Самое бессмысленное убийство

Николай Леонов, 2022

Еще одна книга легендарного тандема Леонов – Макеев. В больничном саду обнаружен труп обитательницы дома престарелых. На первый взгляд, дело обычное: восьмидесятилетняя женщина умерла естественной смертью от своих старческих болезней. Но полковник МВД Лев Гуров не согласен с этой версией. Положение тела и беспорядок в одежде указывают на то, что покойную обыскивали. Возможно, это сделал случайный свидетель смерти или даже… убийца. Гуров изучает окружение жертвы и неожиданно узнает давнюю и очень трагическую историю… Николай Леонов, в прошлом следователь МУРа, не понаслышке знал, как раскрываются самые запутанные уголовные дела. Поэтому каждая его книга – это правдивая захватывающая история с непредсказуемой интригой и неожиданным финалом. Главный герой этих книг, полковник Лев Гуров – сыщик высокого класса, к тому же с массой положительных человеческих качеств. Его уважают друзья, боятся враги и любят женщины. Он – настоящий отечественный супермен. Романы о Льве Гурове вот уже сорок лет неизменно привлекают поклонников отечественного детектива. Ставшая классической серия «Черная кошка» насчитывает более 200 книг, вышедших тиражом в десятки миллионов экземпляров.

Глава 4

Когда Лев Иванович вернулся в санаторий, было уже обеденное время. В столовой народ обсуждал недавнее событие — мертвую старушку в саду. Гуров прислушался. Он всегда, если бывала такая возможность, старался прислушиваться к народному мнению относительно того или иного происшествия. Нередко он специально совершал хождение в народ, чтобы выслушать народные версии касательно того или иного происшествия. Прикинувшись зевакой или просто случайно шедшим мимо мужичком, он останавливался близ судачившего народа и слушал, слушал, слушал… А иногда даже принимал участие в споре, ловко вворачивая в разговор интересовавшие его вопросы.

Конечно, в большинстве случаев народные мнения являлись, так сказать, вольным плодом народного творчества, но иногда кто-нибудь выдавал настолько разумное и обоснованное мнение об интересующем его предмете, что Гуров приходил в тихий восторг. И тогда он брал это мнение в качестве основной версии, и на поверку оказывалось, что это была правильная версия, которая, в конце концов, приводила к раскрытию преступления.

Вот и сейчас Лев Иванович вроде как бы безучастно сидел за столом, ковырялся в тарелке, то и дело рассеянно вглядывался в окно, а сам слушал. Нельзя сказать, что народ, принимавший участие в обсуждении недавнего происшествия, радовал Гурова разнообразием предположений и мнений о случившемся. Большинство сходилось на том, что старушка все же умерла собственной, естественной смертью. Вышла, мол, погулять перед сном по саду и неожиданно скончалась. Конечно, все это печально, но, как говорится, все там будем. То есть это была та же самая версия, которую выдвинули два обормота-сержанта.

Но выдвигались и другие мнения. Их было совсем немного, но они все же имели место быть. Кто-то за столиком в углу настойчиво доказывал, что в смерти старушки не все так просто, а есть в ней некая загадка. Для чего, к примеру, старушке нужно было идти в сад? Прогуляться перед сном? Очень может быть, но ведь прошлым вечером, насколько помнится, накрапывал дождик. Какие могут быть прогулки, когда идет дождь, а тебе восемьдесят лет? А может быть, старушку привели в сад какие-то обстоятельства чрезвычайного характера? Но тогда какие? Да и потом: откуда известно, что старушка умерла именно вечером? А может, она скончалась ночью? Или даже под утро? А тогда возникают дополнительные вопросы. Например, о том, что понадобилось покойнице ночью в саду? И вообще, почему пожилую женщину не хватились в доме престарелых, когда заметили ее отсутствие? Или у них там воля вольная? Тем более что никто пока не знает истинных причин ее смерти. Да хоть бы они и были известны, что с того? Допустим, у старушки случился инфаркт. Ну, так до него можно и довести! Допустим, сообщил старушке кто-то в саду неприятную весть, вот тебе и инфаркт. Старушкам много ли надо? Так что как вы себе хотите, а в деле смерти бабули ничего еще не ясно.

Гуров вслушивался в эти доводы и одновременно внимательно разглядывал того человека, который их произносил. Это был средних лет мужчина, приблизительно ровесник Гурова, с плешью на голове, изрядным животиком и круглым добродушным лицом. Судя по всему, такой же страдалец невралгией, что и Гуров. Кажется, Лев Иванович видел его впервые. А может, сталкивался с ним и раньше, но не обратил на него внимания.

Закончив говорить, мужчина встал из-за стола и направился к выходу. Гуров пошел за ним. Поступил он так неспроста и не скуки ради. У него уже возникло и крепло убеждение, что ему, пожалуй, придется заняться причиной гибели старушки. Во-первых, в ее смерти и впрямь таились некоторые загадки. Во-вторых, Гуров сомневался, что местная полиция пожелает всерьез расследовать это дело. Кто их знает, этих местных полицейских, вдруг они все здесь такие, как те два сержантика? В-третьих, сейчас у Гурова бушевал в душе инстинкт сыщика, и заглушать его голос Гуров не хотел, да и, пожалуй, был не в состоянии. А может, это был вовсе и не инстинкт, а просто зов совести или особенность характера Гурова, что, в принципе, было одно и то же. В общем, неважно. Важно другое. Ведь если старушке и впрямь помогли умереть, то это означало, что где-то поблизости находится и тот, кто это сделал. То есть — убийца. Он по-прежнему живет и здравствует, радуется жизни, а может, и не радуется, а, опасаясь разоблачения, залег на дно. И то, и это было неправильно. Убийца — если старушку и впрямь убили — должен быть найден, разоблачен и посажен куда следует. Только так, и никак иначе. Так считал Гуров, и ничто на свете не могло его переубедить в обратном.

И что с того, что он на лечении в санатории? Значит, он будет действовать как неофициальное лицо, частным образом. Этакий, понимаете ли, частный детектив Лев Гуров. А коль так, то ему нужен помощник — умный, совестливый и неравнодушный к чужим бедам. Отчего бы не попытаться завербовать в помощники этого мужика? Вот как складно, логично и разумно он рассуждал в столовой! И, что немаловажно, эти его рассуждения почти полностью совпадали с рассуждениями самого Гурова. То есть этот мужик был потенциальным единомышленником Льва Ивановича. И это замечательно. Когда расследуешь преступление, очень важно, чтобы рядом находился помощник и единомышленник. Особенно если это частное расследование, когда сложно рассчитывать на поддержку закона, а в основном приходится полагаться лишь на собственные силы.

— Подождите! — окликнул Гуров мужчину.

— Вы это мне? — оглянулся незнакомец.

— Да, — сказал Лев Иванович.

Мужчина остановился и со спокойным любопытством посмотрел на Гурова: дескать, что тебе от меня надо?

— Меня зовут Лев Иванович, — представился Гуров.

— Федор Ильич, — в свою очередь отрекомендовался мужчина.

— Насколько я понимаю, вы — такой же болящий горемыка, как и я, — улыбнулся сыщик.

— Да уж, — улыбнулся в ответ Федор Ильич. — Имеются у меня некоторые проблемы по неврологической части.

Улыбка, которой улыбался мужчина, Гурову понравилась. Это была хорошая, чистая улыбка без всякого лицемерия и прочей двусмысленности. Так обычно улыбаются искренние и умные люди, которые, что называется, всегда и во всем на виду.

— Ну, и у меня тоже, — признался Гуров.

— Стало быть, мы с вами родственные души, — сказал Федор Ильич.

— Что-то вроде того, — подтвердил Лев Иванович. — Но я хотел поговорить с вами не о наших болячках, будь они неладны, а о другом.

— Говорите, — просто сказал Федор Ильич.

— Не здесь, — Гуров взглянул в окно. За окном по-прежнему моросил дождь, а значит, послеобеденная прогулка отменялась. — Лучше у меня в номере. Я живу в нем один, так что никто нас не услышит и никто не помешает.

— Что, серьезный разговор?

— В какой-то мере.

— Ну, что же делать? Коль надо, то отчего ж не пойти, — согласился Федор Ильич.

Они пришли в номер Гурова, расположились, какое-то время молчали.

— В столовой я слышал, как вы толковали об убитой старушке, — сказал Лев Иванович.

— Неужто я говорил так громко? — удивился Федор Ильич.

— В общем, да, — улыбнулся сыщик.

— Подобное со мной бывает, — огорченно сказал Федор Ильич. — Так-то я мужик тихий, но вот когда увлекусь… Тут уж я перестаю замечать сам себя! И что же вас заинтересовало в моей громкой речи?

— Практически все — от начала до конца, — ответил Гуров. — Ваши выводы были складны, ладны и логичны. Ну, а перечень невыясненных вопросов, который вы озвучили, — это, знаете ли, вообще… Ни добавить, ни убавить.

— Спасибо, конечно, — с некоторым недоумением произнес Федор Ильич. — Но вам-то какое дело до той несчастной старушки?

— Да, в общем, никакого, — пожал плечами Гуров. — Или, точнее, такое же, как и вам.

— Ну, я-то — дело известное, — сказал Федор Ильич. — Я, так сказать, любитель всяческих загадок. Их разгадывание у меня что-то вроде хобби. Вот как увижу какое-нибудь запутанное дело, так и тянет его распутать!

— И что же, удается? — с интересом спросил Гуров.

— Когда как…

— Значит, смерть старушки вы также считаете делом запутанным?

— В общем, да. О чем я столь громогласно и сообщил недавно в столовой. Но все-таки мне непонятно: для чего вы завели со мной этот разговор? А, кажется, понимаю! Вы такой же любитель всяких тайн, как и я. Угадал?

— Почти, — сказал Гуров. — Но только я не любитель, а профессионал.

— Это как же?

— Полковник полиции. Старший оперуполномоченный уголовного розыска.

— Вот оно как! — Федор Ильич удивленно посмотрел на Гурова. — А я-то думаю, для чего вы завели со мной этот разговор? А оно вишь ты как… Что же, вы расследуете этот случай со старушкой?

— Нет, — сказал Гуров. — Я здесь поправляю здоровье. То есть я частное лицо. Но понимаете ли…

— Понимаю, — улыбнулся Федор Ильич. — Сыщик — он всегда сыщик. В любой ситуации. Знаем, слышали такую истину.

— В общем, да, — согласился Гуров. — Сыщик — всегда сыщик. Так же как и вы. Только вы сыщик-любитель, а я сыщик-профессионал. Или, может, мы с вами коллеги, но только вы не желаете сознаваться? Давайте уж откровенность за откровенность.

— Увы, — развел руками Федор Ильич. — Никакой я не сыщик-профессионал. Я по профессии водитель автобуса. И лечусь здесь от профессиональной шоферской болезни — радикулита. Знаете, когда целыми днями сидишь за баранкой…

— Знаю, — сказал Гуров.

— Вот то-то и оно, — печально произнес Федор Ильич, подумал и спросил: — И что же от меня надо полковнику полиции?

— Содействия и помощи, — пояснил Лев Иванович. — Я слушал вашу речь в столовой, и, вы знаете, я думаю точно так же. То есть мы с вами единомышленники. И это замечательно. Это означает, что вдвоем мы все загадки со старушкой разгадаем.

— Вы хотите заняться расследованием?

Гуров ничего не ответил и лишь развел руками. Дескать, куда же деваться? Даже если и не хочется, то все равно придется.

— Но ведь есть же местная полиция… — неуверенно предположил Федор Ильич.

— Как же, есть, — с неудовольствием ответил Гуров. — Довелось мне с нею пообщаться, с этой местной полицией. И если все полицейские у них такие, то…

— Понимаю, — сказал Федор Ильич. — Старушка — в летах, а это значит, что она скончалась собственной смертью. Такова их основная версия, она же единственная…

— Вот именно, — подтвердил Гуров.

— Но ведь, наверно, патологоанатомы будут определять причину смерти… А вдруг — убийство?

— Может, будут, а может, и не будут, — мрачно произнес Гуров. — Никаких видимых телесных повреждений на старушке вроде как не замечено, так для чего же проводить экспертизу? Зачем создавать себе лишнюю работу? Умерла бабуся, ну и бог с нею…

— А что, бывает и такое?

— К сожалению, бывает, — вздохнул Гуров.

— Ну, коли так… — с некоторой нерешительностью произнес Федор Ильич. — Если вам и вправду нужна моя помощь…

— Очень нужна! — горячо заверил Гуров.

— Что ж… Все веселее будет время в санатории проводить. И что же от меня требуется?

— Пока не знаю, — ответил сыщик.

— Понятно. Раскрытие любого преступления начинается с составления плана…

— Вот именно, — подтвердил Гуров и подозрительно взглянул на собеседника: — Слушайте, вы и вправду не полицейский?

— Ни с какого боку! — заверил Федор Ильич. — Просто читал в детективных романах. В них много о чем говорится. И о том, как приступать к раскрытию преступлений, и о всяких других хитростях и штучках…

— А, так вы еще и детективы читаете!

— А то!

— Ну, тогда давайте подумаем над планом. А чтобы нам было удобнее думать, сделаем так. Переселяйтесь-ка вы ко мне в номер! Кровати-то здесь две! По-моему, так будет гораздо лучше расследовать смерть старушки. А то вдруг меня осенит ночью какая-нибудь идея! Где мне вас тогда искать?

— А что, бывает, что осеняет и по ночам?

— Сколько угодно!

— Тогда действительно… В общем, ждите меня с чемоданом! Я мигом. Только проинформирую нянечку и соберу вещички.

Через пятнадцать минут Федор Ильич вернулся с вещами.

— Ну, вот, — сказал Гуров, — и хорошо. А теперь будем сочинять план расследования.

— Да, но только с учетом, что мы — люди болезненные и резкие движения нам противопоказаны, — уточнил Федор Ильич. — План планом, но без всяких драк и погонь!

— Дельное замечание, — согласился Гуров.

И они оба рассмеялись.