Рассказы

Нина Николаевна Эннина

Книга содержит рассказы о повседневной жизни современных молодых людей, их взаимоотношениях с родителями, сверстниками, выработке жизненных принципов, поиске решений в сложных ситуациях.

ДЕД

Денис, симпатичный, общительный парень, студент 3 курса института, впервые пригласил Лену на дачу. Они дружили, но серьезных отношений у них не было. Лена не до конца ему верила, так как считала, что она ему не пара. Денис, почти звезда группы, имел кучу знакомых, друзей, всегда был в центре внимания, легко, при этом хорошо учился. Лена не считала себя красивой, даже симпатичной, у нее была только одна подружка, которой ей, впрочем, хватало для общения, с ней они всегда садились на лекциях, занимали друг другу очередь в буфет, имели общих знакомых. Правда, она тоже хорошо училась, так как была начитана и серьезно относилась ко всякому важному делу.

В электричке они сели друг напротив друга и сначала болтали ни о чем, обсудили нового преподавателя, сошлись во мнении, что летняя сессия в этом году не такая уж трудная, но постепенно темы иссякли и они замолчали, оба испытывая неловкость от этого. Денис уже начал немного сожалеть, что пригласил именно Лену. — Так и будем молчать все время, — подумал он. Она же, как всегда просто немного стеснялась его, боялась сказать что-то не то. Но, выйдя на остановке и шагая через лесок к нужному дачному обществу, он вновь оживленно начал рассказывать ей, что теперь на дачу они ездят редко, родители не садоводы, чтобы уж совсем не запустить участок, они второй год приезжают весной, садят что-то, за лето приезжают сюда несколько раз и осенью, убрав с грядок что выросло, уезжают до весны. Она узнала, что последние 15 лет здесь чуть ли не круглый год жил их дед, отец матери, после смерти жены и выхода на пенсию, он увлекся дачными делами, все что-то строил, перестраивал, улучшал, применял различные способы посадок. Он с родителями иногда ездил к нему, они помогали вскопать землю весной, приезжали летом на клубнику, осенью помогали убирать урожай. Но дед полтора года назад умер, и они подумывают дачу продать. А ему надо порыться на втором этаже и кое-что найти.

Дачный домик был небольшой, но какой-то уютный, «веселенький». Калитка хоть и не новая, но крепкая и прочная, с железными завитушками наверху, такими же завитушками были украшены наличники на окнах. Стены дома были выкрашены в желтый цвет, а крыша и веранда в более темный — бежевый.

— Отдыхай, — предложил он девушке, плавным жестом руки обведя участок, как бы отдавая его ей во владение. Он открыл ключом дверь и вошел в дом, а она прошла по дорожке внутрь к грядкам и кустам. Открывшийся ей вид производил слегка двоякое впечатление — с одной стороны было видно, что когда-то здесь был идеальный порядок: грядки ровные и не очень высокие, со всех сторон были огорожены одинакового размера дощечками, кусты по краю участка не заросли травой, так как земля под ними была устелена специальным, темным материалом, Лена забыла, как он назывался. Деревья были пострижены и стояли поодаль друг от друга, не мешая другим растениям и не затеняя им солнце. С другой стороны кое-где, особенно по краям, виднелась нескошенная трава, грядки хотя и не сильно, но все же заросли сорняками.

Недалеко от дома стояла беседка, тоже ухоженная, со всех сторон обсаженная цветами. Лена подошла к ней и опять убедилась, как добротно и с любовью было все сделано в ней. Ступеньки с перилами по бокам, дверь почти полностью застекленная, была удивительно легкой, хотя внешне выглядела основательной и даже массивной. Она села на лавку и огляделась — веранда была шестиугольной формы, полностью застекленная, но три окна открывались, причем каждое состояло из двух створок, рамы были покрыты лаком и украшены резьбой. — Как в сказочном домике, — подумала Лена. Все было подогнано, ловко и умело сочеталось между собой. Бросалось в глаза, что почти все было не столько сделано самостоятельно, сколько доделано, доведено до ума для удобства и красоты.

Из дома вышел Денис, — так и не нашел, — слегка расстроенно сказал он, — все-таки, наверное дома на антресолях. Ну как тебе? — поинтересовался он, усаживаясь напротив. — Слушай, — кто все это сделал? Дед? — спросила она. Получив утвердительный ответ, Лена восхищенно, иногда жестикулируя, выложила ему свои впечатления от увиденного на даче. — Я вообще не могу припомнить, чтобы где-нибудь я увидела, даже не увидела, а почувствовала такой симбиоз вещей, предметов. Он у тебя кем работал — строителем, дизайнером? — И, не дожидаясь ответа, она продолжила свою мысль — я впервые поняла выражение «вложить во что-то душу». Здесь во всем его душа — дорожка сделана так, чтобы невозможно было на ней споткнуться, щеколда приделана так, что за нее невозможно зацепиться. Я его не видела, но он у тебя точно был добрый и веселый человек, — закончила она. Пока она говорила, Денис смотрел на нее внимательным, слегка озадаченным взглядом. Он не ожидал такой реакции от Лены и даже растерялся, поначалу не зная, что на это сказать. — Ну да, дед был отличным человеком, — подтвердил он. Ее слова задели его глубже, чем он ожидал. Чтобы справиться с пока непонятными эмоциями, вызванными ее словами, он сказал, что гостей угощают чаем, и он пойдет и посмотрит, что там у них есть в доме. Что-то зацепило его в ее словах и он, поставив на плитку чайник, споласкивая кружки, доставая сахарницу, пытался понять, что не так. Он осмотрел веранду, где много раз бывал, но вдруг увидел, что и правда, почти каждый предмет, каждая вещь связана с дедом напрямую. Это он приделал полочку над столом, где-то достал и ввел в обиход расписанные берестяные солонку, сахарницу, хлебницу. В шкафу лежали мешочки с засушенными травами. Сбоку к столу была приделана ножеточка, а на стене висело деревянное блюдо с нарисованным, будто детской рукой, улыбающимся солнышком, которое повесил он еще в детстве Дениса. — Он был отличным человеком, — повторил он про себя, — но говорили ли мы ему об этом, чувствовал ли он, что его любят. Он взял одной рукой вскипевший чайник, другой — кружки и сахарницу и понес в беседку. — А вот к чаю я почему-то не додумался ничего купить, — заявил он, разливая кипяток в кружки с пакетиками чая. — Ну ничего, попьем с травами — так всегда дед делал, пояснил он и пошел в уголок дачи, где тот всегда срывал мяту и еще какие — то специальные, лечебные растения. Денис слышал где-то краем уха, что полезными травы бывают засушенные, но и свежие давали терпкий, глубокий аромат. Возвращаясь обратно с листочками мяты в руке, он наткнулся взглядом на небольшое детское креслице, которое дед смастерил ему, когда тот был маленьким. Что-то опять толкнулось у него в груди, и он быстро отвел взгляд. Выпив чай, он не очень уверенно предложил Лене пойти в дом, отдохнуть, или покачаться на качелях. Лена с улыбкой отказалась и Денис с внутренним облегчением позвал поехать обратно в город. — Если они поторопятся, — сказал он, — то еще успеют на дневную электричку, потому что потом будет перерыв до вечера. Перед уходом он нарезал ей цветов с клумбы, так всегда делал дед перед его с родителями, отъездом, аккуратно повесив после этого ножницы на гвоздик под навесом, где они всегда висели. — А почему ты меня позвал на дачу, — спросила она его по дороге назад. Он внимательно посмотрел на нее, но ответил шутливо, — хотел тебя поэксплуатировать, думал, что никто лучше тебя не справится с сорняками.

— Она на секунду задержалась на месте, не поняв шутит ли он, — ну так что ты не сказал, я бы… — но он рассмеялся, — ты что, с ума сошла, — и добавил опять для нее непонятное, — хотел тебя поближе узнать.

Они успели на электричку и там, сидя рядом с ней, он подумал, что не зря пригласил ее на дачу, поездка как-то сплотила их, сделала ближе, объединив как будто какой-то тайной. Лена рассказала о своей маме, что она очень хорошая, добрая, но у нее астма. Он, в свою очередь рассказывал ей о деде, кем он работал, какие у него были увлечения, вспоминал случаи из жизни, связанные с ним. — А знаешь, что я поняла, — сказала Лена, — как важно все делать в жизни искренне, вдумчиво, с умом, стараться делать то, что тебе нравится делать. Она добавила, что если они пойдут в школу, (а они учились в пединституте, на физмате) то надо так преподавать детям, чтобы они полюбили твой предмет, понимали его не хуже тебя. Остаток дороги они молчали, но это было не разделяющее их молчание, а объединяющее.

Дома он достал альбом с семейными фотографиями, посмотрел на свои детские фото, совместные с дедом и родителями, вспоминал, что говорила Лена и, как занозу в пальце, отыскал то, что его встревожило на даче, что было не так. Они никогда не говорили деду, что он замечательный. Да, это подразумевалось, с ним не ссорились, но воспринимали его заботу о них как само собой разумеющееся. Он остро вспомнил, как не раз, ненастойчиво, с полуулыбкой, он спрашивал — не останутся ли они ночевать, а утром уедут, он им баню истопит, но родители наотрез отказывались — «уж ты сам тут колдуй, в своем царстве», не хотели себя обременять и спешили домой, к телевизору, спокойствию и уюту, нагруженные помидорами, огурцами, зеленью или другими дачными овощами-ягодами по сезону. А он стоял возле калитки, не уходя до тех пор, пока их машина не скрывалась за поворотом. Денис не вспомнил ни одного случая, когда бы дед что-то попросил у них, сказал наперекор, просто обиделся. Но ведь по существу было на что обижаться. Иногда как бы невзначай он говорил, — дрова заканчиваются, — наверное, ожидая, что родители помогут, узнают где купить, как доставить, помочь разгрузить, но им было не до того. Хотя, приехав очередной раз «на природу» и увидев свежую поленицу дров, отец замечал, — что, дрова купил? — и дед, не вдаваясь в подробности, отвечал просто, — да. А два года назад, когда дед приехал к ним домой, в свою по существу квартиру, мать заметила, — ты что-то плохо выглядишь, не заболел? Но не стала уточнять, заболел ли действительно, не надо ли чем помочь, быстро перешла на другую, актуальную для нее тему и дед как всегда не стал развивать, как оказалось, очень важный для него разговор. Через несколько месяцев его не стало, а мать, на вопросы знакомых и друзей, что стало с ее отцом и почему он умер, отвечала, — да годы ведь, — и добавляла, — сердце не выдержало. А чего не выдержало, она не уточняла.