Механическая пчела

Нина Князькова (2023)

Максим привык изобретать что-то новое для жителей Мая и Березкино. Иногда он создавал новые лекарства, иногда материалы, иногда крохотных пчел и шмелей, так похожих на настоящих. Он привык к такой своей жизни, привык, что не все его эксперименты понимают местные жители, привык бояться Хозяина. Но все это было лишь до того времени, пока в Мае не появилась одна женщина, которая смогла удивить его. Восьмая книга серии «Май-плюс»!

Глава 5

Лира

Наверное, на прогулку я выбралась слишком рано, потому что на следующее утро все мое тело ломило от усталости. Для меня не было странным, что тело ломит в то время, когда я лежу, а то, что надо мной так трясется Максим в попытках привести меня в порядок.

— Да все нормально. Мне просто нужно время, — проговорила я заплетающимся языком. — Не умру же я сегодня.

Рядом раздался раздражённый выдох.

— Температуры быть не должно. Почему она до сих пор поднимается? — Максим нервно что-то проверял на мониторе. Я же тихонечко свернулась калачиком на кровати и закрыла глаза, проваливаясь в дрёму.

— Почему сразу не позвал? Температуры быть не должно, — я проснулась от голоса Алисы.

— Я же говорил, что физические нагрузки ей еще противопоказаны, — парень тоже стоял рядом.

— Это не из-за нагрузок. Это что-то психологическое, — девушка рассматривала что-то на листе бумаги. — У нее все показания в норме.

— Тогда почему она до сих пор болеет?!? — Рыкнул Максим так неожиданно, что я полностью распахнула глаза.

— Я же говорил, что ей нужны положительные эмоции, — фыркнул откуда-то от двери Аким.

Я сделала глубокий вдох.

— Со мной все нормально, — язык до сих пор заплетался, а сознание никак не могло собраться с мыслями.

— Хорошее настроение вылечит кого угодно, — вновь сказал Аким, а я почувствовала укол.

— Сейчас я возьму немного крови и тщательно ее исследую, — Алиса быстренько выкачала из меня пробирку крови.

— Я же проверил все, что мог, — насупился Максим, нависший надо мной.

— Макс, при всем моем уважении, ты ни черта не понимаешь в современных препаратах, хотя, как химик, ты гениален, а как биоинженер просто незаменим. Но ты все-таки не врач, — с этими словами девушка вышла из палаты.

— Я правда чувствую себя гораздо лучше, чем весь последний год, — попыталась я объяснить все Максиму, но он продолжил хмуриться.

— Мне кажется, что животное ее лучше развлечет, — Аким снова сделал попытку вмешаться.

— Так, блохастый, ты у меня сейчас договоришь, — внезапно разозлился Максим и зло посмотрел на паренька. — Сходи лучше за её отцом. Вдруг это как-то поможет.

— Ну и ладно, — Градов громко хлопнул дверью.

— Аким обиделся, — прикрыв глаза, констатировала я.

— Переживет, — пожал плечами Максим и вернулся ко мне. — Думаю, что тебе станет легче, когда ты увидишь отца.

— Скорее, это ему станет легче. Он привык…, что я вечно где-то рядом ошиваюсь, — поморщилась я. — Он меня вообще надолго никуда не отпускал.

Юноша напрягся.

— В каком смысле? — Он вновь навис надо мной.

Мне пришлось открыть глаза.

— Ну, он всегда старался увидеться со мной хотя бы каждые три дня. И всегда был на связи, просил, чтобы я звонила ему каждый день, — призналась нехотя. Папа всегда слишком сильно опекал меня, всегда боялся, что я могу куда-нибудь вляпаться, а потом всю жизнь жалеть об этом. В итоге, мне пришлось жалеть о том, что не вляпалась. — Думаю, что так ведут себя все родители, — попыталась оправдать его.

Максим покачал головой.

— Не все. Далеко не все, — он бросил быстрый взгляд на закрытую дверь. — Марта Мироновна говорит, что нормальные родители должны позволять детям ошибаться. И я склонен ей верить в этом вопросе.

— Наверное, у меня в наличии синдром отличницы, — грустно улыбнулась я. — Ошибаться мне жутко не нравится, потому я, наверное, и пошла в юристы. Да и папе моя профессия очень даже понравилась.

— Это-то как раз неудивительно, — Максим был явно не в духе и все время смотрел на дверь. Что он там увидеть хочет? — Идут, — вдруг сказал он и встал так, чтобы закрыть меня от глаз посетителей.

Я и сама уже услышала папин голос.

— Куда ты меня тащишь? Я и сам могу идти. Да отпусти ты! — Возмущался он, но, кажется, впервые в жизни его никто не слушался. Дверь открылась, и Аким буквально впихнул отца в мою палату. — Куда ты меня притащил?

— Вы же хотели видеть свою дочь, — Градов закрыл дверь и отпустил папу. — Вот я вас к ней и привел.

Максим сделал шаг в сторону, чтобы папа увидел меня. Я выдавила из себя вымученную улыбку.

— Это не моя дочь, — заявил отец, рассмотрев меня, и повернулся, чтобы уйти.

— Приплыли, — Аким сложил руки на груди.

— Лира, ты только не нервничай, — Максим снова закрыл меня собой.

— Папа? — Позвала я, пытаясь осознать тот факт, что родитель меня просто не узнал. — Пап, это же я, твоя Пчелка.

Отец, услышав мое прозвище, резко повернулся и снова стал рассматривать меня, так как Максим все же отошел к окну.

— Лира? — Недоверчиво переспросил он.

— Не узнал меня, — теперь вместо улыбки вышла усмешка. Не могла же я за неделю начать выглядеть еще более страшно. Хотя, всякое может быть. Мне бы зеркало найти.

— Да как же тебя узнать-то? — Он сделал робкий шаг вперед. — Но это просто невозможно! — Он остановился и посмотрел на Максима.

— Мы восстанавливаем все функции организма, поэтому у вашей дочери сейчас такой вид, — невозмутимо сказал тот.

— Все функции? — Отец почему-то пошатнулся и побледнел.

— Все, — Максим покосился на меня, но быстро вернул взгляд на папу.

— Макс, сворачиваем лечение, — в палату буквально вбежала Алиса с папкой листов в руках. Она резко остановилась при виде посетителя и обернулась, посмотрев на Акима. — Не выпускай пока никого из палаты. Я кое-что нашла.

— Что случилось? — Парни сразу собрались и стали выглядеть серьезными.

Но Алиса их уже не слушала. Она повернулась к моему отцу и перелистнула страницу, бросив на меня задумчивый взгляд.

— Какой конкретно препарат вы давали своей дочери на протяжении около двадцати лет? Возможно, срок несколько больше, — растерянно добавила она.

— Что-о? — Максим отошел от меня на пару шагов. — Препарат?

— Да, — кивнула Алиса. — Я нашла в её крови одно вещество, которое содержится в некоторых препаратах, которые совершенно бесполезны при излечении рака. Но ей явно что-то давали или в больших дозах или….

— На протяжении долгого времени, что возымело накопительный эффект и вызвало саму болезнь, — прикрыв глаза ладонью закончил парень.

— Твою баб Раду, — выругался Аким и тоже шагнул к моему отцу.

До меня же пока медленно доходила вся суть ситуации, а когда дошла, то я не поверила в собственные выводы, если честно.

— Папа? — Требовательно вопросила я.

Отец стоял посреди палаты опустив голову. На меня он не смотрел. Лишь бормотал:

— Это не моя дочь. Не моя. Что вы с ней сделали? Не моя дочь. Куда вы дели мою дочь? — Мне стало совсем не по себе.

— Так какой препарат вы ей давали? — Алиса, казалось, не обратила на его странное поведение никакого внимания.

— Говори! — С угрозой надавил на него Аким.

Я устало откинулась на подушку, не желая слышать свой собственный приговор. Отец же просто не мог так со мной поступить. Не мог же?

— Ясно, — Алиса что-то записывала на бумаге. Видимо, отец все же сказал название препарата. — И сколько лет вы его давали Лире?

— Двадцать шесть лет, — отец все так же смотрел в пол.

Девушка кивнула и посмотрела на Градова.

— Аким, уведи его в палату и вызови Веру Родионовну. Нам надо решить, что с ним делать дальше, — велела она парню. Тот тут же взял отца под локоть и вывел из палаты.

— А теперь объясни мне, что это за препарат и зачем он так долго давал его Лире, зная, что это опасно, — потребовал Максим от девушки.

Что ж, мне тоже было интересно это послушать.

— Это — противозачаточное средство, весьма устаревшее. Его больше одного года без перерыва категорически не рекомендуется принимать, — Алиса все еще что-то расписывала на бумаге.

— Быть этого не может, — я собрала все свои силы и приподнялась на локтях. К моему удивлению, мне удалось это довольно легко сделать. — Зачем папе давать мне такой препарат, если я все равно не могу иметь детей?

Девушка перестала писать, бросила папку на стол и подошла ко мне. Поправив на мне шапочку, она грустно усмехнулась.

— Скорее всего, ты не можешь иметь детей из-за постоянного приема этого препарата. Твоему отцу зачем-то нужно было, чтобы ты не могла забеременеть, — пояснила она.

У меня в голове данный факт никак не укладывался. Даже озноб прошел и сознание на место встало.

— Зачем ему это? — Я не очень-то понимала мотивацию отца. — Я и так не очень красивая всегда была. Шанс забеременеть у меня всегда был минимальным.

Алиса села на край моей кровати.

— Максим, принеси сюда зеркало, пожалуйста, — велела она. Когда парень после некоторого колебания вышел из палаты, девушка нашла мою покалеченную руку и ободряюще погладила меня по ней. — Препарат, который давал тебе отец, являлся гормональным. Весь твой внешний вид с подросткового возраста строился с этим учетом. А если учесть, что некоторые компоненты отравляли тебя несколько десятилетий, то ты… еще неплохо сохранилась. — Я чуть не заплакала из-за навалившейся на меня реальности. Ведь такого просто не бывает. Не может быть! — Иногда самые близкие люди приносят нам больше всего боли, — Алиса вздохнула. — Просто надо смириться с этим и все. А мы с Максом будем тебя лечить и восстанавливать твое здоровье. Для начала нам нужно будет вывести из тебя всю эту накопившуюся гадость, так что полежишь пока под капельницами.

— Уж что-что, а лежать я привыкла, — фыркнула в ответ и отвлеклась на открывшуюся дверь.

Максим принес большое зеркало и поставил его на край кровати так, чтобы я смогла рассмотреть себя во всей красе. Но как бы я не всматривалась в отражение, узнать себя могла с трудом. Даже после химиотерапии и моего экстренного похудения мои маленькие от природы глаза никогда не казались такими огромными и глубокими. И привычный нос картошкой вдруг оказался аккуратным и задорно вздернутым. Излишне пухлых щек у меня давно не было, но теперь массивный подбородок казался более острым и менее тяжелым. Из-под шапочки на голове стали пробиваться мелкие светлые волоски.

— Это не я, — констатировала, глядя в зеркало.

Алиса с Максимом переглянулись.

— Это ты. Просто отеки сошли и организм стал приспосабливаться к жизни… без того яда, который в него поступал, — пояснила девушка.

Я вздохнула и снова посмотрела на отражение.

— Нет, это не я, — решила окончательно. — Эта женщина в зеркале выглядит лет на десять моложе меня. Что вы со мной сделали?

Максим убрал зеркало к стене, а Алиса только головой покачала.

— Лира, весь твой внешний вид ранее обуславливался неправильной работой гормонов, а потом еще и болезнь наложилась. Сейчас все становится на круги своя и ты начинаешь выглядеть так, как в тебя заложено природой, — попыталась она убедить меня в реальности происходящего. — Твоего отца мы допросим и узнаем, что он еще тебе давал и ради чего это делал. Ах, да! Документы о неразглашении он уже подписал, — она снова потрепала меня по руке, встала с моей кровати и вышла из палаты.

Я же молча смотрела на то, как Максим задумчиво подбирает папку со стола и читает написанное там, мрачнея с каждой минутой.

— Все плохо? — Спросила с опаской. Мало ли что там понаписано страшного.

— Придется ставить капельницы. Очень много капельниц. Никуда не уходи, — бросил он и вышел из палаты, оставив меня наедине со своими мыслями.

Так как ходить я еще не могла, то уставилась в потолок, размышляя над тем, что только что произошло. Зачем же отцу нужно было такое вытворять? Как я буду с ним дальше общаться после этого? Кстати, выглядел он весьма неплохо. Видимо, здоровье ему здесь все же подлатали.

Макс вернулся через десять минут с какой-то корзинкой в руках. Открыл шкаф, одно отделение которого оказалось холодильником и принялся туда выкладывать принесенное. Молча. Я вообще заметила, что он не сильно разговорчивый и постоянно сосредоточенный на том, что делает.

— А почему в других больницах у меня не нашли остатки этого препарата? — Назрел у меня вопрос.

Максим закрыл холодильник и с пакетом в руке подошел к кровати, где принялся устанавливать его на стойку.

— Скорее всего, у врачей не было такой задачи. Они лечили болезнь, а не искали ее источник, — пожал он плечами. — Или они все знали, но молчали по какой-то причине.

А я вдруг вспомнила одну вещь.

— Отец никогда надолго не оставлял меня в одной больнице. Как только мне становилось лучше, он перевозил меня в другую клинику, — проговорила я задумчиво.

Максим замер на секунду, потом все же продолжил установку капельницы.

— Что ж, наверное, действительно без Веры Родионовны нам сейчас не обойтись, — задумчиво ответил он. — Что еще тебе кажется сейчас странным в его поведении? Может быть, он вел себя как-то ненормально?

Я задумалась. А что я вообще знаю о нормальности? Что теперь считать нормой, если все, что я раньше считала своей жизнью оказалось просто иллюзией и обманом?

— Ну, он всегда проверял тех, кто проявлял ко мне внимание. Даже, когда я уехала от него в свою квартиру, он каким-то образом узнавал о том, что в моей жизни появился мужчина и…, — я замялась, подбирая слова.

— Он быстро избавлялся от него? — Подсказал парень, покрутив колесико на трубке, чтобы в мою вену хлынул очищающий раствор.

— Ну, да, — я смутилась от того, что все это было так очевидно. — Просто он всегда знал, как надавить на человека, что бы тот… начал меня ненавидеть.

— Тебя невозможно ненавидеть, — Максим покачал головой. — Это не твоя вина….

— Тогда почему он так поступил? — Спросила я того, кто вообще-то просто не мог знать ответ на этот вопрос.

— Это мы скоро узнаем, — пожал он плечами и нацепил мне на палец прищепку, которая считывала мои показатели.

Что-то еще он сказать мне просто не успел, потому что дверь открылась и в палату вошла рослая девушка. Не сказать, чтобы красавица и прочее. Нет. Скорее очень волевая, уверенная и спокойная. Казалось, что исходящая от нее аура власти и порядка заставляет все в этой жизни идти так, как надо. За ее спиной был мужчина, каких я в жизни ни разу не видела. Несмотря на то, что он был альбиносом, в палате как будто стало намного темнее от его прихода.

— Здравствуйте, — пропела женщина. — Меня зовут Вера Родионовна. Это Николай Николаевич — мой муж и глава Мая, — указала она на мужчину. — Алиса мне рассказала, что у вас тут происходит. И прежде, чем начать разговор, я прошу вас подписать эти документы, — она подошла к кровати и положила бумаги мне на одеяло.

Я кивнула и здоровой рукой взяла бумаги. Быстренько пробежала глазами основные пункты и посмотрела на посетительницу.

— Я не могу это подписать. С юридической точки зрения этот документ не имеет силы, потому что устарела сама концепция оформления данной бумаги, — пояснила.

То ли от начавшей работать капельницы, то ли от всего произошедшего сегодня утром, я чувствовала себя сейчас намного лучше.

— Пока нас устроит подпись в этом документе, а потом мы поговорим о нюансах, — отмахнулась эта девица. Ее муж шагнул поближе к нам и принялся беззастенчиво меня разглядывать. Мне даже не по себе стало. Я подмахнула бумаги и отдала их девушке. — Вот и отлично. А теперь мы с Коленькой зададим тебе несколько вопросов, — она посмотрела на мужа.

Я же отметила то, что Максим откровенно боится этого «Коленьку». Но от моей кровати он не отошел ни на шаг. Просто как-то весь сжался.

— Она меня не боится, — констатировал муж Веры Родионовны.

— Хм, — девушка посмотрела на меня с еще большим интересом. — Лира, вы не боитесь Николая?

— А должна? — Нахмурилась я, не понимая в чем дело.

— Занятно, — протянул мужчина. — Наверное, стоит изучить этот вопрос детальнее?

Конец ознакомительного фрагмента.