Эксперименты. Зловоние добра. Дневник Антихриста

Артем Шматов

Осмысляя неосмысленное, к чему движемся? Куда идёт корабль современности? К новым высотам или к новым безднам? Что нам ближе «Черный квадрат» Малевича, являющий собой пасть бездны, или возвышающая музыка Свиридова «Время вперёд»?

© Артем Шматов, 2018

ISBN 978-5-4493-5557-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эксперименты

Стихотворения

«Привязанный долгами глупости и чести…»

Привязанный долгами глупости и чести

Сидел я на цепи, свой взор уставя вдаль

Успев пережевать до мерзости печаль,

Готов был блевануть и терниями лести.

Меня вела звезда, и где она теперь

Как грация легка, о где же ты, о где ты?

Слюной я исхожу, затравленный, как зверь,

Ежеминутно коронуя сигареты.

«Мне дела нет, все катится к чертям…»

Мне дела нет, все катится к чертям.

Французский фильм в экстазе поцелуя,

Развален я, и лишь в мечтах балуя

Тянусь к порочно-сладостным путям.

Горит экран, пьянящий полумрак,

Кровать моя, как поле после боя.

Еще одну для мрачного покоя

Целую я бутылку как-никак.

«Лучу подобная улыбка…»

Лучу подобная улыбка

Мечтой парила на губах,

Слова отыскивая зыбко

В изгибе рук или глазах.

И, наконец, совсем по-детски

Она взглянула: « не балуй»

И мотылька того мертвецки

Прикончил пьяный поцелуй.

«Когда во дворе на флейтах играют берёзы…»

Когда во дворе на флейтах играют берёзы,

Когда солнце туманы жуют, как лимон

Снегири так бодры, как бодры только сами морозы,

Но смущён и сонлив, как всегда, в одиночестве он.

Пустота. Как тюремная дикая стража

Подгоняют по голове палками стрелки часов.

Он, наконец, дождался, нашёл своего пажа

Только не освободил его от оков.

Друг мой, свидание окончено,

Бряцая цепями, пойду, меня уже ждут упыри,

Мы ещё конечно увидимся, встретимся, но…

Закат такой красный, словно летят снегири.

«Нет слов, конечно же, нет слов…»

Нет слов, конечно же, нет слов,

Порыв лишь пагубно-прекрасный.

Как чёрный лебедь, выплыл сумрак на улов

И в воду клюв закат опустит красный.

Зачем есть на земле такая грязь,

В которую нам лучше не соваться?

Чтобы весны увидеть шёлковую вязь,

Будь добр с лужей талой целоваться.

Такой закон, что кто ногой, а кто лицом

Всегда в объятьях побывает стужи,

Но кто-то выйдет явным подлецом,

А кто-то о зиме ушедшей тужит.

Сегодня якорь выбросит Луна,

Ей в этой гавани стоять не долго.

Ведь голова ушедшей памятью полна,

И оттого бывает сердцу колко.

Ну, ничего, закончим как-нибудь,

Хотя лучи в таком тумане пропадали.

Только пропавшее откроет путь,

Только пропавшее осветит дали.

«Мой друг, пришла пора, назначенный конец…»

Мой друг, пришла пора, назначенный конец

Всегда откроет новое начало.

Ему ведь эшафот, как смертному венец,

Но это гибель, гибель означало!

Ужасные слова, туманистая суть,

Куда же мне за мыслями угнаться?

А вы его, прошу, послушайте чуть-чуть.

Хотя сегодня слуху не прорваться.

Он только луч, идущий сквозь туман

И птиц и ветки очертивший вяло.

Одну я руку положу в карман,

Веслом другой уже гребу как-то устало.

Ну, нет, скажу вам. Да. Рояль души, рояль

И ноты чёрные, и радостные звуки.

Пушистый, белый кот — февраль

Берёз когтями мне царапал руки.

«Артистичнее, нужно артистичнее…»

Артистичнее, нужно артистичнее

Под гармошку февральской вьюги.

Только будь, я прошу, ты логичнее,

Если дороги нервы подруги.

Мне то что? Скоро ведь на тот свет,

А вы сон называете этим светом?

Глупо думать: «сколько осталось лет?»

И сколько мгновений ещё быть поэтом.

Вы простите за тяжёлые слова

Они как груда камней на твердеющий сердца камень.

А вы что делаете, когда на грудь падает голова,

Как с неба покорённого солнечный знамень?

Да это только снежный змей

Под ногами из-за ветра всегда на дороге.

А ты его в рожу хоть бей, хоть не бей

Он с надеждой и дрожью останется на пороге.

Я думаю, он распутается и не ударит в грязь,

Хотя торопится и норовит споткнуться.

Старая пряжа — новая вязь.

Открой глаза — добро пожаловать, счастливо тебе проснуться!

«Я надеюсь по-другому невозможно…»

Я надеюсь по-другому невозможно:

Есть талант — бездарно не напишешь.

И, хотя, уверенность тревожна

Даже без сознания ты дышишь.

Я стихом дышу, и пусть бывает колко

Там где люди ценят лишь другое:

Это ведь в руках судьбы иголка

Душу штопает, как что-то дорогое.

Ты затягивай покрепче узел,

Чтоб не развалиться если нужно.

Кто на плечи нам навесил столько грузел

Может тени, пляшущие дружно?

А закат пускай кудахчет, словно курица

И до полуночи высиживает луну

Я от боли учусь не хмуриться

Я учусь понимать страну.

Но куда ты зовёшь так неистово,

Куда так скачешь ты без ведома ездока,

Что из форм выбивается истина

И писать уж не в силах рука?

«Нежное пение ангела сонного…»

Нежное пение ангела сонного

В мире хрустальном взошедшего света

Алые струны заденут влюблённого,

Если он только почувствует это.

Лей свои сумерки — кудри лучистые,

Красные губы не делай укромными.

Лиры деревьев, как девы пречистые

Сладко поют под касаньями скромными.

Что же за крыльями взор твой скрывается,

Словно срываешь ты скорби цветы?

Утренний ангел, о боже, он кается?

Нет, но зачем клонишь голову ты?

Взмахи воздушные, взмахи печальные

Лик теперь гордый в прозрачности сфер.

Кто же ты, будешь кем в дни изначальные

От красоты падший дух, Люцифер?

«Если я и на миг затаился…»

Если я и на миг затаился,

Не зная, что прыгнуть могу,

И весною случайно влюбился

В декабрьскую пургу.

Это значит ли, что ты потеряна,

И страницу пора повернуть?

Никогда ведь не скажешь намеренно:

«Что пропало — осветит путь».

Прошептало мне бренное сердце,

Шелестя, словно розы цветок:

«Пусть капель не поможет согреться,

Пусть минуты — дождливый поток».

Но ведь ты, хоть до часа не знаешь,

Ту дорогу, которой иду

Все же утренней дымкой растаешь

В непонятном весеннем бреду.

«Встреча случайная всё же пленительна…»

Встреча случайная всё же пленительна

В лёгком весеннем бреду.

Ты, показалось мне, дьявольски мнительна,

Словно бывала в аду.

Я загорелся на миг, чтоб погаснуть,

Жизнь лишь пустыня, пески…

Нежность, невежество, ведь не напрасно

Губ алых есть лепестки.

Так говорил я, любуясь картиной,

Чёрный мрак ждал за окном

Образ твой милый с прекрасною миной

В сердце остался больном.

Странно до дьявола, ты словно ведьма,

Ангел ли падший, какой.

Только с картины, всего лишь с картины

Сердца коснулась рукой.

«Не могу я забыть нашей встречи…»

Не могу я забыть нашей встречи,

Хоть и встречей она не была

И твои сладкозвучные речи

И сердечного пламень тепла.

А теперь ничего не осталось

Лишь догадок наивная тьма

И твоя роковая усталость,

Что мурлычет невинно зима.

«Почему нет со мною тебя…»

Почему нет со мною тебя

В этом месте убогом и душном?

Все на свете тогда полюбя

Я покорным бы стал и послушным.

Не металась тогда бы душа,

Словно гончая с розовой пеной

И навек никуда не спеша

Не томилась ничьей бы изменой.

«Ещё мы вместе, только рядом…»

Ещё мы вместе, только рядом

С тобой нам быть не суждено,

Хотя мы можем ещё взглядом

Пить нежной свежести вино.

Испорчен я, ты можешь дуться

Нежна по-детски и чиста,

К душе твоей не прикоснутся

Мои змеиные уста.

«Я снова отпускаю все…»

Я снова отпускаю все,

Не ведая к чему стремиться,

Как от источника напиться,

Не зная, что теперь твое?

Рассвет в убранствах синевы

Все осветил прохладным взором,

Но то, что ты считал узором

Лишь только сумрак головы.

«Осенний вечер, ты бредешь…»

Осенний вечер, ты бредешь

В свое унылое жилище,

Твоей любви никто не ищет,

Сегодня ты не пропадёшь.

И я сажусь в больной вагон

Под желтым светом малярии,

А там глаза Девы Марии

Меня проводят на перрон.

«Лает сердце, как злая собака…»

Лает сердце, как злая собака,

Что язык полыхает огнём

Успокойся мой милый кусака

Мы чуть позже с тобой отдохнём.

Нет, постой, я не вынесу тиши

Раз горишь, то сгорай уж дотла

Так что ангела вздох будет слышен

Тихо рвущего ландыши зла.

«Ты не выбрал подобающей одежды…»

Ты не выбрал подобающей одежды,

Подобающе мой друг ты не живёшь

Может быть у хилого невежды

Ненароком ты усвоил ложь.

Но поверь, так долго не бывает

И с мучением всё это отойдёт.

Вот опять во мне теперь порхает

Чистой свежестью оттаявший твой лёд.

Распускается он синими цветами

Голубей летящих в высоту,

Что целует влажными устами

Как ребёнка хрупкую мечту.

«Пусть тебя вдохновляет усталость…»

Пусть тебя вдохновляет усталость,

А меня ободряет стезя,

Нам теперь ведь с тобою осталось

Рассказать всем о том, что нельзя.

Обрываются тонкие связи

И цветы для меня, словно лед.

Лишь вода их лазурные вязи

И бутонов наивный помёт.

Не иссякнет живительность влаги,

Словно змеи иные цветы

Из горшка под мелодию браги

Водных струн лезут ваши мечты.

«Смешались краски с темнотой…»

Смешались краски с темнотой

Перед закрытыми глазами.

Не той ли самой теплотой

Ты озарён под небесами?

И как же хочется плевать,

Плевком запенилось светило

В небесных мыслях, вашу мать

Скорей бы ночь их поглотила,

Набросив шёлк истлевших век

Цветущей яблоне так бело

На два плода, что человек

Всегда срывает неумело.

«Прошу тебя, открой мне взор…»

Прошу тебя, открой мне взор

Долги дымятся и глазам противно.

Я искупить готов даже чужой позор,

Хоть речь так неуверенна и так наивна.

Передо мной болото, а вокруг лишь ночь,

И словно белый храм, вдали луна сияет,

Но видимо нельзя ту силу превозмочь,

Хотя она сама об этом и не знает.

Голодная земля сжирает тишину,

Ты чувствуешь, она облизывает пятки

Рассвет. И белый храм опустится ко дну

Иди, мой друг, с тобой так бог играет в прятки.

«Ковёр узористый ласкает яркий свет…»

Ковёр узористый ласкает яркий свет,

Кот, словно львёнок, развалился на диване,

На кухне бабушка готовит всем обед

И ты беспечен в сладком запахов тумане.

Глядят по-новому старинные часы,

Застыло время здесь в разводах деревянных,

Мой львёнок вытянул внимательно усы,

И я иду к букету запахов желанных.

Гляди на стол, там ласковой теплыни

Упавший свет и шахматы лежат,

Над дверью, как распятие висит букет полыни,

В окне купаясь, тюль со шторой чуть дрожат.

«Плодами новыми изранена клубника…»

Плодами новыми изранена клубника,

Пугливо птица вертит дикой головой

И ржавой пеной, вроде солнечного блика

Пионы белые смешаются с травой.

С любовью бабушка обхаживает грядки,

И вместе с солнцем поливает огурцы.

С ней утром ягоды заигрывали в прятки,

Зелёных яблок поспевают леденцы.

Ей всё до боли здесь пленительной родимо

Вот, словно внука, подстригает помидор,

Она в саду ведь каждым листиком любима,

Знать от того горит листвою синей взор

Цедят закат всё зеленеющие ели

И веет сыростью и дрожью от травы

С цветами пестрыми слышны ещё их трели,

Да не видать уже пугливой головы.

«Небосвод подёрнут дымкой…»

Небосвод подёрнут дымкой,

Розовеют небеса,

Птицы звёздною тропинкой

Возвращаются в леса.

И слышны над садом звуки,

Грудь прохладою полна,

Сквозь туман мне тянет руки

Серебристая луна.

Веет тоненькими трелями,

Комары пьют кровь, жужжат.

Уж не вы ли вместе с елями

Красный выпили закат?

Что с холодной дрожью, сыростью

Прояснились небеса

И луне целуют с милостью

Ели синие глаза.

«Чудовище близко в пурпурном цветении…»

Чудовище близко в пурпурном цветении,

Глаза его — брызги рассыпанной тайны,

В счастливом, но тайно зловещем растении

Безумия нить натянул ты случайно.

Не бойся изъяны найдя в красоте,

Не бойся прелестное чтить в безобразном.

Ведь спорят на веки о сей высоте

Наполненность жизни и гибель в прекрасном.

«Лицо гадливое, как зной…»

Лицо гадливое, как зной

Чумного дня в пятнистой дряни,

Стыда крикливость им порой

Бега изображает лани.

Но спотыкаясь, как ни ной

О зад корявых воплощений

Жужжащий источает рой

Своих потливых ощущений.

И в мерзости перебесясь

От сладострастья испражнений

В экстазе жрёт, чуть не давясь

Венец зловонных упражнений.

«Словно бабочка вздох твой летит…»

Словно бабочка вздох твой летит,

И мой слух чуть задели крылья,

Неужели такое родит

Только гусеница бессилья?

Может быть, но пора уж в путь,

Все прекрасное так нелепо,

Лишь пока не находит путь

Из дыханий чужого склепа.

«Душно, вопросы, теснящие грудь…»

Душно, вопросы, теснящие грудь,

Люди, как шум придорожный смешались,

Башни узор мой петляющий путь,

Крепость, о, сколько с тобой мы якшались?

День разливает бесцельности яд,

Где я бреду со слезами стремлений?

Лишь невозможное льет аромат

Страстных до боли по нем исступлений.

Экстаз

Вниз.

Вниз!

Я не могу остановиться.

Лёд режет горло.

Глаза убивают душу.

Ниже, ниже!

Смешайся с грязью.

Нет, нееет!

Черви целуют плоть.

Нееееет, нееееет!

Небо стекает в сердце.

Ниже. Ещё ниже.

Вдыхай лёгкий шёпот солнца.

«Лицо бледно, как самый тонкий мрамор…»

Лицо бледно, как самый тонкий мрамор

И взгляд глубок, как тысячу причин,

Всей чистотой пылающий упрямо,

Вселяет дрожь в божественность морщин.

Он тайну красоты изведал ясно,

Изящный рот насмешкой обожжен,

И тонких пальцев лёд задел прекрасно

Высокий лоб, что истиной сожжен.

«Мой день, мой новый день, как сердце твое слабо…»

Мой день, мой новый день, как сердце твое слабо.

И я уже не тот, кем был ещё вчера

Стыдливости венцом увенчанная жаба

Решила поглотить все розы до утра.

И я решился так, не нужно больше блеска,

Промозглые ветра вытачивают слизь.

И в ясных водах дня последней розой всплеска

Сгоревшая в огне, пусть будет моя жизнь.

«Границ не существует, пусто в голове…»

Границ не существует, пусто в голове

И мне так наплевать на мрачные оковы,

Все умерло, но мы к такому не готовы,

Сомнений едкий дым пуская в синеве.

Все умерло, пускай умрут мои границы,

Я солнце придушу дышащее во век,

Цветов потусторонних взбалмошные лица

Растают на губах, коснутся твоих век.

Отравленный, до боли этим наслаждаясь,

Ты будешь разложен в экстазе красоты,

Любви на свете нет, пороком упиваясь

Растаять бы как те небесные цветы.

Стихи о России

«О, Русь, чудесная мадонна…»

О, Русь, чудесная мадонна

Твой лик не знал ещё Христа

В румянце тонком белладонна

Так непорочна и чиста.

Не разгадать тебя, нимфетка

И горечь свежей красоты,

В кого же юная кокетка

До времени влюбилась ты?

«Моя распятая Россия…»

Моя распятая Россия

Грех чей-то ты искупишь вновь,

Голубоглазая мессия,

Ты даришь веру и любовь.

И словно девушку я нежно

Тебя на веки полюбил,

Но в простынях кроваво-снежных

Ты у креста лежишь без сил.

И волки скалятся беспечно,

Слюной исходит легион,

Клыки их — тернии навечно,

Скажи, какой ты видишь сон?

Густая зелень и равнины,

Храм золотой среди берёз.

Кусты зари в цвету малины,

Небесный купол чище слёз.

Прошу восстань теперь, воскресни!

Ты в моём сердце навсегда.

О, Русь — божественная песня,

О, Русь — бессмертная звезда!

«В тишине не слагают песни…»

В тишине не слагают песни

И тревога мне больше не враг.

Восстаю я с тобою вместе,

Сердце кутаю в старый флаг.

Воздымая его, словно крылья,

Клювом пуль разрывая гнусь

Окраплённая кровью идиллия

Возрождается Новая Русь!

Там земля, там небесные храмы,

Синим куполом светит луна

И кленовыми листьями раны

Рассыпает богиня — война.

Это больно, всегда так больно,

Хоть и плачь, да не хватит слёз,

Что святые ушедшие воины

Мирно спят на коленях берёз.

Как ни странно, но тихое место,

Где снег тает в рассветной крови

(Ведь берёзы теперь их невесты)

Лишь алтарь незабвенной любви.

И учу я себя быть готовым,

И твержу только: « сердцем не трусь!»

Хоть душой, а хоть снегом бардовым

Быть с тобой моя Новая Русь!

«Из клетки выбился орлёнок…»

Из клетки выбился орлёнок

Ища свободы и любви,

Но неужели меж обломок

Погибнет в собственной крови?

Он среди дыма, пепла, сажи

Расправил гордо два крыла,

И нам, конечно, кто-то скажет,

Что Украина умерла.

Восстаньте, граждане! Свобода

И слава лучших из славян

Вас будет ждать, как непогода,

Как нынче пепла ураган.

Пусть нету сил кричать: «восстаньте!»

По-боевому сотни раз,

Но вы глядеть ли просто станете

Как гибнут лучшие из вас?

Мечта так близко, Новороссия!

Там колыбель, Святая Русь

И вы её, родную бросите

За это мерзкое боюсь?

Из клетки выбился орлёнок

Ища свободы и любви,

Но неужели меж обломок

Погибнет в собственной крови?

«Москва, нежнейшая из жён…»

Москва, нежнейшая из жён,

Столица гаснущего мира:

Тут красной тени Вавилон

Лежит, как брошенная лира.

И в скорлупе из талых крыл,

Что голубее херувима

В сиянье купола ты скрыл

Блеск золотой Иерусалима.

Искра великая, земля

От красоты своей ужасна.

В закате каждом тень кремля

Пылает ало и прекрасно.

Но и в рассвете каждом есть

Всё та же тень того же мира

И принесёт иную весть

Людьми услышанная лира.

«О, муза русская пробей…»

О, муза русская пробей

Китайскую стену различий

И, как живительный ручей

Яви нам свежесть, как обычай.

Голубоглаза и стройна,

Чиста, прелестна и наивна,

Резва, игрива и вольна

И прокажённым то — противно.

Небольшие стихотворения

«Золотые розы всплесков…»

Золотые розы всплесков

В ясных водах красоты

Я срывал с невинным блеском

Падшей под ноги мечты.

«Она как юная богиня…»

Она как юная богиня,

Хотя совсем ещё мала.

Её глаза — нежнейший иней

Для душ, желающих тепла.

«Чуть трепет испытав в губах на сон похожих…»

Чуть трепет испытав в губах на сон похожих,

И ножки кинув вбок, на руку оперлась.

Росой сверкая глаз, задумалась, быть может

И тут же чистотой своею обожглась.

«О, слёз набухшие тюльпаны…»

О, слёз набухшие тюльпаны

В глазах бездомных палача,

Но он в венок вплетает раны

И вздох, струящийся с меча.

«Ослепительно свежее утро…»

Ослепительно свежее утро

Дышит запахом первых цветов

И горит влажный цвет перламутра,

На уснувшем безмолвии ртов.

«Я чувствовал все тоже высшее блаженство…»

Я чувствовал все тоже высшее блаженство,

Когда среди костей людьми убитых чувств

Я находил воздушность совершенства.

«Текла разбитая, как тень…»

Текла разбитая, как тень

Моя улыбка по стене

И ничего не придавало ей значений,

Как мотылёк, сломивший грудь

В угоду каменной волне,

Ещё не знающий о радуге мучений.

Стихотворения в прозе

«Больше нет порыва для творения…»

Больше нет порыва для творения.

Неуверенность и отстранённость холодными каплями падают на лоб,

медленно, но стремительно подражая безумию.

Алый цветок тишины, это ты окропляешь росой, это ты снова плачешь в

рассветном тумане.

«Почему я снова обращаюсь к формам?..»

Почему я снова обращаюсь к формам?

Потому что самые неподходящие часы — самые плодотворные.

И мне нечего сказать, кроме того, что у меня болит голова.

Что-то внутри мне подсказывает, какие строки оставлять, а какие выкидывать.

В этом и состоит мой никчёмный талант,

Который способны возвысить только ничтожные люди,

Которые всегда оказываются самыми разумными на Земле.

«Я должен это ощутить. Но кругом царство тишины и покоя…»

Я должен это ощутить. Но кругом царство тишины и покоя.

Эта смутность в голове, что застыла на белоснежной бумаге.

Эти буквы, они словно камни под талым потоком голубого безмолвия у

самого края над бездной. Могу ли я оступиться?

«Нелепое стремление. Снова оно своей необузданностью желает…»

Нелепое стремление. Снова оно своей необузданностью желает

покорить нечто сокрытое. Водная рябь собственных глаз не позволит

увидеть действительность. Тогда в своих поисках обратись к ясному

разуму. И перед тобой предстанет разбитое зеркало истин.

«Когда отшумели волны стиха, я хочу разобраться с чувствами…»

Когда отшумели волны стиха, я хочу разобраться с чувствами.

Нет, лучше их оставить. Процветает шумное безмолвие, и

Я хочу, чтобы оно тоже нашло своё воплощение. Словно река

Растворяется в бездне притоков. Словно хрустальный корабль луны

Сел на мель, источая жасминовый запах.

«Я сегодня себе ужасно не доверяю. От чего бывают такие жуткие дни?..»

Я сегодня себе ужасно не доверяю. От чего бывают такие жуткие дни?

Что это значит? Наверно лишь то, что я принадлежу уже не только себе.

Глупость! Нет. Ответственность? Пустые мысли переплетённые и скользкие,

Как змеи. Я испорчен. Я полон ожидания.

«Спелая трава моего тела сгниёт огненным блеском. Но восстанут ли…»

Спелая трава моего тела сгниёт огненным блеском. Но восстанут ли

из пепла прелестные цветы образов? Что это? Смерть или перерождение?

Скорее, ведь теперь моё сердце, словно солнце. Скорее ибо мои глаза,

Словно облака на небосводе. Скорее, ибо моя плоть, словно прозрачный

Воздух. А мозг, словно серебряная паутина блестит в одиноких лучах

Алого светила на деревьях моего скелета в непролазном дремучем лесу.

Какая добыча залетит туда сегодня? Какую форму примет моя пища? Прелестные

Бабочки грёз, или навозные мухи обыденных мыслей? Не всё ли равно?

Кисть моей руки, словно паук уже крадётся, вооружившись жалом

Карандаша. Он сожрёт и переварит всё, он сплетёт для вас новые сети.

«Сегодня красота растворилась в безмолвии и…»

Сегодня красота растворилась в безмолвии и

Нам осталось одно безобразие. Ничего это тоже путь.

Страх и смятение впились своими белыми клыками, чтобы

Выпить живительную кровь образов. С каждой новой строчкой

Карандаш всё больше похож на лопату, роющую могилы.

Это безумие улыбается своей прелестной улыбкой.

«Адское чудовище ужасает своим спокойствием…»

Адское чудовище ужасает своим спокойствием

Прелестная девушка с ясными глазами, из которых струится кровь.

Оставайся спокоен, это твоё новое чувство стекает по щекам встревоженного искусства.

Эгоист

Тщеславие и горечь праздного стыда,

Забвение и сила новых отречений,

И мелочность обид, как мутная вода

И демон просветляющих мучений.

Звезда моя в пыли, но разве навсегда?

Так думал он, не зная сумрак или свет

Влечет его глаза, как бабочек, на волю

Не зная, что желать, хотел он лишь рассвет,

Порхающий по сумрачному полю.

О если б хоть одно стремление, но нет.

Рождённый не в то время, где б он нужен был,

Решался лишь на что растратить свои силы.

Желая угадать, когда горячий пыл

Спокойно охладит дыхание могилы

Он знал, что кроме старости хоть что бы пережил.

Но мелочностью дел прельститься он не мог

Достойный путь в мечтах пока лишь затаился,

В душе его расцвёл, как лилия, порок

И всеми ароматами дробился,

Что так его назвать он просто бы не смог.

Таилось в нём дерьмо и вечность, пустота

Но кем же был он сам, сказать бы не решился

Цвела, словно гнойник теперь его мечта,

Который лепестками испражнился.

Таинственная жизнь, какая клевета!

Имея всё затем, чтобы счастливым быть

Он расточал добро и пьян был от безумий

Глупец, тебе б свои видения забыть

И обрести покой, не жить посреди мумий,

Священной чистоты смирения испить.

Но чувствовал в себе он дух мятежный тот,

Что к гибели ведёт, не зная искуплений,

Что ищет лишь свободу, вечность и полёт

Гармонии без едких преклонений,

Но словно обреченный в хаосе живет.

Он верил, что когда б был каждый себе бог

И не влачил ярмо пустых ограничений,

Тогда бы этот мир наполнится лишь смог

Свободой без рабов и без мучений.

О как же этот миг был близок и далёк.

Но кто же он, кем был, кем будет?

Человек.

Достоин ли он так назваться, вам судить,

Хотя в нем что-то всех невольно привлекает

Вам ему близким лучше уж не быть,

Увы, надежды ваши он не оправдает,

Влекомый бог весть чем, возможно ли с ним жить?

Любитель прошагать по лезвию ножа

С ума сведет любого он явленьем бездны,

Сияющий, как ангел, где твоя душа

Или воззвания любимых бесполезны?

Что к славе не ведёт, не стоит ни гроша.

Быть может просто низки помыслы его,

Но если средь людей хотел он возвышаться,

То разве не платил за это ничего?

И перед богом не желая преклоняться

Божественное чтил превыше он всего.