Очень выгодное убийство

Николай Леонов, 2019

Убит известный журналист Вячеслав Челноков. Главный мотив преступления – профессиональная деятельность. В последнее время журналист регулярно выступал с обличительными статьями против влиятельных людей города. Полковники МВД Гуров и Крячко начинают тщательную разработку подозреваемых и вскоре понимают, что убийство Челнокова не укладывается в привычные рамки «заказного». Неожиданную догадку оперативников подтверждает внезапная гибель одного из фигурантов дела…

День первый

Глава 1

Утренняя Москва после вчерашнего обильного снегопада выглядела намного привлекательней, чем накануне. Снег еще продолжал сыпать, но уже не такой сплошной стеной, как раньше. За ночь коммунальщики постарались на славу, расчищая основные магистрали, но на маленьких улочках проехать было еще трудно.

Гуров не спеша ехал в Главк, выбирая оптимальный маршрут. Сегодня никаких срочных дел не было, и он собирался привести в порядок отчетность, к чему его всю последнюю неделю подталкивал генерал-лейтенант Орлов. Начальник Главка не давил на своего лучшего следователя, но при каждом удобном и неудобном случае напоминал ему о приближающемся конце года, о том, что сыщиков никто от бумажной работы не освобождал и что ежегодные премии без отчетов никто начислять не будет.

Вспомнив об окончании года, Лев сразу подумал о своей жене. Завтра Мария вместе с труппой отправляется в предновогодний гастрольный тур. В конце декабря они должны вернуться, так что все праздники жена проведет дома. И все же ему почему-то не хотелось, чтобы она уезжала именно сейчас.

До Главка Гуров добрался, когда едва начало светать. Все подъезды к Управлению были не просто идеально расчищены, а словно вылизаны языком. Он усмехнулся, представив, кому и чего стоило добиться такой чистоты, и свернул на служебную стоянку.

Напарника и лучшего друга Гурова, полковника Крячко, как обычно, на месте не оказалось. Станислав никогда не славился ни пунктуальностью, ни аккуратностью, но по части наблюдательности и умения схватывать на лету и вычленять из потоков данных самую важную информацию равных ему было немного. Лев привычно бросил взгляд на пустующее место Стаса и начал выкладывать на стол папки из сейфа.

Материалов было немного, но и по ним нужно было отчитаться, а также суммировать всю информацию за год. Нудная и рутинная работа, которую почти никто из сыскарей не любил, но никуда от нее не денешься. Не успел он приступить к отчету, как в кабинет ввалился Крячко — помятый, невыспавшийся и чем-то недовольный.

— Стас, я тебе сколько раз говорил, что твои волочения за каждой юбкой до добра не доведут? — менторским тоном проговорил Гуров. — Не мальчик уже! В твоем возрасте постоянные тусовки и нездоровый образ жизни крайне вредны для печени.

— Ты меня в пенсионеры не записывай! — беззлобно огрызнулся Крячко. — Какие тусовки?.. Как раз сегодня с утра у меня более чем здоровый образ жизни получился. Сначала машину из-под снега выкапывал, затем со двора выехать не мог — раза три застревал, а затем еще какой-то придурок мне чуть левое крыло не снес…

— Он жив еще? — озабоченно спросил Лев.

— Не знаю, — пожал плечами Станислав. — Я гибэдэдэшникам о нем информацию передал и вежливо попросил, чтобы этого чудика по полной программе раскрутили. Так что не знаю, жив он еще или его уже где-нибудь в снегу закопали.

— Дошутишься ты когда-нибудь, Стас, — вздохнул Гуров. — Послушает тебя кто-нибудь и решит донос написать. Знаешь же, что парням из Управления собственной безопасности только повод дай.

— Не учи отца шнурки завязывать! — буркнул Крячко и, покосившись на папки, поинтересовался: — Может, тебе и мои дела подкинуть? А то, смотрю, работы у тебя маловато. Скучно, наверное…

— Не мой курятник! — отрезал Гуров. — К тому же в няньки к тебе я не нанимался.

Прерывая беззлобное препирательство друзей, зазвонил телефон. Генерал-лейтенант Орлов вызывал обоих сыщиков к себе, причем весьма недовольным голосом. Гуров недоуменно пожал плечами, жестом пропуская вперед Станислава.

Кабинет начальника Главка практически ничем не отличался от сотен подобных помещений. Те же государственные атрибуты России, тот же портрет Президента, те же столы, стулья и парочка шкафов. Даже особо просторным его назвать было нельзя — у директоров некоторых фирм кабинеты куда большей площади.

Орлов, не отрываясь от чтения каких-то бумаг, махнул рукой, приглашая сыщиков заходить и присаживаться. Несколько секунд в кабинете стояла тишина, прерываемая лишь ходом часов. Затем генерал оторвал взгляд от бумаг и проговорил:

— В общем, так, мужики, сразу перейду к делу! — толкнул он через стол две тонкие папочки. — Вот, вникайте!

Гуров придвинул к себе документы и быстро пробежал их глазами. Дело было самое заурядное — убийство при ограблении. Фамилия жертвы ничего сыщику не говорила. Да и район, где было обнаружено тело, фешенебельным назвать, мягко говоря, язык бы не повернулся. В общем, рядовое дело для рядового районного следователя. А уж превратится оно в «висяк» или будет раскрыто, это уже от стечения обстоятельств зависит.

— Вник. И при чем тут мы? — недоуменно посмотрел он на генерала.

— Действительно, Петр, мы тут ни при чем! — поддержал друга Крячко. — Честное слово, Петр, это не я его «замочил». Меня вчера вечером и близко у Западного Дегунина не было. Хочешь, честное пионерское слово дам?!

— Стас, ты когда-нибудь точно форменный китель на шутовской колпак поменяешь! — не выдержав, рявкнул Орлов.

Гуров укоризненно посмотрел на Станислава, затем перевел взгляд на генерала и произнес:

— Петр, мы не первый год замужем. Раз суешь нам дело, значит, хочешь, чтобы им занялись мы. Объясни, почему? Как-то не по чину «важнякам» рядовыми грабежами заниматься. Пусть и с трупом в довесок. Или опять кто-то «очень хорошо» тебя попросил?

— Именно, — недовольно проворчал Орлов. — Уже час телефон не смолкает. Из министерства звонили, Союз журналистов заклевал, даже из Госдумы снизошли пообщаться. И все как один: «Поставь, Петр Николаевич, на это дело своих лучших людей».

— Союз журналистов? Госдума? Убиенный депутатом, что ли, был?

— Хуже! — махнул рукой Орлов.

Прежде чем начать свои пояснения, он достал из ящика стола баночку монпансье, которая уже давно, в минуты волнения или раздражения, заменяла бросившему курить Орлову обычную сигарету, положил леденец в рот и только после этого заговорил.

Убитый при ограблении Вячеслав Челноков был журналистом. Звезд с неба не хватал, но постоянно выискивал различные скандалы, в первую очередь связанные с крупным бизнесом и властью. Работал он, как сейчас принято говорить, фрилансером и в последнее время довольно часто писал статьи на модную нынче тему «украинского кризиса».

В определенных кругах Челноков слыл либералом и оппозиционером, поэтому пресса, пронюхав о его смерти, сразу раздула банальный грабеж до размеров сенсации. «Левые» газеты обвиняли «правых» в фашизме, «правые» «левых» — в оппортунизме. А еще больше было криков о том, что российское правительство вновь взялось чужими руками устранять неугодных журналистов и что убийство Вячеслава Челнокова было заказным. А уж западная пресса из этого целый эпос успела состряпать.

— Вот поэтому вам и придется заниматься этим делом, — подвел итог генерал. — Убийство нужно раскрыть в максимально сжатые сроки. Кроме того, от меня требуют, чтобы ни слова о его заказном характере в прессу не просочилось.

— А если оно действительно было заказным? — осторожно спросил Гуров. — Петр, ты меня знаешь…

— Знаю, знаю, — поморщившись, вздохнул Орлов. — Ты у нас правдоборец еще тот. Лева, если убийство заказное, тебя никто не просит делать его бытовухой. Просто, мужики, держите информацию при себе, пока не будете в ней на сто процентов уверены.

— Можно идти, товарищ генерал-лейтенант? — поднялся из-за стола Гуров.

— Иди к бабушке в амбар со своей субординацией! — огрызнулся Орлов.

Крячко открыл было рот, но, наткнувшись сразу на два уничижающих взгляда, поспешил его захлопнуть. Сейчас было благоразумнее обойтись без острот, а Стас весьма неплохо умел понимать такие моменты.

Ехать в районный отдел полиции Западного Дегунина решили на машине Крячко. Собственно говоря, решил этот вопрос Гуров единолично. А когда Станислав начал привычно ворчать, что вечно его используют как извозчика, Лев от него отмахнулся:

— Стас, если я буду вести машину, а ты станешь информацию анализировать и излагать, то к концу поездки мы будем знать все о московских кабаках и бильярдных. А вот о Челнокове ничего нового не раскопаем.

— Ну да! Я и забыл! Сейчас на ваше гениальшество озарение снизойдет, и убийство мы раскроем еще до того, как за Садовое кольцо выберемся, — ехидно прокомментировал Станислав.

— Все может быть. Особенно если после вчерашнего снегопада в 10-балльную пробку попадем, — углубляясь в изучение материалов, пробурчал Лев.

Правда, информации в материалах дела, предоставленных Орловым, было не так уж и много. По версии следователя Левашова, взявшего это дело, убийца наткнулся на журналиста у подъезда его дома и попытался ограбить. Челноков стал защищаться, за что и получил удар ножом в живот. Затем преступник вытащил бумажник из кармана убитого, а труп оттащил подальше от дороги и слегка присыпал снегом.

Видимо, убийца рассчитывал, что ночью снегопад полностью скроет следы преступления, но просчитался. Утром один из местных жителей выгуливал собаку. Та наткнулась на труп и подняла лай. Хозяин пса тут же вызвал полицию.

Из осмотра места преступления следователь извлек немногое. Конечно, часть доказательств, находившаяся сейчас у экспертов, могла как-то дополнить картину, но Гуров на это не слишком надеялся. Если и ограбление, и убийство случайны, как полагал Левашов, то преступника с жертвой улики не свяжут. А если это была заказуха, как твердили журналисты, то киллер еще меньше следов оставит. А те, что непременно оставит, тоже никаких наводок не дадут.

Пока следователю удалось отыскать под утоптанным и укатанным машинами снегом след крови, что дало понять, где совершили убийство, когда и как перемещали труп. Впрочем, отметил про себя Гуров, судя по длине кровяного следа, когда Челнокова тащили в снег, он мог быть еще жив.

Кроме этого, ничего существенного найти Левашову не удалось. Конечно, эксперты собрали какие-то окурки у подъезда, выгребли мусор из урны и зафиксировали отпечатки следов, которые удалось отыскать, но из таких мелочей «слона не слепишь», они могут лишь дополнить картину преступления.

Первоначальный поквартирный опрос тоже ничего не дал. Время смерти Челнокова было установлено весьма приблизительно — периодом в 3–4 часа, и опрошенные операми жители дома за этот промежуток времени не могли вспомнить сколь-нибудь значимых происшествий. Информация о том, что «у соседей на 9-м этаже лаяла собака» или «сосед Колька-алкаш весь вечер с женой ругался», была не в счет.

Конечно, следователя Левашова можно было похвалить за дотошность, но собранная им информация никуда не годилась. То ли следак был молодым, то ли сразу счел ограбление «висяком», но жилы рвать ради его раскрытия он не стал.

Гуров понимал, что нужно все начинать заново, с осмотра места преступления. И все же сначала решил ехать в участок и прихватить с собой Левашова. Не для того, чтобы тыкать его носом, дескать, смотри, как профессионалы работают, просто местный следователь знал свой участок куда лучше сыщиков из Главка, и его помощь могла оказаться неоценимой.

Всю оставшуюся до райотдела полиции дорогу Лев просматривал на планшетнике статьи, написанные Челноковым. Журналистом тот был неплохим, но темы брал исключительно самые «жареные». Из одного только перечня лиц, которых он затронул в своих материалах, можно было отдельную статью составить. И, судя по названиям статей, обидеться на Челнокова мог каждый из них. Решив, что эта тема требует отдельного исследования, Лев отложил планшет.

— Ну и какие дедуктивные выводы сделал русский Шерлок? — покосившись на него, проговорил молчавший до сих пор Крячко.

— Что ты — неплохой водитель, — хмыкнул Гуров. — Главное, молчать умеешь!..

Следователь Левашов оказался совсем не юношей, как предполагал Лев, но и лишнего рвения в нем не наблюдалось. В кабинете он размещался один, что говорило об определенном статусе. Хотя кабинетом эту коробку назвать было трудно, скорее чуланчиком с окном.

— Я так и думал, что кого-нибудь из Главка пришлют, — хмуро пожал руки вошедшим Левашов и пояснил: — После того как новости про моего «жмурика» увидел.

— А кто репортерам информацию слил? — поинтересовался Крячко.

— Это не ко мне, — ответил районный следователь. — У нас ребята из общественного отдела журналистами прикармливаются. На кой черт им такой, как я, сдался?

— Понятно. С родными Челнокова связывался?

— Нет. Данные из загса еще не пришли. — Левашов посмотрел на обоих сыщиков так, словно его мучила зубная боль. — Да и потом, чего мне с ним возиться, если еще два часа назад было ясно, что дело у меня забирают?..

— Логично. Молодец! — усмехнувшись, похвалил его Крячко. — Вот поэтому ты в старлеях до сих пор и сидишь!

— Как опознали убитого? — заметив, как вспыхнул Левашов, сменил тему Гуров.

— У него журналистское удостоверение с собой было.

— А почему в рапорте об этом ни слова? — продолжил давить Крячко.

— Замотался, не успел… — пробубнил следак.

— Угу. Не успел. Зато время для выдумки кражи бумажника у тебя нашлось!

— Почему это, выдумка? — вскинулся старлей.

— Труп не опознавали?.. Тех, кто мог видеть Челнокова последним, не опрашивали?.. — начал загибать пальцы Крячко. — Свидетелей ограбления не было?.. Откуда узнал, что у него бумажник сперли?

— Ну, так должен же он был деньги в чем-то носить? — удивился в ответ Левашов. — Наличных в карманах у него не было. Банковской карты тоже! Он домой пешком, что ли, добирался?..

— А может, он из дома выходил? — ехидно предположил Крячко. — Не фантазировать нужно, а конкретные факты собирать.

Гуров нередко позволял Станиславу подобным образом воздействовать на полицейских, чей уровень работы вызывал определенные вопросы. Довольно часто это позволяло следователям и операм собраться, сконцентрироваться и вспомнить какие-нибудь незначительные подробности, способные помочь в раскрытии дела. Вот только сегодня такая тактика успехов не приносила. Похоже, Левашов уже махнул на него рукой, дескать, приедут «важняки», пусть сами и разбираются. Инквизиторскую тактику Крячко пора было останавливать.

— Ладно. Что выросло, то выросло! — махнул рукой Лев и посмотрел на Левашова: — Почему за основу взял версию об ограблении?

— Признаков другого состава преступления не было. К тому же мобильного телефона при убитом не оказалось, — пожал тот плечами. — А сейчас без сотовых даже бабушки и школьники из дома не выходят.

— Допустим, — согласился Гуров, опережая реплику Крячко. — Но часы-то на руке остались?

— Может, грабитель не заметил? А может, спугнул кто?

— Может, может, — с задумчивым видом кивнул Лев. — А почему решил, что нападавший был один?

Левашов сглотнул, несколько секунд переводил взгляд с одного сыщика на другого, словно ожидая от них подсказки, а затем неуверенно ответил:

— Ну, других следов не было…

— Так, значит, следы одного преступника определили? А следы волочения тела?

— Так снегом все замело. Не разобрать, — вяло попытался оправдаться старлей.

— Ладно, собирайся. Поедем на место преступления. Там и будем детали выяснять. Ключи от квартиры Челнокова взять не забудь.

От отдела полиции до места преступления оказалось не так и далеко. Труп нашли во дворе домов между Базовской и Новой улицами. Оцепление и ограждения вокруг места преступления были, естественно, уже сняты, а возможные следы давно затоптали зеваки и полицейские. Гуров сам не понимал, что именно он тут надеется найти, и просто положился на интуицию.

— Стас, займись поквартирным опросом, а я пока на месте осмотрюсь, — скомандовал он, когда Левашов привел их на место.

Станислав горестно вздохнул и зашел в ближайший подъезд, а Гуров направился к месту, где произошло убийство журналиста. Следы крови кто-то уже старательно зачистил до асфальта, но дальше этого снег убирать не стали.

По снежному срезу, образовавшемуся на том месте, где аккуратный дворник поспешил убрать кровь, было видно, что все уплотнения на снегу за пределами тротуара образовались примерно в одно и то же время. Они были глубже и неравномернее. Определить, какие из следов оставлены во время происшествия, а какие после него, даже эксперты вряд ли смогли бы. Но чуть в стороне от утоптанной площадки Гуров заметил несколько углублений, присыпанных вчерашним снегопадом. Одно из них имело прямоугольную форму. Он повернулся к Левашову, рассеянно осматривающему окрестности:

— Почему вон те следы не обследовали?

— Так они же старые, — растерянно пояснил следователь.

— Вызывай экспертов, а сам стой тут, пока не приедут. И если каким-то образом эти следы испортятся, я тебе помогу две звездочки на погоны получить. Возможно, вообще без полосок.

Оставив покрасневшего Левашова общаться по телефону, Лев прошел по следам к месту, где было обнаружено тело, и, поняв, что убитого Челнокова не волокли по снегу, а явно несли на руках, покачал головой, внутренне сетуя на безалаберность следователя.

Картина преступления начала существенно отличаться от той, что нарисовал районный следователь в своем рапорте. Во-первых, напавший на Челнокова был не один. Минимум с сообщником. Во-вторых, след поодаль от места схватки журналиста с преступниками наверняка принадлежал одному из бандитов, потому что обходил утоптанное пространство по дуге, словно некто выбирал позиции для атаки. И еще Гурову не давало покоя прямоугольное углубление в снегу. Судя по размерам и форме, это могла быть какая-то коробка или чемоданчик. Его так и подмывало проверить это, но до приезда экспертов он решил ничего не трогать.

Группа приехала примерно через полчаса после звонка Левашова. Оба следователя успели к тому времени замерзнуть, но остались ждать окончания обследования новых следов. Лев оказался прав. Из прямоугольного углубления криминалисты извлекли портфель с оторванной ручкой. Внутри оказалось несколько блокнотов, планшетник, сотовый телефон, пачка журналов, паспорт на имя Челнокова, несколько журналистских пропусков с уже прошедших событий и фляжка, судя по запаху, с дешевым коньяком.

Версия о банальном грабеже, повлекшем за собой убийство, рассыпалась в прах. Был или не был у Челнокова кошелек, имелась ли у него в карманах наличность, уже не имело существенного значения. Нападавшие однозначно видели в руках у журналиста портфель. А то, что у него оторвана ручка, говорило, что либо Челноков не хотел отдавать его, либо пытался им обороняться. Второе казалось Гурову более верным, поскольку, вырвав портфель из рук, преступники вряд ли стали бы забрасывать его подальше в снег.

Он ничего не сказал Левашову, который после находки портфеля выглядел совсем подавленным. Наверняка районный следователь и без помощи Гурова получит нагоняй от начальства. А уж демонстративно выказывать собственное превосходство Лев и вовсе не любил. И брезгливо относился к людям, делавшим это.

После того как криминалисты в передвижной лаборатории провели все необходимые исследования доказательств, он сложил найденные вещи обратно в портфель и забрал его себе. Исследовать блокноты, телефон и планшетник решил позже, а пока следовало осмотреть квартиру Челнокова. Понурого Левашова Гуров взял с собой.

Обследование жилья журналиста районный следователь тоже не проводил. Не посчитал нужным, поскольку преступление произошло за ее пределами, а версию с умышленным убийством он сразу исключил. Теперь же осмотр квартиры Челнокова мог пролить свет на то, кто и почему решил его убить.

За рабочую версию Гуров решил принять вариант с кем-то из обиженных журналистом объектов его статей. Конечно, вряд ли бизнесмены, политики и звезды шоу-бизнеса, которых поливал грязью Челноков, самостоятельно взяли в руки нож и отправились резать Челнокова, но подослать кого-то вполне могли. Впрочем, вариант причастности к убийству кого-то из «незвездных» знакомых журналиста сыщик тоже не исключал. Хотя, для того чтобы подобное произошло, Челноков должен был проявить себя изрядной сволочью. А о том, каким был журналист, Гуров пока ничего не знал.

Помимо личной неприязни, причиной убийства могли стать карточные или другие долги, попытки шантажа, любовные связи и многое другое. По опыту Лев знал, что чаще всего причиной подобных преступлений становятся банальные мелочи вроде бытовой ссоры, а отнюдь не подготовка мировой революции. Он надеялся, что и на этот раз мотивом убийства послужила какая-нибудь ревность, но очень сомневался, что его радужные надежды оправдаются.

Присутствия понятых для осмотра квартиры Челнокова не требовалось. Экспертов Гуров решил вызвать наверх лишь в том случае, если они с Левашовым смогут обнаружить что-нибудь существенное.

Жилище журналиста аккуратностью и порядком не отличалось. Женского присутствия тут и близко не чувствовалось. В единственной комнате в беспорядке были разбросаны предметы гардероба, в раковине на кухне немытая посуда, а мусорное ведро было почти до отказа забито упаковками полуфабрикатов. Там же в углу стояло несколько пустых бутылок дешевого коньяка, а на столе — початая бутылка неплохого ирландского виски и блюдце с подсохшими кружочками лимона.

На подоконнике лежала стопка газет и журналов со статьями Челнокова. А в жилой комнате единственными интересными предметами оказались несколько записных книжек и ноутбук. Лев вызвал экспертов и, подождав, пока они зафиксируют изъятие, спустился вниз. Крячко ждал его около подъезда.

— Глухо, как в бочке, — проговорил Станислав, отвечая на вопросительный взгляд Гурова. — В половине квартир жильцов нет. Нужно будет вечером сюда опера отправить, когда хозяева с работы вернутся.

— Левашову скажи, пусть организует.

— Что-то не внушает мне доверия его работа, — поморщился Стас. — Может, наших оперов подключим?

— Не стоит, — улыбнулся Лев. — Левашов сейчас так реабилитироваться хочет, что сам каждую квартиру обойдет и допрашивать жильцов с пристрастием будет.

— Хозяин — барин, — пожал плечами Станислав.

И в этот момент к сыщикам подошел невысокий старичок в старом, но опрятном пальто.

— Вы не из полиции, товарищи? — поинтересовался он.

Станислава позабавило сочетание «полиции» с «товарищами», но ерничать на этот счет он не стал, а Гуров кивнул головой и показал заинтересованному деду «корочки».

— Думаю, я убийцу видел, — удовлетворившись документами, сообщил старичок.

— Почему считаете, что видели именно убийцу?

— Ну, я не стану утверждать, что это был именно убийца, хотя это может быть вполне вероятным, — пожал плечами старичок. — Вчера вечером, около пяти часов, около подъезда, где живет… жил Челноков, стоял посторонний мужчина. Здесь он не живет, в подъезд зайти не пытался, но явно кого-то ждал.

— Хорошо рассмотрели? Описать его сможете?

— Даже фоторобот смогу помочь составить, — улыбнулся старичок. — Одна радость на старости — зрение почему-то лучше, чем у молодого, стало!

— Это хорошо! — кивнул Лев и повернулся к Крячко: — Стас, дождись Левашова и вместе с этим гражданином отправляйтесь в участок — фоторобот составите. Не забудь напомнить старлею про вечерний поквартирный опрос. Хуже от этого точно не будет. Я — в Главк.

— Лева, а я как обратно доберусь? — возмутился Крячко, осознав, что друг оставляет его без личного транспорта.

— Придумаешь! — отмахнулся тот, забирая ключи от машины у Станислава. — Метро, автобусы, такси еще работают. В конце концов, пэпээсников напряжешь, чтобы до Главка довезли.

Глава 2

В блокнотах убитого Челнокова оказалось много интересной информации. Впрочем, интересна она была скорее «желтой» прессе, чем следователям, но Гуров сумел отыскать полезные данные и тут.

Челноков собирал слухи, сплетни и достоверные данные на любого мало-мальски значимого человека в Москве и Питере. Была информация о крупных фигурах бизнеса и политики и из других регионов, но ее оказалось немного. Видимо, журналисту хватало материала для своих статей и в двух столицах. Тратиться на сбор информации в провинции он явно не хотел.

А тратить деньги Челнокову приходилось часто и немало. Целый блокнот был исписан датами, именами, инициалами и цифрами. Похоже, журналист содержал целый штат осведомителей, которым платил за любую стоящую информацию. Вот только связать их с какими-то конкретными значимыми персонами Гуров пока не мог.

В остальных записных книжках были заметки и короткие факты. Видимо, наброски статей Челноков предпочитал по старинке писать от руки. Да и его осведомители, похоже, диктофонов не жаловали — под некоторыми фактами стояло имя источника информации.

Те заметки, в которых стояла дата, связать с «бухгалтерской книгой» Челнокова было довольно легко. Вот только понять, к какому именно персонажу статей они относились, без дополнительных данных было невозможно: в своих блокнотах журналист ни разу не назвал имена главных действующих лиц. Опасался, что их похитят?

А еще Челноков немалое внимание уделял физическим занятиям. В частности, рукопашному бою. Свои блокноты он использовал и в качестве дневника, и в качестве «напоминалки» о предстоящих делах. В них довольно часто мелькали записи «завтра рукопашка в 17.00» или «предупредить Толю из качалки, что задержусь». Видимо, журналист ввиду специфики своей деятельности серьезно относился к самообороне. Возможно, его даже избивали не один раз. А раз так, то в драке у своего подъезда он мог нанести серьезные травмы нападавшим. Наверное, поэтому их и было несколько человек — знали о способности Челнокова постоять за себя.

Откинувшись на спинку стула, Гуров суммировал полученную информацию.

Во-первых, у Челнокова было немало постоянных осведомителей, которым он платил. Нужно постараться их вычислить, чтобы получить больше данных об образе жизни журналиста, его характере и взаимоотношениях с окружающими. К тому же, если Челнокова заказал кто-то из персонажей его статей, осведомители могут что-то знать об этом. Хотя маловероятно. В интересах этих людей было предупредить журналиста. Правда, могло быть и так, что послать ему какой-то условный сигнал они просто не успели.

Во-вторых, если предположить, что нападавших было несколько, значит, заказчик нападения должен был хорошо знать образ жизни журналиста, то, что он регулярно брал уроки самообороны, и следить за ним несколько дней. Поэтому Гуров решил: как только соберет больше информации, обязательно проверит камеры видеонаблюдения в тех местах, где часто бывал Челноков.

— Нашел что-нибудь интересное? — спросил Лев у Крячко, который за столом напротив копался в ноутбуке журналиста.

Станислав вернулся из Западного Дегунина с полчаса назад раздраженным и сердитым на друга. Левашова удалось уговорить выделить ему машину до Главка, но свободной в райотделе оказалась только разбитая, громыхающая, как тазик с болтами, «шестерка». К тому же включать «мигалку» водитель отказался наотрез, несмотря на звание Крячко. «Не положено, товарищ полковник!» — настырно твердил молодой сержант, каждый раз краснея до корней волос, чем только сильнее раздражал Станислава.

В итоге на дорогу до Главка сквозь пробки Крячко потратил больше часа и сейчас высказал Гурову все, что о нем думает. Впрочем, Лев прекрасно знал, что через пару минут недовольство друга пройдет, и они действительно вскоре дружно посмеивались над новыми байками Крячко о водителях служебных машин, районных следователях и особо внимательных гражданах.

С компьютерами Гуров был на «вы». Конечно, назвать его «чайником» было нельзя, но и до уровня уверенного пользователя он недотягивал. Поэтому сбор и анализ данных с ноутбука и планшетника Челнокова он поручил Крячко, который разбирался в компьютерах несравнимо лучше.

— На планшете ничего интересного нет, — сказал Станислав, завершив работу. — Убиенный журналист пользовался им в качестве электронной книги, газеты и фотоаппарата. В общем, ничего примечательного. А вот ноутбук куда интересней. Челноков зарегистрирован во всех соцсетях, но проверить его аккаунты я не могу — запаролены 16-значным кодом. Некоторые папки на винчестере тоже закрыты. Могу попробовать взломать, но это будет очень долго. Лучше ребят из отдела «К» привлечь.

— То есть на ноутбуке тоже ничего ценного ты не нашел? — слегка язвительно поинтересовался Гуров.

— Ну почему? — хмыкнул Стас. — Тут целая подборка его статей в открытом доступе.

— А вот это может быть полезно! — заинтересовался Лев. — Я по его блокнотам кое-какие совпадения нарыл, давай-ка их со статьями попытаемся сопоставить.

Он коротко объяснил Станиславу, к каким выводам пришел, изучая блокноты Челнокова. И если обозначенные там факты найдут отражение в статьях журналиста, тогда его осведомителей можно будет связать с реальными персонажами, которых доставал своими статьями Челноков. А заодно и систематизировать наиболее жесткие материалы, поняв, кого журналист мог так обидеть, что его решили заказать.

Час тщательного изучения статей Челнокова и сопоставления их с фактами из блокнотов принес результат. Гуров и Крячко выделили трех человек, которых чаще всего критиковал журналист. Он же и платил осведомителям из круга этих людей больше, чем остальным, да и встречался с ними едва ли не каждую неделю.

На первом месте в этом списке оказалась депутат Госдумы Анна Морозова. Именно ей больше всего внимания уделял в своих статьях Челноков. Трудно сказать, чем именно она привлекла журналиста, но грязного белья из ее корзины он повытаскивал на свет немало. Начиная с необдуманных заявлений и заканчивая баснословно дорогим меню политической деятельницы. Причем писал о ней Челноков очень едко. Любая женщина на такое могла обидеться, а уж женщина с амбициями, властью и связями — и подавно. Пара материалов откровенно порочили ее репутацию, а убивают у нас в стране и за меньшее.

Источником информации на Морозову у Челнокова была некая женщина по имени Елена. Никакой дополнительной информации о ней не было, но, судя по тем фактам, которые девушка «сливала» журналисту, Елена была очень близка с Морозовой. В телефоне Челнокова оказалось шесть номеров с таким именем, и Гуров взял их себе на заметку.

Вторым по популярности у Челнокова оказался совладелец одного из крупнейших операторов мобильной связи «Народная сотовая связь» Багдасар Григорян. На этот раз темами статей была не его личная жизнь, а коммерческая деятельность. Челноков в своих материалах рассказывал о сомнительных сделках Григоряна, постоянно подчеркивая, что в отношении него давно пора заводить ряд уголовных дел.

Третьим по количеству публикаций оказался довольно популярный артист Геннадий Ермаков, снимавшийся в нескольких сериалах. Темы статей в отношении его представляли собой настоящий «винегрет». Здесь были и скандалы из личной жизни, и гастрольные истории, и подозрительные финансовые операции. Ермаков, помимо актерской работы, постоянно проводил различные сделки, в том числе и с недвижимостью, а Челноков в открытую называл его «черным риелтором».

В блокнотах журналиста факты из жизни Ермакова чаще всего соотносились с двумя именами — Андрей и Виталий. Таких имен в его телефоне не было, зато там обнаружились номера двух «качалок» и одной «рукопашки». Их и было решено проверить в первую очередь.

— Стас, пробей эту троицу по нашим базам данных. В первую очередь ищи связи с криминальным миром, — скомандовал Гуров. — Если у нас ничего особенного не найдешь, тряси генерала, пусть у фээсбэшников данные вымогает. Потребовал расследовать смерть Челнокова в кратчайшие сроки — пусть и сам немного пошевелится.

— Ой, Лева, может, ты сам с Петром поговоришь? — поморщился Крячко. — Мне он опять плакаться начнет, что любим мы свою работу на чужие плечи переваливать.

— Справишься, не маленький! — поднимаясь, отмахнулся Гуров. — Я сейчас поеду общаться с возможными заказчиками, так что некогда мне с Орловым о его тяжелой доле болтать. И еще! — остановившись в дверях, добавил он: — Поедешь в челноковские «качалки-рукопашки», проверь камеры видеонаблюдения в окрестностях. Нужно будет записи с них взять за последнюю неделю. Может быть, «вели» нашего журналиста.

— Как всегда, — горестно вздохнул Стас. — Он едет лясы точить, а на меня всю черновую работу сваливает.

— Что выросло, то выросло! — усмехнулся Лев и закрыл за собой дверь.

Всю контактную информацию по трем самым популярным героям материалов Челнокова Гуров переписал в блокнот. Решив начать с депутата, он попытался связаться с Морозовой. К его удивлению, на звонок женщина ответила почти сразу.

— А по какому вопросу вы хотите со мной пообщаться? — поинтересовалась она в ответ на его просьбу.

— Мне бы не хотелось об этом говорить по телефону, — уклончиво ответил Лев.

— Как скажете, — согласилась Морозова. — Приезжайте ко мне. Я сейчас дома.

Народная избранница жила в элитном жилом комплексе на берегу Москвы-реки. Охрана на въезде не пропустила сыщика без звонка Морозовой, даже когда он предъявил свое служебное удостоверение. Лишь после того, как женщина подтвердила, что ожидает Гурова, ворота открыли, и он въехал на охраняемую территорию.

Квартира у депутата оказалась не пентхаусом, но пять комнат и по размеру, и по интерьеру очень даже впечатляли. Сомневаться в том, что у Морозовой водились деньги, и очень немалые, совершенно не приходилось. Как и в том, что трудовыми буднями она себя не слишком напрягает — народная избранница была одета в какое-то невообразимо легкое и воздушное платье, совершенно не подходящее середине рабочего дня.

— Я как-то привыкла, что полицейские выглядят менее интеллектуально, — проговорила Морозова, протягивая Гурову руку. — Что-нибудь выпьете?

— Спасибо, от чашки кофе не откажусь, — ответил сыщик, присаживаясь в указанное кресло.

— Лена, принеси господину кофе, пожалуйста, — крикнула Морозова в направлении кухни. — А мне — апельсиновый сок. Только без мякоти, прошу еще раз! — и, повернувшись к Гурову, спросила: — Так чем я вас заинтересовала?

Он внимательно посмотрел на женщину. Выглядела Морозова моложе своих лет — на 40, не больше. Употребляла минимум косметики, словно подчеркивая этим естественную привлекательность лица. Взгляд у нее был слегка ироничный и немного пресыщенный, словно визиты следователей к ней домой стали каждодневной рутиной.

— Вы знакомы с Вячеславом Челноковым? — вместо ответа поинтересовался Лев.

Выражение лица Морозовой мгновенно изменилось. За секунду на нем промелькнули ненависть, брезгливость, высокомерие и презрение. Затем ироничность вновь вернулась к ней, и на вопрос Гурова Анна ответила почти спокойно:

— Я понимаю, что о мертвых нужно говорить либо хорошо, либо ничего, но этого мерзавца я не знала. Точнее, лично не была знакома. А вот его пасквили читать доводилось. За это стоит сказать спасибо моим заботливым друзьям, подругам и прочим доброжелателям.

— За что конкретно?

— За то, что каждый из них счел себя обязанным показывать мне статьи этого борзописца при каждом удобном случае, — фыркнула Морозова. — За то, что кто-то из них помогал Челнокову копать под меня. А еще за то, что содержание этих статей тут же становилось известно всем, кто меня окружает. В общем, есть за что всех поблагодарить…

— А откуда вы узнали о смерти Челнокова?

— Господи, да отовсюду! — рассмеялась Анна. — Даже ВВС об этом сообщало. А вы, я так понимаю, его убийство расследуете?

В этот момент домработница Морозовой принесла кофе. Она оказалась немолодой, но все еще привлекательной женщиной, слегка склонной к полноте. Двигалась по дому Елена почти бесшумно и также неслышно поставила поднос с чашкой кофе и стаканом апельсинового сока на журнальный столик. Ни на сыщика, ни на свою работодательницу она при этом не посмотрела и удалилась так же бесшумно, как пришла.

— Я смотрю, вы служебными обязанностями не слишком утомлены, — заметил Лев и отхлебнул действительно очень хороший кофе.

— И вы туда же? — скривилась Морозова. — Сегодня в Думе плановых заседаний нет. Из комитета по федеральному устройству меня из-за этого козла выгнали, а бизнесом я не занимаюсь. По статусу не положено. Так что до 25 декабря я абсолютно свободна. А потом и до 14 января. Зимние каникулы, так сказать.

— Получается, что Челноков мешал вам заниматься парламентской деятельностью?

— Он мне жить мешал! — Морозова едва не расплескала сок из бокала. — Не знаю, чего этот паразит ко мне прицепился, но я, ей-богу, счастлива, что его кто-то грохнул. Думаю, очень многие люди сейчас с радостью выпьют за упокой его души. Некоторые, наверное, даже праздничный банкет закатят.

Гуров внутренне усмехнулся. Морозова, конечно, была женщиной экспансивной, но ощущения, что она способна организовать убийство, у сыщика не возникло. Вот расцарапать лицо обидчику Анна была вполне в состоянии, и то не при посторонних. А заказывать журналиста она вряд ли бы стала.

Впрочем, если верна версия о том, что Челнокова убили не преднамеренно, а из-за того, что он оказал ожесточенное сопротивление, Морозову из списка подозреваемых исключать никак нельзя. Гуров вообще не был уверен, что этот перечень ограничится теми тремя персонажами, которых они с Крячко выделили изначально. Круг возможных заказчиков убийства может оказаться более широким.

— Так вы меня подозреваете, что ли? — словно в ответ на мысли сыщика встрепенулась Морозова. — Ну, это вы бросьте! Я об такую мразь руки марать не стала бы, даже плюнуть ему в рожу побрезговала бы!

— Пока конкретных подозреваемых у следствия нет, — спокойно отреагировал на тираду Гуров. — Мы просто проверяем все возможные связи убитого.

— Да какие у нас с ним связи?! — возмутилась Анна. — Я ничего общего с ним не имела и иметь не собиралась. Я даже не знаю, откуда он информацию для своих грязных статей собирал.

— И никто из вашего окружения под подозрение не попал? — внимательно посмотрел на нее Лев.

— Я всех проверяла по сто раз, — махнула рукой Морозова. — Не скажу, что никого уволить не пришлось, но поводы для этого оказались другие, с Челноковым никак не связанные. Вот и получается, что ни я, ни мое окружение связей с этим мерзавцем не имели.

— А друзья? Поклонники? — поинтересовался сыщик.

— Ну, друзья, когда видели меня расстроенной, предлагали этому Челнокову морду набить, — пожала плечами Анна. — Только я не разрешала. Тронь такое дерьмо, от вони потом не избавишься. А поклонники… Нет у меня сейчас таковых… Из-за этого козла последний сбежал. «Желтая» пресса его достала.

— Может быть, кто-нибудь из них без вашего ведома решил проучить Челнокова, но перестарался? — Гуров сделал вид, что заинтересовался картиной на стене.

Он специально отвел взгляд от Морозовой, надеясь дать ей возможность как-то выказать свои эмоции. Переведя его на стену, краем глаза Лев внимательно следил за выражением лица депутата в ее отражении в зеркале. Анна чуть брезгливо поморщилась, отпила сок и, поставив бокал на столик, чуть снисходительно спросила:

— Значит, это ваша единственная версия убийства? Внешне вы показались мне намного умнее. Даже если бы кто-то из моих друзей решился на подобный поступок, маловероятно, что они стали бы потом рассказывать мне об убийстве Челнокова. Я, конечно, могу составить вам список тех, кто предлагал набить морду журналисту, вот сами у них и спрашивайте. Только вряд ли от этого будет польза. Не там ищете, господин полковник. Мне от смерти Челнокова ни жарко ни холодно. Он заткнулся, так через месяц-полтора найдется кто-нибудь еще на его место. После тех потоков грязи, что он на меня вылил, в покое меня теперь «желтые» журналисты точно не оставят.

— Что ж, пишите имена и адреса тех, кто угрожал Челнокову, — кивнул Гуров.

— Они не угрожали! Они лишь спрашивали меня, не набить ли морду этому журналюге, — вступилась за своих друзей Морозова.

Лев лишь пожал плечами. Дескать, формулировка не имеет значения. Главное — результат.

Анна поднялась с кресла, стремительно подошла к письменному столу, быстро написала на листе в блокноте несколько фамилий, затем одним коротким рывком вырвала его и, так же стремительно вернувшись на место, протянула список сыщику. Причем выражение ее лица по-прежнему оставалось иронично-пресыщенным, и, если бы не резкость движений, понять ее эмоциональное состояние вряд ли бы удалось.

— Кто из них ваш сбежавший поклонник? — улыбнувшись, поинтересовался Лев.

— Первый в списке, — ответила Анна. — Он больше всех на эту тему трепался, но, судя по всему, дальше слов никогда зайти был не способен.

— Думаю, пока вопросов больше нет. — Гуров поднялся с кресла. — Госпожа Морозова, последний стандартный вопрос: чем вы занимались вчера, примерно с 15 до 18 часов, и кто это может подтвердить?

— Думаете, я сама его убила? — ехидно поинтересовалась Анна, пожалуй, впервые не сдержав эмоций.

— Необязательно. Могли, например, сидеть в машине поблизости и наблюдать, как это происходит.

Она хотела что-то сказать, но осеклась, наткнувшись на холодный взгляд сыщика, и только плечами пожала. Потом все-таки заговорила:

— До 16.00 я была в Госдуме. Это могут подтвердить многие. В частности, мой секретарь. Затем около часа добиралась домой на автомобиле. Свидетелей предоставить не могу, хотя можете проверить: я почти всю дорогу отвечала на телефонные звонки. А с пяти часов весь вечер проторчала дома. Это вам может и Лена подтвердить. Что-то еще?

— Напишите мне, пожалуйста, контактные данные вашего секретаря и домработницы, — попросил Гуров. — Если понадобится, их опросят. И на этом закончим.

— Думаю, вы в курсе, что я могла бы сейчас с вами вообще не беседовать? — поинтересовалась Морозова, записывая в листок запрошенную сыщиком информацию. — Депутатская неприкосновенность, и все такое…

— Вы же пока не обвиняемая, — чуть заметно усмехнулся Гуров, — так что 19-я статья 3-го федерального закона тут неприменима. А в качестве свидетеля я мог бы вас и в Главк вызвать. Конечно, на это ушло бы немало времени, поэтому спасибо вам за понимание и откровенность.

— В чем в чем, а в вежливости вам не откажешь, — улыбнулась Анна, протягивая сыщику вырванный из блокнота лист. — Рада была познакомиться, но давайте прощаться, если у вас ко мне вопросов больше нет.

От Морозовой Лев ушел в задумчивости. С одной стороны, она показалась ему достаточно откровенной. Своей неприязни к Челнокову не скрывала и была вполне убедительной, рассказывая об отсутствии у себя желания физически навредить журналисту. А с другой — именно эта открытость депутата настораживала сыщика. Морозова словно всячески старалась подчеркнуть, что ей нечего скрывать от правоохранительных органов. Впрочем, возможно, это просто привычка, выработавшаяся у нее вследствие депутатской деятельности.

В любом случае одного положительного результата Гуров добился. Телефон домработницы Елены совпал с одним из номеров, записанных у Челнокова. Теперь женщину нужно будет вызвать в Главк под предлогом уточнения информации об алиби Морозовой, а там уже как следует расспросить про их отношения с Челноковым. Возможно, на свет и выплывет что-то интересное.

Направляясь к своей машине, Лев попытался дозвониться до Григоряна. На звонок ответила секретарь, елейным голосом сообщившая, что Багдасара Суреновича нет на месте. Номер его контактного телефона она передать отказалась даже после того, как Гуров представился. Конечно, он мог и самостоятельно получить эти данные, но тратить лишнее время ему не хотелось.

— Девушка, рекомендую вам немедленно связаться с вашим шефом и передать ему мои координаты, — с деланой строгостью посоветовал Лев. — В его интересах поговорить со мной раньше, и на его территории, прежде чем господином Григоряном займутся сотрудники Следственного комитета.

Отключив связь с секретаршей бизнесмена, Гуров принялся вызванивать Геннадия Ермакова. Постоянным местом работы актера числился один из небольших московских театров, но там заявили, что Ермаков сейчас в административном отпуске и его появления в театре раньше февраля никто не ожидает.

В офисе риелторской фирмы, одним из совладельцев которой являлся актер, тоже ничего не знали о местоположении Ермакова. Делопроизводитель конторы весьма сухим тоном заявила, что «Геннадий Терентьевич очень творческая личность и не перегружает себя каждодневной рутиной». Из чего Лев сделал вывод, что если Ермаков и появляется в своей риелторской конторе, то нечасто и не для работы.

На «Мосфильме» тоже ничего о том, где в настоящий момент может находиться Ермаков, не знали, а номер сотового телефона, который якобы числился в качестве личного у Челнокова, постоянно был вне доступа. Теперь оставалось надеяться, что Крячко в полицейских базах или в информации от ФСБ найдет более точные контактные координаты артиста.

Впрочем, Гуров не слишком и рассчитывал на то, что отыскать любимца богемы Ермакова ему удастся, а вот в том, что Григорян в ближайшее время выйдет с ним на связь, был вполне уверен. Что и произошло. Не успел он и пятнадцати минут потратить на дорогу в сторону центрального офиса «Народной сотовой связи», как раздался телефонный звонок.

— Лев Иванович? — без ожидаемого акцента спросил мужской голос. — Григорян вас беспокоит. Аллочка мне передала, что вы хотели о чем-то поговорить?..

— Хотел. И сейчас хочу, — суховато ответил Гуров, не удивившись тому, что бизнесмен знает его имя. — Где встретимся?

— Я сейчас в ресторане на Гоголевском бульваре. Если хотите, подъезжайте сюда, — предложил Григорян. — Или можем через пару часов в офисе НСС встретиться.

— Через пятнадцать минут подъеду, — заверил бизнесмена Лев и свернул по направлению к Гоголевскому бульвару.

Ресторан оказался небольшим, но весьма уютным, с интерьером в стиле 30–40-х годов прошлого века. Гуров даже не поинтересовался ценами, логично предположив, что комплексными обедами тут посетителей точно не угощают.

Кроме Григоряна, других клиентов в зале не было. Может быть, по причине слишком раннего часа, но, скорее всего, потому, что бизнесмен предпочитал обедать в одиночестве, арендуя помещение на какое-то время.

Перед гардеробной топтались два его охранника. Еще один телохранитель находился чуть поодаль от стола, который занимал Григорян, а четвертого Гуров заметил у дверей на кухню. Вполне возможно, у черного входа тоже кто-то дежурил.

— Присаживайтесь, Лев Иванович, — поднимаясь из-за стола, предложил бизнесмен. — Что будете кушать? О цене не беспокойтесь, я угощаю.

Только сейчас Гуров вспомнил, что с самого утра, кроме кофе, выпитого у Морозовой, у него маковой росинки во рту не было. Вот только обедать с возможным подозреваемым он не собирался. К тому же неудобно беседовать с человеком, когда у тебя набит рот.

— Кофе. Черный. Без сахара, — заказал Лев. Появившийся невесть откуда официант коротко кивнул головой и так же бесшумно скрылся.

— Удивляетесь, зачем столько охраны? — поинтересовался Григорян, успевший заметить, как сыщик цепким взглядом осматривал помещение. — Жена настояла. Мне уже два месяца периодически письма с угрозами приходят. А она у меня перестраховщица. Настояла на том, чтобы я нанял дополнительных телохранителей. А теперь еще и отчеты от них каждый день требует, где мы были и как они свою работу выполняли.

— В полицию по поводу угроз обращались? — поинтересовался Лев.

— Да, — коротко ответил Григорян. — Говорят, проводят все необходимые мероприятия. Ну и пусть проводят. Вы же здесь не поэтому? Или мое заявление в Главк передали?

— Я об этом ничего не знаю, — пожал плечами Гуров.

Официант принес и поставил на стол чашку с кофе, а Лев внимательно изучал бизнесмена. Григорян выглядел вполне моложавым мужчиной лет сорока «с хвостиком». Хороший костюм, спортивная фигура, волевое кавказское лицо словно подчеркивали уверенность, с которой этот человек идет по жизни. Казалось, для него не бывает мелочей, и каждой из деталей он уделяет самое пристальное внимание. Об этом говорил хотя бы тот факт, что он собрал максимум информации на сыщика, прежде чем перезвонить ему. И уж точно ни на бандита 2000-го, ни на выходца из «лихих 90-х» Григорян не был похож.

— Вы знакомы с Вячеславом Челноковым? — спросил Гуров, когда официант ушел.

— Лично — нет, но кто он такой, знаю, — спокойно отреагировал бизнесмен. — Сразу скажу, что к его смерти не имею никакого отношения. Алиби могу предоставить.

— Предусмотрительно, — усмехнулся Лев. — А почему вы решили, что я буду подозревать вас в причастности к убийству?

— По нескольким причинам, — улыбнулся Григорян. — Во-первых, у меня может быть мотив в виде личной неприязни. Во-вторых, как принято считать, «горячая кавказская кровь» может привести к необдуманным поступкам. А в‐третьих, мой дядя по материнской линии был судим за участие в ОПГ. Таким образом, вы могли предположить, что я либо мог обратиться к криминальному миру с просьбой «покарать» журналиста, либо мои родственники решили самостоятельно поквитаться за оскорбления в мой адрес. Так что ни вашему звонку, ни вашему визиту я не удивился.

— Почему?

— Вы, как это принято говорить в определенных кругах, «важняк». Причем лучший в Главке. — Бизнесмен отхлебнул вино из бокала. — Убийство Челнокова вызвало серьезный резонанс, и к его раскрытию должны были привлечь лучшие кадры. В первую очередь следователи станут отрабатывать линию профессиональных связей журналиста, а эта ниточка обязательно приведет ко мне. Я же был одним из самых «любимых» объектов Челнокова. Логично?

— Вполне, — согласился Гуров. — А зачем вам собирать столько информации о Челнокове, да еще и справки о следователях Главка наводить?

— У меня хорошие помощники, — снова улыбнулся Григорян. — До меня сразу же доносят любую информацию, которая имеет ко мне хоть малейшее отношение. Я просчитываю, какие она может иметь последствия для моего бизнеса и лично для меня, а затем даю этим помощникам новые задания. «Кто владеет информацией, тот правит миром», так, Лев Иванович? А я хочу не владеть им, а лишь обезопасить себя от его вредного воздействия.

— Вам известно, откуда Челноков брал информацию на вас для своих статей? — сменил Гуров тему разговора.

— Конечно, — кивнул Григорян. — Первым его источником был Алексей Панфилов. Умный парень! Моим спецам понадобилось почти полгода, чтобы его вычислить. Вторым осведомителем Челнокова стал Руслан Айпетов. Этого нашли за два месяца. Если на Челнокова у меня работал кто-то еще, мне это пока неизвестно. Кстати, оба шпиона уволены, но живы и здоровы. Могу дать адреса, если хотите проверить.

Григорян повернулся к ближайшему телохранителю, коротко кивнул. Тот отдал распоряжение по внутренней связи, и через несколько секунд к занимаемому собеседниками столику подошел молодой парень, видимо, один из помощников бизнесмена. Поздоровавшись с Гуровым, он раскрыл папку, достал лист бумаги и протянул его Григоряну. Тот кивком головы указал на сыщика, и помощник передал лист ему.

Информация об осведомителях Челнокова из окружения Григоряна была отпечатана на принтере. Тут было все: и паспортные данные, и номера телефонов, и место нынешней работы. Было очевидно, что и этот ход бизнесмен продумал заранее и подготовился к стандартным вопросам, какие обычно задают следователи.

— Давайте уж тогда сразу и информацию о тех, кто готов подтвердить ваше алиби, — предложил Гуров. — Зачем мальчика туда-обратно гонять?

Григорян кивнул, и помощник протянул сыщику еще один листок. Даже не посмотрев, что за данные на нем указаны, Лев сложил листки вместе, положил в карман и поинтересовался у бизнесмена:

— А зачем вам такая подробная информация о людях, которых вы уволили? К чему данные об их новом месте работы?

— Я слежу, чтобы ненадежные люди не оказались в штате моих друзей и партнеров, — пояснил Григорян. — Если они предали меня, могут продать и другого. Согласитесь, с моей стороны будет логичным мешать им получить доступ к информации, способной повлиять на мой бизнес.

Такая дотошность и скрупулезность бизнесмена насторожили Гурова. Как-то чересчур всеобъемлющей была информация, которой он располагал. Казалось, Григорян рассчитывал не только каждый из своих шагов, но и любое действие, которое способен предпринять его собеседник или оппонент. Такому человеку действительно не составит труда выстроить идеальный план убийства, при выполнении которого сам он останется в стороне. Впрочем, даже в самых совершенных планах бывают прорехи.

Но Лев не спешил с выводами. Делать из Григоряна главного подозреваемого повода не было. Да и при таком подходе бизнесмена к мелочам инсценировка ограбления наверняка была бы куда более продуманной. Хотя, может быть, именно так и было рассчитано, что умный сыщик заметит это несоответствие? Может, именно на то, что расследовать убийство Челнокова будет именно Гуров, и делалась ставка? Ведь Григоряну с его связями не составило бы большого труда дернуть за нужные рычаги, чтобы так все и произошло!

— Когда Челноков приходил к вам последний раз? — решил Лев «закинуть удочку».

— Лично ко мне — ни разу, — ответил бизнесмен. — Он несколько раз наведывался в наш офис, пытаясь добиться встречи со мной, но охрана его не пропустила. Звонил несколько раз секретарю, требуя интервью. Тоже получал отказы. А последний его звонок был позавчера. Секретарю он заявил, что имеет на меня серьезный компромат, и если я не соглашусь на встречу, то грозил опубликовать его. Думаю, блефовал. Во-первых, никакого компромата на меня просто существовать не может: перед законом я относительно чист…

— Относительно? — усмехнулся Лев.

— Именно! — рассмеялся Григорян. — Есть же поговорка, что докопаться можно и до столба. Вот и в любом бизнесе при желании можно найти, к чему придраться.

— А во‐вторых?

— А во‐вторых, если бы вы обнаружили у Челнокова какую-то криминальную информацию обо мне, сейчас мы общались бы не здесь, — пожал плечами Григорян. — Разве не так?

— Так, может быть, целью нападения и убийства и был этот компромат?

— В таком случае все сделано слишком топорно, — спокойно ответил бизнесмен. — Глупо предполагать, что журналист постоянно носил с собой важные материалы. Если нужен был компромат, его следовало захватывать и допрашивать.

— А такое желание было?

— Ни в коей мере! — развел руками Григорян. — Говорю же, компромата на меня не было и нет в природе. А если бы был, стал бы я говорить вам об угрозах Челнокова?

— Стали бы, — сухо ответил Гуров. — Если бы предполагали, что у меня имеется информация о существовании таких материалов. — Он поднялся из-за стола и, протянув бизнесмену визитку, добавил: — Что выросло, то выросло! Позвоните, если вспомните еще что-нибудь интересное и важное. А пока вопросов к вам больше нет. Всего доброго!

Выйдя из ресторана, Лев связался со Станиславом. Он хотел лишь получить информацию по контактным телефонам Ермакова, но оказалось, что Крячко тоже неплохо потрудился — у всех трех подозреваемых оказались связи в криминальном мире.

У Анны Морозовой они завязывались на ее бывшем муже Константине. Морозовы, хоть и официально оформили развод (причем незадолго до того, как она выдвинула свою кандидатуру в Госдуму), продолжали поддерживать дружеские отношения. Константин довольно часто приезжал в Москву из Ростова-на-Дону и обязательно встречался с бывшей женой.

В окрестностях Ростова-на-Дону у Морозовых была сеть автозаправок. После развода и официального раздела имущества, которые прошли без единого скандала, бизнес целиком отошел мужу. Анне достались недвижимость и денежные накопления в пару миллионов. Однако были основания для подозрений, что между экс-супругами была некая договоренность о дележе доходов от бизнеса. Вполне вероятно, что существовал какой-то документ, вступающий в силу после наступления определенных обстоятельств. Например, прекращения депутатских полномочий Анны.

По сведениям ростовских оперативников, морозовская сеть заправок очень тесно взаимодействовала с одним из местных воров в законе, и Константин в криминальном сообществе был не на последнем счету. Тем более что в свое время успел отсидеть за мошенничество.

Возможно, именно это и послужило основной причиной для развода супругов, поскольку, пусть и с закрытой судимостью, муж-мошенник значительно уронил бы ее шансы победить на выборах. В общем, у Морозовой были и мотивы, и возможности для организации нападения на Челнокова, которое закончилось убийством.

Григорян тоже не все рассказал Гурову. Станислав пояснил, что у совладельца «Народной сотовой связи» был теневой бизнес. В Центральном федеральном округе существовала сеть оптовых фирм «Кристальная линия», занимавшихся поставками алкогольной продукции. Формально ее возглавлял племянник Григоряна Левон Артикян, вот только, по оперативным данным, реальным владельцем сети был сам Багдасар.

Периодически вокруг этой оптовой торговли возникали небольшие скандалы, связанные с нарушениями Налогового и Таможенного кодексов, но в худшем случае заканчивались они незначительными штрафами.

Самый крупный эксцесс такого рода произошел около месяца назад. Он был связан с крупной партией «паленого» алкоголя с Северного Кавказа, адресованного «Кристальной линии». Перехватили ее таможенники и якобы получили в свои руки документы, подтверждающие прямое участие Григоряна в заключении преступной сделки. Однако если такие документы и были, они безвестно пропали.

Юристы «Кристальной линии» доказали, что фирма была введена в заблуждение относительно качества алкоголя, и именно поставщик предоставил поддельные документы. Прикрыли даже какой-то завод, выпустивший арестованную продукцию, а Артикяна из-под обвинения вывели. Имя Григоряна в материалах дела вообще не фигурировало.

Челнокова это не смутило, и в одной из своих статей он достаточно прозрачно намекал на то, что Григорян тайно вывел из оборота НСС финансовые средства, организовал на них сеть оптовых магазинов и проворачивал через них сделки с «паленым» алкоголем.

Может быть, именно те документы по последнему скандалу, которые странным образом сначала были, а потом перестали существовать, стали компроматом, которым грозился журналист Григоряну? Если так, то где они сейчас и как Челноков смог их получить?..

Гуров задумался. Эта версия вполне имела право на существование. Тогда становилось понятным, почему у Григоряна были подготовлены ответы на любые вопросы сыщика и почему он постарался сделать так, чтобы на расследование дела об убийстве Челнокова поставили именно Гурова — на конкретного следователя проще собрать информацию и попытаться подстроиться под его методы работы.

Не срасталось тут только одно: Григорян не производил впечатление человека, недооценивающего чужие или переоценивающего свои возможности. Бизнесмен должен был понимать, насколько опасным соперником окажется Гуров. И в его интересах было добиться назначения на дело Челнокова другого следователя. Если, конечно, инициатором давления на Орлова оказался именно он.

Вопросов становилось все больше, а ответов на них пока не было совсем. Решив не спешить с выводами, Гуров взялся за анализ личности Ермакова, которая оказалась весьма многоплановой. За артистом числилось несколько сомнительных финансовых операций, больше попахивающих аферами. В разное время Ермаков начинал несколько бизнес-проектов, все из которых благополучно прогорели. А раздутая Челноковым история о «черном риелторстве» актера и вовсе привела к тому, что по этому вопросу вплотную работали следователи. Никаких подтверждающих фактов они не нашли, но по репутации риелторской фирмы Ермакова эта история ударила очень сильно. Дела конторы, успешно игравшей на бренде актера, в последнее время сильно пошли на спад.

Судя по всему, Ермаков после нападок журналиста потерял значительные денежные суммы. А если учесть, что артист очень любил азартные игры и часто влезал в долги, то его финансовое состояние и вовсе могло оказаться на грани катастрофы. Чем не повод поквитаться с тем, кого он мог посчитать виновным в этом?

Возможности для организации покушения на журналиста у Ермакова также были. В сериалах он часто играл роли криминальных авторитетов. В сочетании с любовью к азартным играм в глазах преступного мира это придавало актеру особый шарм. По оперативной информации, озвученной Крячко, Ермакова довольно часто видели в обществе воров в законе и тех бизнесменов, которых подозревали в связях с криминалом. Вполне возможно, что ему даже платить бы за заказ журналиста не пришлось — «исполнить» Челнокова для него вполне могли и «по-братски».

Впрочем, это тоже была лишь одна из версий, ни на чем не основанная. Гуров поблагодарил Станислава за оперативность и, закончив разговор с ним, набрал один из двух номеров актера, названных ему Крячко.

— Кто это? — послышался в трубке хрипловатый голос. — Откуда у тебя мой номер? Щука дал?

— Ну, если и не щука, то золотая рыбка, точно! — усмехнулся Гуров, решив подыграть собеседнику. — Ты где ныкаешься, корешок?

— В Сокольниках, — ответил Ермаков. — А чего надо?

— Сегодня покер, не забыл? Надо встретиться, условия перетереть.

— Ставки какие? — оживился актер.

— Я же говорю, встретиться, перетереть надо!

— Где? — Ермакову явно не терпелось.

— Называй адрес, сейчас подъеду!

Гуров умышленно не стал представляться Ермакову по телефону. Зная репутацию артиста, можно было предположить, что на встречу с представителем правоохранительных органов тот не поторопится. Кроме того, хотелось застать Ермакова врасплох, в расслабленном состоянии, не подготовленного к расспросам. Так оно и получилось.

— Ты кто? — открыв дверь, уставился на Гурова актер.

Лев молча сунул ему под нос удостоверение. Несколько секунд Ермаков пытался сфокусироваться на содержании документа, а когда наконец переварил информацию с «корочки», ухмыльнулся и попытался закрыть дверь:

— А вас, гражданин полковник, сюда никто не звал!

— Как это «никто»? — язвительно проговорил Лев, ставя в проем ботинок. — Ты сам мне десять минут назад по телефону адрес сообщил и попросил приехать.

— Так вы… тоже картами увлекаетесь? — после секундного замешательства произнес Ермаков.

— Может, не будем в дверях разговаривать?

— Конечно. Заходите.

В квартире был беспорядок. Жутко воняло табачным дымом и перегаром. Первыми на глаза попались несколько пустых бутылок из-под алкоголя, забитая окурками пепельница и разбросанные по полу мужские и женские вещи. Квартира была трехкомнатная, обставленная достаточно богато, но безвкусно. И, судя по тому, что успел заметить Гуров, в остальных комнатах был такой же беспорядок, как и в гостиной, куда Ермаков его провел.

— Ну, так что там с покером? — нетерпеливо спросил актер. — За вход сколько? Какие ставки? Где играем?

— Я азартными играми не интересуюсь и тебе советую завязывать с этим. — Лев осмотрелся вокруг, выбирая, куда бы присесть.

— А чего ты тогда приперся? — удивился Ермаков. — И на фига мне лапшу про покер на уши вешал?!.

— Ты знаком с Челноковым? — перебил его Гуров.

— А он тут при чем? Как этот журналюга и покер связаны?

— Значит, ты знаком с ним?

— Ну, общались пару раз. При последней встрече чуть морду ему не набил, — немного успокоился Ермаков. — Да что случилось-то на этот раз?

— А в предыдущий раз что произошло? — Лев нарочно выбрал тактику встречных вопросов, продолжая выводить актера из равновесия.

— Когда? — оторопел Ермаков. — Не пойму, чего ты от меня хочешь? Какой из прошлых случаев тебя интересует?

— Хорошо. Давай изменим тактику. — Гуров переложил из кресла стопку журналов на стол и уселся в него, не дождавшись приглашения. — Присаживайся. Я буду задавать вопросы, а ты — отвечать и ничего не спрашивать. Так мы быстрее закончим, и, может быть, тебе удастся надолго избавиться от моего общества.

Ермаков хотел что-то сказать, но промолчал, как-то по-детски обиженно посмотрел на сыщика и сел боком на стул, напротив Гурова.

— Ну, начнем, — улыбнулся Лев. — Чем занимался ты вчера, примерно с 15 до 18 часов?

— А что случилось? — завел старую песню актер, но, увидев пристальный и требовательный взгляд Гурова, снова сник. — Ну, с мужиками в картишки перекинулись. Потом в кабак отрываться поехали, — проговорил он и принялся называть фамилии приятелей-картежников.

Лев не спеша записывал информацию. Среди компаньонов Ермакова оказалось несколько известных артистов, парочка видных бизнесменов, несколько элементов, подозреваемых в связях с криминальным миром. Остальные персонажи были ему незнакомы. Причем стало ясно, что специально для алиби себе эту вечеринку Ермаков не устраивал, он изо дня в день ведет такой образ жизни, за исключением тех дней, когда участвует в съемках или уезжает на гастроли или в турне. Впрочем, отсутствие Ермакова на месте преступления тоже ни о чем не говорило. Лев и так был почти на сто процентов уверен, что собственные руки актер марать бы не стал. Вот только, как и в случае с Морозовой, вряд ли Ермаков был способен заказать Челнокова.

— Ладно. Что выросло, то выросло, — оборвал Лев рассказ актера, вдруг ставшего невероятно разговорчивым. — Что ты знаешь о смерти Челнокова?

— Чего?! Значит, эта сволочь таки сдохла?!. Кому мне поляну за такую радость накрывать?

— А почему ты решил, что в смерти журналиста кто-то виноват? — насторожился Гуров.

— А потому, что такие гады сами не дохнут. Они до ста лет здоровыми живут! — почти восхищенно завопил Ермаков и повернулся в сторону спальни: — Ларка, собирайся! Поедем в кабак бухать, у меня сегодня праздник!..

Отправляясь в Главк, Гуров позвонил Крячко. Информация о компромате на Григоряна, который, возможно, имелся у журналиста, не давала сыщику покоя. Особенно после того, что он узнал от Станислава. Эта информация была единственной осязаемой ниточкой, оказавшейся ближе к исходу первого дня расследования в руках у сыщиков. Гуров хотел попросить Станислава отправить оперов для тщательного обыска квартиры журналиста, но Крячко уже уехал из Главка.

— Лева, я сейчас «качалки-рукопашки» отрабатываю, как ты изволил приказать, — недовольно проворчал Станислав в трубку. — Сам операми покомандуй!

— Слушаюсь, товарищ полковник! — отшутился Гуров и, прервав разговор с Крячко, дозвонился до генерала Малкина, начальника оперативного управления. — Привет, Егор! Можешь выделить пару толковых оперов?

— И я рад тебя слышать, Лева! — язвительно ответил генерал. — Да со здоровьем у жены все в порядке. Дети тоже в норме. Старшая недавно второго родила. Как у самого, спрашиваешь?.. Тяну лямку потихоньку, геморрой и радикулит замучили, а потенция, слава богу, о-го-го!..

— Егор, хватит паясничать, — прервал его Лев. — Правда, дел по горло. Некогда сейчас лясы точить.

— Наслышан, что тебя на дело Челнокова поставили, — посерьезнел Малкин. — Что от оперов нужно?

— Квартиру журналиста тщательно обыскать. С понятыми. Пусть изымают любые документы, записи, флешки, диски, фотографии… В общем, все, что может содержать компромат.

— На кого? — заинтересовался Малкин.

— Пока точно не знаю, — уклонился от прямого ответа Гуров. — На кого угодно.

— Есть у меня парочка толковых ребят, — не стал настаивать генерал. — Сейчас пошлю.

Глава 3

Подъезд, хоть в нем и не было консьержа, был удивительно чистым и опрятным. Широкие лестничные площадки были украшены репродукциями, а на подоконниках стояли цветы. Причем на каждом этаже растения были разными. Майор Щукин с удовольствием отметил, что среди них нигде нет герани — ее запах он терпеть не мог.

Понятых они с капитаном Свистуновым решили набрать из жителей подъезда, чтобы и самим по морозу не бегать, и людей по холоду не гонять. Поэтому на квартиру Челнокова опера поднимались пешком, а не комфортно ехали в широком лифте со встроенным телевизором.

Вообще, судя по местоположению, они рассчитывали увидеть в этом районе старые обшарпанные многоэтажки, типа хрущевок, но на деле все оказалось не так. Может быть, близость Северо-Западной хорды сказывалась, а может, расположение райотдела Западного Дегунина, но, пусть и с некоторой натяжкой, дом Челнокова можно было назвать фешенебельным.

Первую понятую они нашли на втором этаже. Ею оказалась молодая женщина лет тридцати. Она согласилась пойти с операми в квартиру Челнокова без лишних вопросов и уговоров. На третьем и четвертом этажах оказались лишь пенсионеры весьма преклонного возраста, и приглашать их опера не стали. Еще одного мужчину лет 55 взяли понятым с пятого этажа. И до седьмого, на котором была квартира Челнокова, им пришлось отвечать на многочисленные вопросы обоих гражданских, разъясняя им, что придется делать, и почему так, а не иначе.

Не поднимаясь на нужную площадку, Свистунов с понятыми задержался на лестнице, а Щукин подошел прямо к двери квартиры журналиста проверить пломбы и открыть ее для свидетелей. На секунду он удивленно замер, а затем начал поворачиваться к напарнику, доставая из заплечной кобуры пистолет. Впрочем, достать его он так и не успел — металлическая дверь резко распахнулась, с силой впечатав майора в стену. Резко выдохнув, он начал сползать на пол.

В ту же секунду из двери квартиры Челнокова загремели выстрелы. Оба понятых застыли с открытыми ртами и выпученными глазами, совершенно не понимая, что происходит. Несколько пуль ударились рядом с ними в стену, чудом никого не зацепив, а лишь осыпав обоих бетонной крошкой.

Пожилой мужчина стоял на лестнице чуть ниже капитана, и кроме шальных рикошетов, ему почти ничего не угрожало. А вот излишне любопытная девушка, спешившая побыстрее побывать в квартире, где жил убитый журналист, оказалась прямо на линии огня.

— Ложись, дура! — заорал Свистунов, но она не двинулась с места, и ему, укрывшемуся за перилами и лестничным уступом, не оставалось ничего другого, как покинуть свое убежище.

Рванувшись вперед, он толкнул девушку на пол лестничного пролета, одновременно стреляя в открытую дверь, и в тот же момент почувствовал тяжелый толчок в грудь. Свистунова развернуло вдоль оси и ударило о стену. В первое мгновение он даже боли не почувствовал, удивленно подумав: «И что это было?» — а в следующую секунду потерял сознание, повалившись на девушку, которая вдруг начала выть в голос, по-бабьи…

До Главка Гуров недоехал считаные метры, когда получил сообщение о перестрелке в квартире Челнокова. Резко развернув машину, он прикрепил съемный «маячок» на крышу и рванул в сторону Северо-Западной хорды.

У входа в подъезд журналиста топтались двое пэпээсников, по привычке пристально вглядываясь в каждого проходившего мимо. Кроме двух патрульных машин, поблизости были припаркованы «Газель» передвижной криминалистической лаборатории и «Ауди» с полицейскими номерами. Лев припарковался рядом с ними и, показав пэпээсникам служебное удостоверение, стремительно вошел в подъезд.

Щукин и двое свидетелей перестрелки находились на лестничной площадке, пролетом выше квартиры Челнокова, а внутри нее работали криминалисты. У оперативника была заклеена пластырем разбитая переносица. Увидев Гурова, он тут же поднялся со ступенек, на которых сидел. Женщина в измазанной кровью одежде тоже сделала шаг навстречу сыщику, с какой-то непонятной надеждой посмотрев на него, а вот пожилой мужчина лишь мельком глянул на Гурова и снова отвел взгляд.

— Как Свистунов? — в первую очередь поинтересовался Лев.

— Увезли, товарищ полковник, — ответил опер. — Говорят, жить будет.

— Это хорошо. Ждите здесь. Узнаю, что там у криминалистов, а потом пообщаемся.

— Можно я хотя бы переоденусь? — взмолилась женщина.

— Можно, — кивнул Гуров и приказал сержанту, дежурившему у дверей квартиры: — Проводи девушку. Десять минут на переодевание, а затем вернетесь сюда.

В квартире Челнокова все было перевернуто вверх дном. Тот, кто побывал здесь до прихода полиции, очень старался что-то найти. Причем ему было безразлично, что учиненный им обыск сразу же обнаружат. Видимо, взломщику хотелось отыскать что-то очень важное для него. Вопрос лишь в том, успел он это найти или ему помешали оперативники?..

— Где можно со свидетелями разместиться? — поинтересовался Лев у экспертов.

— На кухне, — ответил один из них. — «Пальчики» там уже сняли. Что нам тут еще делать?

— Изымайте все, что может содержать личную информацию: блокноты, записки, фотографии, диски, флешки… Понятно, в общем? — пояснил Гуров и скомандовал Щукину: — Николай, проходите со свидетелем на кухню! Рассказывай!

— Нечего мне особо и рассказывать, товарищ полковник, — подавленно проговорил опер. — Когда подошел к двери квартиры Челнокова, увидел, что печати аккуратно оторваны, а сама дверь приоткрыта. На сантиметр, не больше, издалека и не заметить. Кирилл в это время что-то понятым объяснял. Я за пистолетом потянулся и знак им хотел подать, чтобы замолчали, а тут мне дверь в лицо прилетела. Отключился сразу. Очнулся, когда меня вот этот гражданин, — кивнул Щукин на свидетеля, — по морде лупил.

— Я же только в чувство хотел привести, — извиняющимся тоном проговорил тот.

— Да никто тебя ни в чем не обвиняет! — отмахнулся от него майор и вновь обернулся к Гурову: — Я виноват, товарищ полковник. Не учел, что содержимым квартиры могут заинтересоваться преступники. Нужно было сначала все проверить, а потом уже понятых звать. Тогда бы Кирилла не подстрелили.

— Что выросло, то выросло! — перебил его Гуров. — В другой ситуации вас обоих шлепнуть бы могли! Рапорт мне завтра принесешь, тогда все и обсудим. Представьтесь, пожалуйста! — повернулся он к свидетелю.

— Силуянов Петр Александрович, — в струнку вытянулся тот. — 1963 года рождения. Прописан в этом доме. Сейчас временно не работаю. По специальности — геолог.

— Да вы присаживайтесь, Петр Александрович, — предложил мужчине Лев. Тот покорно сел на краешек табуретки. — Рассказывайте, что видели.

Геолог оказался человеком внимательным и обстоятельным. Он в мельчайших подробностях рассказал, что произошло после того, как майор упал, а Свистунов грудью закрыл зазевавшуюся свидетельницу.

Преступников было двое. Оба ростом выше 180 сантиметров, плотного телосложения. На обоих были черные куртки и вязаные шапки-балаклавы. Один из преступников носил темно-синие джинсы, второй был в серых штанах «армейского покроя». Ботинки на бандитах были тоже военного образца, и оба в перчатках из тонкой кожи.

— Мне показалось, что перчатки совсем новые, словно их в первый раз надели, — пояснил Силуянов. — К тому же они ему маловаты были.

— Описать их сможете? — заинтересовался Лев.

— Я и нарисовать могу! — ответил геолог и, взяв в руки протянутый Гуровым блокнот, быстрыми штрихами сделал очень подробные наброски перчаток. — За точность могу поручиться. Зеленоглазый мне эту перчатку с пистолетом буквально в нос сунул.

— Он что-нибудь говорил?

— Почти ничего, — пожал плечами Силуянов. — Потребовал отдать телефон, а когда я сказал, что с собой его нет, врезал мне в живот кулаком.

— Что-нибудь еще особенное заметили?

После того как Свистунов упал, а девушка закричала, стрелок выскочил из дверей квартиры на лестничную площадку. Он выстрелил в сторону геолога, но не попал. Силуянов тут же невольно опустился на корточки, а бандит еще раз ударил дверью Щукина, а затем пнул Свистунова. На девушку стрелок внимания и вовсе не обратил.

Следом за ним из квартиры выскочил второй бандит. Цвет его глаз Силуянов не разобрал, поскольку в это время перед его лицом маячил пистолет зеленоглазого. А вот перчатки видел четко, когда второй преступник мимо по лестнице спускался. У него в руках тоже был пистолет.

— У обоих «макаровы» были. «ПММ», — пояснил геолог.

— Оружием интересуетесь? — удивленно посмотрел на него Гуров. — Мало кто в модификациях разбирается.

— Ну, в геологоразведке без оружия никак нельзя, — улыбнулся Силуянов. — Да я с детства им увлекался.

— Уверены, что именно «ПММ»? — переспросил Лев.

— Конечно, — подтвердил геолог. — Их трудно с чем-то спутать. Рукоятка куда шире и массивнее.

— А как вы рукоятки рассмотрели, если оружие в руках было? — встрял в разговор Щукин и тут же осекся, виновато посмотрев на Гурова.

— По хвату видно было, — ничуть не обидевшись на сомнения опера, пояснил Силуянов. — К тому же нижняя часть рукояток видна была. Да и сверху «ПММ» немножко шире кажется.

Гуров улыбнулся, увидев, как смутился опер. С самого начала рассказа геолога Щукин нервно покусывал губу. Чувствовалось, что ему неловко оттого, что гражданский, а не он, выдает полковнику сведения, способные помочь в поимке преступников, стрелявших в Свистунова. Майору было явно неудобно в роли свидетеля, к тому же бесполезного. Гурову даже стало немного жаль опера, беспечно попавшегося в ловушку бандитов.

— Майор, посмотри, вернулся ли сержант с девушкой, и приведи ее сюда, — решил он дать Щукину почувствовать себя не наблюдателем, а участником дела. — Потом помоги экспертам. Задачу ты знаешь. Ищи все, что может показаться полезным.

Щукин встрепенулся и быстро вышел из кухни. А через несколько секунд туда зашла девушка. Выглядела она бледной и заплаканной, но легкий макияж все-таки успела сделать. Да и оделась не в домашний халат, а вполне приличное платье, скромное, но выгодно подчеркивающее пусть и полноватую, но вполне привлекательную фигуру.

— Как вас зовут? — спросил Лев.

— Таня, — ответила женщина и тут же поправилась: — Селезнева Татьяна Ивановна.

Рассказ женщины хоть и изобиловал эмоциональными выражениями, был куда менее содержательным, чем повествование геолога. Собственно говоря, для сыщика он был абсолютно бесполезен. Записав показания обоих, Гуров попросил их остаться до конца изъятия в качестве понятых, а затем подозвал к себе Щукина:

— Доставь все изъятое в Главк, как только тут закончите. Может понадобиться твоя помощь при разборе вещдоков. У тебя какие распоряжения от генерала?

Конец ознакомительного фрагмента.