Басё, Зроп, Проп и другие

Николай Семченко, 2014

Это маленькая притча о Басе, а также притчи о Зроп и Проп – их читатели могут знать по книге «Зроп и Проп: почти что сказки»

Зроп и Проп: почти что сказки

Последний кленовый лист

Однажды осенью Зроп искал сам не знал, Что, а, может, Кого. Он шел по городу и смотрел в разные стороны.

А поскольку это продолжалось довольно долго, то голова у него, в конце концов, закружилась. Попробуй-ка всё время смотреть в разные стороны, и ни разу не увидеть ни Что, ни Кого!

Тогда, чтобы голова не кружилась, Зроп закрыл глаза и пошёл вперёд зажмурившись. Он всё время натыкался на Что-то и Кого-то, но это всё равно были ни Что и ни Кого. Даже не открывая глаз, Зроп это прекрасно понимал. Потому что если бы он встретил то, что не знает сам, то сразу бы сказал сам себе: «Вот это да!»

Вдруг он наткнулся на что-то теплое, доброе и шершавое как рука бабушки. Зроп подумал, что самое интересное случается именно вдруг. И открыл глаза, чтобы посмотреть, что же это такое.

Это был ствол большого старого клена. Почти на самой верхушке дерева сидела веснушчатая девчонка в обыкновенной красной куртке и круглых очках, какие обычно носят отличницы и профессора.

Зроп её хорошо разглядел, потому что клён уже сбросил листья. Ведь если бы они были, то как рассмотреть в них девчонку? Правда, на самой верхней веточке ветер трепыхал последний жёлтый лист.

— Я знаю, зачем ты туда забралась, — сказал Зроп.

— А другие не знают, — ответила девчонка. — Эти зануды уже надоели мне вопросами, зачем я тут сижу.

— Не лучше ли подождать, когда лист сам упадёт на землю? — подсказал Зроп. — Тогда ты его спокойненько возьмёшь и поместишь в рамочку.

— Может, ты ещё знаешь, как эта картина будет называться? — поразилась девчонка.

— А то! — Зроп гордо выпятил грудь. — Я всё знаю!

— Ой-ой-ой! — засмеялась девчонка.

— Ну, почти всё, — поправился Зроп. — Картинка будет называться «Последний осенний лист».

И тут — ах! — сильный порыв ветра сорвал желтый кленовый лист. Он взмыл в небо и, кувыркаясь, полетел над парком.

И тут — ой! — девчонка сорвалась с ветки. Но не упала на землю, а, раскинув руки, как крылья, полетела вслед за листом. Но ветер всё-таки был быстрее, и уносил листик всё дальше и дальше.

И тут — ух! — Зроп подпрыгнул и полетел быстрее ветра. И, конечно, сумел выхватить у него листок.

Зроп подлетел к девчонке и, смахнув капельку пота со лба, протянул ей добычу:

— Вот, пожалуйста!

— Спасибо, — сказала девчонка, покраснела и потупила взор. — Меня зовут Проп, между прочим.

— А я — Зроп! Будем знакомы!

Он протянул ладонь, и Проп тоже протянула ладонь. Так, держась за руки, они и опустились на землю.

— А я думала, что никто, кроме меня, летать не умеет, — сказала Проп.

— Представляешь, я думал то же самое о себе! — сказал Зроп.

— А ещё я сегодня искала, сама не знаю Что, а может, Кого, — сообщила Проп.

— Вот это да! — воскликнул Зроп.

И они поняли, что нашлись.

А желтый кленовый лист в деревянной рамочке с тех пор висел в гостиной Проп. Между прочим, гвоздик для картины вколотил в стену Зроп. И при этом ни разу не ударил себя молотком по пальцу. Что у него, вообще-то, бывает нечасто.

Вишнёвые косточки

— Привет! Как давно я тебя не видел, — сказал Зроп и улыбнулся.

Улыбнулся так, как это умел только он: сморщил нос, будто понюхал перца и собирался чихнуть.

— А я тебя видела каждый день, — сообщила Проп. — Если хотела, то хоть сто раз могла видеть. Вот!

Она глядела на Зропа веселыми глазами. Проп умела делать их такими, когда, например, чего-то стеснялась. Или говорила неправду. Ну, не совсем правду.

— Ты не могла меня видеть, потому что меня не было, — сказал Зроп.

— Нет, был! — Проп даже ножкой притопнула. — На фотокарточке! Ты что, забыл, как подарил мне её? И написал: «Я всегда с тобой!»

— Ах, да! — Зроп хлопнул себя по лбу. — Я даже расписался под той фразой — такая длинная витиеватая подпись. У меня ведь имя короткое, а хочется, чтобы было вот таким-притаким, — он раскинул руки и даже привстал на цыпочки, чтобы показать, до каких пределов желает удлинить своё имя.

— Я смотрела на тебя и думала, где же ты сейчас, — продолжала Проп, — но ничего придумать не могла. И тогда я решила: мне достаточно того, что ты со мной, пусть даже и на фотографии.

— А меня на самом деле не было, — уточнил Зроп.

— Я не знаю, что ты думаешь, насчёт того, где был, но на самом деле ты всё равно был со мной, — не согласилась Проп.

— Ага, — кивнул Зроп. — Я с тобой был. Конечно, это так. Но и в другом месте я тоже был.

— Где-То Там? — спросила Проп.

— И Где-То Там тоже, — подтвердил Зроп. — Там было весело, но я скучал.

— Как это так? — изумилась Проп. — Весело — значит, весело. Скучно — значит, скучно. Как это может быть и весело, и скучно? А может, ты весело скучал?

— Нет. По раздельности, — сознался Зроп. — Сначала мне было весело вспоминать, как от тебя улетел воздушный шарик и зацепился за нос скульптуры вождя пролетариата. Приехала целая команда спасателей. Они выдвинули длинную лестницу и залезли на неё, чтобы достать шарик. А он взял и полетел дальше. Зацепился за шпиль на здании правительства. Помнишь? Спасатели хотели сначала снять его при помощи своей лестницы, но её не хватило. И тогда они вызвали ещё одну машину, но и у неё лестница оказалась маленькой. Тогда ты сказала: «А почему бы вам не залезть на крышу?» Сами они до этого не могли додуматься. Ты у меня такая умная, Проп!

— И тебя веселило, что я такая умная, Зроп? — Проп даже смеяться перестала — так рассердилась на Зропа.

— Нет, мне было весело вспоминать про шарик, — потупился Зроп. — А скучал я по другой причине.

— Причина была унылая, как дождливый осенний день? — спросила Проп.

— Нет, причина совершенно замечательная, — не согласился Зроп. — Вот она!

Всё это время он держал правую руку за спиной, и Проп даже решила: он держит в ней букет. Она очень любила белые нарциссы, и надеялась: Зроп их ей подарит.

Но в руке Зропа оказался обычный кулёк из старой газеты.

— Где-То Там я купил вишню, — сказал Зроп. — И мне стало скучно от того, что не могу съесть её с тобой.

— Ой! — воскликнула Проп, заглянув в кулёк. — Это самые замечательные на свете вишни: темно-бордовые, крупные и блестят как лакированные.

— А представь, какие у них большие косточки! — сказал Зроп. — Ну, как я мог один есть вишни и плеваться их косточками?

Они любили устраивать соревнования: кто дальше выплюнет вишневую косточку. Чтобы никому не мешать, выбирали какое-нибудь укромное местечко — и плевали!

Вообще-то плеваться, конечно, неприлично. Но это если кто-то видит. А если двое что-то делают вместе, и им это нравится, то — вполне прилично. Тем более, что из косточек потом вырастали красивые вишневые деревья!

— Я даже не сержусь на тебя за то, что ты не принёс мне нарциссы, — сказала Проп. — Потому что вишни я люблю не меньше.

— А знаешь, когда нарциссы срезают, то они быстро вянут, — печально сказал Зроп. — Я это совсем недавно понял. Хорошо, когда они растут просто так!

— Если бы мне подарили клумбу с нарциссами, я была бы так рада! — откликнулась Проп. — Но ни у кого нет настоящей клумбы с настоящими нарциссами.

— А пойдем есть вишню, — предложил Зроп.

И они пошли. И пришли Куда-То Туда, Где Они Ни Разу Не Были. Вместе не были. А Зроп до этого был. Только Проп пока об этом не знала.

Они ели вишни и плевались косточками. Причем, у Проп это получалось лучше: её косточки улетали дальше. А может, Зроп ей поддавался? Потому что ему было приятно, когда приятно было Проп.

Последняя косточка у Проп улетела так далеко, что не было видно, куда она упала. И тогда Проп пошла и раздвинула ветви кустов чубушника, потому что косточка улетела куда-то за них.

Она раздвинула ветви и сказала:

— Ах!

А Зроп аж порозовел весь от этого «ах!». Потому что Проп говорила так, когда что-то её особенно впечатляло.

— Клумба с нарциссами! — сказала Проп. — Откуда она тут взялась? Тут вообще никакой клумбы быть не может, потому что сюда никто не ходит.

Но Зроп пожал плечами:

— Почему это никто не ходит? А мы разве не тут ходим сейчас?

— Клумба с нарциссами — моя мечта, — сказала Проп. — Я и не ожидала, что она исполнится тут!

— А никогда не знаешь, где мечта исполнится, — ответил Зроп. — А знать, где и когда она сбудется, — это совсем неинтересно!

— Ты такой умный! — восхитилась Проп, и Зроп порозовел еще больше, а мочки его ушей даже стали красными.

Он любил, когда Проп его хвалила, но почему-то от этого смущался.

А клумбу с нарциссами он разбил сам, и ухаживал за нею, и оберегал от посторонних глаз, и очень хотел, чтобы у Проп была самая лучшая на свете клумба.

Лучше её и вправду не было. Вот!

Воздушный шарик

Однажды Проп тоже уехала в другой город. Она рассчитывала побыть там всего три дня, но получилось дольше. Потому что у Проп в этом городе было много родственников, особенно одиноких старых тётушек. И каждую надо было навестить, потому что тётушки очень любили Проп и соскучились по ней.

Она тоже их любила. Но каждая тётушка считала, что Проп — только её, и ни за что не хотели собраться все вместе, чтобы обожать племянницу коллективно. Ничего не поделаешь, они были старомодными индивидуалистками и считали: любовь бывает одна на двоих, а если больше, то это что-то совсем другое. Например, встреча родни. Или выражение родственных чувств.

Сначала Проп думала, что сумеет обойти всех за три дня, но всегда оказывалось: у каждой тётушки за то время, что они не виделись, накопилось столько новостей, что их хватило бы на десять, а то и больше выпусков программы «Время». Если телевизор можно выключить, то ни одну из тетушек остановить было просто невозможно. К тому же, Проп была воспитанной и никогда не прерывала старших, даже если ей очень хотелось это сделать.

А Зроп в это время думал, думает ли Проп о нём. И Проп тоже думала, думает ли Зроп о ней.

Когда люди думают друг о друге, то они икают. Проп знала об этой примете, но почему-то считала: это совершенно неромантично. К тому же, она, возможно, переела тетушкиных ватрушек и малинового варенья — вот и вся причина.

А у Зропа, когда Проп куда-нибудь пропадала, исчезал аппетит. И он вообще ничего не ел. А потом как начинал есть! И колбасу, и сыр, и селёдку, и всё-всё, что ему попадалось в холодильнике. Это называется сухомяткой, а от неё случается икота.

Конец ознакомительного фрагмента.