Полковнику никто не верит

Николай Леонов

Маститого опера по особо важным делам полковника Гурова развели и подставили, как зеленого юнца! Неизвестный в телефонном разговоре назначил сыщику встречу с пропавшим агентом по фамилии Василевский. Приехав по указанному адресу, Гуров оказался у входа в ночной клуб, где его встретил верзила-охранник. Узнав фамилию гостя, вертухай сопроводил полковника в комнату для переговоров и незаметно запер дверь снаружи. Ловушка! Пока Гуров возился с замком и искал в темных коридорах клуба выход наружу, неизвестные успели похитить его жену. А утром следующего дня оперативника арестовали по обвинению в умышленном убийстве... «Жертвой» полковника оказался тот самый охранник из ночного заведения.

Глава 3

Полковник Гуров чувствовал себя с утра так, будто всю ночь напролет хлестал вонючий самогон в самой гнусной компании, которую только можно вообразить. Нелепое приключение в ночном клубе, затем ужасные минуты, когда он был почти уверен, что потерял жену, потом некстати молчащие телефоны полковника Крячко и генерала Орлова, самых главных и единственных друзей, потом сомнения, как поступить, ожидание худшего и наконец звонок, голос жены и ее слезы — горькие слезы, которые, как это ни парадоксально, звучали для него в тот момент точно самая сладкая музыка.

Все происшедшее казалось сумбурным, совершенно абсурдным и бесконечным. Когда Мария с Гуровым сумели хоть отчасти прийти в себя и объяснить друг другу, что с ними случилось, в окна уже вползал рассвет.

Гуров был потрясен рассказом жены. Но еще больше он был потрясен собственной недальновидностью.

— Так попасться! — прокомментировал он собственную ошибку. — Они развели меня, как последнего лоха. Все же было просто и ясно, как задница новорожденного. С самого начала можно было догадаться, что меня просто хотят выманить из дому. Никогда не прощу себе, что оставил тебя одну на произвол этих мерзавцев. Боюсь даже подумать, чем все могло закончиться. С твоим-то характером!.. Но ничего! Они еще пожалеют, что связались с Гуровым! Они еще будут локти кусать, что посмели дотронуться до тебя!

Как ни странно, чем больше бушевал и волновался Гуров, тем спокойнее становилась Мария. И к утру, еще бледная и усталая, она сумела взять себя в руки и уселась перед зеркалом, чтобы привести себя в порядок.

— Похищение похищением, — философски заметила она, — но в театре я сегодня просто обязана появиться. Не каждый день приходит новый главный режиссер. Наверное, сейчас генералы меняются чаще. Кстати, человек непростой, и с моей стороны будет вызывающе, если я не представлюсь ему в первый день.

— У тебя уважительные причины, — проворчал Гуров, все еще стискивая кулаки от бессильной ярости. — Более чем. И мы должны теперь заняться поиском следов.

— Охолонись, Гуров! — явно подражая интонациям мужа, возразила Мария, точными движениями накладывая тушь на ресницы. — Не я ли передала тебе пожелание покойного Всеволода Игнатьича, чтобы ты забросил все свои поиски и вместо этого берег жену? Положим, надолго я не рассчитываю, но один денек ты мог бы придержаться этого щадящего расписания. Пока еще свежи воспоминания.

Она видела в зеркале мрачное лицо мужа, и оно чрезвычайно радовало ее сейчас. Мария была готова любоваться этим лицом в любой степени мрачности — все равно это было несравнимо с тем, что она передумала и перечувствовала минувшей ночью. На нее накатывала странная веселость, в которой несомненно присутствовало что-то болезненное, но все же это состояние не шло ни в какое сравнение с ее недавним страхом. Дальше все должно пойти хорошо — Мария была в этом уверена. Просто нужно взять небольшую передышку.

— Может быть, сегодня вечером воспользуемся твоим вчерашним приглашением? — спросила она, оборачиваясь. — Закатимся в какой-нибудь шумный ресторан? Нам обоим стоит побыть немного на людях, среди огней и музыки…

Гуров хмуро посмотрел на жену. Смысл ее слов не сразу дошел до него.

— Спохватилась, милая! — сказал он с негодованием. — Счастливый момент упущен. Кто не успел, тот опоздал. Представляешь, что за денек сегодня будет? Нужно найти водителя, который тебя довез до Москвы, выяснить у него, где он тебя подобрал, потом осмотреть место, потом… Да много чего потом. С тебя вот тоже придется снять показания — официальные, чтобы все чин-чинарем…

Увидев разочарование в глазах жены, Гуров спохватился и замахал руками.

— Хорошо-хорошо! Все понял. Сегодня обойдемся без твоих показаний. Работы и так хватит. Хорошо, что ты запомнила номер грузовика, на котором доехала. Надеюсь, шофер найдет это место.

Мария действительно зафиксировала в памяти номер машины, которая подбросила ее до Москвы, но от какого места, как долго они ехали, и прочее — все вылетело из ее головы. Тот злосчастный перекресток, где она выбралась босиком на шоссе, Мария не смогла бы указать на карте даже приблизительно. Здесь в памяти у нее был полный провал. Кстати, и туфли свои она благополучно потеряла где-то в лесочке среди мокрых кустов. К счастью, она не простудилась, хотя такая возможность была очень вероятна.

Одним словом, Мария оправилась после стресса куда быстрее Гурова. Дело было тут не в природной приспособляемости женщин, а в том, что Гуров ясно видел — неприятности продолжаются, тогда как Мария считала, что самое страшное осталось позади. Но, судя по ее рассказу, они столкнулись с редкостными мерзавцами, от которых следовало ожидать чего угодно. Эти люди были способны на самое гнусное преступление и к тому же обладали некоторым интеллектом, что в преступниках особенно неприятно. Во всяком случае, Гурова разыграть им удалось с ходу. Выдумка была неказистой, но действенной. Это оскорбляло его и заставляло находиться в постоянном напряжении. Гуров каждую минуту ожидал нового подвоха. Но он даже предполагать не мог, какая неприятность поджидает его в самом ближайшем будущем.

Договорившись с Марией, что она будет звонить ему при малейшем подозрении на опасность, что постоянно станет находиться среди людей, и вообще, что она будет настороже каждую секунду, Гуров скрепя сердце поехал в управление. По дороге он еще позвонил жене, за что получил мягкий выговор — Мария попросила не считать ее совершенной дурой, которая не понимает простых вещей.

— День у нас в запасе, Гуров! — заявила она. — Сегодня со мной ничегошеньки не случится. Ты лучше сам почаще оглядывайся по сторонам.

Она как в воду смотрела.

После разговора с Марией Гуров погрузился в размышления на тему — кто бы это мог быть. На первый взгляд ответ напрашивался сам собой. Упоминание фамилии Василевского, просьба не продолжать расследование — все это касалось дела Туманова. Вот только причастен ли к бесчинствам неизвестных сам Туманов? Он ли организовал не слишком изящную, но эффектную комбинацию? Гуров понимал, что отдавать команды можно и из-за тюремной ограды. Это было возможно и прежде, а уж в наше время стало обыденным явлением. И все-таки Гурова брали сомнения. Уж слишком быстро и слаженно все произошло. То есть без Туманова, без его пожелания или просьбы не обошлось, конечно, но грязную работу координировал кто-то на воле. Вряд ли человек из команды Туманова. Это было слишком рискованно. Шеф уже висел на крючке, по серьезной статье. С прочими работала милиция. Многие из людей Туманова предпочли вообще залечь на дно. Другие вели себя тише воды и ниже травы. Одно дело под прикрытием прикормленных должностных лиц без особых хлопот оттяпать у кого-нибудь лакомый кусочек, и совсем другое — отвечать на неприятные вопросы, являясь ежедневно в кабинет следователя, как на работу. У команды Туманова не было сейчас свободы маневра. Но тогда кого он нанял, и почему по крайней мере один из нанятых был безжалостно убит? Всеволод Игнатьевич, Всеволод Игнатьевич… Чье это имя? Гурову ничего не приходило в голову. А может быть, Марии просто показалось? Ночь, дождь, ужас — в таком состоянии может что угодно примерещиться. Нет, определенно первым делом нужно осмотреть место, где все это происходило. Впрочем, еще раньше требуется съездить к Курскому вокзалу и задать несколько вопросов владельцу ночного клуба «Алина». Сам клуб был приманкой, пустышкой, но кое-кто там чувствовал себя как рыба в воде…

Гуров остановил «Пежо» неподалеку от управления. Здесь он чувствовал себя почти как дома, а потому был несказанно изумлен, когда после выхода из машины его быстро и четко окружили трое в штатском — высокие, крепкие фигуры, бесстрастные и в то же время преисполненные значительности лица, ловкие, выверенные движения. Гуров моментально вычислил в них коллег по профессии, хотя ни одного из троицы он раньше никогда не видел.

Нет, сказано не совсем точно — тот, что выглядел постарше прочих, как будто был Гурову знаком. Впрочем, это угрюмое, большеносое лицо, на котором написано выражение какого-то натянутого превосходства, могло попасться на глаза Гурову где угодно — в спортзале МВД, в коридоре прокуратуры, в суде. И хотя Гуров знал многих людей, не только тех, кто носил милицейские погоны, но и прочих служителей Фемиды, всех он, конечно, знать не мог.

— Полковник Гуров, если я не ошибаюсь? — с некоторым оттенком злорадства осведомился большеносый.

Он явно заранее знал ответ и просто наслаждался возможностью покуражиться. Гурову опять показалось, что пути их когда-то пересекались, и злорадство этого человека имеет под собой веские основания.

— Ну, Гуров, — ответил он, настороженно оглядываясь. — С кем имею честь?

Его, не сказать, чтобы грубо, но довольно назойливо, прижимали к багажнику собственного автомобиля. Выглядело это оскорбительно и достаточно глупо. Разумеется, махать кулаками в двух шагах от управления было бы еще глупее, и Гуров ограничился тем, что предупредил:

— Не надо пугать ежа голой жопой, ребята! Для вас это, наверное, в диковинку, а сюрпризы в этом случае возможны всякие.

— Да уж, вы мастер сюрпризов, полковник! — криво усмехнулся большеносый. — Но и у нас для вас сюрприз имеется. Вы арестованы. Мы из службы внутренней безопасности. Я — подполковник Данилов. Вот постановление о вашем аресте. Все подписи на месте. Поэтому прошу не делать глупостей. Вы должны пройти с нами.

От неожиданности Гуров просто сел на багажник и посмотрел на Данилова снизу вверх.

— Вот так попали! — изумленно сказал он. — На ровном месте, да мордой об асфальт! Как так арестован? И какие обвинения?

— Вы обвиняетесь в предумышленном убийстве, — сообщил подполковник. — Остальное мы объясним вам на месте. Прошу следовать за нами. Или лучше увести вас в наручниках?

Гуров понял, что последний вопрос звучит, скорее, как высказанная вслух мечта детства, и решил подчиниться. Он только попросил разрешения позвонить генералу Орлову.

— Генерал в курсе, — сухо сказал Данилов. — Давайте не будем терять времени. В ваших же интересах, чтобы все завершилось как можно скорее.

— Да уж, — покачал головой Гуров. — Но вы уверены, Данилов, что это не ошибка? Сам я не припоминаю, чтобы в последнее время мне пришлось убивать кого-то. Хотя, честно говоря, кое-кого хотелось бы…

— Вам все скажут, — ответил Данилов со скрытым превосходством. — Так вы подчиняетесь, полковник, или прикажете вас доставить силой?

— Экий ты прыткий, Данилов, — перешел на «ты» Гуров, которого начинало раздражать поведение этого напыщенного чинуши. — Ты, похоже, уже вообразил, что тебе дырочку на кителе вертеть пора? Оборотня в погонах поймал? И откуда ты только взялся такой умный? На коллегах практикуешься? А простых преступников ловить не пробовал?

В насупленном лице Данилова что-то неуловимо изменилось. Это было похоже на тень досады, растерянности и раздражения. Он слегка отступил в сторону и сдержанным жестом указал Гурову, в каком направлении двигаться.

— Вы должны понимать, что мы действуем по приказу, полковник! — жестко сказал он. — Ничего личного. У вас приказ и у нас приказ. А сейчас вы обязаны выполнить приказ, который я вам отдаю. И это последнее предупреждение.

— Да и в самом деле — что резину-то тянуть? — согласно кивнул Гуров. — Как говорят в народе, раньше сядешь — быстрее выйдешь. Пошли, герои невидимого фронта!

Он с некоторым сомнением посмотрел на здание управления, до которого так и не добрался сегодня, и последовал за своими молчаливыми спутниками. Его усадили в машину на заднее сиденье, и оба сопровождающих, Данилов и еще один, уселись по бокам, как бы опасаясь, что Гуров по дороге может сбежать. Третий уселся за руль, и они поехали.

Ехали, впрочем, недолго. Квартала через три машина вкатилась в неприметные ворота, которые охранял милиционер в форме, и остановилась в тесном дворике, где, кроме асфальта и каменных стен, ничего не было. Гурова завели в серый дом, на дверях которого не было никакой вывески, и по скучному казенному коридору доставили в такой же кабинет с решетками на плохо вымытых окнах.

— Нас не тревожить! — строго предупредил Данилов своих молчаливых подручных, усаживаясь за старомодный рыжего цвета стол с массивной тумбой и поцарапанной столешницей. — Меня ни для кого нет! Запомнили? Все! Идите!

Они остались в кабинете один на один.

Данилов указал Гурову на привинченный к полу стул и, больше не глядя на него, принялся ворошить бумаги, которые достал из ящика стола.

— Итак, начнем, — сказал он через минуту, выдержав драматическую паузу. — Ваше имя…

После выполнения необходимых формальностей наконец перешли к главному. Надо сказать, что Гуров, несмотря на всю свою досаду, ждал с нетерпением, что за обвинение ему предъявят. Он уже смутно догадывался, что оно будет непременно связано с событиями прошедшей ночи, но как именно — пока не понимал.

— Хорошо, Данилов! Теперь ты выяснил, кто я такой, — попросил Гуров, когда паспортная часть закончилась. — Скажи уже, кого я замочил. Изнываю от нетерпения.

Хозяин кабинета поднял глаза и несколько секунд сверлил Гурова тусклым недобрым взглядом. Видимо, от такого взгляда задержанному должно было становиться не по себе. Гуров и в самом деле чувствовал себя неуютно, но верил, что вся эта чепуха должна вот-вот благополучно разрешиться, а потому не слишком переживал из-за уловок дознавателя. Кстати, Гурову опять начало казаться, что где-то он видел Данилова раньше. И тот смотрел на Гурова так, будто знал его с незапамятных времен. Словно еще сто лет назад Гуров нарочно отдавил ему ногу в автобусе и не извинился при этом. Стоило бы порыться в памяти, поискать там светлый лик стража закона по фамилии Данилов, вот только момент для этого был совершенно неподходящий. Данилов не давал Гурову ни минуты передышки.

— Где вы были, Лев Иванович, вчера в промежутке между девятью часами вечера и полуночью? — бесстрастно спросил Данилов, буквально впиваясь в Гурова глазами.

«Так и есть, — мысленно выругался Гуров. — Эта история нарастает, как сосулька на апрельском солнце. Только на душе что-то темновато…»

— Это очень непростой вопрос, подполковник, — сказал он. — Не знаю даже, как тебе на него ответить.

— А вы отвечайте правду, — хладнокровно заметил Данилов. — И постарайтесь все-таки соблюдать субординацию. Вы здесь не с проверкой, а на допросе. Прошу не тыкать!

— Ах, вот оно что! Годится! В таком случае, вот — не знаю, что вам и ответить, гражданин начальник! Устраивает? Небольшие у вас запросы, Данилов. А меня вот не устраивает. Я хочу наконец знать, в честь чего затеян весь этот спектакль. Я человек терпеливый, но рано или поздно выхожу из себя, неплохо бы вам это учесть на будущее.

— Да вы не кипятитесь, Лев Иванович! — снова впадая в снисходительный тон, сказал Данилов. — Никого здесь вы не испугаете. Знаете, какие люди сидели у меня на этом стуле? О-о-о! Сказать страшно. Тоже грозили, ногами даже топали… Но все равно потом делались тише воды, ниже травы. Под тяжестью неопровержимых улик.

— Ну вот что, гражданин начальник, — решительно сказал Гуров, выпрямляя спину. — Это не я тебя пугаю, это ты пытаешься на меня страху нагнать. Только со мной эта ерунда не пройдет. Зря мучаешься. Говори прямо, что у тебя на меня имеется? Не размазывай кашу по тарелке. Иначе я вообще откажусь отвечать на любые вопросы! Посмотрим, как ты тогда запоешь! Не тыкайте ему, видишь ли! А не веди себя, как мальчишка!..

— Ну, хорошо, — делая кислую мину, сказал Данилов и подтолкнул в сторону Гурова какую-то бумагу. — Можете ознакомиться. Это копия протокола экспертизы. А это… В общем, вы обвиняетесь в умышленном убийстве гражданина Безуглова Андрея Андреевича, одна тысяча девятьсот семидесятого года рождения…

— Кого? — Гуров не скрывал своего удивления. — Впервые слышу такую фамилию.

— Возможно, этот гражданин был известен вам под другой фамилией, — предположил Данилов, выкладывая Гурову под нос фотографию, на которой был изображен сравнительно молодой человек с квадратной челюстью, бычьей шеей и маленькими безмятежными глазками. — Узнаете?

Гуров, безусловно, узнал изображенного на портрете парня. Это был вышибала из ночного клуба «Алина», заманивший его в ловушку и заперший его в другом кабинете.

— Ну, узнаю, — сказал Гуров, внимательно глядя на Данилова. — И что же? Вы хотите сказать, что он убит?

— Факт насильственной смерти подтвержден судебными медиками, — с деланным простодушием ответил подполковник. — А вы будто не знаете!

— Откуда же мне знать, когда я видел его вчера живым и здоровым, — сердито сказал Гуров. — На умирающего он меньше всего был похож. Очень странно!.. А с чего вы решили, что это я его убил?

— Ну как же? — пожал плечами Данилов. — Вы вторую-то бумагу прочтите, Лев Иванович! Там все сказано. Потерпевший скончался от остановки сердца после проникающего ножевого ранения. А отпечатки пальчиков на рукоятке ножа ваши, Лев Иванович! Ошибки быть не может! Исключена! Вам как профессионалу объяснять не нужно, насколько все это серьезно. Понимаю, аффект — человек вы, судя по всему, горячий…

— Нормальный я человек! — перебил его Гуров. Он не мог поверить своим ушам. — Какие, к черту, отпечатки? Что за бред?

— Не бред, а официальное заключение, — назидательно промолвил Данилов. — Зачем же отрицать очевидное? Со своей стороны порекомендовал бы вам следующую линию поведения — вы во всем сознаетесь и упираете на состояние аффекта. Ясно же, что вас спровоцировали. В этом случае наказание вам назначат по самому минимуму. Может быть, даже дадут условный срок, учитывая ваши заслуги… Между нами, погибший фрукт был тоже с гнильцой…

Это подлое «тоже» особенно взбесило Гурова. Но он сдержался, помня про другие слова Данилова, — подтверждать его версию о состоянии аффекта он не собирался ни признаниями, ни своим поведением. Он расслабился и посмотрел на Данилова даже с некоторой иронией.

— Ладно, не буду размахивать шашкой, — сказал он усмехаясь. — Еще поборемся, гражданин начальник. Ты, гляжу, уже все по полочкам разложил. А мою версию случившегося послушать не хочешь?

— Только об этом и мечтаю, Лев Иванович! — любезно ответил Данилов. — Не возражаете, если я магнитофончик включу?

Под шорох магнитофона Гуров вкратце поведал Данилову обо всех перипетиях вчерашнего вечера. Данилов слушал сосредоточенно, изредка едва заметно кивая. Казалось, в показаниях Гурова его ничто не смущает.

— Таким образом, получается, что меня не только заманили в ловушку, — закончил Гуров, — но еще и подставили самым изощренным способом. Я испугался за жену и захотел поскорее выбраться из клуба. Дверь была заперта, и я воспользовался ножом, чтобы вскрыть замок в двери. Видимо, на это и был расчет. Этим ножом убили затем вышибалу клуба и вызвали милицию. Круг замкнулся.

Данилов по инерции продолжал кивать головой, но потом вдруг остановился и в упор посмотрел на Гурова. В его тускловатых глазах засветилась насмешка.

— Занятную сказочку рассказали, Лев Иванович! Значит, не хотите следовать добрым советам? Упорствуете? Ну, ваше дело! Как бы не пришлось потом локти кусать.

— С чего бы это? — сердито спросил Гуров. — Я знаю, что не убивал. С какой стати буду на себя наговаривать? Чтобы тебе, Данилов, приятное сделать? Ты сам-то веришь в то, что мне шьешь?

— Рад бы не поверить, — живо сказал Данилов, — да факты! Факты — упрямая вещь, Лев Иванович! Улики! Представляете, в суде? Орудие убийства…

— Ну и что орудие? Я же объясняю, как это могло быть…

— Объяснения ваши я слышал, — хмыкнул Данилов. — А кстати, почему вы все время говорите о каком-то ночном клубе, Лев Иванович? Где вы встречались с погибшим? Что за кабинет упоминали? Это кабинет ресторана «Малина»?

Гуров терпеливо повторил историю о том, как накануне попал в ночной клуб. Данилов выслушал с явным недоверием и покрутил головой.

— Что-то я ничего не понимаю, — сказал он. — В том месте нет никакого ночного клуба и никогда не было. И это название «Алина»… Вы извините, Лев Иванович, а вы вчера в адекватном состоянии были? Может быть, с устатку, того… гм…

Гуров посмотрел на Данилова почти с ненавистью.

— Ну, подполковник, и утомил ты меня! — сказал он укоризненно. — Ты мне еще и состояние опьянения нарисовал, оказывается! Спасибо, но выпить я вчера так и не успел. А вывеску клуба я видел так же ясно, как вот тебя вижу… Постой, это, что же, серьезно? Ночного клуба «Алина» не существует? А где же тогда я был? «Малина», говоришь, ресторан? Слушай, мне нужно немедленно туда поехать. Я должен сам увидеть все своими глазами.

— Увидите, когда придет срок, — неумолимо сказал Данилов. — А пока давайте еще раз с самого начала… Кстати, Лев Иванович, вы уверены, что никогда не встречали гражданина Безуглова раньше? Может быть, по службе вам приходилось вступать с ним в контакт? Не буду перед вами финтить — вы понимаете, куда я клоню, да? Неприязненные отношения между оперативным работником и подозреваемым совсем не редкость. У нас ведь не детский сад…

Вопрос о знакомстве с Безугловым окончательно испортил Гурову настроение.

— Это верно, не детский, — сказал он. — Поэтому, давай прервем на время эти твои игры. Играешь ты по своим правилам, и я за тобой не успеваю. Поэтому давай мне мой законный телефонный звонок. Прямо сейчас. Иначе ни на какие вопросы я больше не отвечаю! Все понял, подполковник?

Данилов досадливо пожевал толстыми губами, посмотрел на Гурова с еще большей досадой и неохотно буркнул:

— Звоните! Один звонок, в моем присутствии. Догадываюсь, куда будете звонить, Лев Иванович… Только вряд ли это вам поможет. Все уже решено, и мы не отступим. Неприкасаемых теперь нет.

С этими словами он предоставил в распоряжение Гурова телефон. Лев набрал персональный номер генерала Орлова и, услышав сердитый голос начальника, торопливо сказал:

— Здравия желаю! Гуров. Петр Николаевич, я в полной заднице. Ты знаешь, в чем меня обвиняют?

— Знаю! — мрачно ответил генерал. — Доложили уже. Поставили в известность. Как же тебя угораздило, эх!.. Ну, ладно, разберемся. Ты где сейчас? Ах, у Данилова? Ясно. Говорят, очень своеобразная личность.

— Меня его личность сейчас меньше всего интересует, — перебил Гуров. — Мне нужно, чтобы ты меня отсюда вытащил. Ты сам-то в этот абсурд веришь?! Предумышленное убийство! Да меня элементарно подставили. Тут такая намечается комбинация — успевай раскидывать мозгами, а я выведен из игры. Немедленно прими все меры.

— Я приму, — сурово сказал Орлов. — Но не сразу. Думаешь, я здесь сижу сложа руки? У меня с этой внутренней безопасностью отношения сложные, понимаешь… А тебе обвинения предъявили конкретные, с уликами. Так что не все так просто. Ты на свободу выйдешь, но не сразу. Потерпи день-другой, ладно? А я пока тут буду нажимать на все рычаги. Все образуется, просто нужно время. Уж больно неудачно у тебя все сложилось…

— Ты заметил, да? — саркастически спросил Гуров и почти начальственным тоном распорядился. — В общем, раз не можешь помочь мне, то помоги Стасу Крячко. Слушай меня внимательно. Пошли Крячко к моей жене — она ему все расскажет. А он уж сообразит, что нужно делать. И вот когда он сообразит, ты ему поможешь, договорились?

— Обижаешь! — проворчал генерал. — Я же сказал — вытащу тебя! Капельку терпения!.. А что такое должна Мария рассказать Стасу? Она что-то знает?

— Больше ничего объяснять не буду, — отрезал Гуров, покосившись на деланно равнодушное лицо Данилова. — А то боюсь, кое-кто тут использует мои слова против меня. Как говорится, скажи мне, кто твои друзья…