Жизнь собачья

Ния Ченвеш, 2018

Кто они – братья наши меньшие? Что чувствуют и как мыслят? Зачем они? Сложно сказать, но одна закономерность видна определенно: по отношению к ним очень легко понять, что из себя представляет Человек… Реальная история из реальной жизни. О любви, великодушии, злобе и жестокости.

Невероятно доброму Человеку, спасшему и спасающему жизни многих четвероногих, посвящается

Я — беспородная симпатяга черно-белого окраса с большими ушами и длинными изящными лапами. Я, наверное, могла бы быть прима-балериной, если бы существовал собачий балет…

Но в реальной жизни я обязана умереть.

У меня две жизни: одну мне уготовала человеческая бездушность, вторую я получила благодаря человеческой доброте.

Я родилась у благородной породистой собаки но, к сожалению, от отца, которого выбрала моя мама, а не хозяйка. А у людей так заведено, что если просто любовь и никакой выгоды — это плохо.

Поэтому, нас, как полукровок, полагалось по правилам заводчиков уничтожить. У каждого заводчика свой способ избавляться от браковки: одни топят в воде, другие закапывают в землю, некоторые раскошеливаются на препараты и усыпляют. Но это экономически не выгодно.

Но наши хозяева были люди сердобольные, потому они сложили нас в мешок и отнесли в лес, в надежде, что мы умрем от голода, будем съедены хищниками или раздавлены мотоциклистами.

Но мы не успели — нас нашел Человек. Раскрыв мешок, он так громко закричал: «Что за… (я не разобрала этого короткого слова) это сделала?», что мы все описались.

Он вынес нас из леса, и толпа прогуливающихся людей, поохав, стала предлагать уже более гуманные способы продолжения нашей судьбы: подкинуть в ветклинику, оставить в лесу и по очереди подкармливать, продать на рынке как породистых.

Человек молча выслушал все советы, грустно так посмотрел на людей и тяжело вздохнув потащил нас домой.

Нас было семеро. Ох, как же весело нам было!

Нас любили и о нас заботились, всех пристроили в хорошие руки, у Человека осталась только я.

Потому что у меня высокий уровень интеллекта.

Я была худая, страшная, и вовремя сообразила, что нужно очень плохо себя вести на просмотрах. Поэтому я вздыбливала шерсть, пускала слюну и злобно гавкая, кидалась на всякого, кто хотел меня погладить. Еще хороший эффект давал бег по кругу с вываленным языком и подкатанными ко лбу глазами.

Человек повздыхал-повздыхал, да и сказал детям: «Ну кто такую истеричную особу возьмет… похоже она — наша…»

И тогда я уже могла стать самой собой. Я проявила все свои способности — я стала ласковой, преданной, умной, и не знающей усталости в служении Человеку.

Ему нравиться, когда я скачу блохой вокруг него, когда он возвращается домой — и я скачу без устали иногда даже переворачиваясь.

Ему нравиться, когда я ложу морду ему на колени и смотрю долгим влюбленным взглядом — и я смотрю бесконечно долго и бесконечно влюблено.

Конец ознакомительного фрагмента.