Орладар

Ник Мереч

Двое студентов отправляются в маленький неизвестный для них город Орладар, для изучения. В процессе исследования они узнают страшные тайны, что скрывает город, и к несчастью становятся свидетелями нескольких кошмарных событий, что несут невообразимые и трагические последствия.

Часть вторая: Дым на кладбище

Глава 1. Продолжая работу

1995 год, 7 июня. Я с другом Энтером все еще в Орладаре. Мы все еще собираем информацию об Орладаре. Сигер, как и обещал помогает нам, показывает и рассказывает, находит нужные исторические книги. Но в отличии от Филиппа, Сигеру не пришлось водить нас по городу, хотя этот вариант был бы лучше.

Энтер все это время говорил о том, что здорово было бы подняться на пещеру и поговорить с Хьюхо, а я ему говорил, что если бы туда можно было подняться, то Филипп — уже давно сделал бы это. Энтер, не из тех людей который верит во всякие сказки, но после сказки о Хьюхо, видимо он поменял свой взгляд на выдумки, все-таки, некоторое из них оказалось правдой.

И все же, он пошел туда, где нам Филипп рассказывал о Хьюхо. Он стоял у реки, напротив горы с пещерой и все думал. Мне пришлось поехать за ним и привезти обратно.

— Слушай, — говорил Энтер, пока мы ехали, — ведь Филипп, когда рассказывал нам про Хьюхо, говорил, что Мэри любит Хьюхо, тогда почему она не дождалась его?

— Не знаю, нам парням, девушек не понять, — ответил я.

— Верно! жить с ними нельзя, а пристрелить жалко!

— Тут ты переборщил!

— Но все же странно, — продолжал Энтер, — Он говорил без презрения, а я бы на его месте, ненавидел бы эту даму.

Вернулись в Орладар. Мы приехали к девяти часам, но библиотека была закрыта. Стучаться было без толку, все спали. Мы не стали беспокоить спящих Шейн с Магдалией, и нам пришлось переночевать в машине.

— Ну, давай спать, — сказал я.

— Прям здесь? Давай-ка припаркуемся хотя бы возле вон того парка.

— Парка? Зачем?

— Ну, представь: они проснулись и увидели, что мы приехали и провели ночь в машине. Им как-то неудобно будет.

— Ну, хотя бы так, а то, уже подумал — ты романтики хочешь.

— Да пошел ты.

Мы остановились в парке. Тут Энтер выбежал из машины, и раздегся на задние сидения со словами «Кто успел. тот и съел!»

— А я думал, что это решает хозяин машины! — воскликнул я, но напрасно.

— Да, машина твоя. Соответственно, я — гость, а гостю самое лучшее, — смеялся он, — будь проще, покажи мне свою гостеприимность.

— Да пошел ты, — сказал я, спуская свое сидение, и при этом не мог не заметить через окно знакомое лицо, — Слушай, а это случайно не Сигер сидит? — он сидел на скамейке в парке, а за его спиной была еще скамейка, где сидела старая женщина.

— Да, точно он! — сказал Энтер, — И женщину помню, по-моему, это та Мэри, — Энтер вышел из машины и крикнул, — Эй Сигер! — собеседники резко повернулись к нам, будто испугались.

Сигер подошел к нам, обмолвился парой слов и сел в машину. Мы поехали в библиотеку. По приезду, когда Сигер открывал дверь библиотеки, Энтер стал расспрашивать его:

— А там в парке, что было? Решил замутить с девушкой племянника?

— Что? Нет! Она просто вышла прогуляться, как я.

— Странное совпадение, не кажется?

— Нет, не кажется! Ладно… Если ты после этого успокоишься, я скажу. Она хотела узнать кое-что, что вы не поймете.

— А если поймем?

— Это долгая история.

— А если всю ночь рассказывать?

— Расскажу завтра! А сейчас, где ваши койки вы знаете, идите спать.

В отличие от прошлого раза, дверь комнаты №3 была открыта. Все книги в комнате были разложены по порядку.

— А помнишь, как в первый день было?

— Да, помню. И что?

— Просто тогда мне сон приснился, кошмар, скорее.

— Бывает. Кошмары всех настигают — сказал он, раздеваясь и ложась на кровать, — это же естественно, кошмары — это наши забытые страхи, — продолжал он. Потом добавил, сквозь зевоту: — А во сне мы вспоминаем их. Все люди должны чего-то бояться. А еще говорят, что в первую ночь на новом месте, снятся вещие сны.

Если бы он знал, что во сне я видел его мертвым, что бы он тогда сказал? И все же не стал ему это говорить.

Слава богу, ночь была без кошмаров. Когда я проснулся, Энтер все еще спал. Вдруг, в комнату вломилась Магдалия.

— Я уверена, она где-то здесь! — кричала она, бедная загруженная девушка постоянно что-то ищет, но увидев нас, удивилась.

— А вы, когда приехали?

— А-а, вчера ночью…

— Ясно, — она медленно повернулась и ушла и понятно почему, она не ожидала нас здесь застать.

Потом пришла Шейн.

— Привет, вы что тут делаете? — спросила она.

— Мы тоже рады видеть тебя.

— А, понятно. Ладно, давайте вставайте и идите завтракать.

Глава 2. Вспоминая Филиппа

Я разбудил Энтера, и мы пошли завтракать. На кухне за столом сидел Сигер, который уже закончил есть. Напротив сидела Магдалия, уткнувшись в какую-то книгу. А Шейн вихрем готовила нам завтрак.

— Садитесь, — произнес Сигер, допивая чай. Потом положил чашку на стол, и уперся на нее обеими локтями, как обычно любят сидеть старики, — как поспали?

— Нормально, — ответил я.

— Отлично, — вслед за мной сказал Энтер.

— В следующий раз, предупреждайте, когда будете гулять до поздней ночи, — сказала Шейн, все еще стоя у плиты.

— Ну, наш историк Отис любит описание дней и ночей, вот мы и решили описать ему это в курсовой. — проговорил Энтер, смотря голодными глазами в сторону Шейн, а я так и не понял на что он смотрит — на еду или на неё.

— Отис?

— Да, наш преподаватель, — ответил я.

— И с чего вы планируете продолжить? — спросил у нас Сигер, так же опираясь на локтях.

— Не знаю, вам виднее… Нам-то, все Филипп дал, начало и конец.

— И что уже написано? — продолжал нас допрашивать Сигер.

— Ну, изучили окрестности города, достопримечательности, составили пометки о первых построениях, про музей, об экспонатах, — я мог и дальше перечислять, но вмешалась Магдалия.

— А разве такие работы не надо начинать с основания города? Кто и когда его основал? При каких обстоятельствах… — и она была права. Но Филипп почему-то не рассказывал нам про это. Скорее всего, просто не успел.

— Да, но мы как-то не дошли до этого.

— Вот, сейчас, — Магдалия встала со стола, и пошла к полке, стоящей около прихожей, откуда достала огромную энциклопедию. Вернувшись, она положила его перед нами. — Вот прочтите, эта книга была создана теми, кто читал записи основателей.

— О, спасибо, — радостно сказал Энтер, затем посмотрел на меня. — Бери ручку и мучай пальцы.

— Что? Почему это я должен писать? А сам что будешь делать? — возмутился я.

— Как что? Завтракать! — эти слова насмешили Магдалию. Я обратил внимание на Сигера, который застыл в своей позе, в мыслях он ушел куда-то далеко, и уже не слышал нас.

— Налетай! — сказала Шейн, ставя на стол наш завтрак.

— Спасибо огромное, уверен очень вкусно! — сказал Энтер.

— Спасибо, приятного аппетита, — ответила она, — Дядя Сигер? О чем задумались?

— Да вот, прошлое вспомнил, когда брат с ума сходил. Странно все это. Все эти годы, он нес всякую чушь, и «бам» — рассказы о сыне оказывались правдой.

— А что, вас не было, когда тут Хьюхо жил? — спросил я.

— К сожалению, редко, в перерывах между своими странствиями. Я не мыслил свою жизнь без путешествий. Мы больше общались через письма, и из них я знал о преследованиях горожан, называя Хьюхо чудовищем, медведем — оборотнем, я, конечно же, не верил во всю эту чушь, но каково же было мое удивление, когда Филипп сам признал в мертвом медведе своего сына! Потом, как начал копить эти свои книги, возиться с ними, работу забросил, закрылся ото всех, стал рассказывать о каких-то видениях, а после и вовсе стал утверждать обратное — что его сын жив, и что должен вернуться, — мне было невыносимо смотреть на это, думая, что он сошел с ума, и я вновь возвращался к своим путешествиям, мы почти не виделись.

— Ну да, вы тут у нас не задерживались больше трех дней, каждый раз, когда вы приезжали, мы знали, что скоро будем прощаться, — добавила Шейн.

— Как же я ошибался? А ведь мог больше времени провести с родным братом, но ничего уже не вернуть, — тяжело вздохнул Сигер, потом, как будто отказался грустить, встряхнул головой, резво взглянул на нас и перешел на бодрый тон: — Ну как вам книга? За сколько времени управитесь?

— Думаю, за сегодня справимся, — сказал я, пролистывая книгу.

— Не спешите возвращаться, мне нужна ваша помощь, — сказал Сигер — этот дом старее самого Филиппа, так же, как и крыша. Шейн говорила, что на прошлой неделе тут затопило.

— Хорошо, напишем, поможем, — сказал я.

— Нет. Пишите и отдыхайте, завтра начнем.

— Что ж, тем лучше.

Глава 3. Основатель Орладара

Сигер куда-то ушел на целый день. Мы с Энтером уселись в зале, где был большой стол, куда мы положили эту энциклопедию, Магдалия любезно добавила туда еще несколько полезных книг. Они с Шейн обслуживали посетителей, кто приходил возвращать книги или одалживать новые.

Теперь материала было в изобилии, и мы всё думали, как сжать эту информацию до форматов курсовой. Энтер, как всегда, читал эти скучные записи, словно это что-то нечто захватывающее. Целый день я провел, смеясь, Энтер был способен поднять даже самое омраченное настроение. Пожалуй, это его лучшая черта. Поэтому, нудные учебные будни превращались с ним в незабываемые приключения. Все были от него в восторге. Вдруг он выскакивает на длинный дубовый стол, который, на вид, старше его на сто лет, и стоя на одном краю в позе завоевателя, ведущего за собой сотни головорезов, говорит: «Я, Карим Абрамс! И как основатель этого города, говорю вам! Нам нужен блюститель закона!» Проскользив на коленях на другой край стола, снова на возвышенных тонах говорит: «О да, конечно, сэр! Вы правы, нам нужен шериф». В итоге у него сложился импровизированный моноспектакль об основателях города. Шейн с детским восторгом наблюдала за ним, и даже не заметила, что их гость бегает по дорогому раритетному столу. «Увы, любовь моя! — прыгнул к ней Энтер, и схватил за руки, — Мое время пришло, и я умираю, но творение мое, достанется лишь наследию моему!» — падая на колени и хватаясь за сердце, сделал вид, что умирает. Вот так закончился рабочий день.

Вечер, Энтер помогает Шейн мыть посуду после ужина, я же обратно раскладывал книги с Магдалией.

— Вот и все, один день и курсовая готова, — с облегчением сказал я.

— Да, вы молодцы. Никогда не видела ничего подобного, он всегда такой? — спросила она.

— Да, насколько его помню.

— Что ж, если он хотел добиться внимания Шейн, у него получилось. Надеюсь, завтра с таким же позитивом поработаете, а то из-за дождя больше всего моя комната страдает.

— Твоя? №2, а у Шейн №1. А что ты не переселишься в комнату №3?

— Ну, раньше там останавливался дядя Сигер, а потом она стала комнатой для гостей. Да и потом я всю жизнь жила в №2, привязалась к нему.

— А комната №4? Для кого она?

— Никто не знает! Когда дядя Филипп приютил меня, он сказал, чтобы я туда никогда не заходила. Но когда мы были маленькими, мы с Шейн решили войти туда, я стояла на стреме, а она пыталась открыть дверь. Не получилось, ручка двери не поворачивалась.

— Она что заперта?

— Нет вроде, так как отверстий для ключа нету. После того как Филиппа не стало, дядя Сигер пытался открыть её. После долгих и упорных попыток, Сигер под конец взял топор в руки. Не знаю, из какого дерева она была сделана, но от ударов топором и царапины не осталось.

— Поздравляю! У вас мистическая дверь! — улыбаясь, сказал я ей. Она засмеялась и продолжала разлаживать книги, — Скажи, а ты считала Филиппа сумасшедшим?

— С чего ты взял?

— Ну утром Сигер перечислил достаточно аргументов о всех его странностях.

— Нет, всю нашу с Шейн жизнь, пока мы росли, он всё время работал только с книгами, хирургом мы его не застали, и детьми мы не видели в этом ничего странного, но, когда он впервые привел меня сюда, было дело, как он знакомил меня с невидимым другом. Я тогда верила в домового, думала, что с ним и знакомлюсь.

Ночью, когда мы легли спать, я спрашиваю у Энтера:

— Слушай, завтра, наверное, после работы сходим…

— На кладбище? — перебил меня он, — я тоже об этом думал.

Наутро позавтракав, мы поднялись на крышу. Пока Сигер с Энтером вынимали гвозди со старых листов, я их аккуратно спускал вниз. Сняв все листы, мы начали заклепывать новые.

— Слушай, Сигер, — заговорил Энтер, — ты нам собирался что-то рассказать? Еще тогда, когда мы поздно вернулись.

— Ах это. Да, еще один тяжелый случай Орладара. Тут жил один мальчишка звали его Кристиан Родрож. Он был обычным мальчиком, не высокого роста, худощавый, и неуклюжий. Он жил с родителями…

Глава 4. Неудачник Кристиан

— Эх школа, школа. В каждой школе бывают изгои общества, в нашей же, был Кристиан. — начал рассказывать Сигер, не останавливая работу — Сам он был наивным, и всему верил. Дети быстро вычислили этот его недостаток и не упускали возможности поглумиться над ним. И было сборище подростков — сынов чиновников и богачей, которые держали власть над всеми другими ребятами, и все пытались стать их друзьями, нежели врагами. Вот и наш Кристиан, хотел быть одним из них, чтобы все его любили, и уважали так же, как их. Их было четверо. Главаря четверки звали Томас, второго — Ганс, третьего — Николаус, и последнего — Дэн.

Бедняга Кристиан не скрывал своего желания подружиться с ними, и выполнял все их сомнительные поручения, которые только и придумывались, чтобы посмеяться над ним. Однажды он снова захотел присоединиться к их беседе, и Томас послал его за своим портфелем в кабинет. Кристиан на радостях с силой толкнул приоткрытую дверь, и на него упало ведро с водой. Все, кто были рядом стали кричать «Вонючка!» и указывать на него пальцем. Они повторяли это слово снова и снова, понюхав себя он понял, что это вовсе не вода была. Прибежав домой, наткнулся на обозленного отца:

— Ты бездельник! Опять уроки прогуливаешь?

— Нет, папа, просто я…

— Просто что? И что это за вонь? Ты что, в туалете искупался? А ну быстро умылся! — отец всегда с ним грубо обращался, так как не был счастлив браке, и был женат лишь потому, что на вечеринке по пьяни провел ночь на кладбище с незнакомкой, которая стала матерью Кристиана.

Кристиан только привел себя в порядок и вышел из ванной, за ухо хватает мать:

— Бездарь! — она тоже считала, что все её несчастья исходят от него, ведь ей пришлось принудительно выйти замуж за незнакомца, — Ты почему порвал эти книги? Ты хоть знаешь, сколько они стоят? — злобно кричала она. И так всегда, везде он был козлом отпущения, и нигде он не мог найти утешения, хоть бы кто пожалел его.

— Я случайно, мам, я не хотел… — робко объяснялся он.

— Я не спрашиваю, что ты хотел, а чего не хотел! Сейчас же сам пойдешь в библиотеку и вернешь эту книгу обратно! Как расплачиваться — решай сам, за твои выходки я платить не собираюсь.

От этих слов он совсем уж пришел в отчаяние, каждый день похожий на вчерашний — вереница несчастных дней, месяцев, годов и он не знал, как разорвать эту цепь, не в силах был что-то менять… И чтобы успокоиться, он подолгу засиживался в одиночестве там, где начал существовать — на кладбище.

Глава 5. Тяжелая жизнь Кристиана

На кладбище он думал о прожитом дне и мечтал, что однажды станет лучше всех и все будут тянуться к нему, а он в отместку отвернется от них. Он только и мечтал о том, как бы больнее отомстить всем. Но и думал, почему так случилось? Ведь все было нормально. Видимо он повзрослел, вот и стали с ним так обходиться, вот уже пятый год. В течение уже пяти лет он приходит сюда и не замечал раньше, что из земли выходит дым.

Этот дым, был серого цвета, словно безжизненность из глубин земли, или как злобный древний призрак, всё тянулся по воздуху близь к земле, окутывая могилы, придавая им жуткий вид. Всякий бы испугался при виде него, но Кристиан, ослепленный обидой и злобой на всех людей, проклинал всё живое до беспамятства и не замечал опасностей, подстерегающих его.

Придя в себя, он вернулся домой. Когда он вошел домой, отец кинул в его голову книгу и крикнул «Тебе что мама сказала? Иди, верни книгу». Кристиан взял книгу, которая была уже не только порванная, но вся уже истрепанная.

Подойдя к библиотеке, он только хотел открыть дверь, но дверь открыл выходящий Филипп и столкнулся с ним.

— Тебе чего, мелюзга? — в своем обычном тоне проскрипел Филипп.

— Я хотел вернуть книгу.

— Так верни его, нечего тут стоять! — заявил он, и ушел восвояси.

— Не обращай на него внимания, — сказал я ему заметив, как мой брат накричал на мальчика, — Он со всеми так.

— И со мной все так! — пробубнил он, заходя в библиотеку. Так же, как и сейчас внутри обслуживала Шейн.

— Так, вернете через неделю, приятного чтения, — говорила она женщине, стоящей перед Кристианом.

— Здравствуйте, я бы хотел вернуть книгу

— Так, фамилия?

— Родрож.

— Вот, нашла. Вы брали одну книгу неделю назад в отличном состоянии.

— Ну состояние уже не отличное, — виновато сказал он, — я не хотел, так вышло.

— Все вы так говорите! Тебе придется заплатить за неё.

— Да, но у меня денег нету.

Тут примчалась Магдалия и взяла книгу.

— Ладно, на первый раз прощаем — сказала она, и за эти слова Шейн удивленно посмотрела на нее, — ступай, и книги больше не рви.

— О, спасибо большое, до встречи, — Кристиан повернулся, чтобы уйти, но услышал их шепот:

— Маг, что с тобой?

— Это Кристиан! Тот самый, который неудачник, жалко мне его.

Услышав эти слова, он не мог понять, радоваться этому или разозлиться. Только он почувствует доброту к себе, но нет, за спиной обсуждают. Не было нормального отношения к нему, нигде не могла найти покоя, его одинокая душа, и только кладбище — пристанище мертвецов — дружелюбно встречало его, лаская тишиной, словно там и место ему, и этот дым — всё густел на глазах, и постепенно окутал, покрыл его с головой, и неизвестно, сколько он пролежал в нем.

Глава 6. Пора все исправить

Вдруг, он услышал страшный, мерзкий голос, и от испуга побежал было прочь из кладбища, но споткнулся, и упал. Ничего не видно — повсюду этот дым, он задыхался, и бешено колотилось сердце, словно вот-вот выскочит наружу, а всё тело онемело, обмякло, не слушалось его, глаза слезились и словно вылезали из орбит, и привкус — дурной склизкий привкус во рту, от которого выворачивало наружу. Мерзкий голос стал смеяться, громко, оглушительно громко, не переставая. У Кристиана всё горело изнутри. Казалось, что он в аду. Еле, из последних сил он выполз из кладбища, дым как будто отступил, отпустил его. Он побежал на четвереньках, а потом и на двоих, лишь бы подальше отсюда. Весь мокрый, липкий от жара, он не мог разобрать что впереди, и вдруг заметил, надвигающийся на него, силуэт — им оказался задира Ганс.

Ганс шел домой и увидел, как перед ним волочился неудачник, с еще более жалким видом, чем когда-либо. В презрении он столкнул Кристиана в лужу: «Эй, вонючка! Детское время вышло, комендантский час!» — и начал смеяться. Вдруг Кристианом овладела невиданная ранее ярость, он почувствовал силу и власть. Власть решать, власть действовать. Он с легкостью поднялся, схватил камень и ударил Ганса по голове. Ганс упал, потекла кровь из пробитого черепа, увидев это Кристиан протрезвел и убежал. Когда он вернулся домой, отец стал бить его за позднее возвращение, и он по привычке поддался, но странно, не чувствовал ни боли, ни страха, словно и не с ним это происходило. Он закрыл руками лицо, которое улыбалось.

Утром он встал в прекрасном настроении, и неизвестно, спал ли? Ни болячек от побоев, и что это было на кладбище — почему было так плохо, а теперь совсем нет боли? И этот голод — странный манящий голод.

В школе первый, кого он увидел, был Ганс, стоящий в коридоре. Ганс был сильно бледен, и почему-то не смыл кровь ни с лица, ни с одежды. Кристиан уже подумал, что Ганс будет драться, мстить. Но у того было спокойное лицо. Кристиан прошел мимо Ганса, Ганс повернулся и поплелся за ним. «Зачем он меня преследует?» — Кристиан остановился, повернулся к нему и хотел сказать, что ударил его случайно, но его опередил Ганс со словами: «Что прикажете, Повелитель?».

Этого Кристиан не ожидал услышать, но именно тогда он все понял. Пришли, еще трое — Томас, Николаус и Дэн.

— Эй, Ганс, решил без нас поиздеваться? — с ухмылкой сказал Томас.

— Набей ему морду! — приказал Гансу Кристиан. Ганс набросился на Томаса, и начал бить его по лицу, Николаус и Дэн схватили Ганса и прижали к стене с криками «Какого черта? Ганс, что с тобой?».

Кристиан встал над лежащим Томасом и злобно прошептал: «Ведь я всего — навсего, хотел быть твоим другом, а теперь ты станешь моим рабом».

Кристиан размахнулся и ударил его по шее — Томас умер сразу же. И тут Кристиана настигло сладостное, благоговейное чувство насыщения — так вот чего ему не хватало, вот что ему нужно, но он хотел еще. Все произошло так быстро, что двое других не сразу поняли, что случилось, но, когда увидели своего мертвого друга, они со страхом посмотрели на Кристиана, который заявил: «Вы всегда были вместе, не стоит вас разделять, ибо одна судьба у вас на четверых», после этих слов, он приказал Гансу убить Николауса, а новому помощнику, которым стал Томас, он приказал убить Дэна. Кристиан облизнулся.

Кристиан сразу же вернулся домой. Он был счастлив, словно заново родился. Приказав четверым слугам стоять у входа, Кристиан вошел домой.

— Ты почему не в школе? — с криками встретила его мама, — раз пришел, приберись тут!

— Почему посуда с утра грязная стоит? — выйдя из комнаты кричал отец, — а ну живо, иди помой!

— Привет, мам, привет, пап, — сказал Кристиан, наклонив голову на правое плечо, затем наклонил в левую сторону — Прощай, мам, прощай, пап.

— Кристиан, что с тобой? — родители поняли, что с ним что-то не так.

Кристиан перестал заигрывать и посмотрел им прямо в глаза. А у самого в глазах бездонное зло. Его лицо уже начало искажаться, от того что сущность внутри вконец овладела им, а под кожей виднелись зеленые извилины вен. Родители скулили в ужасе, мать упала на колени. Их сын, не в силах уже сдерживать невосполнимую жажду к смертям, прокричал: «Хватит болтать! Я хочу убивать!»

Кристиан с новыми друзьями сидел в своем доме. Сидя на кресле он расслабился, откинул руки за голову и сказал четверым трупам подростков: «Ну рассказывайте, друзья мои,» — они начали говорить о том, о сем, в то время, когда тело его покойной матери прибиралась в доме, а тело покойного отца мыло посуду.

— А что вы расскажете? Повелитель? — спросил труп Томаса.

— Ну, я наконец понял, что с рождения связан с кладбищем, и все время что там проводил, накапливал негативные мысли, которые дали мне эту силу, силу, которую давно заслуживал, — гордо отвечал Кристиан. Но потом они услышали шум на улице.

Глава 7. Самосуд и обещание

Выйдя на улицу, они увидели разъяренную толпу жителей, вооруженных всем, чем могли. Они уже знали, кто такой Кристиан, ведь инцидент в школе не прошел без свидетелей. Они кричали: «Чудовище! Вон с Орладара! Предвестник Хьюхо! Чудовище, умри!»

С этими словами толпа напала на мертвецов и Кристиана. Кто-то предприимчивый прихватил цепи, а иначе жертв было бы еще больше. Их связали, одолев лишь массой и внезапностью. Мертвых парней было бесполезно бить, они и так были мертвы, и были лишь марионетками Кристиана. Сам же Кристиан грозно смеялся и кричал: «Вы пять лет губили меня! И пусть спустя столько же, я вернусь! И через каждые пять дней на каждой пятой ночи я буду убивать вас!!!» Испуганный народ бил, колол его, в ход пускалось, что было в руках — орудие для труда, пожарные прутья, штыки, вилы. К ужасу, Кристиан истекал вовсе не кровью, а ярко — зеленой жидкостью, и даже не думал умирать, лишь смеялся будто его щекочут. Тогда люди бросили его в яму, и начали закапывать его живьем. Последнее что донеслось из-под земли: «Я вернусь!»

Спустя время, управляемые им мертвецы перестали двигаться, и наконец, стали похожи на настоящих трупов. Тогда люди понадеялись, что Кристиан все таки умер под толщей земли, оставшись без кислорода, и родственники смогли похоронить своих покойных как следует.

Жители города еще долго не могли забыть ужас пережитого, родители стали бояться за своих детей, молодежь стала бояться повторить участь Кристиана, а вдруг эта зараза, что вселилась в него, может поразить и других, кто гуляет в темное время? Так, в городе завелся негласный закон закрываться в домах с заходом солнца.

Вот и все, конец, а кто крышу помогал мне делать — молодец.

— М-да, и этот закон — первое, что бросается в глаза по приезду сюда, и выглядит очень странно. Теперь — то понятно почему. Надо бы поставить билборд у въезда в город, с краткой информацией о случившемся, для всех приезжающих, чтоб имели ввиду, — начал тараторить Энтер.

— Нет! — перебил его Сигер, — Я бы даже вам это рассказывать не стал, всё что случилось в Орладаре, остается в Орладаре и вас не касается. Эти истории знают только некоторые жители, и они являются тайнами.

— Ну это «Тайны Орладара», прям как тема нашего курсового, — вот тут и я, не смог дальше молчать, — скажи, а почему ты нам это рассказал? Ведь это тайна жителей.

— Филипп, мне — родному брату не рассказывал про Хьюхо, так как вам рассказал. Не знаю, может он доверял вам, может считал, что вы достойны знать, но знаю, что все действия брата никогда не были бессмысленны. И раз он поведал вам одну тайну, я решил поведать вам вторую.

— Слушай, а когда его убили? — спросил Энтер.

— Это случилось пять лет назад.

— Значит, в этом году он нападет?

— Нет! Его же убили, после того как это случилось, я снова отправился по всему миру, на этот раз, в поисках ответов. Таких как Кристиан, называют Некромантами — повелителями мертвых. Я продолжал искать ответ на вопрос — могут ли они воскрешать себя, искал все эти года. Но нет, после того как некроманты умирали, ничего не происходило. После пяти лет поисков, я вернулся сюда с пустыми руками, а что дальше было, вы знаете.

Глава 8. Задание выполнено

Закончив с крышей, мы пошли спать. Попробуйте провести целый день на крыше, под солнцем, и усиленно работать. Уставшие, мы заснули сразу, как легли. На следующий день мы были на кладбище, навещали покойного Филиппа. Лишь на его могиле трава была зеленее, цветы были живее, было понятно, что Хьюхо присматривает за последним пристанищем отца.

На следующий день мы собрались домой. И до всего времени прощания Сигер все что-то размышлял, и когда мы прощались, он сказал:

— Передайте своему преподавателю, что может мне доверять, как доверял Филиппу. Эта на случай, если вы в следующий раз приедете, чтобы он сообщил нам.

— Хорошо. Отису понравятся ваши слова. — говорил Энтер, пожимая руку Сигеру, — Скажи, а о чем ты говорил с Мэри в парке?

— Многие знают цель моего путешествия, и она хотела знать, что я разузнал.

Попрощавшись, мы сели в машину и поехали домой. Курсовая была написана, и мы так же, как и про Хьюхо узнали о мальчике Кристиане. Собрав вещи сев в машину, тронулись в долгий путь до дома. Пока, Орладар, еще увидимся!