Интервью на разворот. Рассказы

Николай Свистунов, 2011

Человек перед лицом несправедливости – так можно назвать лейтмотив новой книги Николая Свистунова. Большинство её героев – люди, оказавшиеся в местах лишения свободы. Но и на воле человек может быть несвободным…

Интервью на разворот

— Андрюшенька! Андрюшенька! Выручай, дорогой. Помоги старику. Спаси от голодной смерти! Ты такой молодой! Талантливый! У тебя блестящее образование. За такими, как ты, будущее журналистики. Ну, что тебе стоит сгонять в деревушку и разобраться на месте? Написать большую статью. На разворот. Решить эту проблему раз и навсегда. Раньше это называлось «Журналистский рейд в глубинку»! А здесь? Какая глубинка, Андрюша? Золотой мой! Какая глубинка, всего тридцать километров от нашего районного центра и — привет горячий! Ты — на месте. Для тебя, орла степного, это пустяки. Я дам тебе наш «уазик» и Колю-шофёра дам! Бог — не шофёр. Чёрт практически. Пройдёт на своём танке, где хочешь. Лучший водитель района. Как мы с ним мотались по району до перестройки! Сказка! Песня! Опера! Произведение искусства! Тайна… Лучшего шофёра даю, «уазик» на ходу. Коля в порядке. Дел тебе — на одну секунду. Туда и обратно. Тридцать километров — пустяк по нынешним меркам. А я? Я старый! Андрюша! Я не выдержу дороги. Там ведь асфальт кончается. Трясёт. А у меня сердце! Мне нельзя перенапрягаться, и потом всё-таки я главный редактор «Сельской нови», а ты пока просто журналист. Это мой приказ. Собирайся, Андрюша, в командировку. Три дня у тебя есть…

Главный редактор, худенький пожилой человек с седой аккуратной бородкой и золотой оправой очков на кончике носа, устало вытер платком выступившую на лбу испарину и сел в кресло.

— Ну, что вы так, ей Богу, Аркадий Петрович! Я же не возражаю. В глубинку — так в глубинку. И «уазик» возьму, и Колю. Смотаюсь туда-обратно. Действительно, дел-то. Откуда такие тревоги? Дайте Коле денег на бензин, и я поехал.

Главный редактор газеты Аркадий Петрович был из журналистов старой закваски, того, советского времени. Любую проблему он принимал близко к сердцу и торопился её решить. Причем в кратчайшие сроки, то есть, немедленно. Как учила родная партия и любимое правительство. Ну, а быстро отчитаться о выполнении задания — так это вообще святое дело. Время изменилось, страна изменилась, поменялись отношения, а Аркадий Петрович — нет.

Андрюша не настаивал на этой формуле. Возможно, время и не изменилось. Возможно, изменились люди. По этому поводу он хотел было выдать шефу целую тираду, но не успел. Философские мысли едва начали своё привычное брожение в его молодой и весёлой голове, как Аркадий Петрович нарушил начавшийся процесс. Он вскочил с кресла и начал ходить по тесному кабинету районной редакции, чудом не налетая на углы письменных столов. От нахлынувшего волнения он вначале стал кусать кончики седых усов, а затем бледные губы.

— Понимаешь, Андрюша! Обидно. Какая-то сволочь строчит на меня пасквили, а он верит.

— Кто? — не понял Андрюша.

— Как кто? Первый! — редактор поднял палец, указывая на потолок. — Тьфу, ты! — поправился он, смешно осмотревшись по сторонам, словно нашкодивший школьник. Глаза под очками несколько раз моргнули, и главный редактор продолжил разговор, но уже в совсем ином тоне:

— Это я по старой привычке — «первый», — как бы извиняясь перед Андреем, тихо сказал он. — Андрюша! Раньше так называли первых секретарей райкома партии! За — ме — нательный был человек. Герой! Глыба. Чудесный человек. Мечта! А этого разве можно назвать «первым»? Собака он, а не глава районной администрации. Ты знаешь, Андрюша, как он меня сегодня обидел? Как обидел, Андрюша! Кровно обидел. Меня, интеллигента в третьем поколении. Меня, чей отец стоял у истоков советской журналистики. Он, как варвар, как садист, просто пнул ногой вот сюда.

Аркадий Петрович показал пальцем на свой худой зад и остановился перед Андрюшей. Он так печально посмотрел ему в глаза, что показалось, ещё секунда — и он заплачет. Лицо главного редактора скривилось, на шее отчётливо проступили мурашки, и он выдавил из себя тихим шёпотом:

— Пнул меня, собака, под зад! И обозвал сукой…

Аркадий Петрович немного помолчал и, повысив голос на полтона, добавил:

— Меня сукой…, чей отец стоял у истоков советской журналистики. Меня, кто на пузе переползал весь район в годы Советской власти. А в годы перестройки? Когда началось формирование новой, современной, независимой от власти журналистики, кто как не ваш покорный слуга поднял тираж газеты практически из руин! Как стыдно… за него, козла, стыдно, между прочим!

Главный редактор закрыл глаза, отвернулся и опять начал метаться по кабинету.

По своему небольшому опыту общения с главным редактором Андрюша знал, что главное — это молчание. Набрать в себя воздуха — и молчать. Аркадий Петрович всё расскажет сам. Таково устройство его личности. Кто-то от обиды замыкается в себе, кто-то с горя лезет в бутылку, а Аркадий Петрович не успокоится до тех пор, пока не найдет свободные уши и не выльет в них свою обиду на постороннего человека. Как говорится, вода дырочку найдёт. Но шёпот, этот дурацкий шёпот, словно за кабинетами редакции установлена слежка, и ФСБ чуть ли не висит на хвосте…. Очень он не понравился Андрюше, а главное, не понравилось, что изо рта редактора вместе с запахом дешёвых сигарет дохнуло невиданной злобой. Видимо, действительно глава администрации сильно задел самолюбие старого журналиста. Именно поэтому Андрюша нарушил обет молчания и возмущённо произнёс:

— И что же вы, Аркадий Петрович, стерпели? Не сказали этому человеку, что власть ему дана не для того, чтобы бить по жопе главного редактора районной газеты, а для того, чтобы служить людям, в конце концов.

Аркадий Петрович остановился. Глаза его стали ещё печальнее. Он опустил голову и как-то уныло начал оправдываться.

— А что делать? Надо терпеть. Власть, она, Андрюша, от Бога. Так и батюшка говорит. Да я и сам читал. Приходится терпеть. А что делать? Газета в районе одна. Помнишь, была ещё одна газетёнка? Как у нас тираж упал? То-то. А глава администрации вызвал начальника милиции, дал команду — и всё. Хулиганы разгромили редакцию. Редактор, оказывается, был пьян, спровоцировал милицию на неадекватные действия. Практически в одиночку напал на наряд милиции, избил его и получил три года условно. Нет газетёнки! А как поднялся тираж нашей газеты? A-а? То-то. Приходится терпеть, Андрюша. А что делать? Деньги сегодня, Андрюша, это волшебная палочка. Махнул — и бери, что хочешь. Живи, как хочешь. Нет. Будем терпеть. Будем терпеть и работать!

Он плюхнулся в кресло, и его лицо в который раз приняло другое выражение. Словно переоделся. Мгновение назад перед Андрюшей стоял униженный и оскорблённый человек, а теперь в кресле сидел деловой, энергичный главный редактор с железным взглядом и волевым командным голосом.

— Слушай меня внимательно. Коля дорогу знает. Твой пункт прибытия — село Полуполёвка. Село небольшое. От райцентра рядом. Раньше, при Советах, там располагался колхоз «Светлый путь». Колхоз приказал долго жить. Теперь это место в шутку называют: «Путь к последнему приюту». Помнишь, как у Высоцкого… Ха-ха. Да-а, так вот. Живёт там некая «Майорша». Старая ведьма. Достала всех. Ветеран войны. Грудь в орденах. Этой старой карге уже 80 лет, а она, как молодая, скачет по колхозу и всюду суёт свой нос. Каждый будний день пишет жалобы главе администрации района. Каждый день — представляешь, какая сволочь? Одно время требовала прислать за ней «Волгу» для того, чтобы приехать на парад в честь Великой Победы 9 Мая. «Волгу», конечно, не дали. Какая «Волга»?! Чтобы на 9 мая выбраться из Полуполёвки, надо танк выделять, а не приличную машину гробить. Глава, естественно, послал за старой перечницей «уазик». Скандал! Жалоба Путину. Теперь ей, видите ли, чудится, что в посёлке готовится заговор террористов. В родном колхозе она, видите ли, в окнах дома на окраине деревни видела всполохи. Не спит старая кошёлка по ночам. Бродит по деревне, а нам — геморрой. На это письмо глава среагировал соответственно — бред. Так эта сучка отправила жалобу Медведеву. Ответ пришёл незамедлительно. Вставили нашему по первое число. Ха-ха! Под жопу, конечно, не били, но злой стал, как мегера. Так вот, у «первого», — тьфу ты! — у главы администрации появилась идея. Чтобы умаслить проклятую старуху и отвести от себя удар, он предлагает написать большую статью об этой «Майорше». Фамилию я записал, но это пустое. Эту старую ворону и по имени-то никто не знает. Майорша и есть майорша, — все так зовут. Почему, не знаю, не приставай ко мне. Глава администрации мечет. Из области губернатор звонил. Ещё одна такая жалоба старушенции дойдёт до обкома…, тьфу ты! — до губернатора, и — пиши пропало! Нашего козла выгонят с должности с большим шумом! С треском. Тем более, грехов за ним, у-у — тьма. От воровства бюджетных средств до взяток и превышения должностными полномочиями. Но, Андрюша! Кто сегодня снимает с должности за такие пустяки? А вот Майорша, что телеграфировала президенту России о террористах, а местная власть этот сигнал проигнорировала, это серьёзно. За такое невнимание к сигналу героя войны голова может слететь в один сек. Вылетать из своего кресла наш, естественно, не хочет. Ещё бы! Не всё ещё украл, скотина. Полетит он — полетим и мы с тобой, Андрюша. И не факт, что сначала он, а потом мы. Может быть, как раз и наоборот. Сначала турнут нас, а следом и его. В стране, Андрюшенька, воруют все! От мала до велика. Глава администрации отмажется, откупится. У него друзья в области. Каждую неделю грузит мясо, овощи, девок и гонит машину в город к своим покровителям, чтобы, не дай-то Бог, его не тронули следственные органы. А мы? Кто мы, Андрюша? Перхоть, мелочь, бельевая вошь. Приедут ребята в серых мышиных шинелях с кокардами на фуражке…. раздавят и не заметят.

Главный редактор опять изменился в лице и зашептал:

— Вдруг, Андрюша, они нас сделают пособниками террористов… А-а? А это 20 лет каторги. Я не выдержу. Ты молодой. У тебя кровь с молоком, а я не выдержу, умру.

— Ну, полно вам, Аркадий Петрович, — пожалел своего шефа Андрюша. — Кто нам прилепит статью о терроризме? Какие мы пособники? Вы что? В конце концов, есть же предел маразму!

— Нету! Нету! Нету предела. Что хочу, то и ворочу. Ты ещё молод. Тебе не знать того, что знаю я. Эти люди готовы на всё. А законов в нашей стране никогда и не было. Сам знаешь.

Аркадий Петрович сделал серьёзное лицо и отрезал генеральским тоном:

— Срочное задание, Андрюша. Кровь из носа, но статья на разворот об этой чёртовой Майорше через три дня должна лежать у меня на столе! Поезжай в «Светлый путь» и без материала не возвращайся. Помни: на тебе лежит ответственность за свою и мою судьбу. С Богом!

Андрюша улыбнулся. Таким Аркадий Петрович ему нравился больше всего. Волевой, серьёзный, властный и неудержимый. Андрюше не нравилось быть лидером. С самого раннего детства он старался не выпячивать свою грудь и прятался за чужую спину. Хочешь принимать решение, ну, так и принимай! Хочешь покомандовать — командуй, но и ответственность бери на себя. Нет, Андрюша был не командирской породы. Исполнять команду легче. Принимать решение — страшно. Вдруг всё сорвётся, и он опозорится на веки вечные, а ему, молодому холостому парню лишние заботы ни к чему. Глядя на своего шефа, Андрюша повеселел. Аркадий Петрович вскинул голову, таинственно посмотрел на него и не произнёс — выдал, как некую величайшую тайну:

— Привезёшь хороший материал, пойдём к первому, — тьфу ты чёрт! — к главе администрации за премией. Думаю, не пожалеет. Только уж ты как-нибудь там её, Майоршу эту, умасли. Ты молодой красивый парень, такие нравятся старухам. Зайди в военкомат, возьми о ней все данные. Когда родилась, где воевала и всё, что можно. Военком — мой приятель, мы с ним на совещаниях у главы рядом сидим. Я ему позвоню. Иди, Андрюша, иди. Для подвига, для славы.

— Вы бы лучше своему асу шофёру Коле позвонили. Он такой капризный, что красна девица. Вроде генерала…

Военкомат

Районный центр, посёлок городского типа Медведево, располагался посреди одноимённого района. Сам район в области считался отдалённым, у чёрта на куличках, а от того — самым заброшенным и забытым. Хотя в советские времена гремел, как передовой район, с развитым сельским хозяйством. По льноводству занимал первые места не только в РСФСР, но и СССР. Тогда, всего за десять лет посёлок Медведево преобразился до неузнаваемости. В посёлке появился асфальт, пятиэтажные дома, канализация, водопровод. По району протянулись нитки автодорог, связывающих хозяйства с райцентром. Денег на строительство дорог и пятиэтажек не жалели, и оттого население района быстро выросло до пятидесяти тысяч человек. В посёлке построили кинотеатр на 600 мест, клуб, ресторан. Жизнь била ключом. Особую красоту сельскому ландшафту добавляли легковые машины, которые по линии сельпо и кооперации выделялись чаще, чем в городе раза в четыре. Специально для редакции газеты «Заря Советов» был выстроен двухэтажный особняк из стекла и бетона. Не хуже чем в городе. Только «праздник жизни» кончился в одночасье. По инерции район награждали ещё несколько лет. Появился даже свой Герой Социалистического труда, а председатель колхоза «За коммунизм» был выбран в Верховный Совет СССР, но всё что хорошо, почему-то быстро заканчивается. Программу по льну свернули. Денег из Москвы и области стало поступать всё меньше, а проблемы росли, как маслята в сосняке после летнего дождя. Колхозы и совхозы развалились, и если бы не энергичные потуги губернатора-коммуниста селяне загнулись бы ещё тогда, в 1998 году. Району не везло с начальством. В провинции демократия до того скособочилась, что приняла трагические формы.

Повсеместные выборы всех ветвей власти, на всех уровнях внесли в жизнь района только сумятицу. Серьёзные люди почему-то не спешили принимать участие в выборах, например, главы администрации или депутатов поселкового Совета. Причина? Причин множество. Налоговые поступления в районную казну мизерные, а обязательства перед населением — космические. Умным, грамотным специалистам этот катастрофический разрыв между"хочу"и"есть"быстро отрезвил вскружившуюся от перестройки голову. Как результат, на выборы потянулись аферисты всех мастей, болтуны и казнокрады. Им плюй в глаза — всё божья роса! Вот и понеслась русская душа в рай.

Каждый вновь избранный глава администрации поселка Медведево на второй день после инаугурации принимался за строительство особняка. Места, кстати, в тех краях заповедные. Чудесная река, сосновый бор, земляника с грибами…. Одним словом — чистая экология и мечта. Весной речка Роста широко разливается по лугам. Сколько рыбы разной, дичи. Одним словом, неплохое это место для проживания. В следующие выборы власть менялась, и всё начиналось сначала: загородный дом на реке, джип в гараж, перстень с бриллиантом на руку…и откуда только деньги тырят, сволочи.

Андрюша приехал в район по собственной воле. Надоело толкаться в городе. Захотелось тёплого парного молочка и невесты с круглыми и пышными формами. Женская грудь была его слабостью. Увидев шикарные выпуклости, он впадал в маразм, у него текли слюни, и он бежал за женщиной, как собачонка. Видения детства, когда он спал, уткнувшись в грудь матери, не давали ему покоя всю сознательную жизнь.

В городе у него остался отец — директор небольшой фирмы. Отец ловко пристроился возле начальства области и быстро обогатился. В центре города он купил двухуровневую квартиру (кстати, в одном доме с вице-губернатором) и не жалел денег на воспитание и обучение сына. Андрюша мог себе позволить такую роскошь — отвалить после окончания университета в глубинку, «похлебать сельских щей», как говаривал его отец. Он был рад за сына. За его желание начать жизнь с низа. С нуля. Они оба прекрасно понимали, что как только Андрюше наскучит сельский пейзаж, он тут же вернётся в область. Папа сходит с сыном к губернатору на приём, и место в администрации губернатора ему обеспечено, тем более как специалисту, пришедшему «от сохи». Тот, кто испытал на себе нелёгкий крестьянский труд, да ещё добровольно, пользовался особым расположением губернатора, чья молодость также прошла в далёком селе на Алтае. Андрюша всё прекрасно понимал. Карьеру надо делать основательно. Пока в силе отец, он планировал пару лет «повалять дурака» в райцентре и уехать на родину. Не ровен час, старик заболеет или его погонят с хлебного места. Тогда пиши пропало и рви на себе волосы: в областную администрацию без отца не попадёшь ни под каким соусом, будь хоть семи пядей во лбу. В серое двенадцатиэтажное здание Дома правительства попадали проверенные и избранные. Случайных людей, не связанных с властью, туда не брали. После распада СССР чиновники приватизировали свои служебные места, и никакие жизненные бури не могли выбить их из мягких кожаных кресел. Они так уютно в них сидели, что и мысли не могло возникнуть о замене.

Цены на нефть на лондонской и нью-йоркской биржах поползли в гору. В область, с барского московского плеча, тоже отвалилось немало. В свою очередь в губернии знали толк в делёжке халявных денег. Жизнь кипела, как вода в раскалённом чайнике. Бюджетные деньги лились со всех сторон.

Вечером за ужином (был такой порядок в семье у Андрюши, назывался"Кровь из носа — ужин дома") отец мечтательно закатывал глаза и говорил своим:

— Хорошо живём, сынок. Видимо, в Кремле денег столько, что и украсть всё не в состоянии. Нам отваливают. Люблю я нынешнюю власть, Андрюша. Наша она. Наша. Родная. Учись, расти. Я заработал не только на свою старость, но и на внуков. Так что держись за меня, сын. Иди в гору, делай карьеру. Мы своего места под солнцем никому не отдадим. За деньги не переживай. Твоим внукам хватит.

Это вдохновляло на трудовые подвиги на сельской ниве, в захудалой районной газете, где работников было всего пять человек: шофёр, уборщица, а остальные — «знаменитые» на весь район журналисты.

Ободрённый словами отца о запрятанном «бабле», Андрюша совсем приободрился. Он уже начал строить планы о женитьбе. В мечтах ему виделась грудь шестого размера и широкая голая задница, игриво дразнящая его покачиваниями: вправо-влево, вправо-влево… Эх!

«Главное — зацепиться! — так говорил ему отец. — Не противоречь начальству и не умничай. С уважением выслушивай приказы и с удовольствием их исполняй. Встань в общий ряд. Иди плечом к плечу. Вместе, дружно. Только вместе, только в команде можно и украсть незаметно, а попадёшься — не страшно. Кругом свои. Прокурор, судья, милиционер, чиновник. Шеренги всё сплочённее. Каждый зависит друг от друга и все вместе». Сын так и жил. Писал статейки про уважаемых людей района и слыл среди интеллигенции большим умником. Его все знали в лицо и уважали — от рядового сотрудника ДПС до главы администрации. Он очень удачно подыграл шефу, когда сказал, что тот должен был возмутиться в ответ на пинок. Андрюша прекрасно понимал, что потому и пинают редактора, что он «ничто, никто и зовут его «никак». Раб желудка, денег и обстоятельств. Халтурщик и блюдолиз. Трусливый и подлый. Хотя и называет себя интеллигенцией в пятом поколении. Бред. Обычный лодырь в золочёных очках, который боится, что его выпрут с работы, и он не принесёт жене зарплату, та, в свою очередь, пнёт под зад его и выгонит жить на улицу, а там и до трагедии недалеко.

Что особенно бесило Андрюшу в загнанном, как лошадь, главном редакторе, так это его фантазии. Подлец любил рассказывать о своей прошлой жизни, когда он пил дорогой коньяк, курил ароматизированные сигареты и трогал за неприличные места хорошеньких секретарш с наивными голубыми глазами. Врал, что все его любят, старого козла, но обманывал главный только самого себя. Андрюшу не обманешь. Он-то знает, отчего глаза у женщин начинают мерцать таинственным светом. Деньги, дорогие подарки и модные шмотки, — вот от чего у них кружится голова. А любовь старика… Кому она нужна, любовь старого жеребца, доживающего свою никчемную жизнь в пыльном захолустье?

Глава администрации не дурак, хотя интеллектом не блещет. Однако для руководства районом большой ум и не нужен. Андрюша даже шутил по этому поводу: «Попадись умный глава администрации, так он с ума сойдёт». Этот знал, кого пинать. Ему бы, Андрюше, не то, чтобы поддать под зад, грубого слова сказать не посмел бы. Знает, шельма, что один звонок отцу — и у главы райадминистрации появится очень серьёзный критик в областном правительстве. Нет, напротив, не раз и не два глава администрации предлагал ему пост главного редактора. Но зачем? Зачем этот геморрой? Пусть шеф наслаждается, а ему нужны приключения и маленькие радости с большой грудью.

Осеннее утро порадовало Андрюшу всё ещё тёплым солнышком. Листья с тополей и берёз давно облетели, но погода стояла, как в начале осени. До военкомата было всего два шага. Перейти через площадь перед администрацией и вот тебе — военкомат. Андрюша бодро перешёл площадь и вошёл в двухэтажное здание старой постройки. Именно здесь размещалась администрация до своего переезда в новый трёхэтажный офис из стекла и бетона. Военком, конечно, разместился в бывшем кабинете главы района. Когда Андрюша вошёл к нему, то удивился, что и мебель вся осталась в распоряжении военкома. Те же столы, ковровые красные дорожки а-ля СССР, стулья времён «холодной войны» и зелёное сукно на огромном длинном столе для заседаний.

«Зачем такой стол военкому?» — подумал Андрюша, но свой вопрос задать не успел. Из кресла поднялся тучный, за сто килограммов, человек в форме полковника артиллерии. На его лысой голове миролюбиво блеснуло отражение огромной люстры.

— Андрюша! — зарычал военком. — Какие люди! Какими судьбами? Золотые перья журналистики стали к нам залетать. Андрюша, вот молодец, а я сижу и думаю, с кем шарахнуть по рюмахе.

Андрюша знал о пристрастии военкома и быстро осадил его.

— Игорь Валерианович, господин полковник, я по делу.

Военком пропустил своё имя мимо ушей, а при «господине полковнике» его жирное лицо приобрело форму блюда, глазки нырнули в глубь, и только сочные губы выделялись по-прежнему.

— Андрюша, какие пустяки. Не хочешь, значит, так надо. Это мне, старому полковнику, грустно и скучно. А ты молодец, тебе дерзать. Идти, так сказать, в атаку с пером. В штыковую.

Он сел обратно в кресло, да так, что кресло сначала вздрогнуло, а затем заскрипело жалобно и протяжно.

— Говори, — рыкнул полковник, и Андрюша рассказал суть проблемы.

— Знаю я такую заразу. Ох, и противная бабёнка. Всех достала. «Майорша» — так её все зовут. Старая ведьма. Чуть что — пишет Путину. Чуть что — в область губернатору. На всё у неё жалоба, на всё у неё пожелания. Мы ей и ремонт дома за счёт военкомата сделали, и офицерский китель новый пошили. Чуть свою папаху не отдал. А ей всё мало. Ты говоришь, жалоба поступила? Правильно Аркашка тебя послал. Прокатись. Я сейчас распоряжусь. Тебе покажут личное дело этой старой ведьмы. Скоро юбилей Победы. Ох, и трудно будет. Не дай Бог, захочет в область на парад Победы поехать. Ох, не дай Бог. Намучаюсь я с ней. А ты иди. Я звякну в отдел учёта. Все материалы тебе предоставят. Хорошие люди умирают пачками. Просто мрут, как мухи, а этой ни-че-го. Живёт. Бегает, как конь бельгийский.

Полковник нажал кнопку. Вошёл секретарь.

— Отведите Андрюшу в отдел учёта. Пусть поработает. Дайте ему всё, что он попросит.

Отдел учёта был рядом. По коридору направо через три двери. Когда Андрюша вошёл в кабинет, у него зарябило в глазах от оголённых ног и симпатичных мордашек. В кабинете находились три девушки-военнослужащие. Две имели звание прапорщиков, а третья была сержантом. Вокруг трёх столов до потолка высились стеллажи с разноцветными папками. Троица стояла посреди кабинета. Все в коротких юбочках, подкрашенные и кудрявые. Они дружно заулыбались, наперебой предлагая молодому человеку свои столы. Андрюша поначалу даже растерялся от такого натиска. Однако взял себя в руки. Сделал серьёзное, насколько мог, лицо. В его планы не входил флирт. В его планы входила работа. Ответ военкома заставил его всерьёз отнестись к поручению. Видимо, ветеран войны была штучкой не простой. От его визита и статьи могла зависеть и его собственная судьба. В голове Андрюши родилась идея сделать серию статей. Под рубрикой «Навстречу юбилею Победы». Поездка обретала совершенно другой смысл. Ему захотелось написать так, чтобы поучаствовать и в областном конкурсе на лучший репортаж о ветеранах Великой Отечественной. Это была беспроигрышная тема. День Победы — это было то святое, что осталось у страны, что объединяло её и позволяло людям ощущать свою общность. Все остальные праздники превратились в борьбу нового со старым, но Великая Отечественная война стояла особняком. Как Священная Корова. Военную тему старались не чернить ни правые, ни левые, ни демократы, ни коммунисты. На этой теме можно было сделать имя и звание. Всё пригодится. Да, у отца водятся деньжата, но и своё иметь что-то надо. Конечно, Россия не Запад. Здесь на имена плевать, главное — чей ты. В чьих кругах тебе жмут руку. Общественное мнение превратилось в совершенный ноль. Однако, если есть связи, деньги, то имя имеет значение.

Андрюша мысленно нарисовал картину будущих действий. Три репортажа о ветеранах. Первую статью, как и хотел главный редактор, он сделает на разворот и через три дня. Второй репортаж выйдет к Новому году, а третий, опять на разворот, — к юбилею Победы. Это будет «полотно», как говаривал редактор. Андрюша от нетерпения вытянул руки вперёд и громко сказал:

— Девочки, сдаюсь в плен без боя, примите мою шпагу. Только дайте присесть и принесите материалы по Майорше. Слышали про такую?

Девочки стали серьёзными. Две пожали плечами, а третья показала на свой стол рядом с окном.

— Присаживайтесь, Андрей Юрьевич. Я вам всё принесу.

Майорша — она же Нина Константиновна Хибарь, моя подопечная. Весь учёт у меня. Присаживайтесь. Чаю?

— Да. Я не против.

— Девочки, быстро чай! — крикнула прапорщик и сама пошла к полкам.

Работа закипела. Девочки моментально выполнили команду, и одновременно с коробкой бумаг на столе появились чашка дымящегося чая, розетка, полная вишнёвого варенья, и ваза с печеньем и конфетами.

«Кучеряво», — подумал Андрюша, но ему сейчас было не до сладкого. Хлебнув обжигающий чай, он открыл личное дело и углубился в чтение. Им овладел азарт охотника. Он впился в первые строчки личного дела и забыл обо всём на свете. Яркий свет люстры высветил пожелтевший листок учёта Нины Константиновны Хибарь. Глаза медленно переместились ниже. Год рождения — 1924-й. Так, значит, восемнадцать лет ей исполнилось в 1943 году. Учёба на военного ветеринара: 1944 год. Служба в кавалерии N-ского полка в звании младшего лейтенанта ветеринарной службы. Перевод в санитарную роту кавалерийского полка. Перевод в артиллерийскую батарею ветеринаром конной тяги. Перевод в батальон хозобслуги ветеринаром хозвзвода в звании младшего лейтенанта. Медаль «За взятие Берлина». Медаль «За победу над фашистской Германией». Стоп. Андрюша прервал чтение. Подождите. Спокойно. Ещё раз. Перевод ветеринаром в хозобслугу хозвзвода в звании младшего лейтенанта… Медали. Как в звании младшего лейтенанта? Не может быть! Ещё раз. Ещё раз. Не может быть!

Конец ознакомительного фрагмента.