Одиночество шамана

Николай Семченко, 2014

«Одиночество шамана» автор первоначально хотел назвать так: «Лярва». Это отнюдь не ругательное слово; оно обозначает мифологическое существо, которое, по поверьям, «присасывается» к человеку и живёт за его счёт как паразит. «Одиночество шамана» – этнографический роман приключений. Но его можно назвать и городским романом, и романом о любви, и мистическим триллером. Всё это есть в произведении. Оно написано на документальной основе: информацию о своих «шаманских» путешествиях, жизни в симбиозе с аоми (традиционно аоми считается духом-покровителем) и многом другом предоставил автору 35-летний житель г. Хабаровска. Автор также изучал самостоятельно культуру, обычаи и представления о мире народа нани, живущего на берегах великой дальневосточной реки Амур (нанайцы называют себя именно так). У романа есть продолжение «Путешествие за собственной тенью, или Золотая баба». Это, если можно так выразиться, «этнографо-мистический триллер».

7

Андрею никогда не нравилось ощущать себя частью толпы, по этой причине он не любил всякие митинги, демонстрации, и даже на обычное собрание родного, так сказать, коллектива заманить его было сложно — у него всегда находились отговорки. А на площади у фонтанов, как всегда, было многолюдно. И от этого пестрого, шумного столпотворения настроение Андрея начало портиться. Благо, что в том уголке площади, который находился вдалеке от фонтанов, народа было поменьше, но все лавочки были заняты, и, кажется, ни на одной из них не наблюдалось дамы в сиреневом платье.

Он почему-то считал, что Марго — это, скорее всего, женщина старше сорока лет, дебелая, с короткой деловой стрижкой, непременно курящая, пальцы рук унизаны перстнями: гадалки ведь любят золото, всякие побрякушки. Именно такую даму он и выискивал глазами, пока не уткнулся взглядом в элегантную женщину неопределенного возраста: скорее всего, ей было далеко за тридцать, но она выглядела гораздо моложе — ухоженная, гладкая кожа, высокие скулы, полные губы небрежно очерчены бледно-розовой помадой, в матовых мочках ушей — крошечные сережки с какими-то радужными камешками. Глаза дамы скрывали черные солнцезащитные очки, одета она была в простой на вид, но, однако, на самом деле довольно дорогой белый хлопчатобумажных костюм, на коленях — лиловая сумочка, в правой руке — дымящаяся длинная сигаретка.

Дама никак не подходила под описание портрета Марго, и Андрей уже было хотел отвести от неё взгляд, как женщина вдруг махнула ему, поднялась с лавки и, манерно покачивая бедрами, двинулась к нему. Наверное, даже самые примерные мужья в этот момент невольно смотрели не на своих благоверных, а на эту женщину, походка которой была легка, непринужденна и, скажем так, эксцентрична.

— Привет, — сказала дама и протянула ему руку. — Извините, я забыла, что именно должно было быть фиолетовым — платье, сумочка или и то, и другое вместе. Впрочем, какая разница? Вы ведь меня узнали? Я — Марго. А вас я почувствовала сразу: от вас исходит особая энергия…

— Здравствуйте, — растерянно пожал её руку Андрей. Он был явно смущён.

— Что-то не так? — простодушно спросила Марго.

— Знаете, в последнее время я так часто слышу о какой-то своей энергии, что уже подумываю: а не открыть ли мне маленькую частную электростанцию, — неуклюже пошутил Андрей. — Так сказать, энергию — в мирных целях!

— Ах вы, шутник! — улыбнулась Марго и погрозила ему пальчиком. — Такая энергия никакому Чубайсу не снилась. Да вы это и сами, наверное, знаете, — она бросила на него короткий взгляд, и даже солнцезащитные очки не помешали Андрею почувствовать проницательность её глаз. — Мы стоим накануне больших событий, и вы об этом тоже, надеюсь, знаете. Тайна уже открылась вам?

Марго нервно бросила сигарету, докуренную почти до фильтра, выудила из сумочки пачку «Кэмела» и снова закурила, выжидательно посматривая на собеседника. Андрей не понимал, о какой тайне идёт речь, как не понимал и того, зачем вообще согласился придти на эту встречу: в его жизни что-то слишком много стало сумасшедших, вот ещё и Марго добавилась.

— Ладно, — вдруг кивнула Марго. — Не хотите — не говорите. Это ваше право. Но в следующий раз, как окажетесь там, — она сделала ударение на слове «там» и выразительно глянула ему прямо в глаза, — так вот, как окажетесь там, не смогли бы кое-что выяснить лично для меня…

— Не понимаю вас, — Андрей посмотрел в сторону. — Вы, кажется, гадалка. Значит, помогаете другим людям выяснять всякие тайны, узнавать будущее. А я этим не занимаюсь. Я, знаете ли, всего-навсего повар. И даже не всегда знаю, какое будущее ожидает курицу, которую поставил в духовку — сочной она получится или сухой, подгорит или нет, покроется золотистой корочкой или…

— Ах, бросьте! — перебила его Марго. — Никакая я не гадалка. И вы это должны чувствовать. Ясновидящая! Специально ношу темные очки, чтобы люди не пугались. А гаданьями да ворожбой занимаюсь потому, что надо же на что-то жить.

— И что же скрывают очки? — усмехнулся Андрей.

Марго, ни слова не говоря, сняла очки. Черные, странно расширившиеся зрачки окаймлял желтоватый белок, и в них полыхал блеск, от которого становилось больно — точно жерло вулкана, из которого извергалась сернистая лава.

— Думаю, достаточно, — Марго снова прикрылась очками. — Мне многое открывается, но не всегда проникаю в самую суть увиденного. Надеюсь, вы знаете: то, что человек видит, — на самом деле не всегда то, что он видит.

Андрей пожал плечами, что-то пробормотал невнятное в ответ, можно было лишь понять, что ему никогда не была близка восточная философия с её парадоксами. Но Марго не успокоилась и с жаром принялась рассуждать о фата-моргана и миражах в пустыне: когда явственно видишь прекрасные замки и чудесные сады, ощущаешь на лице дуновенье ветерка, благоухающего ароматами оазиса и даже слышишь гомон базара, это ещё ровным счетом ничего не значит — обман зрения, галлюцинация, иллюзия, фокус природы, игра воображения, не более того. Но подобное происходит с нами каждый день, и, может быть, даже каждый час: то, что нам представляется как самая правдивая реальность, на самом деле — прихотливая игра света и теней, нашего воображения, чужих эмоций, ожидания чуда или, напротив, желания всё упростить до невозможности; и получается, что, глядя на что-то, порой вполне конкретное и привычное, мы на самом деле видим своё представление об этом, а не истинную вещь.

Марго беспрестанно курила, много говорила, вероятно, очень хотела понравиться Андрею как приятная собеседница. Она была женщиной проницательной, и, конечно, вскоре поняла, что он довольно скептически относится ко всему, о чём она так вдохновенно вещает. Единственное, что оставалось Марго, — говорить по существу, внятно и без всяких абстрагирований.

— Одно видение повторяется и повторяется, я им измучена, — пожаловалась она. — И одно мне ясно: все мы накануне какого-то большого события, после которого жизнь изменится. Может, это будет вселенский катаклизм?

Она, наконец, рассказала свою историю. Оказывается, ей видится один и тот же сон: будто бы на небе появились три солнца. Нестерпимо яркие, они иссушают землю, вода в реках кипит, плавятся камни, горят леса, зловонные облака закрывают небосвод плотной пеленой, гибнут люди, их трупы никто не убирает — разлагающаяся плоть мерзкой серо-зеленой слизью пропитывает почву, миазмами отравляет воздух, отчего возникают новые, неизвестные болезни — они сваливают тех, которые ещё более-менее здоровы; редкие группы оставшихся в живых забираются в глубокие пещеры и хоронятся там как дикие звери.

Один старик вспомнил, что ребёнком слышал легенду о том, что такое уже приключалось на Земле: на небе когда-то давным-давно появилось три солнца — одно большое и два поменьше, и даже ночью было видно как днём. Какому-то богатырю из маленького племени амурских аборигенов якобы удалось сбить стрелами два светила — только после этого жизнь на Земле вернулась в своё русло.

— Легенды не рождаются из ничего, — говорил старик. — Легенда — это историческая память народа, которая передается от поколения к поколению. «Три солнца» — событие, уже бывшее некогда реальностью, и наши предки через миф предупреждали нас о том, что оно может повториться. Подобные легенды существуют у многих народов. Древние китайские источники утверждают, что наша планета некогда была «потрясена», в результате Солнце, Земля, Луна и звезды «изменили» свой путь». Поднебесная «уходила на юг», а небо стало «падать» на север.

— Мы это знаем и без китайских хроник, — завопила маленькая простоволосая женщина. — Что делать нам, старик? Посвященные покинули нас, мезюлины²⁰ скрылись в подземельях, а шуликуны²¹ лишь смеются и издеваются.

— Правильно она говорит! — поддержали женщину окружающие. — Хватит мудрствовать, старик. Люди вымирают. Лучших из нас забирают к себе шуликуны — этим мерзким тварям нужна не наша плоть, они питаются нашими душами.

— Вы хотите знать, что происходит со всеми нами? — возвысил голос старик. — Слепцы! Вы слишком долго жили в тьме низких истин, главным стало тело, а не дух, и удовольствий ради поступались слишком многим вы, безумцы! Три солнца осветили мир, очистительный огонь испепеляет нашу низость, и сбываются пророчества Посвященных, над которыми совсем недавно вы насмехались, глупцы!

Простоволосая женщина, вперив в старика немигающий взгляд, присела, как тигрица перед прыжком, и завопила:

— Он смеётся над нами! Он продался шуликунам. Смерть отступнику!

Толпа зашумела, мрачно надвигаясь на старика. Но он, не дрогнув ни единым мускулом лица, лишь усмехнулся и спокойно поднял руку:

— Прежде чем лишусь жизни, послушайте, что хотел вам сказать. Человек, испытавший жизнь, не боится испытать смерть. Но не станет меня — так ничего и не узнаете, невежды!

— Да он издевается над нами! — изумлённо воскликнула предводительница толпы. — Возомнил себя пророком, вонючий старый пердун!

Однако толпа притихла, зачарованная невозмутимой фигурой старца и его жестами, полными достоинства.

— Пусть говорит! — послышались возгласы. — Он что-то знает. Наказать его всегда успеем! Говори, старик!

— Молчи, стадо овец, и слушай внимательно, — молвил старец. — Наверняка вы, кичащиеся своей цивилизованностью, считаете диким маленький народ догоны, обитающий в Танзании. С вашей точки зрения, они живут как первобытные люди: минимум одежды, жилища — хижины, пища — самая простая: то, что могут добыть охотой или собирательством. Но эти люди полагают, что их прапредки жили под созвездием трёх солнц, а Южный Крест, который висит над ними, некогда был виден над горизонтом только по утрам и вечерам.

— Они когда-то жили под тремя солнцами? — ахнула толпа. — Не может быть!

— На свете может быть всё, что угодно, — рассмеялся старик. — Но речь не об этом. Так вот, у догонов есть особая священная долина. Там их жрецы выложили карту Солнечной системы. Она состоит не из девяти, а из двенадцати основных больших планет. Иногда жрецы добавляют тринадцатую планету. Чем это вызвано, никто не знает. Причем, начиная с Юпитера, планеты обозначены валунами из камня большей массы, и чем дальше от центра системы, тем она значительнее. И догоны, и другие древние народы что-то такое знали, и это знание пытались передать нам. Говорят, что Посвященные знали о периодических катастрофах на Земле, которые происходят приблизительно через одинаковые хронологические рамки. Но мы не слушали их, смеялись и забавлялись над их темнотой и невежеством…

Так говорил этот старик, и люди, не перебивая, внимали каждое его слово. Маленькая простоволосая женщина тоже молчала, но не потому, что прониклась уважением к оратору и раскаялась. Она выждала, когда старик сделает паузу, и снова закричала:

— Зачем ты нам рассказываешь это? К чему твои многомудрые речи? Наплевать нам на догонов и все их карты! Объясни, что делать людям, как нам сберечься! Дай нам надежду.

— Надежда — это то, что заставляет человека жить даже тогда, когда кажется: всё потеряло смысл, и уже нет никаких сил перенести этот ад на Земле, — тихо ответил он. — Надежду могут дать лишь Посвященные. Я никогда их не видел, и мой отец не видел, а дед рассказывал, что однажды обнаружил на мокром песке гигантский след ноги Посвященного. Всего лишь след! Дед прикоснулся к нему — и что-то случилось: блеснула молния, лучезарный столб света обрушился на землю, горизонт исчез — огромный мир лежал у ног, невероятный, яркий, блистающий и свежий как утренняя заря.

— Ты сто один раз рассказывал эту историю, — перебила женщина. — Хватит! Наслушались! Твой дед был просветлённым, ему открывалось прошлое и будущее. Разве он не передал тебе этот дар? Почему ты не желаешь сказать нам, что нас ждёт?

— Никому из простых смертных не ведомо, как три солнца изменят род человеческий, — старик с сожалением покачал головой. — Возможно, есть вещи, которые нам лучше не знать вообще.

— Слушать тебя — всё равно, что отраву пить! — завопила женщина. — Ты смущаешь ум и заставляешь во всём сомневаться. Сейчас не время заниматься философией. Говори, старик, куда Посвященные ушли от нас. Мы ничего для них не пожалеем, лишь бы они сказали, как нам выжить!

— Вот как! — снова усмехнулся старик. — Не ты ли, о женщина, насмехалась над ними? Не ты ли говорила, что учёность — причина всех бед, и надо жить проще? Посвященные покинули нас, мы им не нужны. Это они нужны нам. Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы они вернулись.

— А что же ты тогда знаешь, жалкий старикашка? — злобно прошипела простоволосая. — Ты ничего не знаешь!

— Да, я знаю, что ничего не знаю, — вздохнул старик. — И чем больше я знаю, тем лучше понимаю: истина всегда где-то там, далеко-далеко, как свет далёкой звезды. Счастлив глупец, считающий, что ему известно всё.

— О, Боже! — вскричала смутьянка. — Как ты надоел с этими твоими мудрствованиями, старый осёл!

— И всё-таки я кое-что знаю. Нам поможет женщина по имени Марго, — совсем тихо молвил старик. — Она где-то тут, среди нас. Невидимая, как бесплотный дух, эта женщина умеет видеть дальше и глубже обычных людей. Может быть, именно Марго даст нам надежду?

Старик смотрел прямо на Марго, но, судя по всему, её не видел. Его глубокие черные глаза были полны отчаяния и тоски.

— И вот, мне открылось: вы, Андрей, тот человек, который обнаружит разгадку этой тайны, — сказала Марго. — Неважно, как я это узнала. Я и сама, пожалуй, этого не смогу точно объяснить. Есть вещи, которые выше нашего понимания. Просто я знаю: вы тот человек, которому под силу проникнуть в туннель…

— Куда? — переспросил Андрей.

— Я называю это туннелем, — Марго достала очередную сигаретку и прикурила её. — Говорят, что это похоже на узкий тоннель, который, постепенно расширяясь, выводит куда-то туда, не скажу, куда — в общем, это за пределами человеческого разумения. Возможно, это иные миры, а, может быть, всего-навсего что-то вроде вселенского архива, в котором хранится информация давно минувших веков, или это жилище более древних, чем человек, существ: они выше нас и знают, следовательно, больше нас.

— Господи, — Андрей не скрывал своего отчаяния, — если бы вы знали, как я устал от всего этого! Почему вам кажется, что я какой-то особенный? И отчего вы втемяшили себе в голову, что я куда-то там могу попадать… Ха-ха! Иные миры! Энергетические сущности! Тоннель времени! — он нервно хихикнул. — Вы, взрослый человек, верите во всякую ахинею?

— Это не ахинея, — усмехнулась Марго и нервно передёрнула худенькими плечами. — Видие ли, молодой человек, мне было виденье…

— Опять! — Андрей покачал головой, вздохнул и с нескрываемой жалостью посмотрел прямо в глаза Марго. — Может, вам нужно принимать успокаивающие таблетки, чтобы крепко спать и не видеть снов?

И тут Марго, наконец, обиделась. Она гневно высказалась насчёт современных молодых людей, которые перебивают старших, ни во что не верят, потеряли всякие идеалы, не уважают иное мнение, понятия не имеют, что значит слово «толерантность» и ведут себя так, будто всё на свете знают и ничему не удивляются. Да, конечно, это может показаться странным, что она видит фантастические сны, похожие на сочинения экзальтированных беллетристов. Но что делать, если каждую ночь Морфей открывает ей что-то новое?

— Иногда я пугаюсь саму себя, — Марго доверительно взяла Андрея за локоть. — Не считайте меня сумасшедшей, пожалуйста. Но однажды я видела во сне женщину по имени Людмила.

Эта Людмила сидела в какой-то обсерватории у телескопа, смотрела в небо, чертила непонятные чертежи и говорила странные вещи. По её мнению, в Солнечной системе находится не девять, а двенадцать — возможно, даже тринадцать — планет, и что самое интересное, две, а то даже и три планеты Солнечной системы, — это звёзды: Фаэтон, Милиуса и Трансплутон. В глубокой древности их видели люди, и об этом остались воспоминания в легендах и мифах шумеров, китайцев, пратунгусов, догонов. В сказках ничего, абсолютно ничего не выдумано: сказка — ложь, да в ней — намёк, добрым молодцам урок.

— Андрей, вы были хорошим учеником? — ни с того, ни с сего спросила Марго.

— Старался, — уклончиво ответил Андрей. — Некоторые предметы очень даже нравились. Впрочем, — он лукаво покосился на Марго, — может, мне нравились учительницы, их преподававшие?

— Ах, шалопай! — она слабо взмахнула рукой, хотела рассмеяться, но всё-таки постаралась сохранить лицо серьёзным. — Если вы учили астрономию, то, наверное, помните: «рождение» новой звезды из холодной планетной массы происходит через взрыв, но с потерей ее прежней массы от первоначальной на десять процентов. Помните?

Он пробормотал нечто нечленораздельное в ответ. И тогда Марго, тактично кашлянув, напомнила ему, что в этой космической заварухе отторгнутое вещество никуда не пропадает, а превращается в пояс астероидов. В Солнечной системе их два: первый пояс находится между Марсом и Юпитером, второй — за Юпитером, и о нём знают только астрономы-специалисты, да и то не все. Скорее всего, этот второй пояс астероидов породил Фаэтон. Это не планета, а звезда.

Астроном Людмила Константинова — именно её Марго и видела во сне, — вычислила, что период обращения Фаэтона вокруг Солнца по вытянутой эллиптической орбите составляет 2800 лет. И когда он подходит к точке максимального приближения к Солнцу, его должно быть хорошо видно с Земли. Наверное, это именно то второе солнце, которое в тучах пожарищ наблюдали амурские аборигены. Но в легендах остались воспоминания ещё и о третьем солнце. Что же это было? Наверное, это была звезда Милиуса. Высчитано, что её орбитальный круг — 1400 лет. А может, в легендах зафиксировано явление на небе Трансплутона? Эту звезду астрономы открыли, вернее, высчитали не так давно. Период её обращения вокруг Солнца — 600 лет.

У Андрея от всех этих планет, звезд и цифр голова кругом пошла. Зачем Марго всё это рассказывает?

Словно прочитав его мысли, она снова зажгла сигарету и пояснила:

— Так вот, если возьмём в руки калькулятор и посчитаем, то выясним, как назывались те три солнца из нанайских легенд. Не стану вас утомлять расчётами. Просто поверьте мне: когда пересекались пути трех, а то и четырёх звёзд-планет, на Земле случались величайшие события. Где же эти мои расчёты? — она порылась в сумочке и вынула из неё мятую серую бумажку. — Ага! Вот. Послушайте: 1270 лет до нашей эры — гибель материка My в Тихом океане, изменение географического полюса Земли, перемещение экватора с Приамурья на его современную линию; 9900—9700 лет до нашей эры — гибель Атлантиды, изменение Северного географического полюса, обледенение Европы, рост Таймырского ледяного панциря, переселение пратунгусов в Приамурье и Приморье, гибель мамонтов; 7100 лет до нашей эры — потоп, гибель цивилизации Древней Индии, 1500 лет до нашей эры — Санторинская трагедия, гибель агейской цивилизации, «падение неба», снова потоп. Как раз в этот период на небе «светят три солнца», вода в Амуре изменила свое течение. Кстати, 1300 лет до нашей эры тоже случился какой-то катаклизм: в мифах сохранились воспоминания о потопе, извержениях вулканов и о мощных цунами, которые смыли часть Японии…

— И что из этого следует? — спросил Андрей, уже начавший терять терпение. Лекция Марго не произвела на него особого впечатления. Во всём, как он считал, должен быть смысл, а во всех этих расчётах он его не увидел.

— А то, что согласно расчетам три солнца снова появятся в небе примерно в 4100 году, как и в «прошлый» раз — это, напомню, случилось в 1500 году до нашей эры, — сказала Марго. — Это будет нечто, кошмар Земли и ужас Вселенной!

— Нам-то что с того? — равнодушно пожал плечами Андрей. — К тому времени люди что-нибудь придумают, чтобы выжить в этом катаклизме. Стоит ли нам волноваться за них?

— А что, если нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а есть просто время? — усмехнулась Марго. — Что если оно одномоментно? И люди для своего удобства разделили его на части? В таком случае мы можем жить сразу и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Может быть, тот же Нострадамус никаким пророком вовсе не был — просто он знал, как соединить пространство и время. Потому 4100—й год — это и год нынешний…

Андрей почувствовал лёгкую дурноту. Его вообще мало интересовали всякие новомодные теории и завиральные идеи, которые, видимо, нравились Марго. Что-то такое он слышал о гипотезе одномоментного времени, но разбираться в этом не захотел. Мало ли что могут выдумать досужие умы!

Марго, однако, продолжала с воодушевлением вещать о том, что многие люди напоминают лошадей в шорах: видят только то, что им следует видеть. А может, лучше сравнение с домашней кошкой, которая провела свою жизнь в стенах хозяйской квартиры? Попробуйте вынести её на улицу — она же с ума сойдёт! Потому что, оказывается, за пределами привычного мира существует другая реальность, и она ошеломляет разнообразием красок, ароматов, звуков. Кошка же уверена, что настоящий мир — это тот, где у неё есть кормушка, поилка, мягкий коврик для спанья, любящий хозяин, тёплая батарея. Всё, что за пределами её понимания, ей, в общем-то, не нужно. Но в том, внешнем, мире порой случаются мало приятные вещи: например, на водопроводе авария — и нет у кошки свежей воды из-под крана, или хозяина увольняют с работы — и нет у неё вкусненькой рыбки или какого-нибудь «Китикэта», а ещё хуже, когда гости приносят на своей обуви каких-нибудь зловредных вирусов-вредиусов или микробов — обеспечено кошке недомогание. Мир, о котором она и знать не знает, порой властно и неожиданно влияет на её жизнь.

— Стоп! — поднял руку Андрей. — У меня голова уже кругом идёт. И я, честно, не пойму, зачем вы мне всё это рассказываете. Меня все эти космические дела мало интересуют.

— Неужели вы и вправду такой приземлённый, Андрей?

— Мне нравится ощущать под ногами землю. Разве это плохо?

— Многие думают, что стоят на земле, но что находится под ней — об этом мало кто задумывается, — Марго усмехнулась. — А что, если там — другое время? Время, которое законсервировалось…

— Ага! — саркастически кивнул Андрей. — Берешь консервную баночку, вскрываешь её, а там — спрессованное время, — он чуть было не рассмеялся. — Впрочем, нет! Зачем спрессованное? Пусть оно будет натуральным, без всяких добавок.

— Ах, да что вы, молодой человек, знаете о времени? — Марго резко вскинула голову. — Ничего вы о нём не знаете! Время для вас — это циферблат часов, не более того. Смейтесь сколько хотите. Всё равно вы и понятия не имеете о времени.

— А вы?

— А мне виденье было, и я кое-что знаю, — женщина понизила голос. — До того, как Землю осветили три солнца, жили другие люди. Не такие, как мы. Они многое умели и могли. Эти люди остались в своём времени, параллельном нашему. Они не захотели жить вместе с нами, тем более, что человек, возможно, — их творенье.

Андрей подумал, что Марго, конечно же, сумасшедшая. Её идея-фикс была по-детски наивной и напоминала сказку. Такая симпатичная, интересная женщина и, надо же, больна, как минимум, на полголовы.

— Спасибо, что хоть не на всю голову, — немедленно отозвалась Марго.

— Извините, — Андрей смутился. Эта женщина ещё раз подтвердила свою способность угадывать чужие мысли.

— Не хотел вас обидеть, — повиноватился Андрей. — Но, знаете ли, всё, что вы говорите, как-то слишком необычно…

Марго замолчала, обиженно шмыгнула носом, выудила из сумочки пачку сигарет и снова закурила. Весь её вид являл собой иллюстрацию понятия «оскорбленная добродетель» или, что больше подходило к ситуации, — «утраченные иллюзии». Андрею, однако, показалось, что Марго попыталась соединить и то, и другое. Чтобы проверить, какой эффект это произвело на собеседника, она исподлобья взглянула на него — Андрей перехватил её пытливый взор. Она смутилась и, затянувшись слишком глубоко сигаретным дымом, закашлялась.

— Не обижайтесь, — Андрей постарался улыбнуться как можно обаятельнее. — Я предпочитаю конкретность, и в разговоре — тоже. Наверное, это плохо. Не спорю. Но, ради Бога, скажите, наконец, что вы хотите от меня?

Марго, прокашлявшись, метнула в него быстрый гневный взгляд, снова глубоко затянулась сигаретой, на этот раз удачнее: ей даже удалось выпустить дым изящными тонкими колечками, после чего дама небрежно бросила окурок себе под ноги и растоптала его.

Она делала это тщательно и сосредоточенно, будто занятия важнее не существовало, — так углубляется всебя человек, методично перебирающий чётки, бормочущий какую-нибудь мантру или рисующий на бумаге кружочки, квадратики, чёртиков — что угодно, лишь бы отвлечься и подумать о чём-то своём. Перемена настроения Марго была так разительна, что Андрей почувствовал себя виноватым. Ему даже стало жалко эту странную женщину, которая старалась расположить его к себе, но всё напрасно. Он в самом деле не понимал, зачем она позвонила ему и чего хочет.

— Не думала, что вы, Андрюша, такой скучный, — Марго покачала головой и с сожалением посмотрела на него. — Вам многое дано, но, кажется, вы и сам этого не то чтобы не понимаете, а даже и не хотите понять. Напрасно били сегодня барабаны. Вы слышали лишь звуки — языка не поняли. Мне жаль вас, и себя — тоже. Адьё, милорд!

Её прощальный жест напомнил Андрею финальную сцену фильма «Кабаре», когда Лайза Минелли, восхитительная большеглазая малышка Лайза, подняла руку вверх и, не оборачиваясь, пошла и пошла, и пошла прочь от мужчины, который стал ей не нужным, а, может, и нужен, но, увы, — не сложилось, и надо уходить, изображая независимость и полную самодостаточность. Но во взмахе руки Марго всё же чувствовалось отчаяние: весело растопыренные пальцы задрожали и сжались. Она замедлила шаг, явно ожидая, что Андрей бросится за ней. Он и бросился.

— Не говорите мне сейчас ничего, — не оборачиваясь, молвила Марго и протянула ему невесть откуда взявшуюся в её руке визитку. — Вот, мой телефон. Скоро, совсем скоро я понадоблюсь вам. Тогда и поговорим, — она замолчала и вдруг рассмеялась: Конкретно поговорим. Как вы любите. Сейчас — ничего. Молчите! Ах, оставьте меня…

Вообще-то он даже и не думал задерживать её. Ему просто стало неудобно, что Марго из-за него расстроилась — вот и вся причина, по которой он кинулся вдогонку за этой странной женщиной. Хотя, по правде сказать, Андрея всё-таки сжигало жгучее любопытство, зачем всё-таки она нашла его, к чему были все эти разговоры о каких-то планетах, таинственных тоннелях, посвященных и прочих вещах, о которых сам он никогда серьёзно не задумывался. Если о чём-то подобном Андрей читал в газетах или журналах, то, случалось, недоумённо пожимал плечами: «Чего только люди не выдумывают!» А Марго, похоже, не выдумывала. Она знала что-то такое, чего он не знал.

— Хорошо, — сказал он в спину стремительно удаляющейся Марго. — Я вам позвоню. Или вы — мне. Поговорим, да?

Марго снова коротко взметнула руку и быстро, но выразительно пошевелила пальцами:

— Адьё, милорд!

Примечания

20

мелюзины — мифические полулюди-полурыбы. В сказаниях о них очевидно влияние древнегреческого мифа о сиренах.

21

шуликун — в славянской мифологии мелкий демон. Слово «шуликун» некоторые исследователи связывают с тюркским словом «шулюк» (пиявка), другие — что оно происходит от слова «шульгай» (злой дух), третьи выводят его из древнерусского прилагательного «шуй» (левый). В славянской мифологии мир нечистой силы связан с левой стороной.