Гендальев

Николай Секерин (2020)

Трудясь годами на поприще опостылевшей бюрократии, Виктор Гендальев никак не мог решиться изменить свою жизнь, смутно подозревая, что его стабильная зарплата — это всего лишь ошейник, который он добровольно позволил на себя надеть. Так бы оно, быть может, и продолжалось до старости, но однажды, чудом избежав смерти от рук террориста, Виктор попадает в больницу, где врач произносит страшное слово «рак»… И тогда, вмиг осознав, что времени у него больше нет, Гендальев в срочном порядке начинает жить…

Пролог

В комнате с рваными обоями, на пожранном молью диване спал молодой человек. Он лежал на животе и громко храпел, с уголка рта на подушку медленно стекала слюна.

Телосложением юноша напоминал кенгуру, в том смысле, что тонкое в плечах тело стремительно расширялось в направлении живота и зада. Прыщавое лицо и очки с толстыми стёклами, в которых он спал, выдавали в молодом человеке любителя компьютерных игр и порнофильмов.

Юноша этот был некрасив и неопрятен. Грязные и лохматые чёрные волосы, глубоко посаженые свиные глазки под воспалёнными веками и, напоминавший подгнивший баклажан, нос. Вся его внешность была как бы дополнением к общему убожеству комнаты.

Спал он в одежде и, кажется, во сне обоссался, ибо запах в этом невзрачном помещении распространялся ужасный. Диван, на котором лежал наш герой, стоял напротив старого письменного стола с пузатым компьютерным монитором, беспорядочно разбросанными тетрадями, учебниками, грязными кружками и остатками засохшей еды.

За окном щебетали птицы, занимался жаркий летний день. Заглушая верещание дроздов, грозно прокаркала ворона, и, вторя её резкому крику, из соседней комнаты послышался женский голос:

— Гендальев!

Юноша продолжал спать.

— Мразь ты паршивая, — снова сказал голос.

Помолчал мгновение и добавил:

— Убожество скотское…

Гендальев (а тело, спавшее на диване, было именно им) пошамкал жирным ртом, переложил голову на подушку противоположной щекой и продолжил храпеть.

Некоторое время спустя требовательный женский голос повторил уже громче:

— Ну ты, жирная тварь, просыпайся немедленно!

Действия это не возымело и через пару минут голос лениво, как бы для галочки, прокричал ещё раз:

— Свинья неблагодарная, сопляк!

Гендальеву снился дивный сон. Он путешествовал где-то на тропических островах. В этом сне он не выглядел убогим задротом, здесь он был старше, красивее и сильнее. Они плыли на каком-то плоту по кристально чистой реке. Позади стоял здоровенный негр и правил длинным шестом, а сам Гендальев глубокомысленно смотрел на разворачивавшиеся перед ним пейзажи. К нему прижималась неземной красоты блондинка и нежно обнимала за талию.

Да, в этом сне у Гендальева была крепкая талия, а не обрюзглое пузо.

Он снисходительно повернул голову к спутнице и ответил на поцелуй…

Неожиданно плот перевернулся, и герой оказался в воде.

— А ну просыпайся, тюлень вонючий!

— Что… что… — непонимающе бормотал проснувшийся юноша.

— Я тебе сказала, встал и слушаешь меня!

Он с недоумением обвёл взглядом комнату. Перед ним стояла старшая сестра с пустым ковшом в руках, вокруг была привычная обстановка, а образ блондинки неземной красоты с тропического острова стекал с него вязкой жижей вместе с потом и ледяной водой, что вылила на него сестра.

Синхронизация с реальностью прошла успешно.

Парень возмутился:

— Ты что же делаешь, Оксана?!

Сестра замахнулась и отвесила ему звонкую оплеуху.

— Рот закрыл, штопаный гондон! Сел ровно!

Голова отчаянно болела и, опасаясь новых ударов, непутёвый братец подчинился.

— Ты обоссался во сне, ты видишь это? — сурово указала сестра на жёлтое пятно в паху.

Он стыдливо пробормотал что-то и попытался прикрыть штаны руками.

— Такого раньше не было, — продолжила Оксана. — Я думаю это от того, что вчера ты не просто нажрался, а ещё и добавил чем-то сверху. Трава? Таблетки? — она закончила криком. — Отвечай мне, тварь! ОТВЕЧАЙ, УРОД!

Последние слова она подкрепила новой пощёчиной.

— Оксана, сестра, послушай, — сбивчиво заговорил брат. — Ну, мне же диплом вручили, я закончил учёбу…

Она перебила его издевательским смехом:

— Учёбу закончил? Да тебя не отчислили лишь потому, что я все четыре года ходила и договаривалась, давала взятки и решала твои никчёмные проблемы! Думаешь, без меня бы ты вообще туда поступил? Отродье ты убогое, конченое создание, пустая трата спермы!

Такого он от неё раньше не слышал, видимо нахваталась где-то новых словечек. Это его разозлило.

— Послушай, Оксана, — нахмурился брат. — Ты ведь мне не мать. И всё что ты для меня делала… я, конечно, благодарен, но деньги, имущество, это всё наше общее, я ведь понимаю, да. Наследство от родителей…

— Заткнись!

Она снова его ударила.

— Что ты знаешь вообще о наследстве и о родителях? Твой ублюдочный папаша, который угробил мать и подарил тебе твою сраную фамилию. Он был сумасшедшим! Он был ничтожеством!

Гендальев вскочил с дивана.

— Он был и твоим папой тоже, Оксана! — закричал он.

— Да плевать мне! Не желаю об этом говорить! Сумасшедший козёл, начитавшийся дурацких сказок и сменивший фамилию в честь волшебника. Он псих и не отец он мне! Я плевала на него, он маму убил! И не уводи меня от темы, не уводи, мразь! Я всю свою молодость отдала на твоё воспитание после их смерти, я пожертвовала личной жизнью, всем! Чтобы Витенька выучился, чтобы Витенька смог нормально жить, — она сделала гадливую интонацию. — Витенька был маленьким, у него папа с мамой погибли, он бедненький, он сирота.

— Перестань, Оксана! — вскричал Витя Гендальев.

— Нет, не перестану! Не перестану! Сегодня я решаю: амба! С меня довольно! Мне тридцать пять лет и из-за тебя, паскуда, у меня все шансы остаться старой, одинокой девой! Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, мразь! Ты моё проклятье, ты виноват, ты уничтожил мою жизнь! Надо было тебя в детский дом сдать пятнадцать лет назад, когда сумасшедший козёл папаша сдох, прихватив маму с собой!

Брат злобно уставился на неё и ответил:

— Но ты же не сдала меня в детский дом, чтобы проблем с наследством не возникло? Тебе ведь нужна была эта трёхкомнатная квартира, деньги и всё остальное? А всё ведь пополам, да, Ксюша? Пополам? Пополам?! А?! — он скорчил рожу. — Поровну, сука!

Резкий удар в живот оборвал его кривляния.

В руках Оксаны появилась, невесть откуда взявшаяся, полицейская дубинка. Она ударила его по лицу, потом по спине, по голове, по ногам. Он кричал от боли и корчился на полу, а она продолжала его жестоко избивать.

Наконец она устала и села на стул. Гендальев лежал на полу и приглушённо стонал.

— А теперь попробуем заново. Слушай меня внимательно и не смей перебивать, — сказала Оксана ледяным тоном.

Она уставилась на дубинку в своих руках, помолчала и добавила уже спокойно:

— Вот, одолжила вчера специально для тебя, Витя.

Брат продолжал постанывать, скорчившись у её ног.

— Насчёт наследства, — сказала сестра. — Да, в чём-то ты прав и если честно, будь у меня выбор, я бы сдала тебя в приют, а сама довольствовалась бы своей половиной, но всё было не так просто. Видишь ли, мне тебя было жаль, и я не могла пойти на такие муки совести. Этот поступок, к сожалению, был мне не под силу.

Она задумчиво оглядела загаженный интерьер комнаты и продолжила:

— Когда погибли родители, я была напугана, потрясена. Мне и двадцати лет не исполнилось, я была младше, чем ты сейчас. Тем не менее, я нашла в себе силы заботиться о тебе. Я всю свою молодость работала и кормила тебя, неблагодарную скотину. Я жертвовала всем, личной жизнью, карьерой, будущим и ради чего? Чтобы ты вот так жил? Я оплачивала твою учёбу, да, по большей части деньгами, оставленными родителями, но если бы они не умерли, мне бы и не потребовалось тобой заниматься, не так ли?

А сейчас ты получаешь диплом, напиваешься и ещё непонятно чем травишься, говоря, что ты это заслужил? Ты ничего не заслужил, Витя, ты ничтожество. Бесполезное, тупое ничтожество. Жалкий слизняк, беспомощный мальчик-задрот. Дальше так продолжаться не может, и сегодня я ставлю точку.

Гендальев наконец перестал стонать и уставившись на сестру, промямлил:

— Какую ещё точку?

— А такую, я собиралась устроить тебя на первую работу, но ты на неё не пойдёшь. Ты поедешь в армию, Виктор.

Он уставился на неё широко раскрытыми глазами и залепетал:

— Да ты что, Оксана, какая армия? У меня же и зрение плохое, и время я потеряю, надо опыта набираться по специальности.

Сестра замахнулась дубинкой, Витя отпрянул.

— Набираться опыта? Зрение плохое? — вскричала она. — Да ты, собака, меня только опозоришь, и тебя уволят! Работа это тебе не шарага с продажными преподами! Да и с чего ты взял, что у тебя есть выбор?! Служить в армии — это твоя обязанность! Установленная законом, обязанность, а твоё зрение тому не помеха, поедешь в допустимые войска! Сволочь ты жалкая! Тюлень!

Она сдержанно выдохнула и продолжила спокойней:

— Ты молчи и слушай меня, я тебе уже сказала, что решение принято, ты вообще здесь никто, блевота сортирная. Опека заканчивается сегодня, и твоя задача: запомнить последние инструкции!

Витя больше не стал ничего говорить, он лишь приподнялся и сел на полу, прислонившись спиной к холодной батарее.

Ничего, думал он, это пройдёт, сейчас извинюсь, сделаю покорное лицо, а завтра она скажет, что прощает в последний раз.

— Не стоит тешить себя надеждой, что я просто психую, — будто прочитав его мысли, сказала сестра. — Я долго вынашивала это решение, глядя на твоё безобразное поведение и то, что я говорю сейчас, это результат долгого и тщательного обдумывания.

Ты даже не представляешь, насколько я обеспокоена. Как бы я тебя не обзывала и не унижала на словах, я всегда чувствовала за тебя ответственность. С того момента как погибли родители, я не раз проклинала тот час, когда сумасшедший папаша, напившись, сел за руль. Но я никогда, я никогда всерьёз не думала о том, чтобы отдать тебя в приют. То, что я не смогла дать тебе нормального воспитания — не моя вина, ведь ты мне не сын. К тому же, даже будь я матерью, тебе нужно было мужское воспитание, а не бабье. Ты только посмотри на себя, ты же вылитая, бесхребетная баба!

Это его ничуть не оскорбило. Говори что хочешь, думал Гендальев, я знаю, что у тебя просто истерика, плевал я на твоё мнение.

Оксана продолжала:

— Да, конечно, в том, что я одинокая и практически уже старая дева нет твоей вины, это моя проблема, которую я так и не смогла решить, но даже если бы я и привела в наш дом мужика для себя, тебе отцом он вряд ли бы стал.

Она говорила уже словно сама с собой. Всё это начинало надоедать Гендальеву, шок от побоев резиновой дубинкой прошёл, и братец снова подал голос:

— Слушай, Оксана, ну извини, ну что я могу ещё сделать?

— Заткнись, — сказала она устало. — Заткнись, не то снова получишь.

Она сунула ему под нос дубинку.

— Я понимаю, с тобой разговаривать бесполезно. Ты бесполезный сам по себе. Я слишком сильно тебя баловала. В общем, в сентябре ты едешь в армию. Ещё раз повторяю: я не шучу. И чем раньше ты это осознаешь, тем лучше для тебя.

Он вымучено улыбнулся и покосился на настенные часы.

— Можно мне хоть пойти умыться?! Я понял, в армию, ладно, всё ясно.

— На место сел!

На этот раз она не ограничилась угрозой и больно ударила дубинкой по жирной ляжке.

Витя взвыл и принялся растирать ногу.

— Да что с тобой! Ты что, взбесилась что ли?!

— Ещё? — она снова замахнулась.

Непутёвый братец умолк.

Сестра продолжила инструктаж:

— Перед армией мы пойдём к нотариусу и сделаем доверенность. Пока ты будешь служить, я продам эту трёшку и куплю две однокомнатные квартиры, тебе и себе. После твоей демобилизации мы больше вместе жить не будем, и дальше ты будешь уже сам по себе.

Я сделала для тебя всё что могла, Виктор, а это, поверь, гораздо больше, чем делают иной раз даже матери для своих детей. В армии ты либо научишься быть мужчиной, либо нет, я не знаю. К сожалению, всё зависит только от тебя и стопроцентного лекарства от никчёмности не существует. Это как бросить в воду щенка: либо выплывет, либо нет. Хотя не знаю, допустимо ли это сравнение по отношению к такому убогому созданию как ты. Взгляни на себя! Двадцать один год, живёшь в свинарнике, старшая сестра тебя кормит, решает твои проблемы, а ты только шляешься с другими маменькиными сынками, играешь в компьютер и дрочишь!

Гендальеву стало неприятно.

Он встал и с раздражением сказал:

— Оксана, хватит! В армию, так в армию, достаточно!

— Ах «достаточно»!? — заорала она в ярости. — «Оксана хватит»?! Ты что-то не понимаешь, сучёныш, тебе добавить? Ты будешь ещё на меня голос повышать, псина?

Он поднял руки в примирительном жесте и внезапно осознал: всё, что она сейчас говорит — правда. На миг ему даже стало интересно, проснулся детский азарт и жажда приключений. В конце концов множество парней его возраста идут в армию. Что здесь такого?

— Оксана, прости, — сказал он тихо. — Прости меня, Оксана, я всё понял. Хорошо, я сделаю всё, как ты хочешь. Честно, я понял. Прости меня, Оксана, прости.

Сами собой потекли слёзы из глаз, он почувствовал как дорога ему эта невысокая, суровая, но ещё молодая женщина.

Плача, он подошёл и обнял сестру.

— Прости, Оксана, прости…

Она оттаяла и обняла его тоже.

— Ладно, Витя… Год пролетит незаметно, ты вернёшься и начнёшь новую жизнь. Меня не будет рядом, но я всё равно буду здесь, в нашем городе. Пройдёт время, и ты будешь рад, что всё так обернулось. Через пару лет ты станешь достойным мужчиной и заживёшь нормальной жизнью. Как все нормальные люди. Ну, всё. Всё, успокойся. Иди, умойся, и будем завтракать.