Мачеха для Золушки

Нина Васина, 2008

Золушка – Зоя Лушко, больше всего хочет женить своего отца – это непременное условие, чтобы сказка про Золушку стала явью… Отец – спасатель МЧС Виктор Филимонович Лушко, больше всего в жизни хочет счастья своим трем дочерям и… обладать красавицей-фотомоделью Медеей… Мачеха – фотомодель Медея, больше всего в жизни хочет остатья неузнанной… Сестры – Маринка и Иринка, больше всего в жизни хотят заполучить принца… Принц – Тамерлан, сын лучшего друга Виктора Лушко, волей-неволей должен жениться на Золушке… Крестная – вопреки всякой логике состоит в тесном родстве с мачехой. Самый таинственный персонаж. Кто она, можно узнать, только перелистнув последнюю страницу романа…

Принц

И Зоя вернулась к двери.

— Конечно, знаю. Тимурка, сын Абакара. Что? — Хозяин по очереди оглядел присутствующих. — Что это у вас морды вытянулись?

— Принц Тамерлан, — задумчиво проговорила Мара. — А Абакар в курсе?

— В курсе, не в курсе!.. — отмахнулся хозяин. — У кого из наших есть дети? Ты, юрист, знаешь?

— Конечно. У четверых.

— Вот то-то и оно! А почему? А потому, что мы четверо образовали костяк нашей группы, а потом уже подбирали себе людей одиноких и бессемейных. Тебя, например, бедолагу, я из ночного бара вытащил, — злорадно заметил он.

— Не начинай, — скривилась Мара. — Сейчас заведешься про наркотики и незащищенный секс.

— Про секс пусть с тобой психолог разбирается. У нее осталось две недели испытательного срока. А я про детей толкую. У четверых наших есть дети. Трое моих девок, сын Абакара, девчонка у летчика и двое внуков у химика. Так? — повысил он голос.

Садовник Елисей, подняв глаза к потолку, вероятно, вспоминал свои грехи молодости. Дездемона отвела взгляд. Мара смотрела на Виктора Лушко с удивлением.

— Так! — выждав с минуту, утвердительно изрек хозяин. — Мы четверо друг на друга детей переписали. Если что случается, выжившие растят сирот, как своих. И бумаги заготовили соответственные по опекунству. Так что этот самый принц Тимурка, считай, уже мой сын. Могу я иметь виды на его дальнейшую судьбу? То-то! — уверенно закончил он.

Рано утром, пока шофер готовил машину, Зойка пробралась в спальню отца и оседлала его живот. Виктор Филимонович, повредив в одной из спасательных операций что-то в позвоночнике, спал на полу на раскатанном матраце. Он замычал, когда Зоя постучала по его животу пятками, потом заметил, просыпаясь:

— А еще жаловалась, что уроки по конному спорту тебе не прут.

— Не прут, — кивнула Зоя. — У меня ноги для лошади коротковаты. Инструктор сказал, пусть отец купит пони.

— А ты что? — совсем проснулся Виктор Филимонович.

— А я сказала, что скорее ты ему венок купишь.

Виктор Филимонович, сдержав улыбку, скинул девчонку с живота и сел.

— Грубо, — заметил он. — Плачу, плачу за твое образование, а ты разговариваешь, как пацанка.

— Он все равно не понял. Он поляк. В Литве много поляков.

— Поляк… Стремена подтягивала?

— А что толку? — вздохнула Зоя. — Обидно. За каждую провинность в интернате меня, по твоему хотению, кстати, заставляют чистить конюшню. Ладно бы я хоть удовольствие от верховой езды получала, а то — пони!..

— Я могу поговорить с директрисой.

— Не надо! — поспешно воспротивилась Зойка.

— Что, суровая она у вас?

— Она нормальная, только слишком заботливая. Лезет не в свои дела.

— Какие такие не свои? — заинтересовался Виктор Филимонович.

— Она завела картотеку на родителей. Всех поделила на виды, подвиды, ну и вообще…

— А поподробней? Что за досье? По деньгам, по делам, по должности?

— Нет. По своим ощущениям.

— И какие у нее насчет меня могут быть ощущения? — удивился Виктор Лушко. — Виделись пару раз, когда я вас в колледж устраивал.

— Ей этого хватило. Она классифицировала тебя в желтую папку.

— И что плохого — быть в желтой папке? Чего это ты приуныла?

— Да ничего плохого, вторая степень риска, — тоскливо отозвалась Зойка, жалея, что завела этот разговор. — В общих чертах — недостаток образования, личностная переоценка, тщеславие, самоуверенность, непредсказуемость…

— Есть у меня такое дело, как недостаток образования, — согласился Виктор Лушко, не сочтя все остальное, перечисленное Зойкой, недостатками. — А тебе кто дозволил рыться в чужих папках?

— Я не рылась.

— Ладно. Хватит о бабских загибах говорить. Давай по делу. Чего пришла спозаранку?

— Я подумала… Я тут подумала, за кого ты можешь через три года выдать меня замуж? И хочу сразу сказать — за чурку не пойду.

Виктор Филимонович встал, подтянул повыше резинку семейных трусов и так странно посмотрел на дочь, что та нервно вскочила и отошла подальше.

— Это ты так обзываешь моего друга, моего кровного брата — Абакара? Чуркой?!

— Я… Я подумала, что у него есть сын, и ты захочешь…

— Его сын — мой сын! И кровь у него царская.

— Но он же узбек, а в Узбекистане царей…

— Он потомок Александра Македонского! — закричал Виктор Филимонович. — Самого Македонского! Ты смеешь называть Македонского чуркой? Молчишь?

— При чем здесь Македонский? — пролепетала Зоя.

— Историю учить надо! Александр Македонский был женат на узбечке! От ее детей пошла ветвь Абакара!

— Да я учу, — пробормотала Зоя, задумалась и выдала на свой страх и риск: — Не было тогда еще узбеков, когда Македонский…

— Конечно, не было, вижу, что кое-чему тебя в этом евроколледже научили! Какую область завоевал Македонский в том месте, где сейчас бывшая советская Азия? Говори немедленно!

Зоя закрыла глаза, сосредотачиваясь. Она напряглась, сжала веки. На верхней губе выступили капельки пота. Наконец, рассерженно топнув, она открыла глаза и с яростью выкрикнула:

— Ты сам не знаешь!

— Я не знаю?!

— Не знаешь! Ты забыл. Не можешь вспомнить!

Потом, глядя, как отец забегал по комнате, длинно выдохнула, еще раз закрыла глаза и успела выставить руку перед ним до того, как он размахнулся кожаной плеткой.

— Согдиана! Эта область называлась тогда Согдиана. В том месте, где сейчас Азия и часть Афганистана…

— Правильно, — опустил плетку Виктор Филимонович. — Значит, женщина Македонского была согдианкой. Так? Так, я спрашиваю?!

— Так… — прошептала Зоя.

— А по расчету сегодняшних старейшин ее потомки имели смешанную узбекско-таджикскую кровь, но узбекской было больше!

— Ладно, — устало отмахнулась Зоя и без сил опустилась на матрац.

— Так кто есть мой друг и брат Абакар?

— Потомок Александра Македонского, — пробормотала Зоя.

— А его сын Тамерлан? Говори!

— Тоже… потомок.

— Потомок царя Македонского, то есть — принц! Уяснила?

— Уяснила… Только в те времена в Македонии слова «царь» не существовало, — для справедливости пробормотала Зоя себе под нос.

— А теперь говори, зачем пришла.

— Попрощаться… — пожала плечами Зоя.

— Я тебя чуть не выпорол, но ведь не выпорол же, поэтому мы расстанемся по-хорошему, — разложил все по полочкам отец. — Собралась?

Зоя кивнула.

— Тогда выйди отсюда и дай мне собраться. У тебя дорога дальняя, а у меня — еще дальше.

— Ты хотя бы летишь на самолете, а нам до Вильнюса на поезде тащиться.

— Откуда ты знаешь, что я лечу на самолете? — застыл Виктор Филимонович, строго соблюдавший дома обет молчания по поводу своей работы и направления поездок.

— А как еще можно попасть в Венесуэлу, — пробормотала Зоя, чувствуя, что говорит лишнее, но остановиться не могла.

— И как же? — прошептал отец.

— На самолете… До Каракаса…

Виктор Филимонович стал отступать назад, пока икры его ног не уперлись в кресло. Тогда он сел, не спуская глаз с девчонки.

— Может быть, ты даже знаешь, зачем я туда лечу? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Да я все думаю, думаю… Зачем ты туда летишь? Там все в порядке, никаких катаклизмов. А ты думаешь, что там завтра будет наводнение. Мне совершенно непонятно, почему ты так думаешь.

— Ты знаешь, о чем я думаю?..

— Иногда. Я уже говорила, что умею читать мысли.

— Вот как. Значит, ты можешь читать мои мысли?

— Не всегда, а только…

— И о чем я сейчас думаю? — перебил ее Виктор Филимонович, поднимаясь.

Резко развернувшись, Зоя бросилась к двери, и, скатившись по лестнице на первый этаж, забежала в столовую и залезла под стол, ухватившись там за лодыжку Дездемоны, — и все это за четыре секунды.

Дездемона наклонилась и заглянула под стол. Ее рыжие вьющиеся волосы, выбившиеся из-под косынки, слегка шевелились от сквозняка, к лицу от неудобной позы прилила кровь, и оно стало красным.

— Ну? Что еще замыслила? Покажи руки, — потребовала Дездемона.

— Я не понимаю, — прошептала Зоя, но руки примерно вытянула. — Я просматриваю все сводки метеослужбы. Я даже переписываюсь по Интернету с австралийцем и канадцем, они работают на специальных станциях. Никаких наводнений!

— Оладьи будешь?

Зоя выбралась из-под стола.

— Ты что, хочешь замуж? — спросила Дездемона, подвигая к ней тарелку с оладьями и ягоды со сметаной.

— Не знаю, — честно ответила Зоя.

— А зачем тогда отцу голову морочишь?

— Ты, Дездемона, дремучая — жуть! Откуда я знаю, чего буду хотеть через три года? Я закончу досрочно образование, выйду замуж в тринадцать, в пятнадцать — разведусь! А что? Все разводятся. То, на что у многих уходит полжизни, у меня будет пройденным этапом к совершеннолетию.

— И что потом? — опешила Дездемона.

Зоя задумалась, глядя в окно. Горестно вздохнула.

— Потом уйду в монастырь.

Кухарка несколько секунд напряженно смотрела в лицо девочки. Зоя стойко плескала карюю грусть в глазах и не подпустила смешинки. Дездемона, все же чуявшая подвох, сердито ударила по столу полотенцем.

— Ладно, я — жуть дремучая, а ты у нас — умница, благоразумница, подумай своей малолетней башкой! — Она выразительно постучала себя по высокому голландскому лбу. — Подумай десять раз, зачем люди женятся. А потом уже договоры устраивай.

— Ну и зачем они женятся? — снисходительно поинтересовалась Зоя.

— Понятия не имею! — злорадно развела Дездемона руками. — Я — жуть дремучая, замужем не была и не собираюсь! — Она нервно заправила волосы под косынку и уставилась в окно.

— Ты была с мужчиной, у вас есть ребенок, это все равно как замужество, — выдала Зоя и закрыла глаза.

— Что ты сказала? — Женщина у окна резко повернулась.

— Прости, Мона, со мной сегодня что-то не то, прости…

— Ты рылась в моих вещах? Да как ты смеешь?!

— Я не рылась! Я просто слушаю, о чем ты думаешь. Наверное, я не выспалась и не могу себя контролировать, болтаю и болтаю…

— Если ты знаешь, о чем я сейчас думаю… — зловеще начала Дездемона.

— Ладно, ладно! — Зоя встала и на всякий случай обошла стол. — Что это с утра все такие агрессивные?

Она отступала до двери спиной, а потом выбежала из дома.