Сладкая смерть

Николай Леонов (2024)

На охоте убит директор кондитерской фабрики уральского города Алексей Кашкин. Полиция пришла к выводу, что смерть наступила от случайного выстрела. Однако руководство Московского угро получает сигнал от авторитетного человека, что Кашки-на убили умышленно. Кроме того, полковник МВД Лев Гуров выясняет, что в деле много нестыковок: директор поехал на охоту без ружья, а на его походной обуви обнаружена городская кирпичная крошка. Очевидно, что местные оперативники что-то скрывают от Гурова… Невиданная по своей циничности картина открывается сыщику после нового жестокого преступления…

Глава 3

Следующим пунктом в программе Гурова значилась кондитерская фабрика. Он не стал заранее звонить заместителю погибшего директора, Рустаму Халилову, — решил, что руководитель предприятия в любом случае будет находиться на месте и побеседовать с ним не будет большой проблемой. К тому же он собирался вначале беседовать вовсе не с заместителем Кашкина, а с его водителем.

Охранник у ворот предприятия вначале отказывался пропустить машину Гурова, требовал, чтобы тот согласовал свой визит с новым руководителем предприятия. Тогда сыщик поманил охранника поближе и, когда тот подошел вплотную, негромко спросил:

— А хочешь, я сейчас позвоню в управление? Позвоню полковнику Черкасову, и…

— Ладно, не надо, — поспешно ответил страж ворот и пошел открывать.

Гуров еще раз обратился к его помощи — надо было узнать, где находится гараж. После чего он поехал прямо туда. В гараже было пусто — все машины, принадлежавшие фабрике, выехали по заданию. Здесь стояла только знакомая Гурову марка — «Волга», когда-то любимая машина любого советского руководителя. Машина была в идеальном состоянии, кузов сверкал, словно лакированный.

— Это, что ли, машина директора? — спросил сыщик у слесаря, который возился в стороне возле старого грузовика.

— Да, его машина, — отвечал рабочий. — Алексей Викторович иномарок не признавал…

— А Толя, водитель, где сейчас находится? — поинтересовался сыщик.

— Он обычно в приемной у директора сидит, — объяснил слесарь. — Чтобы, если потребуется, всегда был под рукой.

«Значит, все равно придется в приемную подниматься, — подумал Гуров. — А если идти в приемную, надо будет к новому директору заглянуть. А не хочется…»

Дело в том, что у сыщика было гораздо больше вопросов к водителю погибшего директора, чем к его заместителю. Он решил действовать по обстановке, направился к входу в административный корпус, а там поднялся на второй этаж, к кабинету директора. Открыв дверь приемной, он увидел человека в кожаной куртке, сидевшего в углу и листавшего страницы на телефоне. Это мог быть только Толя Сергиенко, водитель покойного Кашкина.

— Анатолий! — негромко позвал его сыщик.

Водитель поднял голову и с удивлением взглянул на незнакомого человека, который звал его по имени.

— Выйди на пару минут, разговор есть, — все так же негромко предложил сыщик.

Водитель пожал плечами, но все же встал и вышел в коридор.

— Я полковник полиции Гуров из Москвы, — представился ему сыщик. — Приехал, чтобы узнать правду о гибели Кашкина. Надеюсь, ты мне в этом поможешь. У меня есть к тебе несколько вопросов. И если говорить правду, то парой минут мы не обойдемся. Можем мы с тобой пройти куда-нибудь, где можно посидеть и поговорить?

Водитель подумал немного, потом сказал:

— Вообще-то я должен здесь сидеть, в приемной. Но если я полиции понадобился, то это уважительная причина, никто ко мне не прибодается. Да и вообще… В общем, пойдемте в гараж, там в машине посидим.

Так что Гурову снова пришлось вернуться в то самое помещение, где он был несколько минут назад. Они с водителем сели на передние сиденья «Волги», и Гуров задал свой первый вопрос:

— Ты давно работаешь у Кашкина?

— Ну не всю жизнь, но довольно давно, — отвечал водитель. — В октябре двенадцать лет будет.

— То есть руководитель тобой доволен, нареканий нет?

— Больших нареканий никогда не было. А мелкие замечания всегда бывают, без этого нельзя.

— И ты, надо думать, доволен своей работой?

— Знаете, говорят, от добра добра не ищут, — отвечал Сергиенко. — А с Алексеем Викторовичем было хорошо работать.

— Тогда ответь мне на такой вопрос. В тот день, шестнадцатого сентября, утро началось как обычно?

— Да, с утра все было штатно, — подтвердил водитель.

— Ты приехал к дому Кашкина в половине девятого?

— Нет, чуть раньше. Обычно я приезжал в 8:15 и ждал, когда Алексей Викторович выйдет.

— Значит, он вышел в половине девятого, и вы поехали… Куда вы поехали?

— Сюда, на фабрику, куда же еще?

— Кашкин был в плаще?

— Погодите, погодите… Да, точно, на нем был такой светлый плащ.

— А что он держал в руках?

— Ничего не держал. Он портфель не носил. Иногда бумаги домой брал, но клал их в папку. Но в тот день у него папки не было.

— А ружье он с собой не нес?

— Какое еще ружье? Да, там же потом про охоту говорили… Только брехня все это, насчет охоты. В общем, не было у него в руках ружья, я это точно помню.

— После смерти Кашкина тебя в полиции допрашивали?

— Ну, как допрашивали? Там же, в кабинете Алексея Викторовича, сели и мне пару вопросов задали.

— А какие были вопросы?

— Первый такой же, как вы спросили: когда утром выехали на работу. Потом спросили, не было ли в то утро чего-то особенного, необычного. Еще спросили, не давал ли мне Алексей Викторович каких-то поручений. Да, и еще спрашивали, куда мы с ним ездили в последние дни.

— Вот как? А куда вы ездили?

Толя Сергиенко быстро взглянул на сыщика, потом пожал плечами и небрежно ответил:

— В магазины заезжали…

— Какие магазины?

— Наши, фабричные, какие еще? А вы не знали? У нашей фабрики есть три фирменных магазина. И Алексей Викторович каждую неделю эти магазины проверял. Определенного дня для этого не было, он каждый раз в разные дни приезжал, чтобы директора не знали заранее, когда он появится. Он считал, что за директорами присматривать нужно.

— Значит, в последние дни перед гибелью Кашкин ездил в эти магазины?

— Да, мы как раз четырнадцатого, в среду, все три магазина посетили.

— А насчет плаща, ружья капитан тебя не спрашивал?

— Нет, таких вопросов не было.

— А насчет обеда в тот день спрашивал?

— Нет.

— Тогда я тебя спрошу. Скажи, Толя: в тот день, шестнадцатого, куда ты возил своего начальника на обед?

Снова последовал быстрый взгляд водителя на сыщика. Затем последовала долгая пауза — словно Толя Сергиенко решал в уме сложную задачу. Гуров решил ему помочь с этим решением.

— Ведь вы шестнадцатого не в «Ермак» ездили, верно? — сказал он. — В какое-то совсем другое место?

— А вы откуда знаете? — вскинулся водитель.

— Точно не знаю, но догадываюсь, — признался Гуров. — Потому что, если бы в тот день все шло, как всегда, то Кашкин остался бы жив. Так куда вы поехали на обед?

— В том-то и дело, что мы с ним никуда не поехали, — отвечал Сергиенко. — Примерно в час дня Алексей Викторович вышел из кабинета. Он был уже одетый, в плаще, и я решил, что мы едем в «Ермак», как обычно. Он зашел к своему заместителю Халилову, а потом пошел на выход. Ну и я встал, пошел за ним. Но когда мы уже вышли из административного здания, он мне сказал, что я на сегодня свободен. Я, конечно, немного удивился, но ничего спрашивать не стал и поехал домой.

— А почему ты удивился? Разве никогда не было такого, что твой начальник куда-то ездил, помимо магазинов вашей фабрики?

Водитель Сергиенко вновь внимательно взглянул на сыщика, пробормотал:

— Интересные вы вещи говорите…

Гуров никак не стал на это реагировать. Он видел, что его собеседник уже проникся к нему доверием. И что при этом его распирает желание рассказать нечто важное, что-то такое, что он не может рассказать никому. Надо было просто выждать время, не торопить водителя — и он мог услышать то, что хотел узнать. Поэтому Гуров терпеливо ждал.

И он дождался. Водитель помялся еще минуту, а потом заговорил:

— Вообще-то Алексей Викторович часто куда-то ездил и не хотел, чтобы я знал куда. Это обычно после обеда бывало, ближе к вечеру. Часов в пять, в шесть он садился в машину и просил отвезти его к зданию городской администрации. Ну вы знаете, где это — на углу Ленина и Дзержинского…

— Не знаю, я не местный, но это в данном случае не важно, — ответил на это Гуров. — Значит, ваш начальник просил тебя отвезти его к администрации. И что тут такого? Наверное, у него были вопросы, которые надо решить в кабинетах городской власти. У любого руководителя есть куча таких вопросов.

— Это верно, — согласился Сергиенко. — Конечно, у Алексея Викторовича возникали вопросы, которые надо решить в администрации, или в налоговой службе, или в суде. Но в эти места он выезжал в самое разное время — когда такая потребность возникла. Не бывает такого, чтобы какой-то чиновник ждал кого-то всегда в пять часов. Ведь не на совещание он туда ездил, верно? А главное другое. Обычно я высаживал Алексея Викторовича на углу Дзержинского — у самого входа в администрацию остановка запрещена. И вот однажды я его высадил и уже собрался уезжать, и тут заметил, что он в машине папку оставил. Я кинулся за ним бежать ко входу в администрацию и тут увидел, что он перешел улицу и сел в какую-то другую машину. И она тут же уехала. Так я понял, что он ездил вовсе не в администрацию.

— А куда он ездил, ты не выяснил? — спросил Гуров.

— Зачем мне это выяснять? — удивился водитель. — Я не полиция, это не моя работа. Одно могу сказать — эти поездки были не связаны с девушками, это точно.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что, когда ему нужно было увидеться с девушкой, он это от меня не скрывал. Говорил: «Подъезжай к такому-то дому». Мы подъезжали, в машину садилась девушка, и они ехали в ресторан.

— В «Ермак»?

— Почему в «Ермак»? На нем свет клином не сошелся. У нас в городе и другие хорошие рестораны есть: «Байкал», «Застолье», «Лазурь»… Вот туда они ездили. Хотя почему я говорю «с девушками»? У вас может создаться впечатление, что Алексей Викторович был такой… ну, бабник, волочился за каждой юбкой. А на самом деле за все двенадцать лет, что я у него работаю, у него всего три или четыре девушки было.

— То есть Кашкин был постоянен в своих увлечениях, как и в привычках. Тогда скажи вот что: после этих свиданий как он домой возвращался? Ты отвозил или как-то иначе?

— Иногда я отвозил. Алексей Викторович, допустим, мне говорил: «Заберешь меня в одиннадцать». И я приезжал к этому времени, отвозил сперва девушку, а потом его. А иногда он меня отпускал. Как он в этом случае добирался, я не знаю.

— А его девушек ты знаешь? Как зовут последнюю, с кем он встречался?

— Последнюю… Кажется, Катя. Да, последние три месяца я его с Катей возил.

— А как фамилия этой Кати? И где она живет?

— Фамилию, естественно, не знаю. А живет на окраине, на улице Вишневой.

— И дом знаешь?

— Дом пятиэтажный, второй подъезд. А квартиру не знаю.

— А на охоту ты его возил?

— Нет, на охоту ни разу не возил.

— Так, может, он и не охотился вовсе?

— Нет, почему же? Охотился. Не скажу, что он был страстный охотник, что только об этом и думал. Но на охоте он бывал. Обыкновенно они вместе с Семеном Артемовичем на охоту ездили.

— А кто это — Семен Артемович?

— Ну да, я же не сказал. Это наш главный инженер, Терентьев Семен Артемович. Вот он — большой любитель охоты. Алексей Викторович у него дома не раз бывал. Так он рассказывал, что у Терентьева на стене аж пять старинных ружей висит. В прихожей рога лосиные вместо вешалки, на полу шкура медвежья… В общем, настоящий охотник.

Гуров сделал себе в памяти вторую отметку — с кем ему надо еще поговорить. Первой была девушка Катя, теперь возник главный инженер Терентьев. «А еще с директорами всех трех магазинов надо встретиться, — подумал сыщик. — И, конечно, с охранником Иваном Забродкиным, по чьей вине якобы погиб Кашкин. Но это я всегда успею сделать — ведь Забродкин находится в СИЗО, достаточно его вызвать на допрос».

— Значит, в тот день, шестнадцатого, Кашкин в час дня вышел из кабинета и отпустил тебя домой, — Гуров решил подвести итог их беседе. — А он сам на чем уехал с фабрики? Ведь ты, наверное, видел, на чем уехал твой начальник?

— Да, я выглянул из окна в коридоре и видел, как он садился в какую-то машину, — признался водитель. — Белый такой «Лексус». Но номер я вам не скажу, номер из окна было не видно.

— И больше ты своего начальника не видел?

— Нет, больше я его живым не видел. На другое утро я, как обычно, подъехал к его дому, стал ждать. Он все не выходил, тогда я ему позвонил…

— И что? Тебе кто-то ответил?

— Нет, никто не ответил. Точнее, оператор ответил, как это обычно бывает: «Абонент занят или недоступен». Тогда я подошел к воротам. И уже тут охранник — кажется, его Игорь зовут — сказал, что случилось. Так я узнал, что Алексея Викторовича убили…

— То есть ты не веришь, что Кашкин погиб на охоте от случайного выстрела?

— Да как же я могу в такое поверить? — удивился водитель. — На охоту он в этот день не собирался и одет был не для охоты. А Алексей Викторович придавал большое значение тому, как он одет. Никогда бы он в деловом костюме на охоту не поехал. И ружья у него с собой не было. Из чего же он мог стрелять? В общем, ничего тут не вяжется.

— Как же в таком случае погиб твой начальник?

— Этого я не знаю, — признался водитель. — Только я знаю, что дело это темное. Возможно, оно как-то связано с нашей фабрикой.

— Что значит «связано с фабрикой»? Объясни.

— Понимаете, наша фабрика — очень прибыльное предприятие, — начал объяснять водитель. — И это кое-кому покоя не дает. Ходят слухи, что у Алексея Викторовича разные люди хотели завод отжать.

— Какие люди? Местные?

— И местные, и приезжие, из Москвы. Поступали ему такие предложения, чтобы он фабрику продал. Но Алексей Викторович на это ни в какую не соглашался. Он был человек неуступчивый.

— Понятно… А этот охранник, Забродкин, который якобы убил Кашкина, — он какой человек? Он часто с директором куда-то ездил?

— Иван? Да никогда он с Алексеем Викторовичем никуда не ездил! Пустой он человек, никчемный. А самое плохое — пьющий. Даже не понимаю, как его Алексей Викторович на фабрике терпел.

— А что тут удивительного? На любом производстве, наверное, многие пьют, работа-то тяжелая…

— Ничего не многие! Алексей Викторович пьяниц терпеть не мог. За пьянку сразу с работы выгонял. С этим у нас очень строго. Если какой праздник — день рождения у кого-то или Новый год подходит, кроме соков или чая на столе ничего нет. В общем, пьяницам у нас была объявлена война. А Забродкина Алексей Викторович жалел. А зря…

— Но ведь ты не веришь, что Забродкин убил директора? Почему же в таком случае «зря жалел»?

— Что убил — не верю. А жалел все равно зря. Потому что Иван дал себя втянуть в эту обманку с охотой. Тень на плетень навел. Теперь сам срок получит, а потом, глядишь, еще кого-то за собой потащит.

— Ну это мы еще посмотрим, — пробормотал Гуров и открыл дверцу машины. — Ладно, Анатолий, пока давай разговор заканчивать. Но я к тебе, наверное, еще буду обращаться. Ты сейчас куда — назад в административный корпус?

— Да, мне там полагается сидеть, в приемной, — отвечал водитель.

— В таком случае и я с тобой пойду, — решил сыщик.