Бездна Челленджера

Нил Шустерман, 2015

Кейдену Босху – пятнадцать, он отличник, а еще замечательный художник. В последнее время он все чаще бродит по городу наедине со своими мыслями. Друзья и семья замечают, что он стал каким-то растерянным и задумчивым. Кейден много рисует, рисует что-то чересчур странное и непонятное. А еще ему кажется, что одноклассник хочет его убить… В то же время Кейден путешествует на огромном корабле. Его миссия – добыть несметные сокровища в Бездне Челленджера. Только вот в настоящем мире Бездна Челленджера – это бездна безумия, в которую Кейден с каждым днем погружается все глубже. Нил Шустерман написал очень личную книгу, в которой пытается разобраться с тем, каково это – «плыть темными, непредсказуемыми водами душевной болезни».

35. Подозрительные лица

Команда, достойная великой миссии, наконец набрана. Мы, полдюжины человек, собираемся в картографической комнате — своего рода библиотеке рядом с каютой капитана. Комната завалена свитками карт, на части из которых успел уже отметиться штурман. Вокруг заляпанного чернилами стола — шесть стульев. Со мной сидят штурман и девочка в жемчужном чокере с гримасой ужаса на лице. Напротив расположились еще одна девушка с волосами синее моря на Таити, парень постарше, которого Бог забыл снабдить скулами, и непременный толстяк.

Во главе стола стоит капитан. У него нет стула. Так и задумано. Он возвышается над нами. Мерцающая за спиной капитана лампа отбрасывает на стол тень в виде дрожащей кляксы, с искажениями повторяющей движения капитана. Попугай примостился на груде свитков, запустив когти в пергамент.

Карлайл, уборщик, тоже тут. Сидит на стуле в углу и обстругивает ручку своей швабры, как будто хочет превратить ее в очень тонкий тотемный столб. Он наблюдает за всеми, но первое время помалкивает.

— Мы качаемся на волнах, таящих неизведанное, — начинает капитан. — В темной, дробящей кости глубине скрываются горы загадок… Но все вы знаете, что нас больше занимают не горы, а долины. — На этих словах его единственный глаз уставился на меня. Я понимаю, что он смотрит на всех нас, но мне все равно кажется, что он источает всю эту пиратскую романтику ради меня одного. — Да-да, долины и впадины. Особенно одна — Марианская. И то место в ее холодной глубине, которое называется Бездной Челленджера.

Попугай садится ему на плечо.

— Наблюдали за вами мы с капитаном, — произносит птица. Сегодня она говорит, как мастер Йода.

— Действительно, мы тщательно изучали вас, — подхватывает капитан, — и с гордостью убедились, что именно вы достойны играть важнейшую роль в нашей миссии.

Я закатываю глаза: больно неуклюже он косит под пирата. Небось даже пишет все через тройное «р».

На мгновение все замолкают. Из угла, не прекращая обстругивать ручку швабры, подает голос Карлайл:

— Конечно, я всего лишь муха на стене, но, по-моему, вам шестерым не помешало бы поделиться своими мыслями.

— Говорите, — приказывает попугай. — Говорите, не томите, все, что знаете про впадину, скажите!

Капитан молчит. Похоже, его немного раздражает, что инициативу перехватили попугай и уборщик. Он гордо скрещивает руки на груди и ждет, пока кто-нибудь подаст голос.

— Ладно, я буду первой, — говорит девочка в жемчужном чокере. — Там глубоко, темно и страшно, а еще жуткие чудовища, о которых я даже говорить не хочу… — и она рассказывает о монстрах, про которых никто не хочет слышать, пока ее не перебивает классический жирдяй.

— Нет! — возражает он. — Самые страшные чудища не на дне впадины, они охраняют подходы к ней! И растерзают тебя прежде, чем ты спустишься туда!

Девочка в чокере, хоть и заявляла, что не хочет об этом говорить, очевидно, все же хотела, потому что теперь она страшно недовольна, что ее перебили. Всеобщее внимание обращается на толстого парня.

— Продолжай! — приказывает капитан. — А вы все слушайте.

— Ну… Монстры не подпускают людей к впадине, убивая и поедая всех, кто подойдет поближе. Не съест один — значит, проглотит другой.

— Отлично! — произносит капитан. — Ты умеешь рассказывать предания.

— Сказителем! — кричит попугай. — Быть ему сказителем!

— Тут все ясно, — соглашается капитан. — Назначаю тебя знатоком преданий.

Толстячок напуган:

— Но я ничего в этом не смыслю! Я просто вспомнил ваши речи!

— Тогда учись. — Капитан снимает с полки, которой секунду назад там не было, фолиант размером с большой словарь и бросает на стол перед носом бедного парня.

— Спасибо, что поделились, — подает голос Карлайл, стряхивая с ножа опилки.

Капитан поворачивается к синеволосой девочке — ее очередь внести свою лепту. Говоря, она смотрит куда-то вбок, как будто нежелание смотреть в глаза — уже бунт против власти.

— Там должно быть затонувшее сокровище или что-нибудь такое. Иначе зачем мы туда вообще плывем?

— Это так, — подтверждает капитан. — Все затонувшие сокровища стремятся к самой низкой точке. Золото, бриллианты, изумруды и рубины, поглощенные жадным морем, влачатся его мокрыми щупальцами по дну и падают в Бездну Челленджера. Море собирает королевскую дань, не трудясь сначала выиграть войну.

— Война-вина-визы-призмы-жизни, — подает голос штурман. — Во впадине живут неизвестные науке формы жизни и ждут своего исследователя.

— И кто же этот исследователь? — интересуется парень без скул.

Капитан поворачивается к нему:

— Ты задал вопрос — ты и предскажешь ответ. — Он обращается к попугаю: — Принеси ему кости.

Птица пересекает комнату и возвращается с кожаным мешочком в клюве.

— Мы назначим тебя пророком, и ты будешь гадать по костям, — продолжает капитан.

— Вот, — объявляет попугай, — кости моего папаши.

— Мы съели его в одно прекрасное Рождество, — добавляет капитан, — когда никто не хотел быть индейкой.

Я сглатываю и вспоминаю Кухню из Белого Пластика. Капитан поворачивается ко мне: оказывается, все остальные уже высказались. Я обдумываю услышанное и начинаю злиться. Единственный глаз капитана налился кровью, а попугай кивает в ожидании новой порции ерунды в добавление к тому, что он уже услышал.

— Марианская впадина, — начинаю я, — глубиной почти одиннадцать километров. Это самая глубокая точка Земли. Расположена к юго-западу от острова Гуам, которого даже нет на вашем глобусе.

Капитанский глаз открывается так широко, что кажется, — у него вовсе нет век.

— Продолжай.

— Впервые исследована в 1960 году Жаком Пикаром и лейтенантом Доном Уолшем на батискафе под названием «Триест». Они не нашли ни монстров, ни сокровищ. Даже если там что-то такое есть, вам дотуда не добраться без батискафа — огромного колокола из железа со стенками толщиной не меньше пятнадцати сантиметров. Но это судно — просто старый парусник, поэтому я сильно сомневаюсь, что у нас на борту имеется такая техника. Так что все это — напрасная трата времени.

Капитан скрещивает руки.

— Да ты просто ходячий анахронизм. И почему ты во все это веришь?

— Потому что я делал об этом доклад. Кстати, получил за него пятерку.

— Верится с трудом. — Он обращается к Карлайлу: — Уборщик! Этот матрос только что заработал двойку. Приказываю выжечь ее у него на лбу.

Пророк хмыкает, сказитель стонет, а все остальные пытаются понять, пустая ли это угроза или сейчас будет весело.

— Все свободны, — произносит капитан, — кроме нашего наглого двоечника.

Все спешат наружу, штурман кидает на меня сочувствующий взгляд. Карлайл куда-то убегает и тут же возвращается с клеймом, уже раскаленным докрасна, будто кто-то предусмотрел все заранее. Два безымянных пирата прижимают меня к переборке, и мне никак не удается вырваться.

— Прости, парень, — говорит Карлайл с клеймом в руках. Я за полметра чувствую исходящий от него жар.

Попугай улетает, не желая этого видеть, а капитан, прежде чем отдать приказ, наклоняется ко мне. Я чую запах его дыхания — кусочки несвежего мяса, вымоченного в роме.

— Это не тот мир, к которому ты привык, — говорит он.

— Тогда что это за мир? — спрашиваю я, стараясь не показывать страха.

— А ты не знаешь? «Мир смеха, мир слез»^[6]. — Капитан приподнимает повязку на глазу — под ней зияет ужасная дыра, заткнутая персиковой косточкой. — По большей части слез.

И он делает Карлайлу знак влепить мне двойку за доклад.

Примечания

6

«It’s a world of laughter, a world of tears» — строчки из песни It’s a Small World, которая звучит во время поездки на одноименном аттракционе в Диснейленде. Песня написана братьями Шерман в 1963 году.