Я вернулся, папа. Том 3

Нина Константиновна Мелентьева, 2014

Заключительная часть трилогии о герои Джейке, по воле Судьбы оказавшемся в другом мире. О том как он все же выполнил свою мечту и вернулся домой. О том как радость от возвращения была разрушена изменившимся отношением родного мира к нему. О том, какой выбор ему пришлось принять, что бы защитить своих близких и что из этого получилось.

Глава 2

Первый свой день в школе я, наверное, не забуду никогда. Во-первых, я опоздал. Не могу сказать что получилось это намеренно, но был благодарен, отчасти, тому, что просто не смог найти в себе решимости войти в школу во время перемены. Сидел рядом с отцом в машине и хмуро считал, сколько человек из всех тридцати классов захотят сейчас разглядеть меня и высказать свое мнение о моем исчезновении. Сколько их там? Около восьми сотен учеников, плюс учителя, плюс обслуживающий персонал, и все это умножить на два, потому что мне повезло учиться со второй смены.

–Джейкоб, иди. Опоздаешь, — отец был так же хмур как и я, и очень недоверчиво косился на двери школы. К нашему удивлению, это учебное заведение именно в этот день мало кто покидал, хотя последний урок закончился минут пять назад. Учащиеся входили, но не выходили, и это нервировало. Вот по любому же эти противные девчонки вчера всем растрепали что я приду сегодня, а как же своими собственными глазами не посмотреть на того, кто сорвал интернет и о ком говорят новости.

–Звонка дождусь, — буркнул я и прикусил губу. Проклятье, я так мерзко себя не чувствовал даже на приеме короля. Даже тогда, когда меня провозгласили принцем.

–Джейкоб, — отец отвлек меня, коснувшись плеча. — Если не хочешь…

–Я должен. В конце то концов, я уже через это прошел пять лет назад. Помнишь? «Янки» и «Штатец»?

Отец холодно кивнул, вспоминая какую истерику я тогда закатил, заявив что не пойду больше в эту школу. Ан нет, через неделю уже привык. И сейчас привыкну.

Прозвенел звонок и недовольная первая смена, проторчавшая лишних пол часа в школе, потянулась на выход. Кто-то из них узнал нашу машину, и притормозил в сторонке, кто-то же спешил по своим делам.

Выждав пять минут, я взялся за ручку дверцы.

–Я подъеду за тобой к пяти. Если что, звони.

Кивнув, я взял свой рюкзак и вышел. Нарочно не стал оборачиваться к толпе, застывшей в стороне, и с усмешкой вошел в школу.

Нет, все таки если я раньше был таким же как они, то теперь точно могу сказать, что был трусом и походил вот на этих шарахнувшихся в сторону малолеток. Конечно, малолетками я назвал их образно. Особенно десятый и одиннадцатый класс, который разглядывал меня не столько с интересом, сколько с вызовом. Вот от них то можно было ждать сюрпризов, особенно сейчас, когда среди своих сверстников я выделялся как футбольный мяч среди бейсбольных.

Показав пропуск охраннику, я молча прошел мимо старшеклассников, и удивленно чуть притормозил перед ожидающей кого-то в коридоре нашей классной учительницей.

–Вера Петровна, — я чуть кивнул головой, едва удержавшись от чуть более низкого поклона. Черт, вот об этом то я не подумал! Надо будет следить за собой повнимательней.

–Здравствуй, Джейкоб. Опаздываешь?

Я с сомнением обернулся на ухмыляющуюся компанию за спиной. Их, казалось, совершенно не волновало присутствие учителя.

–Ждал когда публика рассосется, — я посмотрел на учительницу, которая и раньше была ниже меня, но теперь так вообще была мне по плечо. — Я, наверное, пойду. А то первый день, и с опозданием.

–Пошли, я с тобой пройдусь. Я как раз хотела поговорить с тобой, Джейк.

Нахмурившись, я пропустил учительницу вперед себя, и улыбнулся одними губами, отвечая на усмешку особо наглым старшеклассникам. Кажется, сегодня у меня будет насыщенный событиями вечер.

–Джейк, я хотела рассказать тебе что именно о тебе говорят в школе.

–Да и так понятно, трудный ребенок.

Вера Петровна кивнула.

–Я только хочу попросить тебя о маленьком одолжении. Если ты будешь и дальше вести себя в том же духе…

Я остановился и отступил от классной руководительницы. Холодно впился в нее взглядом, и видя что она на самом деле испугалась, подошел к ней в плотную.

–Вера Петровна, я прежде хоть раз подводил вас?

Она испуганно покачала головой.

–И вы, умная женщина, мать двоих детей, глядя на меня, то же думаете что я «трудный подросток»? Посмотрите на меня, Вера Петровна, и задумайтесь, вполне возможно окажется в итоге так, что мое исчезновение на этих три месяца могло быть шагом необходимым. И что все, что сейчас выливают на меня грязью журналисты, окажется всего лишь хорошо продуманной ложью. Я понимаю что виноват перед всеми вами за свое отсутствие, но я хочу что бы вы знали. Я не мог вернуться раньше, и не потому что не хотел, а потому что не мог. Просто не мог. От этого зависело слишком многое. У меня просто не было выбора.

Я уловил как нервно задергался глаз у Веры Петровны, и что она не может оторваться от созерцания моего так изменившегося лица.

–Джейк, — она даже руку подняла, желая коснуться моей щеки, но я отстранился. — Если ты переживал из-за своего лица…

–Вы думаете меня волнует то, как я выгляжу? Я не из-за этого пропал, Вера Петровна. И мне наплевать что кого-то это пугает, и что в чьих-то глазах я урод. Я бы посмотрел на любого другого, которому выпало бы пережить то же самое, и хотел бы увидеть в его глазах то же, что сейчас чувствую я.

–Ты изменился, — женщина нахмурилась, и виновато заглянула мне в глаза. — Я не вижу в тебе того мальчика, что ушел на летние каникулы. Ты даже вырос.

Я усмехнулся.

–Я начал взрослеть, Вера Петровна.

–Давай ты только не будешь взрослеть быстрее чем твои одноклассники. Иначе они не примут тебя, — она вздохнула и покачала головой. — Джейк, просто постарайся сделать вид, что ничего не произошло, и ты тот же Джейк, что был раньше.

–Не уверен что они теперь вообще примут меня.

–Они примут. Какое-то время будут думать только о тебе, а потом забудут. Вспомни что было пять лет назад.

Я покачал головой и пошел следом. Вошел в распахнутые передо мной двери и выдохнул, сжав зубы. Моя парта, за которой я последних два года сидел с Кати, была пуста. Что ж, с ней я уже все решил, а любопытных соседей мне сейчас точно не надо.

–Проходи, Джейк, — Вера Петровна надменно окинула взглядом класс и дождалась когда я сяду, жестом остановив учителя истории. — Класс, я надеюсь, что сегодня мы проживем этот день без сорванных уроков, как вчера? Все мы очень рады, что Джейкоб, вернулся. Но давайте отложим все вопросы и радость на перемену.

Не слишком довольный таким приветствием, я достал из рюкзака планшет и открыл скинутый на него учебник. Настойчиво одергивал себя от желания оглянуться, затылком чувствуя как все двадцать пять одноклассников не сводят с меня глаз. Зря Вера Петровна старалась сохранить урок — он был на грани срыва одним лишь молчанием и повышенным вниманием к моей персоне.

Учитель истории, конечно, попытался еще минут пять что-то объяснять, но потом сдался, и, сказав что вернется через пять минут, вышел. В повисшей тишине я слышал как он остановился сразу за дверью и прислушался, и лишь по этому не сорвался и не сбежал. Откинулся на спинку стула, и повернулся к своим одноклассникам.

–Ну и что уставились? — тихо спросил я, переводя холодный взгляд с одного своего друга, на другого, на девчонок, на прячущую взгляд Кати, пересевшую к своим подружкам. — В цирк попали?

–Скорее в зоопарк, — Сашка, бывший мне когда то разве что не другом до гроба, брезгливо поморщился.

–В зоопарк? — я вскинул брови, и чуть поддался вперед. — Сань, а тебе не кажется что ты попал в ту же клетку, что и я? И кто-то из нас двоих тогда должен быть хищником, а кто-то его едой.

Сашка подорвался в бешенстве, и рванул ко мне, однако стоило мне только подняться, он тут же нерешительно замер. Остальные же просто шарахнулись к стенам, глядя как я на целую голову возвышаюсь над мелким Сашкой, как я спокойно смотрю на него, не проявляя ни напряженности, ни злости. Просто давлю на него взглядом.

–Ты что же думаешь блатным тут стал, раз в уголовники записался? — Сашка выплюнул слова с такой яростью, словно от этого зависело его будущее.

–А в уголовники ты меня записал? Кто еще здесь хочет меня уголовником назвать? — я вновь спокойно окинул класс взглядом, но все молчали. — А блатоту можешь засунуть себе куда подальше, — тихо прошептал я, упершись костяшками в парту, нависнув над побелевшим от злости бывшим другом. — Я тебя не трогаю, и ты меня не тронь.

–А то что? — Санек задрал голову. Эх, Сашка, Сашка, перед кем же ты так выпендриваешься?

–Я тебе шею сверну, — прошептал я так тихо, что бы никто кроме него меня не услышал. Заметил как дернулся парень, и перехватив его руку, занесенную ударить мне в грудь, прижал его ладонь к парте костяшками пальцев. Больно так прижал, надавливая на нерв и видя каких сил ему требуется что бы не закричать от боли. — Я серьезно, Сань. Не лезь ко мне, — мой шепот был лишь для нас двоих, и я чуть ослабил давление на руку парня. — А теперь, если не хочешь что бы я опустил тебя перед всем классом, вспомни меня прежнего, и поздоровайся так, как если бы мы были лучшими друзьями. Мне терять нечего, а ты потеряешь не только репутацию, но и здоровье.

Отступив на пол шага, я чуть улыбнулся, с усмешкой глядя как в Саньке борются страх и гордость. Как его разве что не подкидывает от злости, то ли на себя за свой страх, то ли на меня.

Все же победил страх. Нервно усмехнувшись, он хлопнул меня по плечу, и заорал на весь класс.

–А, чертов янки, как мы рады тебя видеть! Мы ведь были уверены что ты тогда не утонул! Что бы ты, первый и лучший по школе в плаванье, утонул…

Мир был восстановлен, и я выдохнув, уже с усмешкой жал руки другим своим одноклассникам, все еще не полностью пришедших в себя, но поверивших Саньке. Отвернулся от ошарашенной Кати, явно ожидающей драки, и сев на свое место, засмеялся про себя. Что ж, возможно Санька на самом деле больше не полезет ко мне, а возможно вечером меня будут встречать с парой бит за углом. А, черт с ними. Жаль конечно будет испортить пиджак, но что ж поделаешь? Жаль что лучший друг отвернулся от меня вот так.

Заглянувший учитель секунд пять оценивал обстановку, а потом продолжил урок. Чисто машинально записывая лекцию, я все время следил за тем, как за мной наблюдает класс, как Кати разве что не в ярости разорвала тетрадь, и, психанув, выбежала из класса. Как еще парочка девчонок о чем-то шушукаются, и выходя к доске, одна из них, положила на край моей парты записку. Вскинув бровь, я словно нечаянно уронил ее на пол, и не стал поднимать. Хотят что сказать — пожалуйста, вот он я, пусть говорят в глаза.

Прозвеневший звонок подорвал весь класс, оставив меня хмурого сидеть за партой, изрисовавшего лист с лекцией и сломавшего карандаш на кучку неопознанных обломков. И только сейчас понял что записывал лекцию не на русском языке!

–Джейкоб, все в порядке? — учитель недовольно окинул кабинет, и я резко поднялся.

–Я просто задумался. Смотрю как много пропустил за это время.

–Вот эти темы тебе надо прочитать, — учитель положил передо мной лист с перечнем лекций и я быстро пробежал его взглядом. Кивнул. — Если что не поймешь, обращайся.

–Спасибо, — собрав за собой мусор, я ссыпал его в мусорку, чем явно удивил учителя. Не совсем понимая чему тот удивился, вышел в коридор, и только тут понял что тот, прежний Джейк, либо оставил бы его на столе, либо смахнул на пол.

Следующих два урока я тупо планировал провести на скамейке в спортивном зале, имея справку об освобождении от физкультуры на пол года. Ни на кого не обращая внимания, устроился в самом дальнем углу, поглаживая камень браслета, и поражаясь тому, что чувствую Роксалана, но тот не спешит отзываться. Да и о чем я сейчас мог с ним говорить? Лишний раз расстраивая себя и его, я делал бы больнее лишь себе и людям, о которых разрывалось сердце.

Вздохнув, откинулся на спинку сидения, и с завистью уставился на одноклассников, играющих в волейбол. Эх, все бы сейчас отдал за кеды и шорты с майкой, за возможность вот так, ни о чем не думать, не переживать, а просто быть ребенком, у которого все мысли лишь о сегодняшнем дне.

–Джейк, — Санек возник словно из ниоткуда, и я вздрогнул, сообразив что слишком ушел в себя. Поднялся, нависая над пацаном, и настороженно окинул его взглядом. Тот тут же показал руки, догадавшись что именно я мог подумать. — Я просто хочу поговорить. Я могу сесть?

Я кивнул, и одернул рукав, пряча браслет.

–Ты это, прости что я вот так на тебя набросился, — Санек нахмурился, и уперся глазами в спинку сидения перед собой. — Катька такую хрень про тебя вчера наплела.

Я напрягся.

–То есть?

–Что ты там разве что не родителей по струнке гоняешь, что пытался приставать к ней. Что послал куда подальше нас всех и пообещал гнобить нас.

–Тварь, — прошипел я, понимая что враз накатившая ярость готова захлестнуть с головой.

–Джейк, я не верил. Правда, не верил. Но если бы я не набросился на тебя, они бы от тебя мокрого места не оставили… Ты это, прости меня, что ли. Дура она, и все дураки, что поверили ей.

–Все нормально, Сань. Я ожидал нечто подобное.

Вот так вот, бывший друг, бывший враг, и настоящий друг, в одном лице. Санька, как я мог в тебе усомниться?!

Отыскав на поле Кати, я так пристально стал следить за ней, что она почувствовала мой взгляд и обернулась. Чуть усмехаясь, я провел пальцем по шее, и едва не захохотал, когда она побледнела и попятилась.

–Зачем ты так? — Санька вскинулся.

–Думаю опубликовать в инете те пять минут нашего общения, что сняла домашняя камера вчера у меня дома. Как ты думаешь, это ее уничтожит? — настроение предательски упало еще ниже, чем до этого разговора.

–Камера? Дома? — Санек даже рот открыл.

–Папин адвокат порекомендовал, после того как один из журналистов попытался устроить допрос под видом полицейского.

–Ни чего тебя обложили, — Санек растерянно запустил пальцы в волосы, но тут же отдернул руку, судорожно растирая запястье. Я тут же увидел оставленные мною синяки.

–Прости что руку чуть не сломал, — я и правда раскаивался.

–Спасибо что не сломал, — Санек засмеялся. — Зато освобождение до конца недели обеспечено. Не дрейфь, я сказал что стул на руку уронил.

–А я бы с радостью сейчас оказался там, — кивнув на поле, я вздохнул.

–Джейк, что с тобой произошло? — тихо поинтересовался Санек, с интересом рассматривая шрам у меня на щеке. С некоторым удивлением уставился на сережку в моем ухе.

–Сань, я не могу сказать. Ты… ты просто не поверишь, и посчитаешь меня сумасшедшим. Я и сам порой думаю что схожу с ума.

–Да же так?

Я кивнул, и прислушался к начинающемуся скандалу на поле. Кати что-то истерично кричала, показывая на меня пальцем.

–Вот дура, — Санька сплюнул. — Что теперь то ей надо?

–Дай я сам разберусь, — достав планшет, я быстро нашел нужную папку и, запустив видео, поставил его на паузу. В отличии от Санька, я слышал что она пыталась доказать двум учителям и завучу.

Бросив рюкзак на сидение, я спокойно спустился, протянул планшет завучу и снял видео с паузы. Не обращая внимания на крики Кати, спокойно вместе с учителями смотрел запись сразу четырех камер из квартиры. Заинтересованные одноклассники то же силились рассмотреть такое любопытное видео, раз уж преподаватели увлеклись им на столько серьезно, что напрочь забыли о Кати.

–Ко мне еще будут какие-то вопросы? — я забрал планшет, отключая запись на ужине. Нечего им знать остальное.

–Ты сможешь предоставить это видео, если поднимется скандал? — завуч уничижительно смотрел на Кати, а та словно с цепи сорвалась.

–Конечно, — я невозмутимо пожал плечами. — Я вообще думаю выложить это в интернете, что бы ни у кого не возникало никаких мыслей по поводу меня и…

–Ты не посмеешь! — Кати так резко подскочила ко мне, что я не поверил своим глазам. Успел только повыше задрать руку, не давая вырвать планшет, да перехватить ее кулак, спасая себя от пощечины. — Ты урод! Ты всегда был уродом, им и остался.

–Кати, что тебе от меня надо? — я не выдержал и разорался как сумасшедший. Виноват, признаю. Но она меня достала. — Тебе что, детей от меня рожать? Или на дискотеку не с кем пойти? Ты сказала что не хочешь продолжать дружбу, я отступил. Отвали от меня уже! Ты своим гонором себя позоришь, а не меня! Что я тебе сделал? Какую ты хрень здесь про меня натрепала? К кому я там приставал? Кого я здесь гнобить должен был? Кто у меня по струнке ходит? Ты что, думала я не узнаю кто настроил школу против меня? Что замолкла? Ты же сама меня уголовником сделала в глазах всей школы! Стремно со мной в одном классе учится? Вот и беги сама, я не собираюсь из-за твоей мании преследования менять свою жизнь!

Оттолкнув побелевшую от страха девчонку к ее подружкам, я развернулся, и, забрав свои вещи, в бешенстве выскочил в коридор.

Бросив рюкзак, с силой ударил в стену кулаком, пытаясь болью заглушить ярость, и едва не ударил повисшего на руке Санька, шипящего на меня как на взбешенного пса.

–Джейк, тихо! Успокойся! Еще немного и ты все испортишь! — шипел он, едва ли заметив что я лишь в паре сантиметров от его головы задержал удар.

Скинув друга с себя, я схватился за голову и сполз по стене.

–А, — застонал я, пытаясь успокоиться.

–Тихо, — снова шикнул на меня Санек, и одернул меня, заставляя подняться. В дверях стоял завуч и хмуро смотрел на нас.

–К директору! Оба!

Выдохнув, я кивнул, и достав из кармана платок, замотал им разбитые костяшки. А ведь боль на самом деле помогла справиться с яростью, только вот как еще отвертеться от директора и этой Катьки? А, черт с ней, с этой дурой!

Папу конечно же вызвали в школу. О чем они там беседовали с директором, я слышал, но упорно делал вид что из-за дверей не доноситься ни звука. Санька же с любопытством разве что к стене ухом не прижимался.

–Черт, ни че не слышно! — буркнул он, и плюхнулся в кресло.

–Подслушивать не прилично, — тихо прошептал я, вспомнив чем обернулось мне мое любопытство.

–Ой, да брось ты, — пацан тоскливо откинулся на мягкий подлокотник. — Она как с цепи сорвалась, когда тебя по телевизору показали месяц назад. А сама даже не пришла когда мы прощались с тобой. Говорят у нее хахаль новый появился, вот и бесится.

Я пожал плечами, и, достав планшет, вдруг открыл отснятую на сканере фотографию Розалин. Секунду помедлил, а потом протянул Саньке.

Тот с открытым ртом смотрел на мою Розалин, и недоверчиво переводил взгляд на меня, а потом обратно на портрет.

–Ну ни фига себе! — наконец выдохнул он, и умолк, увидев как заблестели у меня глаза. — Джейк, ты чего?

–Прости, просто…

Забрав планшет, я поспешно закрыл фото, и отвернулся.

–Сань, я наверное не смогу здесь остаться, — в раз охрипший голос, вспотевшие ладони, все выдавало мою панику. — Я переведусь на домашнее обучение.

–Ты чего, рехнулся? Да забудь ты про эту дуру. Ее теперь вся школа на смех подымет!

–Да не в ней дело. Не только в ней. Я сам не могу. Я чуть… я чуть голову тебе не разнес, когда ты повис на мне! Я был готов тебе руку сломать там, в классе! А ее… я бы ей шею свернул, если бы она еще хоть слово сказала. Я урод, Санька. Моральный урод! — уткнувшись в ладони, я нервно рассмеялся.

Сашка то же неуверенно рассмеялся.

–Ой, только не надо говорить что ты убил бы меня! Или ее. Ты конечно, дурак еще тот, но не маньяк и не убийца.

От истерики меня спас Роксалан, успевший все же понять что со мной происходит. Он так шарахнул меня током, что меня всего дернуло.

–Ладно, все, забыли, — вскочив, я стал метаться по коридору, и в это время зазвонил звонок. А, проклятье!

Пропустив мимо себя целый класс, метнувшийся из кабинета, я придержал какую-то девушку, заскользившую каблуками по полу, и, проигнорировав ее удивленный взгляд, успел заметить как она одними губами прошептала благодарность. Класс уже скрылся за поворотом, стараясь быстрее ретироваться от директорской, а девушка все так и стояла, не слишком уверенно вцепившись в мой рукав.

–Ирка, ты что там?…

В коридор выглянула еще какая-то девчонка, но я не обратил на нее внимания. Смотрел в ярко голубые глаза очень красивой девушки, так похожими на те далекие глаза Жулет, и было такое чувство, что земля из под ног уходит.

–Спасибо… Джейкоб, — она вдруг застенчиво улыбнулась, и, отпустив мою руку, поспешно догнала свою подругу. Я смотрел ей в след, и от растерянности, не мог ни слова сказать. Понимал что она совершенно не похожа на Жулет, но цвет ее глаз, сам взгляд, был как нож в сердце.

–Джейк, ты чего? — Санек толкнул меня в плечо, и я очнулся от шока. Растерянно оглянулся, и нервно сглотнув, рухнул в кресло.

–Обознался, — сделав вид что разглядываю разбитые костяшки на руке, прикусил губу, задумавшись.

Кто была эта девушка? Что-то в ней вроде было знакомо, даже вроде как пару раз пересекался с ней в те времена, когда был обычным школьником, но она не цепляла так, как сейчас. Да и внешность у нее была какая-то невыдающаяся, что б я прежде обратил на нее внимание. А вот сейчас, зацепила! Только вот не по зубам она мне. Да и вообще, с чего это я вдруг решил что она станет общаться со мной. Она же как минимум на год, или даже на два, старше меня! Да она даже не заметила бы меня, если бы…

–Заметил, она назвала тебя по имени? — Санек зацокал языком. — Ты теперь у нас знаменитость!

–Обошелся бы и без такой славы, — буркнул я, разглядывая почти затянувшиеся ссадины. Если Роксалан и дальше залечит меня, то уже минут через десять останутся только едва заметные следы.

–Слушай, Джейк, я вот знаешь что подумал. Тебе нельзя сейчас бросать школу, — Санек смотрел на шрам на моей щеке, и недовольно морщился. — Ты тем самым дашь этой дуре понять что испугался и сдался. А с ее длинным языком в итоге окажется что она была вроде как и права.

–Думаешь? — я повернулся к другу и тот уверенно кивнул. — Ладно, я подумаю.

Что именно заставило меня передумать, я не хотел себя спрашивать. Однако не смог не признать, что меня заинтересовала эта Ира, и я просто хотел еще раз посмотреть в ее глаза. Для чего? Да просто удостовериться что просто ошибся. Что просто показалось.

Относительно спокойно проведенные оставшихся два урока, без истерик Кати, которую забрали родители домой, не улучшили моего настроения. Чувствуя все больше напряжение, я нервно дергался от любого шороха или окрика, ловил на себе удивленные взгляды одноклассников, и настраивался на то, о чем уже гудела вся школа. Вечером меня ждали разборки.

–Не дури, — Санек в отличии от меня не мог скрывать свою нервозность, и разве что не за руку был готов тащить к припаркованной у центрального входа машине моего отца. И меня это бесило. Накопившаяся за весь день сумасшедшая ярость просто кричала, прося о разрядке, руки чесались, прося крови, а мозг вообще отключил здравый рассудок. — Они из тебя отбивную сделают.

–Брось, Санек, — я спрятал врученную мне записку в карман, и подойдя к машине, открыл заднюю дверцу. — В открытую вот так при свете дня они не полезут. Читал же, просто хотят поговорить.

Я старательно улыбнулся отцу, напряженно следящего за мной. Бросив рюкзак на сидение, разве что не силком затолкнул Санька в салон, и захлопнул дверь, подойдя к отцу.

–Пап, все будет хорошо. Мы просто поговорим.

–Джейкоб.

–Пап, мне надо вливаться в привычный образ жизни. Если я сейчас сбегу, то буду трусом до конца жизни.

–Джейкоб!

–Пап, пожалуйста. Дай мне десять минут, — я закатил глаза к небу, прикидывая что ночью будет дождь. — Если через десять минут я не вернусь, можешь прийти на помощь.

Помедлив, я стянул пиджак, и перебросил его через стекло отцовской дверцы. Встретился с хмурым взглядом отца, и невозмутимо повел плечами, расстегивая манжеты и закатывая рукава, впервые на людях показывая малую толику тех шрамов, что украшали меня. Заметил как у Санька отвисла челюсть от вида белых рубцов, и наклонился к отцу.

–Пап, Саню из машины не выпускай. Ему не надо вмешиваться. Это только мое дело.

–Уверен? — отец даже взмок от напряжения, но двери заблокировал. Глянул на браслет, который я не пытался скрыть, и словно расслабился. Не знаю, чем он считал этот браслет, но зная что я смог с его помощью поднять на ноги двух стариков, разве что не молился на него.

Поежившись от холодного осеннего ветра, я засунул руки в карманы, и расслабившись, направился за угол школы. Там находилась площадка для волейбола, огороженная от дороги трехметровой кирпичной стеной, а с другой — граничащая с окнами кабинетов для старшеклассников. И помимо того, что в эти окна сейчас пялились около сотни любопытных, пол сотни еще более любопытных, и более смелых, сейчас довольно мирно ждали меня, упорно делая вид что собрание такого количество народа после уроков — это событие обычное и непримечательное.

–Ты самоубийца! — тихо прошептал Роксалан. — Ты же хотел вернуться к нормальной жизни! Зачем?…

«Не дави на меня. Я сейчас или остановлю все это, или сдохну, чему буду безумно рад».

–Я тебя сейчас вырублю! Ты не имеешь право…

«Заткнись!»

Я чуть замедлил шаг, внимательно оглядывая пеструю компанию, сразу поняв, что они сюда собрались не поговорить, а для драки. Н-да, попал я в этот раз конкретно. Ладно, попробуем разрулить все без кровопролития. Если я сейчас здесь хоть кого-то даже просто поцарапаю, или не дай то Бог ударю, то меня тут же запрячут куда подальше в места не столь отдаленные, но изолированные. Сразу найдется куча свидетелей, что я напал намеренно и хотел как минимум убить, или покалечить бедного пострадавшего.

–Привет, Игорь, — спокойно поздоровался я с выступившим вперед старшеклассником, многозначительно оглядев спортивного телосложения парня с ног до головы. Главный задира во всей школе уже как пару лет. На сколько мне не изменяет память, о нем говорили что он хоть и бьет тяжело, но в драки сам редко вмешивается. Чаще всего натравливает своих дружков, а сам стоит в сторонке и наблюдает. Но и трусом его никто ни разу не называл. Умный, что говорить. Этакий главарь банды. И в кармане либо ножичек, либо кастет. А у его двух друзей, стоящих за спиной, всего лишь биты. Странно, как-то они слабенько подготовились?

–Ну и что нам с тобой делать, янки? Что-то раздухарился ты тут не в меру, — Игорь угрожающе повел плечами, явно работая на публику. Вот глупец, нашел перед кем красоваться.

–А по мне так, я слишком тихо отпраздновал свое возвращение, — я даже усмехнулся, на долю секунды отвлекшись на красный огонек чьего-то телефона, снимающего видео.

–Слушай, янки, — Игорь, раза в два шире меня в плечах, попытался схватить меня за ворот сорочки, но я спокойно отстранился, не вынимая рук из карманов. — Ты не знаешь с кем связался?

–Это ты Игорь не понимаешь с кем связался, — тихо произнес я, избавляя всех наших зрителей от дальнейших обсуждений нашей беседы. Я пару секунд смотрел в его глаза, и отвернулся к замершим школьникам. — Что тебе от меня надо? Только не говори что просто поговорить, в это ни я, ни кто из этих олухов, не поверит. Для бесед не собирают столько зрителей. Избить меня? Зачем? Посмотри вокруг. Как минимум половина твоих фанатов сейчас снимает все на видео, и уже через пять минут весь интернет будет завален роликами, как ты сам нарвался на безоружного ребенка, которого в свое время успели похоронить, а потом перемыть ему косточки.

–Янки, ты нарываешься! — Игорь все же схватил меня за воротник. И чего он к нему привязался?

–Нарываюсь? — я так удивился его словам, что просто не смог скрыть удивления. Однако замершие в ожидании крови окружающие были еще больше поражены тем, что я даже не пытаюсь вырваться. — Слушай, Игорь, ты же сам предлагал поговорить. Давай сначала поговорим, а потом уже будем руки распускать.

Я улыбнулся одними губами, холодно сверля взглядом как-то враз насторожившегося парня. Чего он так испугался? Неужели не успел до этого рассмотреть какой я «красивый» вблизи? Или ожидал что я трусливо сбегу? Хотя, я бы то же на его месте насторожился. Я бы не понял, почему один самонадеянный болван не дал деру от толпы жаждущей драки толпы. Понял бы, что раз он не бежит, значит он либо уверен что справится с этой толпой, либо знает что-то такое, что сможет остановить эту самую толпу.

–Что ты от меня хочешь? — разве что не одними губами спросил я, спокойно подняв руку, и положив ее поверх кулака, впившегося мне в ворот.

–Я хочу что бы ты исчез, но перед этим извинился перед моей девушкой.

–Чего? Когда это я успел чем-то обидеть твою девушку?

Я вспомнил что в прошлом году Игорек гулял с какой-то девчонкой не из нашей школы, и мог бы поклясться, что ни сегодня, да и последние две недели, ее не встречал.

Обернулся на ту, куда повернулись все присутствующие и ошалело замер. Удивился больше чем вообще мог себе представить. Даже рот открыл от вида выступившей из толпы Кати, мстительно улыбающейся и нагло сложившей свои беленькие ручки на груди. От ее истерики и следа не осталось, а заново нанесенный макияж почти скрывал опухлость от слез. Только вот глаза так и остались красными. Как же она от родителей то смогла отвертеться?

Вот тварь то! Вот думал же что так просто она не успокоится!

–Это она твоя девушка? Я думал о тебе лучше, Игорек.

Я успел перехватить его пальцы прежде, чем они впились мне в горло, и так сжал их, что Игорек дернулся. Хотел вырвать руку, но я не отпустил, продолжая удерживать ее на своем плече.

–Скотина, — прошипел он, уже сообразив что кастет лежит в правом кармане, а вот правая рука то у него в данный момент ему ни чем не поможет.

–Я перед ней извиняться не собираюсь, — четко произнес я, еще сильнее сжимая пальцы, и чувствуя как судорожно дрожит рука парня. Оскалился, чуть повышая голос. — Скажи мне, Игорь, сколько ты с ней встречаешься? Месяц? Два? А не кажется ли тебе, что для девушки, которая только что потеряла своего парня, пропавшего без вести, и возможно утонувшего, она слишком быстро нашла ему замену? Что это за девушка, которая не пришла даже на похороны своего парня? Что за бездушной тварью надо быть, что бы не прийти или позвонить мне, когда всем стало известно что я вернулся? И подумай как скоро она натравит на тебя твоих же друзей, когда ты станешь ей не нужен?

Резко оттолкнув от себя его руку, я отступил на пол шага назад и нагло уставился на парня, явно задумавшегося над моими словами. Задумавшегося на столько, что чисто машинально растирал пальцы на помятой руке, а сам смотрел на вновь побледневшую девчонку.

–Ладно, черт с ней. Я с ней позже поговорю. Но ты, — он ткнул в меня пальцем. — Я хочу что бы ты немедленно собирал свои вещички и проваливал из города.

–Или что?

Парень рассмеялся, и подступив в плотную, почти что мирно, провел ногтем по левой моей щеке.

–Или я сделаю твою рожу более симметричной.

Я усмехнулся и покачал головой.

–Игорь, — я вздохнул, уже поняв что выиграл этот спор. — Хочешь я расскажу тебе чем я занимался этих три месяца, что меня искали? Я учился выживать, — тихо прошептал я, поймав взгляд парня. — Ты и рядом не стоял с теми моими противниками, которые не просто хотели разукрасить меня, а убить. И если ты думаешь что напугал меня своим ножичком, или что у тебя там в кармане, то ты глубоко заблуждаешься. Мне хватит несколько секунд, что бы свернуть тебе шею. Но я не собираюсь потом из-за тебя сидеть за решеткой, а потому я просто переломаю тебе ноги, и тебе очень повезет, если после этого ты сможешь встать через пол года с инвалидного кресла. Хочешь, нападай. Но подумай, что будет с твоей репутацией, когда видео о том, как тебя за несколько секунд уложил малолетка, выложат в интернет. И это при всем при том, что именно ты начал первым, напал на девятиклассника, одного и безоружного, со своими друзьями. Хочешь драки, будет тебе драка, но не здесь и не сейчас.

–Ты охренел? — у него даже голос изменился от шока на мою наглость.

–Нет. Пытаюсь избавить себя от очень неприятных часов в отделении полиции, которую уже вызвали наш смелый школьный охранник, в компании с директором и завучем, — я не глядя кивнул на окно второго этажа, в котором мелькали всеми узнаваемые фигуры. — Звонок они сделали минут пять назад, так что думаю минуты через две сюда приедет пара нарядов нашей доблестной стражи порядка. Ты хочешь с ними пообщаться?

–Думаешь спрятаться от меня за спинами легавых? — все же он отступил на шаг, косясь на выход с корта. Где-то в отдалении уже был слышен вой серен.

–Я же сказал тебе, что готов принять твой вызов, но без… таких свидетелей. Скажи место и время, и мы продолжим наш разговор.

Игорь сплюнул мне под ноги, и отвернулся.

Пожав плечами, я тоже отвернулся, и пошел на выход.

–Эй, янки, — окрик заставил меня обернуться. Игорь уже отослал своих дружков, и теперь стоял покачиваясь с пятки на носки. — А ты уверен что смог бы сломать мне ноги?

Он даже улыбался. Быстро же он отошел от своего ступора, стоило мне отойти.

–Уверен что свернул бы тебе шею за пару секунд, — я тоже улыбнулся. Улыбнулся так, что бы шрам натянулся на лице, сделав его не просто неприятным, а страшным.

–Завтра поговорим.

Я пожал плечами, и, засунув руки в карманы, пошел дальше.

Чисто интуитивно почувствовал легкое напряжение чуть сбоку, и на лету поймал брошенный в меня кусок кирпича. Не раздумывая ни секунды, с силой запустил его в бросившего в меня парня, и оскалился. Кирпич разлетелся на мелкие куски, ударившись в стену всего в нескольких сантиметрах от его головы, заставив «смелого» пацана шарахнуться в сторону.

–В следующий раз брошу в лицо, — не слишком громко огрызнулся я, и, стряхнув желтую пыль с руки, пошел на выход.

Все таки от полиции не удалось отвертеться ни мне, ни Игорю. Благо нас хоть отвозили в отделение на разных машинах, а то я бы его там же захлестнул от обиды. Я даже не успел надеть пиджак, когда во двор с ревом ворвались четыре патрульных машины, и лишь одернул рукава, спрятав и шрамы, и браслет. Хмурый же отец, лишь сжал челюсти, когда понял что меня все равно заберут на допрос. По взгляду понял что он уже прокручивает в голове за каких друзей надо дернуть что бы меня отпустили.

–Но ведь ничего не было! — услышал я возмущенный крик Санька, все еще запертого в машине. Папа что-то сказал ему, и тот послушно умолк. Вот так всегда, стоило моему папе включить свой деловой надменный тон, как все начинали бегать вокруг него на задних лапках.

–Пап, маме только не говори, — я умоляюще уставился на отца, спокойно выдерживая его взгляд, пока полицейские вели вырывающегося и шипящего на них ругательства Игорька. Сзади семенили директор и охранник, так и не осмелившиеся показаться до самого приезда копов.

Спокойно сел в полицейскую машину, и положил рядом с собой пиджак, внимательно изучая помятые рукава рубашки.

–Эй, парень, ты в порядке? — один из полицейских явно был на моей стороне.

–Да надоело уже это все, — я все же не выдержал, и сжал кулаки.

–Так и не надо было лезть в драку.

–А не было драки! Поговорили и разошлись, а этот… «охранник»… Он вообще для чего в школе? Стоял уродом за спиной директора и ждал когда меня бить начнут. То же мне, — я дернулся, наливаясь гневом.

–Так какого лешего вообще пошел на стрелку? — полицейский даже повернулся на своем сидении.

–А что мне еще оставалось? — я недоуменно уставился на человека, раза в три старше меня. — Если бы я не пошел, то они бы меня вообще в покое не оставили, посчитав трусом.

–А ты, значит, не трус! — тот, что сидел за рулем, усмехнулся.

–Был бы трусом, то сбежал прежде чем вы приехали.

–Да ладно, не кусайся, — первый полицейский все же одернул наш спор. — Протокол составим и домой поедешь.

–Протокол чего? Ведь не было драки!

–Заявление все же поступило. Так что придется много бумаг заполнить. К тому же на тебя еще одно заявление написали.

–Чего? На меня? Кто? — я поддался вперед.

–Родители твоей одноклассницы. Что ты избил и пытался изнасиловать их дочь.

Катька! Вот же с…

–Она тоже едет в отделение? — меня накрыло какое-то странное спокойствие. Хладнокровное такое, опасное. — Я хочу увидеть отчет судмедэкспертов, и узнать как и когда это произошло.

Машина остановилась, и передо мной учтиво распахнули двери.

–А заявление о клевете и преследовании мне самому можно написать, или это отец должен сделать? — я едва не скинул с плеча руку полицейского, дожидаясь пока отец припаркует свою машину. — Пап, захвати мой рюкзак.

Я сидел в коридоре на ужасно неудобном стуле уже второй час, пока полицейские составляли опросы родителей Кати, фиксировали записи с наших домашних камер, пока опрашивали Саньку, свидетельствовавшего что именно она распространяла слухи обо мне в школе. Потом вызвали того завуча, что разнимал нас в спортзале, а про меня словно вообще забыли. Я видел как устал отец и понимал его. Я и сам уже устал от всего этого. Устал на столько, что начинало болеть все тело, нервно дергало все шрамы, а ноги словно свинцом налились.

Отгородившись от Роксалана, я упорно старался взять свою депрессию под контроль, однако полностью отрешиться от боли не получалось.

–Эй, парень, ты чего? — меня кто-то не слишком вежливо толкнул в плечо, и я с неохотой открыл глаза. — Спишь что ли?

–Устал, — буркнул я, и удивленно уставился на того самого охранника из ГБР, что месяц назад встретил меня в этом мире. — Максим? Что вы здесь делаете?

С трудом поднявшись, я потер ладонью шрам на лице.

–Клиента привез, — охранник усмехнулся. — А ты что тут делаешь?

–Да вот, первый день в школе не очень удачно прошел, — я поморщился. В коридор вышел отец, устало потирая шею. Заметил Макса и поздоровался с ним.

–Что-то серьезное? — Макс заинтересовался. — Может помочь надо?

–Да не то что бы… Чувствую эта девица попьет нам еще крови, — отец разве что не рухнул на стул рядом со мной, и выдохнул. Вкратце за меня рассказал о Кати и ее мании против меня, о том как она настроила против меня всю школу. — Надо тебе телохранителя нанять, Джейкоб.

–Чего? — я дернулся, и растерянно уставился на отца. — Зачем?

–Джейкоб, тебе нельзя оставаться одному. А мне надо быть с мамой. Ей сейчас очень тяжело.

–Я лучше школу брошу и с мамой буду…

–Не дури! — папа все же поднялся и отдав мне мой рюкзак, впился в меня взглядом. — Ты закончишь эту проклятую школу, на домашнем обучении или нет, без разницы.

–Но папа…

–Я все сказал! Максим, — отец отвернулся от меня. — У вашей же фирмы есть филиал в городе? Она предоставляет услуги частного плана?

–Вы думаете все так серьезно? — Макс хмурился. Что-то в нем мне вдруг напомнило Кодо, и я, закрыв глаза, сглотнул. Почему-то вдруг затошнило, и неприятный металлический привкус во рту мне совсем не понравился. Было такое чувство, словно я захлебываюсь кровью.

–Пап, мы можем от сюда уже уйти? — я ломанулся к двери, стоило отцу только кивнуть. Выбежал на улицу, и заозирался. Вспомнил когда меня вот так же трясло всего словно в агонии, и что из этого получилось. Вспомнил как умирал на руках Хогард и едва не схватился за голову, так она резко заболела. Лихорадочно дергая ручку запертой машины, я понял что меня ведет в сторону, и уже понимая что вот сейчас просто грохнусь в обморок, успел снять блокировку с браслета.

Кто-то успел меня подхватить прежде чем я отключился.

–Ну слава Богу, — услышал я в тот же момент, как почувствовал отвратительный запах нашатырного спирта, и дернувшись, закашлялся. Надо мной склонились врачи скорой помощи, и их безразличные лица меня поразили. Зато вот лицо отца было ужасным. Я едва не выругался, увидев в его глазах стоящие слезы, и без сил откинулся на каталку. — Джейкоб!

–Я просто устал, папа. Я посплю немного, — я успел встретиться взглядом с настороженным Максом, а потом все так плавно посерело и начало меркнуть.

Стоп! Скорая помощь?

Резко вскочив с каталки, к которой меня уже пытались пристегнуть, я нервно огляделся. Трое врачей, отец и с десяток полицейских опешили от такого моего поведения.

–Со мной все в порядке, — я даже улыбнулся, а потом попятился от врачей. — Ну правда, со мной все нормально. Просто устал и не обедал сегодня. Вот и закружилась голова.

Врачи укоризненно набросились на отца, а я нервно утер пот со лба. Заметил как полицейские, потерявшие ко мне интерес, занялись своими делами, а один из врачей согласно кивнув, указал мне на машину скорой помощи.

–Не-а, не поеду, — я замотал головой, и умоляюще глянул на отца, однако тот был с головой занят разговором с врачом.

Макс, про которого я совсем забыл, вдруг вручил мне в руки небольшой термос, и подмигнул.

–Сладкий чай. Или как альтернатива — часа полтора под капельницей.

Не совсем понимая о чем он говорит, я хлебнул порядком подстывший чай, едва не поморщившись от того, сколько в нем было сахара. Однако не мог не согласиться, что уже через несколько минут мне на самом деле стало легче.

–Спасибо, — я вернул пустой термос охраннику, только сейчас вспомнив из-за чего я грохнулся в обморок. Тут же вспомнились слова Дориана и Сурима, что если смерть выбрала себе жертву, то она с пустыми руками не уйдет. А если кому-то из моих близких угрожает смерть…

–Парень, ты в порядке? — Макс оперся о капот своей служебной машины, и так внимательно стал наблюдать за мной, что мне стало не по себе.

–Устал. Максим, я вот не понял. Как скорая приехала так быстро? Или я…?

–Я же говорил что клиента привезли. Один одаренный пытался стянуть медикаменты из машины скорой помощи.

Не совсем поняв что именно он имел ввиду, я все же кивнул.

–Пап, поехали домой. Я есть хочу, — махнув на прощание Максиму, я сел рядом с Саньком, все это время тоже с интересом следящим за мной.

–Джейк, ты точно в порядке? Ты бледный как труп.

–Просто отвык от такой суеты. А Игорь где?

–Да его почти сразу отпустили, как только ты подтвердил что с ним у тебя не было никаких конфликтов. Я слышал как он с Катькой говорил, — Сашка нахмурился. — Она реально из него веревки вьет, как из тебя прежде.

–Что? — от возмущения я даже выпустил из рук сумку, и та скатилась на пол машины.

–Вот только не говори, что ты не старался исполнить любое ее желание. Катя хочет в кино, пожалуйста. Катя хочет в кафешку сходить, мороженого поесть — ты разве что не руках ее несешь. Ты кроме нее никого прежде не замечал! Во все свои поездки только ее звал, даже в поход когда ходили, только с ней сюсюкался!

Я выдохнул, и вдруг улыбнулся.

–Санька, ты что, ревнуешь?

Я со смехом разве что не выскочил из машины, прикрываясь от наигранного гнева Санька.

–Сань, ну прости. Дураком был! Обещаю исправиться. Хочешь, на каникулы к нам на дачу рванем или к моим в деревню? Пап, ты же не будешь против?

Не слишком довольный взгляд отца мне не понравился, но он не сказал нет, а значит Санька теперь мне все уши прожужжит чем мы займемся на каникулах. Хотя нет, еще надо месяц доучиться, попытаться догнать потерянную четверть, решить вопрос с Игорьком, и тогда все будут и каникулы, и отдых, и сон до обеда. Красота!

Домой мы конечно поехали не сразу. Отец завез нас поужинать в ресторан, и оставив нас в нем, умчался на работу. А уже через пол часа я орал в телефон как сумасшедший, требуя что бы отец убрал от меня двух телохранителей. Орал так, что нас чуть не выгнали из ресторана.

–Папа, — я все же немного успокоился, когда понял что Роксалан хохочет мне в ухо, кому-то пересказывая то, что вызвало его смех. Ладно, потом спрошу с кем он там меня обсуждает. — Мне не нужно что бы за мной ходили этих два… телохранителя! Это уже перебор!

–Хорошо, я одного отпущу, — отец вздохнул, и я услышал как он перелистывает какие-то бумаги. Эх, его работа, забота о маме, обо мне… Все таки отец прав. Ему надо заботиться о маме, о бизнесе, о проблемном сыне, а ведь он не железный.

–Лучше к маме его приставь. И она будет под присмотром, и журналисты ее перестанут осаждать.

–Не умничай! Я уже пробовал, она не далась.

–И я не дамся! Сбегу от них…

–Джейкоб! — отец буквально заорал в трубку, от чего я ее разве что не бросил. Ого, вывел отца!

–Ну папа, пожалуйста! Они отпугнут от меня тех единственных, с кем я еще общаюсь! — я был готов разреветься для того, что бы папа поверил мне и отослал этих громил. Хотя есть еще один вариант. — Но если ты найдешь мне такого неприметного телохранителя, вроде Макса, то я согласен на одного.

–Макса? — голос в трубке был полон непонимания.

–Ну этот охранник из ГБР. Ты еще с ним в отделении разговаривал. Пап, он хоть в глаза не бросается в толпе, а судя по его реакции, у него неплохая подготовка. Насколько я знаю, у него пятый или шестой разряд, раз он с оружием работает. И лицензия…

–Хочешь сам себе телохранителя выбрать? — отец усмехнулся. — Ладно, позвоню в это агентство. Может смогу с ними договориться. Как ты говоришь его зовут?

–Максим. Я слышал его позывной. Тридцать пятый, если не ошибаюсь.

–Хорошо, я сейчас же свяжусь с их фирмой. Но, Джейкоб, в любом случае, сегодня я достать его не смогу. Так что постарайся смириться с этими двумя телохранителями, хотя бы на вечер.

–Ну папа!

–Джейкоб, он на смене!

–А ты постарайся, — я оперся на стол, подмигнув ошалевшему Саньке, поедавшего свой ужин. Лениво насадил на вилку кусок мяса и отключил телефон. Бросил его на стол и поманил официанта. — Хочу молока и что-нибудь из выпечки. Только что с печки.

–Простите, но у нас нет такого в меню. Есть множество холодных десертов, — официант неуверенно покосился на телохранителей. — Но я уверен, что шеф повар что-нибудь придумает. А вы, молодой человек, то же желаете молока и десерт?

–Нет, спасибо, — Сашка уверенно затряс головой, окинув взглядом заставленный едой стол. — Джейк, ты чего это на молоко переключился? Здесь столько всего…

–Не хочу. Слушай, Сань, мне надо немного подумать. Ты не будешь против, если я минут десять… покопаюсь у себя в голове? — я повернулся к телохранителям. — А вас я могу попросить отойти от меня хотя бы на пару метров? Мне неприятно когда вы стоите надо мной. Это нервирует.

Они послушались меня только лишь из-за того, что я уверенно произнес свою прихоть. Ну еще немножко, возможно, от того, что я смотрел на них тем взглядом, что не выдерживали люди. Отступили к выходу из ресторана, и уже от туда стали следить за мной.

–Джейк, не бесись. Твой отец прав. Катька же не простит того, что ты ее так опустил на всю школу. Да еще и ответный иск в полицию.

–Сань, — я вскинул руку, останавливая друга. — Десять минут тишины.

Мальчишка пожал плечами, и увлекся ужином, исподтишка следя за мной. Мне же было уже не до него.

Откинувшись на спинку дивана, я прикрыл глаза, и позвал Роксалана.

–Вижу, тебе полегчало, — маг был явно чем-то встревожен.

«Роксалан, я вновь… я снова это почувствовал. Как тогда, перед смертью Хогарда».

–Если бы ты не закрылся от меня, я бы то же это почувствовал, — Роксалан обреченно вздохнул. — С кем оно связанно?

«Не знаю. Но не со мной, это точно».

–О ком думал в тот момент?

«Думал? Представил что Макс будет моим охранником… а потом словно… вкус крови на языке и меня затошнило. Проклятье, я должен остановить отца! Он не должен просить Макса присматривать за мной!»

Я схватил телефон, но Роксалан как-то враз парализовал руку, и не дал даже дернуться. Я увидел как Санька вскинул голову, с беспокойством глядя на меня. Как напряглись телохранители.

–Не смей! Ты что, хочешь что бы смерть забрала кого-то другого? А что, если это будут твой отец или мать? Или сестренка? Ты вообще в своем уме? А что если она заберет тебя!

Телефон выпал из руки, а я разве что не стоном схватился за голову. Застонал, и прикусил губу так, что стало больно.

–Джейк? — Санек уже стоял надо мной, и тряс за плечо, а телохранители обеспокоено двинулись к нашему столику.

–Проклятье, где мой заказ?! — громко завозмущался я, поняв что слишком поддался эмоциям. — Официант! Если я сейчас грохнусь здесь в обморок от голода, ваш ресторан можно будет закрывать!

–Прошу, — официант уже спешил с моим заказом, разве что не на ходу наливая из графина молоко в большой резной стакан. — Свежайшие маффины, только что из печи.

–Спасибо, — стараясь расслабиться, я полностью переключился с Роксалана на Сашку, и дальнейший ужин прошел без эксцессов. Внешне вполне довольный жизнью, а разве что не выл от боли в сердце, и Роксалану приходилось прилагать усилия, что бы успокоить меня.

Мама сразу поняла что со мной что-то не так, и устроила мягкий такой допрос. Я всячески пытался сгладить опасные стороны сегодняшнего дня, но, даже не вдаваясь в подробности, довел маму разве что не до обморока. Прижимая руку к животу, она села на диван, и я обнял ее.

–Со мной все в порядке, мама, — я заправил ей за ухо прядь волос, гладя пальцем ее возле ушка. Мама всегда любила когда я вот так гладил ее, и возможно именно по этому ни секунды не сомневалась что я все еще ее маленький и несмышленый сыночек. — Ты же меня знаешь. Я такой же как и ты. Если я знаю что я прав, то буду стоять на своем. И как и ты, выиграю.

–Малыш, иногда надо отступить, что бы выиграть.

–Я знаю, мама, — я улегся на диване, стараясь не замечать телохранителя, выглянувшего из отведенной им комнаты, и прижался головой к маминому животу. — Но не в этот раз. Если я отступлю, то это… уничтожит меня. Сломает. Мама, я не могу сейчас отступить.

Мама стала гладить меня по голове, запуская пальцы в волосы, и я почувствовал как начинаю проваливаться в сон.

–Джейкоб, я вот все хотела спросить у тебя, — мама задержала пальцы на небольшом шраме на виске, а потом осторожно погладила неровную полосу на скуле. — Кто такая Розалин?

Я резко открыл глаза, и полный ужаса, сел. Испуганно смотрел на маму, едва не задыхаясь от волнения.

–Ты каждую ночь зовешь ее. Что-то говоришь еще, но я не смогла понять ни слова. А ее ты зовешь, — мама потянула меня к себе, и снова уложила мою голову себе на колени. — Я чувствую в тебе такую тоску, когда ты ищешь ее во снах. Ты даже плачешь, когда…

Мама вдруг отвела глаза, и я увидел в них стоящие слезы.

–Я слышала твой разговор с отцом в ту ночь, когда ты вернулся. И я знаю о том, что ты не хочешь мне показывать, — она погладила мое плечо, и я уткнувшись в ее ноги, понял что вот сейчас сам разревусь.

–Мама, я… я пытался о ней забыть. Не думать, не видеть, не чувствовать. Но я не могу, — я прижался щекой к ее животу и почувствовал как по ту сторону живого тела, меня толкнула маленькая ножка. — Мама, я не знал что это так больно, расстаться на всегда. Такое чувство, словно что-то оборвалось внутри.

Я уже не скрывал слез, да и мог ли я их сейчас скрыть от мамы? Прижимался к будущей сестренке, и она словно слушала вместе с мамой.

–Расскажи мне о ней, — мама гладила меня по щеке, совершенно не обращая внимания на мое уродство.

–Она… она прекрасна, мама. Гордая, сильная, абсурдная и способная на все. Она, — я сглотнул и закрыл глаза, проваливаясь в воспоминания. — Мама, она бы тебе понравилась. Она умеет не только слушать, но и слышать. Она… я был готов остаться с ней навсегда, но она… Мама, она понимает, что тогда бы я не смог простить ни себе, ни ей, то, что оставил вас.

–Ты любишь ее, — мама вздохнула, и я открыл глаза. Мама смотрела на меня с таким пониманием, что мне стало невмоготу.

–Я люблю ее, мама. Любил, люблю и буду любить всегда. Она вот здесь, — я прижал руку к сердцу. Порывисто сел, и подобрав с пола брошенный планшет, открыл фотографию Розалин. С какой-то гордостью протянул его маме, и стал следить за ее реакцией.

Мама пару минут рассматривала Розалин, чему-то чуть улыбаясь, а потом протянула мне планшет, все еще не отводя глаз от изображения.

–Она красивая. И такая… настоящая. Она мне нравится.

Я кивнул, и вздохнул.

–Я тоскую по ней, мама, — даже закрыв глаза, что бы не видеть родное личико Розалин, я все еще видел ее перед собой. Словно она была рядом со мной, смотрела на меня, думала обо мне. — Я тоскую по той жизни.

Мама с какой-то болью смотрела на меня, и я не смог вынести ее этого взгляда.

–Я знал что вы… похоронили меня, и не мог простить себе этого. Не мог простить себе того, что дал вам винить себя в моей смерти. Когда я был там, я мог думать только о вас. А сейчас я думаю только о том мире, о друзьях, о Розалин, о… Мама, я предал вас. Я предаю себя каждый день, и вас, потому что допустил то, что привязался к чужой семье как к своей. Позволил им считать себя своим сыном, и сам воспринимал их как вас.

Сев на диване, я покрутил на руке браслет.

–Я и сейчас думаю о них о всех как о своей семье. И я не могу так больше. Я разрываюсь на части. Я хочу быть и с вами, и хочу вернуться туда, что бы быть с ними.

–Тебе там было хорошо? — мама даже не дрогнула от моих слов, все с такой же любовью смотрела на меня, а я расклеился как мальчишка.

–Я был там… на своем месте, мама. А здесь я словно чужой. Я не хочу сказать что вы стали мне чужими. Я про мир вокруг. Мама, я не могу с ним сражаться. Все вокруг такое чужое, враждебное. Люди смотрят на меня как на урода, разве что не маньяка, готового убить или изнасиловать. Какое им дело где я пропадал и что делал? Так надо было. Они видят всех и хотят знать все о них, но на себя не смотрят. Возьми хоть эту Кати. Вот что я ей сделал? Она решила что мы больше не можем быть друзьями, а я и не настаивал. Но нет, она за что-то решила мне мстить. Что я ей сделал? Мама, она хоть раз спрашивала у вас обо мне?

–Нет.

–Вот, она даже не пыталась узнать что со мной, и как. А теперь словно я виноват в ее каких-то проблемах. Я вчера был так культурен, что самому было противно, но они зациклились на том что я страшный. Мама, я три месяца не чувствовал себя таким уродом, как сейчас.

–Ты не урод, Джейк. Ты очень красивый и умный мальчик. Я горжусь тем, что ты мой сын, — она притянула меня к себе, и слабо поморщилась, когда ребенок снова пнул ее ножкой. Или это была ручка? — Все у нас будет хорошо. Расскажи мне о тех людях, что заботились о тебе. Я вижу что ты хочешь поговорить о них. Я обещаю, что никто про них не узнает.

–Эх, мама, мама, — я с тоской прижался к ее руке, даже не сомневаясь что мама поймет меня. А мне на самом деле было уже невмоготу все держать в себе. — Там была девушка, красивая и такая же как ты, все понимающая. Она спасла меня, мама. Спасла, когда я был на волосок от смерти. Она… она не дала мне умереть когда я разбился. Я просил ее отпустить меня, дать умереть. Мама, мне было так страшно, когда я понял что со мной случилось. Но она не отпустила. Она боролась за меня, буквально спорила со смертью. Я никогда не расплачусь перед ней за то, что она тогда не отпустила меня. Она даже не знала моего имени, для нее я был просто ребенок, который ранен и ему нужна помощь. Я до сих пор чувствую что она переживает обо мне, как о своем ребенке, хотя у нее его еще и не было. А ее отец, — я хотел отвернуться, спрятать в раз хлынувшие слезы, но мама не дала. Продолжала гладить по волосам, проводить пальцами по шраму, и слушала. Просто слушала, не встревая, и не перебивая. — Мама, в нем было все то, чего мне не хватало от отца. Это сейчас папа слышит меня, беспокоится. Но раньше…

–Я знаю что тебе его не хватало. Я видела как ты хотел быть с ним, но у него была работа.

–Мама, он верил мне. Он доверял мне так, что я не мог позволить себе разочароваться ему во мне. Мама, я видел как ему было больно, когда мне было совсем плохо. Мама, он молился за меня как за своего сына, которого он потерял.

–Он потерял сына? — мама дернулась, но успела себя взять в руки и не показать своей паники.

–Мы нашли его. Я нашел. Я нашел его потому, что они верили в меня и в то, что я смогу его найти. А я… я просто не мог уйти от них прежде, чем найду мальчишку. Я знал что оставил вас одних, и вам больно. Я не мог сделать и им больно, оставив их одних, когда уйду. Его жена тогда сказала…

Я прижал руку к сердцу, отозвавшемуся болью. Казалась что шрам на груди вновь только лишь затянулся, и ноет тянущей болью.

–Сказала, что лучше знать что с твоим ребенком все в порядке, пусть он и далеко, чем знать что его больше нет. Я до сих пор чувствую как они думают обо мне. Я чувствую их тоску. Мама, я не думал что она будет меня воспринимать как своего сына, не хотел занимать его место. Но она… мама, она посидела, когда я… пропал на несколько дней. Я думал что вернув ей сына, она перестанет переживать обо мне, но я ошибся. Мама, я ошибся. Мама, она сказала что я для нее второй сын, которого у нее не может быть.

–А мальчик? Что стало с ним? — мама прижала ладонь к животу, сдерживая разбушевавшуюся дочку.

–Он… Мама, я считал его братом. И он ненавидел меня за то, что я, его брат, должен уйти. Понимал, но не мог смириться. А я не мог не вернуться к вам. Мам, прости меня. Я здесь, с вами, но мое сердце… оно осталось там.

Мама отрешено посмотрела на включенный телевизор, на который никто не обращал внимание.

–Я знаю, малыш. Я это сразу почувствовала.

Вставать и уходить не хотелось, и я позволил себе и дальше лежать у мамы на коленях и принимать от нее эту маленькую ласку, когда она перебирала пальцами волосы, гладила по щеке, и думала о чем-то своем. Да и сестренка немного успокоилась, перестав пинаться, и я медленно стал сползать в сон.

Меня разбудил очередной приступ боли во всем теле, и я разве что не задохнувшись в панике, резко дернулся к ноге, словно вновь умирающей и сводящей с ума.

–Что случилось? — мама была обеспокоена.

–Болит все. Погода портится.

–Да, сегодня будет гроза. Лежи, я обезболивающее принесу.

–Я сам. Скажи название, — встав, я едва не рухнул от закружившейся головы. Проклятье, почему там у меня так ничего не болело, как здесь? Ах да, я же постоянно пил живую воду, а здесь одна химия — вода мертвых.

Порывшись в аптечке, я все же нашел то, что сказала мама, и, выпив пол пачки, стал растирать онемевшее плечо.

–Тебе надо размяться, — Роксалан тоненькими импульсами прощупывал всего меня, немного сглаживая особо острую боль в переломах. — Кровь разогнать.

Я усмехнулся.

«Я слышал что кровь лучше всего разгоняют женщины… в постели».

–Что бы ты подпустил к себе женщину? Джейк, мир обрушится быстрее! Но как вариант, очень не плохо.

«Издеваешься? Да они все разбегутся от меня быстрее. Да и нет среди них той, что способна разогнать во мне кровь!»

Звонок в дверь почему-то заставил замереть, и я весь словно потом покрылся. Что-то тревожное было в нем, и я едва не попятился. Вовремя взял себя в руки.

–Я открою, — один из телохранителей с неохотой двинулся к дверям, и я застыл за его спиной, слушая что происходит за дверью.

В дверном проеме стояла… Ирина. Да, та самая Ира, которая сегодня столкнулась со мной в школе.

–Здравствуйте. Я хотела бы увидится с Джейкобом Рибером. Он здесь живет?

От растерянности я даже оглянулся на маму, с интересом выглянувшую в коридор.

Телохранитель вопросительно оглянулся на меня, и я нерешительно кивнул. Дождался когда девушка смущенно зайдет в квартиру и жестом отослал своих нянек, видя что их присутствие очень ее смущает.

–Привет, Джейкоб, — она так вцепилась в свою сумочку, что у нее побелели пальцы, а глаза… Боги, ну почему у нее такие глаза? Я что, железный? Я не могу нормально мыслить когда она на меня вот так смотрит! Словно и не жалеет, а просто понимает без слов.

–Привет, Ира, — я выдохнул, успокаиваясь. Так, говорят женщины заставляют кипеть кровь в постели? А если о постели и мысли не было, а она закипает?

–Я хотела поблагодарить тебя, за то что не дал упасть, в школе, — она покраснела, и смущенно отвела глаза. Смущенно, а не со страхом!

–Да ты вроде уже поблагодарила… еще в школе, — я нервно запустил пальцы в растрепанные волосы.

Однако она не собиралась убегать, и явно еще не все сказала, что хотела.

–Чай будешь? Или кофе?

Она словно бы даже радостно кивнула, и я поспешно помог ей снять пальто. Почувствовал ее напряженность, но не страх. Это было так захватывающе и интересно, что я почувствовал дрожь в руках.

На кухне я поспешно сгреб аптечку обратно в ящик и запнул его под стол, и лишь после этого налил две кружки кофе. Поставил на стол коробочку маффинов, которые мне ужасно понравились в ресторане, и я не удержался порадовать ими маму. Секунду помедлив, закрыл двери в гостиную и сел напротив Ирины, чисто машинально высыпав в кофе пол сахарницы.

–У вас дома уютно, — она уставилась на меня, не стесняясь и не боясь меня ни грамму. Да, она чувствовала себя не ловко, но у нее явно была причина быть сейчас уверенной и сидеть передо мной.

–Ирина, — я вздернул бровь, пряча улыбку за кружкой, поднесенной к губам. — Ты пришла по делу. Я слушаю.

Вот теперь она занервничала. Попыталась не смотреть на меня, но все же не смогла долго разглядывать свои пальцы, сжимающие кружку.

–Я хотела попросить тебя… не трогай Игоря.

Я выронил кружку, и та, разбившись, облила меня горячим кофе. Я даже не заметил этого, шокировано уставившись на девушку. А вот она испугалась, и виновато подскочив, схватила полотенце. Бросилась ко мне, но замерла, наткнувшись на мой взгляд.

–Что бы я не трогал его? — я с трудом вырвался из ступора, и поморщился, отмахнувшись от ворвавшегося телохранителя. — Я не трогал? Ира, я вообще не собирался с ним сталкиваться и выяснять отношения!

–Я знаю, — она заламывала руки, испуганно отступив от меня. — Я знаю, — к моему ужасу она вдруг заплакала. Еще пыталась сдерживаться, но это было сильнее ее. — Пожалуйста, не трогай его. Я уговорю его оставить тебя в покое.

–Ира, ты чего? — я растерянно поднялся, ничего не понимая. Эта девушка сейчас просит меня, малолетку, не трогать парня, который мало того старше меня, так еще и имеет поддержку своих сверстников. Просит так, что даже плачет, а я могу поклясться, что ее слезы не наиграны. — Ну не плачь только.

–Джейкоб, я…

Она замерла, когда я протянул ей салфетки, и умоляюще уставилась на меня. Чертыхнувшись, я сжал зубы.

–Это не меня надо просить не трогать его, а его — что бы он не лез ко мне.

–Нет, — она порывисто схватила меня за руку, и сжала аккуратненькими пальчиками мои пальцы. — Я знаю Игоря, и знаю что он не полез бы если бы не Катька. Но он понял что был не прав. Не мсти ему, пожалуйста.

–Да за что я буду ему мстить? — я охрип, чувствуя ее пальцы на своей коже. Это было похоже на прикосновение родного человека, не то что бы любимого, а просто родного. Как если бы это была мама или Маришь.

–Я чувствую в тебе силу… и уверенность. Если бы я не знала что тебе всего четырнадцать, я бы подумала что ты намного старше. Ты даже смотришь по-другому.

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение.

–А еще я урод и маньяк, — я усмехнулся и отвернулся.

–Нет, — Ира неуверенно коснулась моей щеки, и я закрыл глаза. В раз как-то все поехало в сторону, и что бы не поддаться этому чувству эйфории, я резко вздохнул. — Я не вижу ни урода, ни маньяка. Обиженного мальчишку с красными от слез глазами, с ужасным пятном на рубашке, и… ты сильный. Я чувствую это здесь, — она вдруг опустила ладонь и прижала ее к моей груди. Словно чему-то нахмурилась, коснувшись меня.

–Ты ничего не знаешь обо мне, — тихо прошептал я, только сейчас сообразив что она стоит рядом со мной, в каких-то сантиметрах от меня, касается моей груди и держит за руку. Смотрит мне в глаза, и словно что-то видит такое, о чем многие не знают.

–Я знаю что я чувствую сейчас, и что чувствовала днем, когда ты придержал меня. Ты… не такой как все.

Ира опустила глаза и уставилась на свою ладошку, до сих пор прижатую к моей груди.

–Со мной не слишком общаются в школе, и мало кто даже знает что Игорь мой брат, а он это и не афиширует. Для многих я… сумасшедшая, и себе на уме. Потому что я вижу людей таких, какие они есть. Вижу кому они опасны. Чувствую их силу и их страхи. Ты опасен для него, я знаю, — она чуть опустила ресницы, уйдя куда-то в себя. — Я чувствую его боль, и она связана с тобой. А ты…

Она вдруг тряхнула головой, и словно не веря чему-то, поморщилась. Уставилась на то место, где совсем недавно была ее рука, и хотела что-то сказать, но не смогла и слова вымолвить.

Я и сам был поражен. Покосился на камеру под потолком, и принял решение, не совсем понимая зачем все это делаю.

–Пошли у меня в комнате поговорим, — чуть отстранившись, я не пытался высвободить запястье из ее руки. На ощупь достал из холодильника бутылку с минералкой, наверное, единственное, что мне нравилось из питья после моего возвращения, и потянул девушку за собой в коридор, минуя гостиную, в которой были и мама, и оба телохранителя.

Затащив ее в свою спальню, где словно специально был полный беспорядок, и захлопнув дверь, отцепил с полки вебкамеру, которую прежде просто бы отвернул или отключил от питания. Бросил ее в корзину с мусором и, посадив немного опешившую девушку за компьютерный стол, разжал ее пальчики на своей руке. Нервно пробежался по комнате, в которой маме запретил вообще хоть к чему-то прикасаться, и, расстегнув воротник, присел на корточки перед Ириной.

–Почему ты не убежала? — меня всего трясло, и ее спокойствие меня нервировало.

–Я знаю что ты мне ничего не сделаешь, — она невозмутимо пожала плечами, и вновь скользнула взглядом на мою грудь. Чуть поморщилась, и непонимающе посмотрела мне в глаза.

–Что ты видишь? — одними губами спросил я, поднимаясь, и едва сдерживаясь от паники.

–Ты нервничаешь…

–Нет, — закричал я, и метнулся к двери, в которую уже собирались постучать. Распахнул ее и с гневом уставился на телохранителя. — Могу я в своем доме поговорить с девушкой наедине, или нет? Если вы мне понадобитесь, я позову вас!

Захлопнув дверь, я подошел к поднявшейся на ноги девушке и, поймав ее руку, прижал к своей груди.

–Что ты почувствовала, раз испугалась? Ира, скажи мне!

Она хотела вырвать руку, но поняв что я ее не отпущу, попыталась отвести разговор.

–Да что я говорю! Бредни сумасшедшей. Не слушай меня. Я не хотела ничего…

–Ира, я знаю что ты не сумасшедшая. Скажи что ты увидела. Ира!

–Я, — она отвернулась. — Я увидела… смерть. Сердце пробито насквозь. Боже, — она прижала руку к губам, не давая себе закричать. Я едва успел подхватить ее, не давая сползти на пол, и прижав ее к себе, выдохнул.

–Ты увидела нож у меня в сердце? С красным камнем в рукояти? Ира, ты это видела?

Она лихорадочно затрясла головой, вытирая слезы.

–И словно все во льду. Холодно очень. Больно. И крик. Ты знаешь? Тебе уже говорили об этом? — она попыталась отстраниться, но ноги ее явно не хотели держать. Посадив ее на край кровати, я нерешительно расстегнул пуговицы, и, скинув рубашку, взялся за майку. На миг поймал удивление в глазах девушки, а потом стянул и ее, сжав в кулаке испорченную кофеем одежду. Немного наклонил голову, боясь увидеть ужас и страх в голубых глазах.

–Ты это видела? — хрипло спросил я, не подымая глаз, глядя лишь на два амулета, перепутавшихся между собой, и не удержавшись, прикрыл их ладонью. Вздрогнул когда Ира поднялась, и не секунды не колеблясь, прижала ладонь к моему шраму в виде звездочки. Несколько секунд удерживала тепло между своей рукой и моей грудью, а потом рассеянно скользнула мутным взглядом по исполосованному Роксаланом плечу. На миг задержалась на небольшой царапине на плече и смертельно побледнев, отвернулась. Я поспешно протянул ей холодную минералку и обреченно сел на кровать. Сжал голову, впившись пальцами в волосы, и зажмурившись, попробовал отрешиться от всего окружающего.

–Джейкоб, — она села так близко, что я почувствовал ее ножку, прижатую к моему бедру. — Прости, я не знала.

–Как ты стала видеть? — я понял что говорю глупость, но она поняла.

–Я утонула три года назад. Уснула в ванной, — девушка вздохнула. — Мама почувствовала что со мной что-то не так, и вытащила из воды. Соседей позвала, и они откачали меня. Врачи потом сказали что я… пять минут была не жива. Я сначала не понимала что со мной, почему я так воспринимаю и чувствую окружающих. А потом… поняла что вижу. Это страшно. Я вижу что человек скоро умрет. Или что ему больно. Чувствую что у него внутри и на что он способен. И ты…

Я обреченно опустил руки.

–Что меня связывает с Игорьком?

–Я не знаю. Вижу что он лежит на сухой траве мучаясь от боли, а ты стоишь над ним и у тебя руки в крови.

Я закрыл рот от крика.

–Мне надо уехать.

–Нет, — она обхватила меня за плечо, и заглянула в глаза. — Ты нужен своей маме. Просто… будущее можно изменить. Ты можешь это сделать.

Я покачал головой, и, распахнув шкаф, достал чистую одежду. На миг задумался, прислушиваясь к Роксалану, пытающемуся заговорить со мной.

–Тебя тяготит этот твой… дар?

–Я его ненавижу. Я… лучше бы я тогда захлебнулась, — она заплакала, и я накинув рубашку, сел на кровать у нее за спиной.

–Хочешь, я избавлю тебя от него? — тихо прошептал я, положив руку ей на плечо. Увидел такую надежду в ее глазах, что в груди защемило. — Не спрашивай как, я и сам не смогу тебе сказать. Более того, я даже не уверен что вообще что-то получится. И возможно тебе будет не очень приятно все, что будет с тобой происходить.

–Я не хочу знать что вот этот человек скоро умрет, а вот этот болеет. Джейкоб, если ты можешь…

Она смотрела на звезду у меня на груди, и словно видела все, что было со мной. Боль, ужас, страх.

–Я попытаюсь, но, — я нервно вздохнул и отвел глаза. — Если ты потеряешь сознание, я не смогу тебя здесь держать долго. Уже поздно, и тебя смогут потерять.

Ира порывисто стала рыться в своей сумочке, а потом достала небольшую пластиковую карточку.

–Я часто падаю. Это телефоны мамы и брата на экстренный случай. Папе лучше не звонить, — она наклонила голов, и заправила волосы за ухо. — Они с мамой развелись, и я с отцом не общаюсь. Джейкоб, — по ее щеке снова потекла слеза, и я смахнул ее пальцем. — Пока я вижу, я хочу сказать… Ты должен вернуться к той, с кем твое сердце. Иначе ты сгоришь. Помоги маме и уходи.

Я отвернулся и стянул с руки браслет, надел его ей на руку. Достал из ее сумочки торчащую ручку, и чуть задрав рукав кофточки, глянув на карточку в ее руках, написал ее имя. Обнял ее со спины, и прижался к ее плечу щекой.

–Ира, ты же знаешь что я не причиню тебе ничего плохого? Ты же видела это. Расслабься и закрой глаза. Хочешь, можешь посчитать от единицы до ста, — я накрыл камень браслета ладонью и махнув Роксалану, сам прикрыл глаза. Почувствовал, и разве что не увидел как из меня потянулись тонкие нити сил в камень, а потом и в девушку. Удержал ее, когда она сбившись где-то на десяти, дернулась и попыталась вырваться, не издав ни звука пыталась закричать, умоляя меня взглядом остановиться. Гладил ее по щеке, успокаивая и что-то шепча ей, словно она слышала меня. Был готов закричать, когда в ее глазах погасла жизнь, но Роксалан разом вырвав из меня почти все силы, так дернул ее током, что она враз ожила, и, цепляясь за мое плечо, глубоко вздохнула. Нервно улыбнулась, прижавшись к моей груди щекой, и как-то сонно заворочалась у меня на руках.

–Зеркала… Много зеркал… Кровь на зеркалах…

Она обмякла даже не договорив, а я позвал Роксалана.

–Подожди, не кричи, — Роксалан огрызнулся, явно не довольный тем что случилось. — Обычный обморок.

«Точно? Роксалан, если она умрет…»

–Не умрет. Проклятье, Джейк, ты же говорил что в вашем мире нет магии!

«То есть?»

–Знаешь сколько надо сил, что бы лишить мага силы? Если бы я знал, то сразу бы ее убил, а потом оживил, а не шарился в ее мозгу!

«Роксалан, о чем ты? Какая к черту магия?»

–Предсказание и ясновидение то же магия! Ладно, связывайся с ее матерью или кем там еще. Она еще час — полтора будет отходить.

Не совсем понимая что именно происходит, я дотянулся до карточки и не выпуская девушку из рук, набрал указанный номер матери. Выругался как последний сапожник, когда в трубку прозвучало «Набранный вами номер временно не доступен» и скрепя зубами, покосился на часы. Проклиная все и вся, и время, которое работало не на меня, отсчитывая пол одиннадцатого вечера, набрал номер Игорька.

Слушая гудки, и снимая браслет с руки девушки, скосил глаза на заглянувшую маму. Она явно не совсем поняла что увидела, и замерла.

–Да?

–Игорь?

–Да, это я.

–Это Джейкоб Рибер. Твой ненавистный янки.

–Ну ты…

–Заткнись на минуту, — заорал я на него, поманив маму к себе, и похлопав по кровати рядом с собой. — У меня в гостях твоя сестра. Она упала в обморок, а до матери я дозвониться не смог…

–Что ты с ней сделал? — заорал в трубку парень, и я оглохнув едва не уронил телефон.

–Да ничего я не делал. Так что, мне скорую вызывать или ты сам за ней приедешь? И кончай орать на меня! Мам, скажи этому кретину наш адрес.

Я едва не уронил Ирину на пол, пока пытался разогнуть ноги что бы встать с кровати, и, покачиваясь, осторожно уложил ее постель. Мама что-то спокойно объясняла уже успокоившемуся Игорьку, присев на край кровати и погладив девушку по волосам. Продиктовала адрес.

–Почему она упала? — наконец спросила она, и закрыла глаза, когда увидела то, что я почти месяц скрывал от нее.

–Мама, только ты не падай, — я рухнул рядом с мамой на колени, и прижался губами к ее руке.

–Да я видела их уже, малыш. Ты только застегни рубашку, а то этот твой друг какой-то странный.

–Да он мне и не друг вообще-то. Это с ним я сегодня едва не подрался возле школы.

–О как. Может этих верзил к тебе поближе приставить?

–Да ну мам, я что, больной с ним драться дома? Все будет в порядке.

Устало потерев шею, я распахнул шкаф, и под уничижительный взгляд мамы, запихнул в него целую гору грязной одежды. Покосился на черный чехол с новым белым костюмом и, раскидав особо бросающиеся в глаза вещи на свои места, вздрогнул, когда раздался звонок в дверь. Кто-то очень настойчиво не убирал палец со звонка, и я бросился к двери, чуть не налетев на телохранителя, открывающего дверь.

–Это ко мне, — я отодвинул верзилу к стене, мягко так, но настойчиво. — Пропустите его.

–Где моя сестра, янки? — Игорек словно не замечая моего телохранителя шагнул в квартиру, и я оскалился.

–Хотя бы при моей маме придержи свой язык! Пошли, — не дожидаясь когда парень немного отойдет от моего уверенного и властного тона, направился к себе. Скептически оглядел царивший сумрак и благодарно улыбнулся маме, сидящей рядом с Ириной. Она даже поправила на ней одежду. — Мам, это брат Ирины — Игорь.

Обернувшись, я впился взглядом в парня.

–Игорь, моя мама, Елена Алексеевна.

–Здравствуйте, — Игорь кажется все же растерялся. Сел на кровать, и похлопал сестру по щекам, потом потер пальцами ее за мочки ушей (никогда не думал что так можно привести человека в чувства), и выдохнул, когда девушка зашевелилась и сонно открыла глаза.

–Игорь? — она попыталась сесть, и лишь потом заметила и меня, и мою маму. Однако снова без сил рухнула обратно.

–Ир, вставай. Я домой тебя увезу. Там такси ждет.

–Может ей лучше немного полежать пока? — мама погладила девушку по волосам, улыбаясь ей в ответ. — Я чаю вам приготовлю, сладкого. Ей он сейчас понадобиться.

–Там такси ждет, — Игорь даже не пытался выпустить руки сестры, и я отвернулся.

–Джейкоб, сходи отпусти такси. Отец приедет, отвезет их домой.

–Мам, я не думаю…

–Давай, Джейкоб. Я уверена что пол часа погоды не сделают. Да же, Игорь?

Парень очень недовольно покосился на меня, но моя мама умела убеждать. Вздохнув, я вышел из спальни, и протянув телохранителю деньги, попросил сходить и расплатиться за такси. Сел на кухне и устало уткнулся лбом в лакированную столешницу.

–Малыш, с тобой все в порядке? — мама погладила меня по волосам.

–Устал. Мам, зачем ты оставила его?

–Вам надо поговорить. Сынок, у тебя возможность сейчас решить эту проблему раз и на всегда, — мама поставила на стол несколько кружек, и налив две, подмигнула мне. — Я отправлю его к тебе.

–Ну мам!

–Просто поговори с ним по душам. Без свидетелей. Я уверена, что вы поймете друг друга, — растрепав мои волосы, она быстро ретировалась, а я снова уткнулся лбом в стол. Чувство того, что меня снова тащит река событий, усиливалось с каждой минутой. А то, что у меня за спиной уже минуту стоит Игорь и с яростью смотрит мне в спину, было еще хуже.

–Что она здесь делает? — он не вытерпел первым, прошел и, отодвинув стул, сел напротив меня.

–Пришла поговорить, — я поднял голову и впился глазами в парня. — О тебе.

Парень поморщился.

–Наверно плела всякую чушь про то что ты для меня опасен? Она почти час мне мозг выносила…

–Она знает что говорит, — потерев ноющие виски, я отпил чая.

–Слушай, янки, — Игорь придвинулся ко мне, и с гневом оперся на стол. — Она больна. Не вмешивай ее в наши дела.

–Игорь, — я отставил чашку. — Что я тебе сделал? Почему ты меня так ненавидишь? Из-за Катьки? Мне плевать на то, что она сбежала к тебе.

–Забудь про эту дуру.

–Тогда что? Я позвонил тебе что бы ты приехал за Ирой, хотя мог бы просто вызвать скорую. Я не понимаю! Ты думаешь что я займу твое место в школе? Мне не нужно это. Я доучиваюсь эту четверть, а потом перевожусь на домашнее обучение. Ты этого хотел? Я отступил, как ты и хотел.

–Даже сейчас я чувствую что ты выигрываешь, — прошипел он.

–А что ты предлагаешь? Что бы я боролся с тобой? Я не буду этого делать! И не ради себя или тебя, а ради нее! — я указал рукой на прикрытые двери, удерживаясь от крика.

–Не трогай ее, сопляк! — от того, как он резко вскочил и толкнул меня, я едва не рухнул. — Она больна! Но она все равно моя сестра!

–Это ты больной, раз не веришь ей! — мне не сразу удалось встать на ноги, после удара по ребрам. Отступив на шаг, я уперся спиной в дверь, и захлопнул ее перед носом ломанувшихся телохранителей. — Пошли вон!

–Что бы я поверил что ты зарежешь меня? — Игорь схватил меня за волосы, но я уже улыбался. — Да ты и сам больной!

–Она сказала тебе правду, Игорь, — я смотрел в его глаза, и видел как ярость меняется растерянностью. — У меня есть причина верить каждому ее слову. Игорь, она правда видела то, что говорит. Спроси ее сам, что она узнала обо мне, только лишь прикоснувшись ко мне. Игорь, она увидела то, что никто не знал. Никто не мог знать.

–Не неси чушь!

–Иди и спроси ее. Только… что бы моя мама не слышала. Господи, неужели я много прошу? Или ты думаешь я сбегу? Из собственного дома? Спроси ее как я умер.

–Ты рехнулся? — он еще сильнее сжал мои волосы, а потом вдруг отпустил. Заходил по кухне, а потом все же ушел к сестре.

Я услышал как мама пообещала что-то принести Ирине, и зашел в свою спальню. Ира что-то показывала на себе, и разве что не плача, тихо рассказывала. От ее слов я словно снова оказался на том проклятом балу и, прижавшись к стене спиной, медленно сполз на пол. Почувствовал себя таким мелким и никому не нужным, что стало больно. Даже мама сейчас казалась такой далекой и не способной мне помочь.

Я почувствовал взгляд Ирины и поднял голову.

–Что ты с ней сделал? — совсем тихо прошептал Игорь, прижимая сестру к себе.

–Я забрал у нее ее… болезнь, — вздохнув, я уставился на свои руки. Они дрожали. — Там мой отец приехал. Собирайтесь и уезжайте. Я никого не хочу видеть.

В дверь позвонили, и Игорь с Ириной вздрогнули. Я смотрел на них и завидовал. Они были так близки друг другу, так похожи. Так любили друг друга, несмотря на разные характеры. Они просто были друг у друга. А кто есть у меня? Только лишь мама и папа. У папы его любимая работа, а у мамы скоро появится та, о которой будут все ее мысли. А я снова стану лишним. Я и сейчас лишний.

–Пожалуйста, уходите. Я не хочу вас видеть.

–Джейкоб, — Ира села на пол рядом со мной, и сжала мои руки. Потерлась о них щекой. — Ты всегда сможешь со мной поговорить. И я никогда не забуду что ты сделал для меня.

–Ира, никому не говори про то, что было, — я встретился с ее глазами. В них пропало это чувство, когда тебя выворачивают наизнанку. Осталось лишь тепло и нежность. — Это уничтожит меня.

Погладив меня по голове, она вдруг обняла меня и поцеловала. Я нервно отвернулся, и встретился с твердым взглядом Игоря. Попытался подняться, но вдруг заболели отбитые ребра, и все как-то сразу поплыло. К моему удивлению, Игорь сам поставил меня на ноги, и сжал плечо.

–Я еще приду к тебе за объяснениями, янки.

–Буду ждать, — я увидел как заглянувший отец уставился на руку Иры. Она видимо показывала брату знаки. А потом просто грохнулся на пол, напоследок ударившись головой об угол шкафа. Услышал еще как вскрикнула Ирина, и ругань отца, а потом просто отключился.

–Да не трогайте вы его, — это было первое что я услышал, и, открыв глаза, уставился на качающийся проводок капельницы перед глазами. Это так раздражало, что заболела голова. — Джейк, ты меня слышишь?

–Папа? — я поднял руку, и отстранил провод от капельницы. Увидел выше странную лампу, и нахмурился. — Где мы?

–В больнице, — отец наконец появился в поле моего зрения, и я улыбнулся. Потом сообразил где именно мы находимся, и попытался сесть. Как бы не так. — Лежи.

–Пап, я не хочу…

–Сейчас зашьют твою голову, и потом поговорим.

Зашьют? Я попытался услышать боль в голове, но за общей болью во всей черепушке, не смог разобрать источника.

–Царапина. Пап, я хочу домой. Ну упал, и что с того? И где кулоны? — я судорожно искал на шее цепочки, да так и не нашел. Сердце от этого буквально выскакивало из груди. Будто от него оторвали самое ценное. Оставили в одиночестве. — И браслет?

–У меня. Пришлось снять, пока снимки делали. Радуйся что обошлось без сотрясений и переломов.

–Пап, сколько я… пролежал?

–Три часа.

–Верни мне браслет и кулоны, — от вмешательства Роксалана сразу как-то затошнило, и я закрыл глаза.

–Больше не проси меня о таком, Джейк, — голос мага был обиженным. — Ты слабеешь с каждым днем. Если ты и дальше будешь тратить себя без остатка, ты не выдержишь. Ты не сможешь помочь всем!

«Она была опасна, Роксалан! Она слишком много видела. Нельзя было оставлять ее такой».

–Ты не сможешь всю жизнь прятаться!

–Я не могу бросить их, Роксалан. Пусть я сгорю, но…

–Джейк? — отец тряхнул меня за плечо, и я открыл глаза. — Ты что-то говорил.

Я только сейчас сообразил, что вновь заговорил на другом языке, и вздохнул.

–Скоро там придут и зашьют мне голову? Я спать хочу.

Мысли начали медленно возвращаться на свои места, и с тем как они упорядочивались, тем все больше мне становилось не по себе.

–Пап, где мама? — я враз забыл и о боли в голове, и об усталости. Сел на кушетке, с ужасом смотря на отца и на то, как он разве что не посерел от напряжения.

–Она дома. С ней все в порядке.

–Пап?! Ты оставил ее одну?

–С ней твоя парочка друзей. Вроде твоя подружка здравомыслящая, в отличии от брата. Не думал что ты подружишься с этим… ненормальным.

–Ты уверен что с мамой все в порядке?

Папа кивнул.

Домой мы вернулись под утро. Не слишком довольно посмотрев на спящего в моей кровати Игорька, я проверил маму, и после того как Роксалан подтвердил что с ней все в порядке, на руках вынес спящую в кресле Ирину и уложил ее к брату. Подмигнул отцу, уставшему и раздраженному, и, сбросив совершенно не нужную повязку с головы, сел пить кофе.

–Иди спать! — отец смотрел на затянувшуюся полоску швов у меня на лбу, и не мог ничего сказать.

–Я уже отдохнул. Пап, ну не смотри на меня так. Ну зажило, и ты прекрасно знал что все пройдет, нужно было подождать и все.

–Очередной шрам, — он бросил на стол папку со снимками и потер виски.

–Я избавлюсь от него, — я достал баночку с мазью алисандрийки и разочарованно заглянул в нее. — Только боюсь что у меня осталось чудо средства лишь на нее.

–Дай посмотрю, — отец стал задумчиво рассматривать мазь, нюхать ее и даже потер на пальцах. — Я могу попробовать воссоздать ее в клинике. Не думаю что она слишком заумная.

–Она натуральная.

–Какая разница. Химический состав не сложно воссоздать, были ли бы ингредиенты и составные.

Улыбнувшись, я достал из кармана совсем маленькую фляжку с соком росс, так, на пару глотков.

–Тогда попробуй сделать и это. Маме бы это пригодилось. Это сок, который успокаивает нервы. Он безвреден. Лучше всякой валерьянки.

–И ты мог его тогда на даче выпить? — отец с яростью впился в стол. Я вспомнил те два стакана коньяка, которые разве что не вырубили меня, и смущенно покраснел.

–Мог. Но не стал. Пап, мне правда тогда это было нужно. Не просто успокоиться, а настроиться на определенный лад. Иначе я бы тогда ничего не сказал, а просто замкнулся в себе.

Чисто машинально я открыл папку и ставился на снимки. Было не слишком приятно смотреть на свою голову. Точнее на то, что было вот здесь, под волосами и слоем кожи. Однако все же любопытно. Вот эти две зажившие раны я даже вспомнил, я получил их вылетев из колодца. А вот эта на затылке, была от рук Хогарда. Вспомнив друга, я сразу утратил и хорошее настроение, и весь интерес к медицинским документам.

–Джейкоб?

–Просто… друга вспомнил, — я отвернулся и закрыл глаза, не давая себе разреветься. — Пап, если они присмотрятся к этим снимкам, у них могут возникнуть вопросы.

Отец кивнул, и задумчиво так стал рассматривать рентгеновские снимки.

–И которые из них ты получил, когда разбился о воду?

Я показал, и прикусил губу.

–А ведь я не верил. Видел все эти шрамы, понимал что все логично, но не верил. Хотелось бы увидеть что еще у тебя было сломано… своими глазами.

–Папа, я в больницу не поеду.

–А в мою клинику? Я хочу быть уверен что с тобой на самом деле все в порядке. Знать, чего боятся от врачей.

Я неуверенно поморщился, но согласился. В конце то концов, папа должен знать наверняка, что я не просто так избегаю больниц.

–Посплю немного, а потом…

–Ночью, папа. Нам не нужны свидетели.

–А мне нужны помощники. Это тебе не те большие рентгеновские аппараты что в больнице. Здесь все немного сложнее.

Я вспомнил не слишком большой аппарат у отца в клинике, и поморщился еще больше. Кажется, доза облучения будет не маленькой.

–На дачу прежде съезжу. Мне надо там кое-что забрать.

На дачу все же мне не удалось съездить. Проспав разве что не до вечера, пропустив грозу, которая началась перед рассветом, я с удивлением обнаружил на кухне Макса, с интересом рассматривающего что-то в моем планшете.

–Не думал что буду охранять такого соню, — съязвил он, откидываясь на спинку стула. Я не сразу понял почему он так на меня уставился, а потом до меня дошло. Утром, проводив Игоря и Ирину, зная что уже никого не удивлю своими шрамами и рубцами, я избавился от ненавистной пижамы, и теперь стоял перед чужим человеком в одних трико. А, ну и черт с ним, с этим Максом.

–Ночка была веселой, — налив кофе, я заглянул в холодильник и поморщился от вида запеченной рыбы. Ну нет, я ее есть не буду! — Кажется, я прогулял школу.

–Твое освобождение, — Макс придвинул листок ко мне, и я не глядя забросил его в сумку. — Рассечение на виске и наложение пяти швов. Могу я увидеть их?

Я улыбнулся и заправил волосы, показывая на затянувшийся шрам. Макс удивленно вскинул брови, а потом распахнул папку на столе. Что же отец не прибрал то ее!?

–То что ты пытался скрыть, начинает потихоньку всплывать, Джейк.

–Макс, — я сел напротив охранника, и потер лицо. Проклятье, эта щетина с каждым днем растет все быстрее и становится все жестче. — Я не думаю что это вас должно хоть каким-то боком касаться.

–Раз ты так настаивал что бы именно я тебя охранял, то уж изволь хотя бы рассказать, что именно можно от тебя ожидать.

–Ну, вообще-то, я могу сам за себя постоять. Это папина прихоть. Мне больше нужна защита от журналистов, да и от меня самого, — я улыбнулся и сделал себе бутерброд.

–Ты про свои обмороки?

–Так, это были не обмороки! Просто потерял сознание! Между прочим кома — это тоже в некотором роди потеря сознания и…

Макс рассмеялся.

–Умник? Забавно. В первое наше знакомство ты был тупой как валенок.

–Ты что, хочешь вывести меня из себя? — я склонил голову. — Слушай, я не настаивал что бы именно ты был моим телохранителем. Просто предложил тебя как альтернативу. Ты мог и не соглашаться!

–Мне не нравится то, что тебя надо охранять круглосуточно в одиночку. Это работа для двоих.

Я открыл рот от удивления.

–А ночью то зачем?

Все таки он мне нравиться! Классный мужик. Жаль что ему суждено…

В раз пропал аппетит, и я вспомнил то свое ощущение, когда почувствовал смерть Макса.

–Машина есть? Мне надо на дачу съездить.

–Не успеем, — Макс пожал плечами. — Твой отец велел привезти тебя в клинику к восьми. У тебя осталось два часа одеться, поужинать и связаться со своими друзьями. Они почти разрядили твой телефон.

Выругавшись, я схватил телефон. Пару десятков пропущенных звонков от Саньки, один звонок с вообще с не знакомого номера, и три звонка от Игоря. Телефон словно ждал именно того, что бы я взял его в руки и я усмехнулся.

–Привет, Санек.

–Джейк, — от последующей череды ругательств, я даже отнес телефон от уха. — Ты что вчера с Игорьком сделал? Он теперь от твоей Ирины ни на шаг не отходит! Морду набил одному типку, осмелившемуся что-то вякнуть про тебя. И молчит как партизан!

–Пообщались по душам. Слушай, Сань, голова раскалывается, давай я тебе чуть позже позвоню.

–Это из-за этого разговора ты ночь в больнице провел?

–Да нет. Просто в обморок грохнулся не во время, — я уничижительно улыбнулся Максу, едва сдерживающему смех. — Что еще там в школе?

–Да слушок прошел, что ты переезжать собрался. Типо Игорек тебе мозг вправил.

–А Катька?

–Не появлялась. Ее вроде как родители в другую школу переводят. Джейк, ты точно в порядке?

–В полном. Помнишь ресторан, где вчера ужинали. Давай подтягивайся туда через часок, я столик закажу.

Не усел я положить телефон, как тот снова затрезвонил, и я возвел глаза к потолку.

–Кофе хоть дайте допить, — вздохнул я в трубку, и услышал как выругался Игорек на том конце связи.

–Поговорить надо.

–Мирно или как?

–Мирно.

–В «Золотой пони» через час подходи. Я там столик заказал.

Игорек снова выругался.

–Мама дома? — я все же допил кофе.

–На какой-то там тренинг для беременных уехала.

Кивнув, я прикрыл рукой амулеты, которые с интересом рассматривал Максим. Тот тут же переключился на браслет.

–Слушай, кончай меня рассматривать.

–Могу спрашивать, но ответишь ли ты мне.

–Спрашивай, а я подумаю, отвечать или нет, — я пожал плечами, и достав рюкзак, забрал планшет у Макса. Пройдя в ванну, не закрывая дверей, залез под душ. Быстро побрился папиной электрической бритвой.

–Эти амулеты у тебя на шее, что они обозначают?

–Это подарки, на память. С камнем — от очень хорошего друга. Пока он на мне, он знает что я жив.

–А второй? С тремя лучами.

–Это, — я прикрыл глаза. — От девушки. Она поклялась мне в любви.

–Эта та, что с фотографии? С черными волосами. Она смотрит с любовью, которую не скрыть.

Я кивнул.

–Сережка и браслет с одинаковым камнем. Они связаны?

Я снова кивнул.

–Шрамы на левой руке такие, словно ставил блок от ножа. То же и на левой ноге. Это был нож?

–Четь больше чем нож, но ты прав, ставил блоки.

–Шрамы на руке, как руны… хотя нет, скорее похоже на финикийский…

–Что? — я резко повернулся.

–В историческом музее есть отдел письменности, я там почти год отработал охранником. Там были такие же знаки.

Я нервно сглотнул.

–Музей до скольки работает?

–С десяти до шести, — видя мое нетерпение, он отвернулся, подперев косяк ванной. — Там мой друг работает. Могу попросить провести ночную экскурсию.

–Если не сложно. Еще вопросы будут?

–Как ты выжил вот от этого? — он указал пальцем мне на грудь, на звезду.

–А я уже был мертв на тот момент. Это вернуло меня к жизни.

–Джейк, хватит…

–Я не вру. Слушай, Макс, я на самом деле был мертв. И то что ты видишь на мне, — я указал на шрамы на плече, на руках. — Это малая толика того, что я пережил. У меня почти нет ни одной целой кости, у меня пару сотен швов на теле, я вырос на пятнадцать сантиметров за три месяца. Это след от кинжала, не давшему мне уйти на тот свет. Он пробил меня насквозь, пробив сердце. У меня обе коленки сорваны. Я потерял литров десять крови, пока меня не было здесь. Вот эти пальцы, они работают на честном слове, потому что я ломал их так часто, что и сам уже не помню сколько раз это случалось. Не веришь, поедем сегодня к отцу на работу, и ты сам все увидишь. Да просто посмотри на эти снимки, и подумай как я вообще еще шевелю мозгами после таких травм. У меня оба плеча были раздроблены в крошево. Я чуть не сдох полтора месяца назад от заражения крови, и выжил только лишь потому, что люди верили в меня. Я потерял друга, которого убили вместо меня. Он умер у меня на руках, и я не смог ему помочь. Но знаешь, там я чувствовал себя уверенней, чем здесь. И все потому, что там я мог сражаться за свою жизнь, а здесь мне не дают этого сделать. Я бы убил Игорька вчера у школы одним ударом, а потом бы сгнил за решеткой или стал бы подопытным кроликом в какой-нибудь лаборатории. Хотя именно он угрожал мне, а не я ему. Это именно он, а не я начал эту войну.

Макс неуверенно смотрел мне в глаза, явно думая что я сошел с ума.

–Помнишь тот портрет над камином на даче? Макс, его сделали первого июня этого года в школе на классный альбом. Шесть месяцев назад, Макс.

Кажется я разорался не на шутку. Однако Макс словно не слышал моей истерики. Резко обернувшись, он положил руку на пистолет на поясе и посмотрел куда-то в коридор. Я прислушался и узнал звон маминой связки ключей.

–Мама вернулась, — метнувшись в свою комнату, я поспешно натянул брюки и майку, рубашку. И сжалившись над своим шкафом, выволок из ванны корзину для грязного белья, и закинул в нее все, что посчитал грязным. Расцеловал улыбающуюся маму и помахав ей ручкой, выскочил из квартиры. Идущий рядом Макс поправил пояс и чему-то своему покачал головой. — Конечно я не хочу обидеть маму, но я просто не могу есть ее кухню. Ну нет у нее дара вкусно готовить.

–Я заметил, — Макс усмехнулся. — Но у нее есть другие плюсы.

–Ты даже не представляешь какие, — я мечтательно задумался, и едва не налетел на машину, которую Макс поставил возле самого подъезда. — О, Макс, она ужасна! Ты когда ее мыл последний раз?

–А ты попробуй выбраться из загорода после дождя. Знал бы что ты так долго и крепко будешь спать, помыл бы. А теперь залазь давай, съездим помыться.

Улыбнувшись, я брезгливо посмотрел на заляпанную грязью ручку, и достав платок, очень осторожно открыл дверцу. Макс засмеялся так, что я дернулся. Плюхнулся на сидение и огляделся. В принципе, довольно чисто и уютно.

–Не люблю опаздывать, — буркнул я, входя в ресторан и заметив друзей, последовал за официантом. Указал Максиму на место рядом с собой, и, кивнув Игорю с Саньком, очень галантно склонился к Ирине и поцеловал ее ручку. Сашка даже рот открыл от удивления.

–Как ваше самочувствие, моя леди? — спросил я чуть слышно, и смущенный румянец на щеках девушки ответил за нее.

Сев на свое место, я дал время всем заказать все что им вздумается, и игнорируя взгляды друзей, с таким удовольствием принялся за еду, словно неделю ничего не ел. На последок попросил официанта принести молока и маффинов, и наслаждаясь десертом, наконец смог нормально сконцентрироваться на разговоре. А было что послушать.

Оказывается, утром некоторые личности пытались разузнать в школе обо мне, затребовали мое досье, и попытались разузнать у моих одноклассников о том, как я провел лето.

–Джейк, тебе нельзя там появляться, — Игорь поморщился. — Что-то не нравиться мне вся эта история. И могу поклясться, что один из этих типов, вчера был в бригаде скорой, что забирали тебя в больницу.

–Даже так? — я отставил бокал с молоком, и запустил пальцы в волосы. Ира сразу заметила что от вчерашней раны остался только тоненький шрам, и протянув руку, коснулась моей щеки.

–Тебе бежать надо, — тихо прошептала она, покосившись на Макса. Тот молча слушал нас, не вмешиваясь.

–Я не могу. Я нужен маме. Хотя бы этот последний месяц.

Уставившись на свои руки, я задумался. Если в больнице все же зацепились за эти снимки, то что они должны предпринять? Отвлекшись на Санька, который хотел что-то сказать, я прижал палец к губам.

–Десять минут тишины, Сань.

Так, на чем я закончил? Ага, больница. Прежде я не делал таких снимков, только лишь снимок ноги, когда подвернул ее. От сюда вывод, что они просто не могут знать какой давности эти переломы. Старые или я заработал их недавно. То, что я здравомыслящий, и меня не слишком беспокоят эти старые переломы черепа они узнают из школьной карты и от терапевта в больнице. Попробуют узнать о моем здоровье до переезда в Россию, и даже если им дадут такие сведения, это займет несколько дней. А так как там у меня таких сведений не обнаружится, то они потратят еще несколько дней, а возможно и недель, на поиски информации. Удостоверившись что нигде и слова нет о том, что я когда-то ломался, они попробуют исследовать меня.

–Джейк, ты над чем задумался? — Ирина проигнорировала Санька, пытающегося ее остановить, и я вздрогнул.

–Ирочка, я думаю, — прошептал я. — Макс, слушай. Я может и тупой, но вот скажи, как они смогут заставить меня пойти на обследования? Ну, я имею ввиду, без явных жалоб на мое здоровье.

Санек ничего не понимая только и успевал водить головой то на меня, то на Макса.

–Да им и заставлять не придется. В пятнадцать лет плановый осмотр для отчета в военкомат и как миленький пройдешь полное обследование, — Макс пожал плечами. — Или если еще раз грохнешься в обморок и попадешь в больницу. Одним анализом крови они могут отправить тебя на дополнительные анализы и так далее и тому подобное. После ЭКГ так вообще запрячут в больничке.

–А при чем тут ЭКГ? — Санек захлопал глазами.

–Понимаешь, Сань, я тут на ногах сердечный приступ пережил, и рубец остался на сердце. И это в четырнадцать лет.

–Но тебе уже пятого января исполнится пятнадцать!

Я открыл рот, и закрыл, признавая что реально забыл о своем дне рождении. Тупо забыл!

–Дейк, у тебя всего месяц с небольшим. Плюс праздники, ну полтора месяца. Потом полугодовой медосмотр в школе. С твоими… шрамами, они потребуют полную карту обследования, — Игорь задумчиво вертел в руках салфетку, скручивая из нее какой-то цветочек.

–А если я на домашнем обучении?

–А причина? — не очень уверенно передразнил меня Макс.

–По состоянию здоровья, — я улыбнулся и разве что об стол головой не стукнулся. — Нет, это палка о двух концах. Ну и как мне спрятаться от этих врачей?

–Джейк, ну не может же все быть так страшно, — Санек умоляюще смотрел на меня, и я психанув, достал из рюкзака снимки из больницы. Бросил их на стол и облокотившись, уткнулся в кулаки подбородком.

–Уже страшно, Сань. И это лишь малая доля того, что со мной не так.

Макс кивнул и показал Саньку что именно надо смотреть.

–Этот удар — кома как минимум, как максимум повреждение затылочной доли и кровоизлияние в мозг. Эта травма височной доли, опять же кровоизлияние мозга из внутренней сонной артерии и кома. Следом смерть. Третья — не страшная, но думаю пара обмороков была после нее.

Я кивнул.

–Один.

–После таких вот травм люди, если выживают, по пол года с кровати не слазят, не говоря уже о том, что бы быть здравомыслящими.

–А ты от куда знаешь? — Санька разве что не бросил снимки на стол от отвращения.

–У меня сестра травматолог, — Макс пожал плечами. — Знаешь что это такое, когда любой твой синяк изучают под микроскопом, выносят самые ужасные прогнозы, что могут быть, а потом синяк проходит, и ты думаешь что это дар Божий.

–А она может…

–Не может. Наш Джейк — личность слишком знаменитая и приметная. Мечта ученых. И если все что ты мне говорил — правда, то я понимаю почему ты вчера в участке грохнулся.

Я захлопал глазами. И все то он понимает!

–Ночью гроза была, а у многих не только старые порезы, но и кости выворачивает на непогоду, — Макс кивнул сам себе, и отставил свою чашку с чаем. Посмотрел на часы. — Джейк, нам пора.

–Куда? — Санек даже вскочил.

–К отцу на работу обещал приехать к закрытию, — я улыбнулся. — Слушайте, ребята. У меня к вам большая просьба, не говорите про меня никому. Ну, посидели, попили чайку. А все вот это… не надо пока никому об этом знать.

Все так закивали головами, что мне захотелось рассмеяться. Танец болванчиков, тьфу ты.

Заказав еще десерт друзьям, я расплатился и поцеловав на прощание ручку Ирины, чем совсем сбил ее с толку, направился на выход. Однако вспомнив кое-что, вернулся, и наклонился к уху девушки, задумчиво доедавшей мороженое.

–Ирочка, скажи мне, то что вчера ты мне сказала, про зеркала… Ты не помнишь? Жаль. И еще, скажи, у нас вчера все получилось? Точно все стало как прежде? Я смог помочь тебе?

Ира обернулась, и улыбнувшись, вдруг поцеловала меня в губы. Не то что бы настойчиво, но это было не простое «спасибо».

–Ты подарил мне новую жизнь, Джейк.

–Я… я просто хотел убедиться… что видения исчезли.

Я попятился, но Ира спокойно поднялась, и, остановив подскочившего брата, пошла со мной на выход. Вышла на улицу в своем тоненьком платьишке, и вдруг прижалась к моей груди, положив голову на плечо.

–Джейк, я помню лицо девушки. Словно видела ее твоими глазами. С длинными черными волосами, и с жемчужной диадемой на голове. Она поддерживала тебя, и старела прямо на глазах. Словно вся жизнь ее прошла перед тобой. Я чувствовала твою привязанность к ней, и что с ней ты был счастлив. А сейчас ты весь в тоске. Мне не нужен тот дар, что бы видеть это. Это видят все. Ты гаснешь без нее.

Меня закачало от ее слов, а на глаза навернулись слезы.

–Возможно я погасну без нее, но я не могу быть с ней. Ира, эта тоска со мной на веке.

–Мы сами творим свое будущее. И твое — в ее руках. В ее руках твое сердце.

Я выдохнул, не в силах удержать одинокую слезу, заскользившую по щеке. Именно эти слова я вчера говорил маме, именно это говорила мне сейчас Ира, именно это я сам чувствовал.

–Ира, зачем ты делаешь мне больно?

Она чуть отстранилась и заглянула мне в глаза.

–Ты спас меня, и я хочу спасти тебя. Джейк, эта тоска уничтожит тебя. Она не дает тебе сил бороться. Я не вижу больше того, что спрятано в людях, но тебя я продолжаю чувствовать. Вы созданы друг для друга.

–Ты не понимаешь. Она и я, мы из совершенно разных миров. Ира, нас отделяет не то что понятие о времени и расстоянии. Нас отделяет куда большее. Этот мир мой, а она живет в совершенно другом мире. Это противоречит самому понятию о судьбе и равновесию самого бытия. Ты даже не понимаешь…

–А возможно судьба именно так и хотела, что бы ты нарушил это равновесие? Джейк, мне сейчас сложно говорить о судьбе и всем этом… необычном. Но я знаю, что здесь ты чужой. Ты не на своем месте! Джейк, очнись. Посмотри на свою семью. У твоего отца и матери скоро будет дочь, а ты только трясешь их. Ты потихоньку разрушаешь все вокруг себя…

–Ира, замолчи. Ты не знаешь о чем говоришь.

–Я говорю то, что понимаю. Ты сейчас лишний в семье. Ты лишний в школе. Ты нечто необычное и лишнее в глазах окружающих. Твое возвращение растревожило улей.

–Ира, ты понимаешь что говоришь? Я вернулся домой из такого места, в которое был шанс попасть один на сотни миллионов…

–И ты использовал этот шанс что бы попасть туда. Джейк, это ли не судьба? Почему ты споришь с ней? И дала бы тебе судьба снова возможность вернуться туда, обратно, что бы за это место ни было? Она должна была снабдить тебя всем, что бы ты смог вернуться обратно. Джейк, подумай над моими словами. Только не думай слишком долго. События вокруг тебя начинают наращивать обороты. Сначала все говорили только о твоем шраме и никто ничего не знал. Сейчас уже пошли слухи о чудесном исцелении твоих стариков…

–Что?

–Эти люди в школе говорили о них. Джейк, ты возможно и поступаешь так, как считаешь нужным, но ты оставляешь следы. Твои старики, снимки с больницы, я. Джейк, тебе нужно исчезнуть. Бежать. Спасаться!

Она вдруг крепко обняла меня и вздохнула.

–Говорят что за свою мечту надо бороться. Джейк, борись за свою мечту. За настоящую мечту. За свое будущее. У тебя душа война, живущего по правилам чести. Ты слишком мягкий для этого мира.

Я нервно сглотнул.

–Ты видела тот мир?

Она нерешительно кивнула.

–Я слышала как ты звал отцом совершенно чужого человека, и он звал тебя сыном. Там твое место, Джейк. Там остался ты. Здесь лишь твое тело, и без души, без сердца, оно скоро умрет.

–Ты видела моими глазами, — тихо прошептал я, и разве что не обмяк. Господи, как это приятно знать, что кто-то понимает тебя. Сочувствует. — Ира, я не могу бросить родителей.

–Пусть они знают что ты жив, но далеко. Чем ты умрешь у них на руках.

Я шарахнулся, обожженный ее словами. Нервно оглянулся. Макс стоял у машины, не вмешиваясь в разговор, но не спуская с нас глаз. Вокруг все словно вымерло.

–Мне надо идти, Ира.

Кивнув, она отпустила меня, и, не отходя, провела пальцами по шраму на моей щеке.

–Джейк, можно я тебя поцелую? Я хочу запомнить тебя.

–Глупенькая, — я горько улыбнулся, и заправил ее волосы за ухо. — Ирочка, я же младше тебя на три года.

–Нет, ты старше всех, кого я знаю. И пусть она простит мне эту маленькую шалость. Но я хочу оставить частичку тебя с собой, — я не успел опомниться, когда она прижалась ко мне своим горячим тельцем и, обхватив за шею, поцеловала. Обманула меня горячими сладкими губами, заволокла в омут желания и дурманящего чувство полета. Заставила в раз забыть обо всем и обо всех.

И еще минуту стоял ошалевший, смотря на закрывшуюся дверь за Ириной, все еще ощущая тепло ее тела, прижимающегося ко мне, помня горячее дыхание и обжигающие губы, сохранившие вкус клубничного мороженого. Очнулся только от того, что Макс сжал мое плечо и подтолкнул к машине. Сев на сидение, машинально пристегнулся. Не видел дороги, не чувствовал того что машина движется, не слышал о чем говорил мне Макс.

–Джейк! — окрик Макса привел меня в чувства.

–Что? А, приехали, — нервно распахнув дверцу, я рванул из салона. Чертыхнулся ремням, удержавшим меня, и, вздохнув свежего воздуха, полностью пришел в себя.

–Очухался? Вперед, — Макс подтолкнул меня к дверям клиники и нажал на звонок. Уже через минуту мы стояли в кабинете отца, и я удивленно осматривал изменившийся интерьер. Пол года назад здесь было куда больше всевозможных папок, повсюду валялись какие-то макеты и чучела. Сейчас же здесь словно работал совершенно чужой человек.

–Джейкоб, что с тобой? — отец смотрел на меня своими холодными глазами, и я нервно сглотнул. Ира была права. Я разрушаю семью. Меня не должно здесь быть!

–Задумался. Пап, а надо ли все это? Может ну его все к черту?

Однако одного взгляда отца хватило на то, что бы понять — он уже не отступит. Его зацепило это настолько, что он уже не успокоиться ни при каких обстоятельствах. Ему нужны такие доказательства, против которых он сам не сможет привести отпровержений.

–Джейк, ты что, боишься? — отец нахмурился, а я отвернулся.

–Произошло кое-что такое, что не могу выбросить из головы. Пап, дай выпить. Ну не смотри на меня так. Тошно мне.

–Что еще-то случилось? — он хмуро оперся на стол, сразу забыв обо всем. Заметил стоящие у меня в глазах слезы.

–Я… пока не могу сказать. Я должен подумать.

Отец с большой неохотой достал из стола бутылку с коньяком, и я мельком глянул на этикетку. Осторожно сняв все побрякушки с себя и повесив пиджак на спинку стула, стал стягивать рубашку. Едва не вырвал из рук отца стакан и налив его полным, не почувствовав вкуса, выпил.

Отдал пустой стакан ошарашенному Максу, и, ворочая мозгами, прошел в рентген кабинет, в котором как я знал, был довольно большой стол и не дожидаясь когда отец и Макс зайдут следом, просто рухнул на него. Смотрел на лампу на потолке, и едва сдерживал в себе крик. Боги, что она со мной сделала? Почему ее слова, каждое слово, так больно режут сердце? Почему с каждым ударом этого самого сердца все больше кажется что тот бред, что она несла, имеет смысл? Ведь я на самом деле мешаю отцу! Ему сейчас просто не хватает ни времени, ни терпения, что бы нянчиться со мной. Мое присутствие ставит под угрозу все, что держит их в этом мире. Если эти проклятые медики узнают о моих травмах, они закроют отца в тюрьму, за жестокое обращение с ребенком, хотя он ни разу не поднял на меня руку. За то, что он укрывал меня. А мама? Что будет после этого с мамой? С маленькой сестренкой? С бабушкой и дедом? Господи, зачем я вернулся? Я угроза им всем! Я их крах!

–Джейк, ты чего сопли распустил? — Макс стоял над моей головой, опершись на стол. Было чертовски неудобно смотреть на него вверх ногами, но на то что бы сесть, сил просто не было.

–Макс, она права, — закрыв глаза, я позволил себе не сдерживать слез. — Я все вокруг разрушаю. Несу хаос и смерть. Боль и беспорядок.

–Я думал что она объяснялась тебе в любви.

–Макс, я… прости меня, Макс. Зря я впутал тебя во все это.

–Это ты о чем?

–Макс, я… я не знаю как, но я чувствую смерть близких мне людей. Я чувствовал что меня ждет смерть, и она забрала меня. Лишь благодаря Богам, я ожил. Я чувствовал смерть друга, и он погиб. Я… я чувствую твою смерть, Макс. Она так близка, что сводит с ума.

Максим замер, прищурившись рассматривая меня. Я чувствовал это даже с закрытыми глазами.

–Зачем ты мне это говоришь?

–Потому что у меня еще есть возможность спасти… отвести ее от тебя. Обмануть ее.

–Джейк, ты просто пьян. Несешь какую-то чушь.

–Макс, я лишний здесь. Я могу все это остановить. Я дам ей то, что она от меня хочет, и тогда все станет на свои места.

–Замолчи! — тихо зашипел Максим, и я открыл глаза.

Мой телохранитель смотрел на вошедшего отца так спокойно, словно я только что не сказал ему о том, что он скоро умрет.

–Макс, ты меня слышал? Тебе надо уйти. Разорви контракт с отцом.

–Потом поговорим, — Макс принял из рук отца фартук от радиации, и подошел к компьютеру. Отец показал как делать снимки и встав надо мной, очень недовольно покосился на мои мокрые глаза.

–Пап, дай еще выпить.

–Нажраться решил?

–Тогда усыпи! Пап, я схожу с ума. Дай мне хоть напиться на последок.

–Джейк, ты рехнулся? Боишься радиации?

–Нет, — я покачал головой, поймав взгляд отца. — Не хочу видеть ужас в твоих глазах, когда ты поймешь все, что со мной случилось. Пап, пожалуйста.

Та недоверчивость, что сквозила в его глазах, убивала на повал. Но коньяк он мне все же отдал. Сразу всю бутылку. Смотрел как я тупо напиваюсь, и морщился.

–Ты что, вообще не чувствуешь его крепости?

–На вкус — нет, — я откинулся обратно на стол, смотря как потолок начинает медленно крутиться. — В голове — да.

Уснул я еще до того, как отец сделал первый снимок, однако тут же вернулся в реальность, стоило тому перетянуть мне руку жгутом и вогнать мне в вену иглу. Дернулся, стараясь вырваться, и с ужасом уставился на отца.

–Ты чего делаешь?

–Контраст ввожу. Гляну твое сердце.

–А?

Уже через пять минут сидел на столе и держал в руках довольно четкий снимок своего сердца, и если бы не Макс, то совсем бы не понял что он мне показывал. А было на что посмотреть. Кроме рубца от кинжала, оно было сплошь покрыто мелкими затянувшимися трещинками. Их было так много, что это пугало.

–И что это значит?

Папа же сидел над стопкой снимков за столом, вцепившись пальцами в волосы и с ужасом смотрел на бумаги. Он ничего не ответил. Он не мог сейчас говорить. Он даже не мог смотреть на меня.

–Я пойду оденусь, — шепнул я Максу, и едва не рухнул со стола. Тот поддержал меня, шепнув на ухо.

–Детский алкоголизм вещь страшная.

–Макс, отстань. И так тошно.

–Меня бы то же затошнило от такого количества коньяка.

С ненавистью глядя на Максима, я высвободился из его рук и чуть пошатываясь, пошел одеваться. После чего забился в угол за диван, и, сделав вид что не вижу Макса, развалившегося на этом самом диване, сжал в кулаке свои амулеты. Притянув рюкзак открыл фотографию Розалин, и поставив планшет перед собой, уставился на нее. Смотрел, пока не уснул, и словно она была рядом, сидела возле меня, и молчала. Горько так молчала, от чего становилось еще больнее.

–Джейк, — кто-то потряс меня за плечо, и я открыл глаза. Увидел Розалин, смотрящую на меня с почти разряженного планшета, и вздохнул. — Поехали домой.

Отец сидел рядом со мной, с болью всматриваясь в мое лицо, и мне стало совсем тошно от того, как он изменился. Господи, сколько же он времени просидел рядом со мной?

–Папа, скажи хоть что-нибудь.

–Давай дома поговорим, — отец отвернулся.

–Сейчас. Без мамы. Ты же имеешь медицинское образование. Скажи мне то, что тебя так напугало.

–Джейк, с чего ты взял…

Я вскинул голову, проглатывая враз нахлынувшие слезы и ком в горле.

–Папа, ты за какой-то час посидел. Подумай что с мамой будет, если она узнает хоть часть из всего этого.

Отец бросил перед собой папку, и, достав сигарету, закурил.

–Джейк, я… я не знаю как ты до сих пор еще жив. Половина из этого… инвалидность или смерть. Джейк, кто смог спасти тебя? Почему ты до сих пор жив? Как?

Прикусив губу, я дотянулся до планшета, и, видя что зарядки осталось минут на пятнадцать, залез в папку, спрятанную среди учебников. Открыл фотографию Маришь и показал отцу.

–Ее зовут Маришь, папа. Она вытащила меня из воды, когда я разбился. Она дала мне новую жизнь, и я все три месяца считал ее разве что не матерью. Она… она навсегда останется для меня второй мамой, — я провел пальцами по экрану, вспоминая очертания родного личика. — Я чувствую ее… до сих пор. Слышу как она молится за меня, как плачет из-за того, что мне здесь так сложно и тяжело. Она ненавидит себя за то, что позволила мне уйти в этот ад. Я слышу как она молит меня вернуться.

Рукавом смахнув слезы, на которые отец наверное впервые не обратил внимание, перелистнул снимок, и со стоном выдохнул. Уткнулся лицом в колени и заревел.

–А этого человека я звал отцом. Папа, прости меня. Я предал тебя. Я не мог… сказать об этом. Но я не отвернусь от него, и он останется для меня таким же отцом, как и ты. Он дал мне шанс выжить, помогая Маришь. Он хотел отдать свою жизнь, что бы спасти меня, когда я умер. Он просил у Богов за меня как за сына, папа. Он молил Богов забрать у него жизнь что бы они вернули к жизни его сына, меня. Я как сейчас помню как он держал меня на руках, когда я умирал. Помню его слезы обо мне. Папа, так о чужих детях не плачут, тем более такие люди. Он имел возможность отдать свою жизнь за меня, но я отказался. Папа, я не мог забрать жизнь… своего отца. Прости меня, папа. Я назвал чужого человека отцом, но от тебя я не отрекался. И он знал об этом. Знал… и потому отпустил… Он каждую ночь стоит рядом с моей кроватью и сторожит мой сон. Он поддерживает меня, он верит что я смогу со всем справиться… Только я больше не могу. Я не могу бороться с этим миром. Если я буду бороться, то уничтожу вас. Я не могу смотреть как ты пытаешься оградить меня, потому что ты сам встаешь под удар. Я хотел вернуться и сказать что вам не надо винить себя в моей смерти. Я понимал, что исчез после того разговора, и что ты будешь винить себя в том, что это случилось. Я думал что смогу вернуться к прошлой жизни. Я не думал что здесь вот это сможет разрушить не только мою жизнь, но и вашу. Папа, они же меня не оставят в покое… То, что я сейчас представляю из себя в глазах науки… Они уже начали мной интересоваться. Днем переворошили школу. Перед этим узнали о бабе Соне и деде. У них в руках снимки из травмпункта. Я думаю что скоро они пристанут к вам, а потом и обвинят тебя в какой-нибудь гадости. Я своим существованием предаю вас всех. Я предатель, папа… Я предал вас, когда сбежал. Я предал маму, когда понял что испытываю ту же привязанность к Маришь. Я предал тебя, когда назвал Комоло отцом. Я предал их, вернувшись к вам… Я предал тысячи людей, поверивших в меня… Я предал Розалин, когда отвернулся от ее любви. И сейчас я предаю вас, потому что из-за меня вам могут навредить… Папа, простите меня за то, что я такое ничтожество…

Я сжался, когда отец привлек меня к себе и обнял. Всхлипывал до икоты, и не мог остановиться.

–Я хотел бы сказать спасибо этим людям, что заботились о тебе как о своем сыне, Джейкоб, — он прижался губами к моему лбу и тяжело вздохнул. — И я не считаю что ты предал меня, назвав его отцом.

Я неуверенно выпрямился, вытирая лицо напрочь мокрым рукавом.

–Ты не злишься на меня, папа?

Отец с явным трудом улыбнулся.

–Не злюсь, сынок. Эх, что же мне с тобой делать?

Я не знал что сказать. Мог бы предложить несколько вариантов, но, боюсь, ни один бы их них не понравился ни отцу, ни маме.

–Пап, можно я на дачу уеду? Поживу там несколько дней. Мне… мне надо побыть одному.

Отец молчал долго. Я уже засомневался что он вообще ответит, когда он вдруг заговорил.

–Знаешь что было, когда ты пропал, Джейкоб? Я стоял у обрыва, где мы с тобой последний раз виделись, и хотел броситься вниз. Я понял что был не прав. Я враз потерял все, сына, жену. Знал что на грани того, что потеряю и второго, еще не родившегося ребенка. Мама была в больнице, полицейские прочесывали километр за километром, разыскивая тебя. Я смотрел на камни у воды, на обломки катера, и хотел сам оказаться среди них. Меня останавливала только твоя мать, и дочь, что держалась только благодаря врачам. Я ненавидел себя, и тебя. Смирился с тем, что виноват и перед Леной, и перед тобой, и перед дочкой, которая никогда не увидит брата. Я не отпущу тебя больше. Джейкоб, мы бросим все и уедем. Вернемся в Америку.

–Ты думаешь там от меня отстанут?

–Я спрячу тебя, Джейк. Никто не узнает где ты…

–Папа, это не выход. Я не смогу жить, зная что из-за меня вы лишились всего… Папа, я хочу вернуться туда. Я просто не вижу другого способа избавить вас от преследования. Нас будут искать либо русские, либо американцы, или еще кто-нибудь.

Папа резко вздохнул и сжал кулаки. Хотел возразить, но он и сам понимал что мы зашли в тупик. Единственный способ выбраться из этой ловушки — я должен снова исчезнуть.

–Я не смогу сказать об этом маме, — охрипшим голосом прошептал отец.

–Я сам скажу. Она поймет, папа.

Мы молчали минут пять. Долгих пять минут, когда каждый прощался с тем, кого любит.

–Сегодня? — отец спросил это так тихо, что я едва его расслышал.

–Нет. Я хочу… увидеть сестренку. Хочу знать, что вы не останетесь одни.

Я врал. Врал, и от этого было еще больнее. Но я не мог сказать о том, что именно было у меня на уме. Если бы хоть словом обмолвился, то отец бы сам утащил меня в больницу и приковал к койке как сумасшедшего, но не дал бы совершить задуманное. Сам бы сдал меня в какую-нибудь лабораторию.

–А пока поживу на даче.

–Джейкоб, я…

Он замолчал, не в силах говорить.

–Папа, отпустите меня. Я не смогу простить себе, если опять молча исчезну. Я не смогу жить спокойно с таким грузом.

Отец вздохнул и поднялся. Помог подняться мне.

–Пообещай мне… пообещай, что тебе там будет лучше. Убеди меня в этом.

–Папа, — я улыбнулся одними губами. — Там мне будет хорошо.

Он просто кивнул в ответ. Знаю, он хотел бы что бы я начал рассказывать о плюсах того места, о том, что там будет кому обо мне позаботиться. Но я не мог врать. Смог сказать лишь то, что знал наверняка.

–Домой заедешь?

Я покачал головой.

–Мама уже, наверное, спит. Я вызову такси…

–У меня вообще-то машина есть, — встрял Макс, и я поморщился. Отец не отпустит меня одного, а значит, придется взять Максима хотя бы на пару дней с собой.

–Макс будет со мной.

Несколько минут отец о чем-то думал, а потом сел за свой стол. Открыл сейф и достал пачку денег, ключи от дачи.

–Папа, — я растрепал волосы, пряча глаза. — У меня к тебе просьба. Ты же все равно не удержишься и поедешь проверить меня. В моей комнате, под замком в матрасе есть пачка бумаг. Привези мне ее.

Отец кивнул.

–За вентиляционной решеткой несколько фляжек, — я выдохнул, прикрыв глаза. — Самую маленькую ни при каких обстоятельствах не открывай. Не из любопытства, ни как. В ней содержится… то что в ней, слишком опасно. Ее содержимое убьет любого, кто откроет ее. Она мне нужна. Но папа, я знаю что тебе будет интересно, не открывай ее. Лишь я знаю что в ней и как этим управлять. В двух других, вода. Ты услышишь ее, если потрясешь. В одной тот самый сок, что я давал тебе. Я спрашивал, для мамы он безвреден. Если она начнет нервничать, или переживать, достаточно одного — двух глотков. В другом — вода, — я сглотнул ком в горле. Вздохнул. — Помнишь сказки про живую и мертвую воду? Так вот, там вода, которую можно назвать живой. Я знаю что это абсурд, но это так. Лишь благодаря ей я жив.

–Джейкоб, ты…

–Папа, она заживила все мои переломы от падения за неделю, — я твердо встретил взгляд отца. — Я не знаю что в ней особенного, и можно ли ее воссоздать, но знаю что если потребуется, ты сможешь применить ее с умом. Только есть одно НО. Живая вода не помогает мертвым. И она не любит соли. Привези мне эту маленькую фляжку и бумаги. Там есть письма, которые я еще не читал, и, думаю, пришло время это сделать.

Понимая, что наговорил слишком много непонятного, я все же не стал вдаваться в подробности. Забрал деньги и ключи, и виновато улыбнувшись, быстро выскользнул из клиники. Разве что не на грани истерики бросил все в рюкзак, и посмотрел на тонкий слой льда, покрывший дороги. Вчера еще была гроза, сорвавшая последние листья с деревьев, а сегодня уже полный минус. Казалось что те несколько часов, что мы провели в клинике, выстудили землю до основания.

–Пиджак одень, замерзнешь, — отец стоял за спиной, и держал в одной руке мой пиджак, а в другой сережку с браслетом. Прости, Роксалан, но я сейчас просто не могу с тобой говорить.

–Я позвоню, как доедем, — бросив в карман браслет, я сжал сережку, и обняв отца, потерся щекой о его плечо. — Я люблю тебя, папа. Береги маму и мою малышку.

Сев в машину, я до последнего смотрел на стоящего на пороге отца, машинально вдел серьгу в ухо, и когда он скрылся из виду, достал из рюкзака недопитую бутылку коньяка. Зашипел на Макса, попытавшегося вырвать ее из моих рук.

–Ты хочешь что бы я в истерику впал? Или дай мне тупо напиться, и вырубиться, или будешь слушать мое нытье целый час!

–Я сказал убери бутылку! Может твой отец и закрыл на это глаза, но я не он! Я не позволю малолетке напиваться!

–Сам ты малолетка!

–Хочешь поругаться? Давай поругаемся. Но пить я тебе не дам, — Макс заглушил мотор на обочине, и протянул руку, ожидая когда я отдам ему алкоголь. — И учти, я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не объяснишь мне все! И этот бред с живой водой, и какую такую смерть ты там видел, и что придумал что бы обмануть ее.

–Да кто ты такой…

–Бутылку, Джейк, — решительности ему было не занимать, и я, оскалившись, все же отдал бутылку. Посмотрел как он засунул ее под свое сидение, и, сложив на груди руки, надулся.

–Хуже няньки!

Но не получилось мне долго дуться на Макса. Вспомнив те ощущения, когда почувствовал его смерть, мне показалось неправильным то, что я злю его.

–Макс, почему ты не ушел? Зачем тебе все это?

–Не захотел, — буркнул он, всматриваясь в дорогу. — В музей будем заезжать?

–В интернете проверю что это за язык. Как ты, говоришь, он называется?

–Финикийский.

Кивнув, я едва проглотил ком в горле, и попытался открыть окно.

–Надо будет поесть купить что-нибудь. Там кроме сух-пайка ничего нет.

–Заедем.

–Макс, — кивнув, я поморщился, поняв что меня все же укачало от большой скорости. — Тормози.

Все-таки алкоголь — это зло! Ладно бы просто отупел от него, но нет, оно выворачивало меня на изнанку так долго, что казалось уже вот сейчас наступит утро. Сообразив в чем дело, я с ненавистью достал из кармана браслет и сжал его.

«Роксалан, я тебя задушу! Кончай издеваться!»

«Утром спасибо скажешь. А теперь быстро нацепил на руку браслет и не дергайся. Не нравиться мне твое состояние. Словно огоньки по всему телу».

«Обычная радиация», — все же я послушался, и сразу полегчало. Выпив бутылку минералки, протянутой Максом, откинулся на сидение, и проспал до самой дачи.