же какой-никакой результат наконец проявился: сегодня на похоронах девушка субъекта отдала какую-то красную папку тому типу, что был замечен им в кафе пару дней назад.

«Неужели конец моим мучениям? — Болот обрадовался. — Устал я, утомился». Из-за Галиного поручения он забросил все дела.

Кстати, о делах. Прежде чем отправиться к Гали-Есиму, в его алма-атинскую резиденцию, Болот решил, что не лишним будет сделать пару-тройку звонков. Первый — Петровичу, начальнику ветслужбы его Талды-Курганского мясокомбината.

У Петровича был неприятно зычный голос, и Болот слегка отставил от уха смартфон.

— Слушаю вас, Болот Оморович.

— Как там телята? — перешел сразу к делу Болот, поморщившись: надо было отодвинуть смартфон подальше.

— Да-да! Отличная партия. Телята вскормлены исключительно молоком. Это песня какая-то. Сам осматривал, — затараторил Петрович. — Вы бы видели их белые языки — первый признак! Да и вес хороший, выше среднего. Выход будет большим.

— Карантин отбыли?

— Карантин на днях заканчивается. Разтаможку тоже сделали. Правда, еще пару дней займет дооформление груза. Решили сэкономить и перегрузить с крытых вагонов в полувагоны — так дешевле. Погода позволяет. Сами транспортники предложили. У них в наличии такие допотопные китайские полувагоны ещё есть. С деревянным настилом. Специально для перевозки скота. Планируем в пятницу отправку с арендованного прирельсового склада на комбинат — Медрет Медырович сказал. К субботе, обещал, телятки будут на месте.

После такого исчерпывающего доклада Болот передумал звонить Медрету, коммерческому директору.

— Ага. Это хорошо. Передайте ему пусть потом отзвонится.

Болот успокоился: Медрет Рахымов — дело своё хорошо знает. Проверенный человек, ещё по джамбульским делам. Если он посчитал, что доставка телят полувагонами, а не скотовозами, целесообразней, то так тому и быть. Партия всё-таки большая. Хлопотно.

Второй звонок — Андрюсику. Тот заведовал его рестораном. И, кстати, неплохо справлялся.

— Ауо, дорогой. Ты, некоторым образом, для меня освободишься когда-нибудь?

Андрюсик плохо выговаривал «л»: вместо «алло» получалось «ауо». Болоту это очень нравилось.

— Андрюсик, солнце, папочка заедет к восьми. Попроси Жан-Пьера что-нибудь вкусненькое сотворить, на твой вкус. И непременно — "Шато Лафит"урожая тринадцатого! И никаких"Шеваль Блан".

Но надежда насладиться в обществе обожаемого Андрюсика очередным кулинарным шедевром от французского шеф-повара его ресторана, Жан-Пьера Дебю, выписанного Болотом из далекого Ларошеля, угасла сразу же после разговора с Галей, который был явно не в духе. Таким раздраженным Болот его не видел никогда.

— Ну, что за паскудный цвет! — возмущался Гали-Есим, разглядывая на большом мониторе, на который были выведены изображения с десяток камер видеонаблюдения, автомобиль Болота. — Что у тебя другой машины нет, что ли? К чему этот розовый цвет? Светишься как пидо… э… торшер, в общем!

Он не договорил, но Болот догадался, что тот имел в виду, и обида явственно проступила на его лице. Бекбайтасов заметил это и смягчился, понимая, что это чересчур:

— Ладно-ладно, Болот. Не дуйся! Спасибо, что не стразами обклеил. Проинспектировали квартиру?

Обиду пришлось проглотить.

— Не могли, босс, люди кругом — суета, — сказал Болот.

— Как раз в это время и надо было квартиру осмотреть. В такой-то суете кто там внимание на вас обратил бы? Мне тебя, что ли, учить?

— Вам, и только вам, босс, — льстиво заметил Болот.

Гали-Есим отмахнулся. Но, кажется, остался доволен.

Вряд ли Бекбайтасов отдавал себе в этом отчёт, но он так и не смог привыкнуть к похвалам, щедро и отовсюду расточаемым в его адрес уже много лет. «Будь то даже неприкрытая лесть от такого малого по его меркам человека, как я», — думал Болот. Странность, которую Шокоев подметил в поведении своего патрона давно, и которой иногда успешно пользовался.

Когда Болот показал то, что снял камерой смартфона, Гали-Есим заметно повеселел.

«Неужели это настолько нечто такое важное, значительное, что Галя тут, при мне, почти напрочь теряет присущее ему самообладание, — удивился Болот. — Что же это за дело такое?»

Показу предшествовала небольшая заминка со смартфоном, сначала изумившая Болота, а затем вызвавшая в нём уважение к тому, как всё серьезно продумано у босса в плане безопасности. Дело в том, что смартфон Болота завис. Насмерть. Заморозился. Не помогла и перезагрузка. Болот огорчился, ведь он только что объявил боссу: у него есть любопытное видео.

— Погоди, Болот, — сказал Бекбайтасов, видя, как тот мучается со смартфоном. Он включил интерком и сухо произнес в трубку: «Вудин, ты? Дай десять минут своей машинке отдохнуть. И зайди ко мне сейчас».

Смартфон чудесным образом ожил.

«Глушилка электронная, блокирует в помещении любую запись, — смекнул Болот. — Опасается компрометирующих материалов. Солидно! Неплохо бы самому такой игрушкой обзавестись».

В комнату вошел Вудин, сутулый молодой парень в очках. Мрачный, как грозовая туча.

— Дай-ка ему телефон, — сказал Болоту Бекбайтасов, а Вудину приказал: «Выведи видео с телефона на монитор».

Вудин принял из рук Болота смартфон, быстро оценил, что делать, что-то там подстроил, и вот уже на экране монитора появилось изображение.

Бекбайтасов кивнул Вудину, и тот вышел из комнаты.

— Ну, давай, что там у тебя, показывай.

На мониторе мелко зашевелились люди, вроде бы стоявшие поначалу неподвижно одной небольшой шеренгой во дворе и с почтением внимавшие каждому слову муллы — Болот прокручивал видео в ускоренном режиме. Он лишь тогда замедлил воспроизведение, когда дошел до эпизода, где девушка субъекта передаёт красную папку высокому парню.

— А это что за детина? — поинтересовался Гали-Есим.

— Это приятель, друг покойника, — пояснил Болот. Он поставил видео в режим паузы, увеличил слегка смазавшееся изображение так, чтобы на папке можно было различить белую этикетку с надписью «Домбра».

— Всё понятно, — сказал Гали-Есим. — Дальше.

Болот продолжил воспроизведение видео.

— Тэ-эк! Погоди, а это кто? Стоп! Что за матрёшка такая? — Бекбайтасов указал пальцем на стоявшего неподалеку от девушки субъекта человека, и впрямь, фигурой напоминавшего матрёшку. — Напряженно смотрит, как она папку отдает!

Болот снова включил режим паузы.

— Не знаю. Родственник, наверно. На него я внимание не обратил. На похороны приехал из… Я узнаю…

— Не надо. Это я так, к слову, — перебил Гали-Есим. — Значит так. Проследи за детиной с красной папкой. Где там будут поминки?

— В кафе, — ответил Болот. — Это в доме, где покойник проживает. Проживал, то есть.

— Всё понятно. Вот что, — сказал Бекбайтасов. — Не выпускай его из поля зрения. У него папка, которая мне нужна. Такая вот задача. Изымешь её сегодня, как представится возможность. Кто там у тебя в работе — Тычок?

Болот кивнул.

— Замечательно. Сразу же её ко мне, — он хлопнул ладонью по столу. — Сюда. Да вот еще. Про детину разузнай: кто такой, что такое.

Он встал из-за стола, давая понять, что обсуждать больше нечего.

Болот огорчился: накрылся ужин, придется отложить на завтра; но виду не подал. «С этой папкой, — будь она неладна, — придется повозиться».