Мастер жестокости

Николай Леонов, 2022

Ректор Академии МВД передал сыщикам Гурову и Крячко оригинальную кожаную ключницу с приметным рисунком. Он утверждал, что рисунок на ключнице – это фрагмент татуированной кожи с руки его недавно пропавшего сына… Неужели кто-то занимается подобным кровавым бизнесом? Сыщики устанавливают адрес некоего мастера, предлагающего похожие услуги, и делают контрольный заказ. То, что открылось им потом, поразило бывалых оперативников своей невиданной жестокостью… Николай Леонов, в прошлом следователь МУРа, не понаслышке знал, как раскрываются самые запутанные уголовные дела. Ставшая классической серия «Черная кошка» насчитывает более 200 книг, вышедших тиражом в десятки миллионов экземпляров.

Глава 6

— Как день прошел? — поинтересовалась Мария, наваливая мужу полную тарелку телятины, тушенной с грибами.

— Да в целом продуктивно, — вооружаясь вилкой и вдыхая божественный аромат блюда, отозвался Лев Иванович. — А ты что не ешь?

— А я уже поела, — отозвалась супруга, усаживаясь с бокалом вина в кресло.

— Ну-с, тогда приступим, — пригласил сам себя к трапезе Гуров. — Я пообщался с рядом чутких, интеллигентных людей, один из которых не в себе.

— То есть виделся со своим паном Ректором? — перевела на обычный язык речь супруга Мария.

— Вот про него-то и разговор. Он, видишь ли, в Бакулевке, старикана после реанимации положили в обычную палату, оправляется после инфаркта. Оказывается, полгода назад пропал без вести его сынок, и теперь пан Ректор по этому поводу чрезвычайно расстроен.

— И кто его в этом упрекнет, — с пониманием кивнула Мария. — Стало быть, пропал бедный мальчик.

— Ну, насколько он бедный, мне неведомо, — заметил Лев Иванович, аккуратно, но быстро поглощая деликатес и размышляя над тем, что если уж и стоит жениться, то лишь на женщине, которая знает, что делать с куском мяса.

— Известно лишь, что мальчику то ли тридцать, то ли уже сорок, и исчез он из клиники, в которую попал на почве алкоголизма.

Мария сдвинула брови и помотала головой:

— Бр-р-р-р, стой-постой. Что-то я недопонимаю. Сынок пропал шесть месяцев как, а папа только сейчас это заметил? Или осознал? Бухал на радостях полгода?

— Что ты, нет, конечно, — возразил Гуров. — Просто именно сейчас кто-то прислал ему на День юриста подарок, сделанный, как считает пан Ректор, из куска кожи любимого сына.

Мария попросила повторить, подумав, что ослышалась. Гуров повторил, и Мария изумилась:

— Что за дичь ты несешь?

— Ничего я не несу! Точнее, несу не я, а опытный ученый-криминалист. И, вообще, что я с тобой дискутирую — на́ вот подарочек, сама посмотри.

Мария взяла протянутую коробку с литерой «Д», повела плечиками, но все-таки открыла ее и поморщилась:

— Фу. Мне что, к этой вещи без перчаток прикасаться?

— Что, брезгуешь, киноследователь? — съехидничал муж. — Ну натяни перчатки. Ничего там эдакого нет.

Мария, которая сначала брезгливо рассматривала произведение кожевенного искусства, вдруг с уверенностью заявила:

— А знаешь ли, господин полковник, вот кроме шуток. Это очень трендовая вещица.

— Что сие значит, что ты имеешь в виду?

— Не более того, что такие сувенирчики а-ля Кох продаются за бешеные деньги и лишь на специализированных сайтах.

— Кто такой Кох?

Мария, подняв красивые брови, сморщила носик:

— Вот темнота. Не знаю, кто у тебя историю преподавал, но кол с минусом ему. Кох — это не «такой», а «такая»… или нет, даже «такие». А именно — комендант «Бухенвальда», потом концлагеря «Майданек» Карл Кох и его и супруга Ильза Кох. Бывший библиотекарь, что интересно.

— Вот это парочка, баран да ярочка. Комендант концлагеря и библиотекарь. Нашли же друг друга, — вставил Гуров.

— Классический немецкий дуэт под названием «Мясники-интеллектуалы», — фыркнула Мария, — спелись они знатно. Чего уж она там начиталась и что вычитала — не ведаю, но тетка просто не могла пройти мимо хорошей татуировки. Кличка «фрау Абажур» тоже ничего не говорит?

— После вводной, которую ты мне сейчас дала, говорит о многом. Видимо, сдирала с заключенных кожу и делала из нее сувениры.

— Ну вот, испортил интригу, — посетовала Мария. — Но на то ты и сыскарь, да?

— В целом, да, — солидно согласился Гуров.

— Года три назад, если не путаю, творили российско-немецкий сериал и как раз отсняли эпизод в ФРГ. Вот тогда я и побывала в этом развеселеньком местечке. Для нас специально открыли музей во внеурочное время. Уже смеркалось, ранняя весна, холод собачий, ветер — и бараки, бараки, плац для построения. Адский лагерь. Все, что тамошний экскурсовод рассказывал, помню почти дословно, ибо спать не могла толком несколько недель. Ты доел уже, Лева? Давай тарелку.

Зарядив посудомойку, Мария плеснула себе и мужу вина и продолжила:

— Особенно, помню, поразило то, как дело с изготовлением вещей из человеческой кожи с татуировками было поставлено на деловитый немецкий поток. Фрау Кох, используя свое положение, мониторила поступление «материала» с татуировками, людей под предлогом медосмотра доставляли в лазарет, где ему или ей делали смертельный укол…

— Чтобы шкуру не портить? — мрачно уточнил муж, делая большой глоток вина.

— Именно так, чтобы пуля случайно картинку не попортила, — подтвердила Мария так же мрачно. — Потом кожу срезали, выделывали…

— Кто же такими делами-то занимался?

— Да были спецы, тоже из заключенных.

— Неплохо устроились. Небось за дополнительную пайку.

— Ох, Левушка, не нам судить. С голодухи-то все возможно. Ну а на выходе чего только не было — и абажуры, и перчатки с сумочками, которыми щеголяла эта сука на офицерских собраниях.

— Хорош уже.

–…и переплеты, и картины, и даже, как утверждали свидетели на судебном процессе, скатерть из спины парижской певички.

— Все, хватит подробностей, а то и я не усну. А как же их списывали?

— В смысле?

— Насколько я помню, в системе концлагерей была серьезная система учета и контроля. По какой строке проводили этот массовый расход татуированных?

Мария показала язык:

— А вот, представь, и это знаю. Комендантша подкупила врача, и тот указывал, что все умерли от инфарктов.

— В самом деле, продумано, не придерешься. Так ты говоришь, эдакие вещицы и сейчас продают? Неужто те самые?

— Что ты, конечно, нет. Те самые небось давно уж в частных коллекциях, приобретенные за мильоны на мировых аукционах. Стилизации продают, конечно. Для любителей пофорсить на грани фола. Давай сюда перчатки.

Мария, натянув средство защиты, достала ключницу.

— Интересно, конечно. Ну, конечно, ни минуты не Китай, это видно и слепому, хотя сделано довольно примитивно.

— Неужели? — пробормотал Гуров, тотчас вспомнив Лилию Ивановну. Что они там все видят?

— Причем по форме это скорее не ключница, а слеппер… видел такой? От английского «слейп» — пощечина. В конце девятнадцатого века в Англии работяги такие на поясе носили, отбиваться от злодеев. Монетница-кастет. Вот сюда, — она показала пальчиком, — монетки или дробь кладут, для тяжести.

— Тактическая мухобойка, — заметил Гуров, — ну, допустим. Висит такая фигня на поясе, и как ее быстро выхватить-то? Если тугая заклепка, то быстро не получится, мягкая — недолго это штука на поясе провисит. Да и потом, несется на тебя бычара под центнер весом, а ты его этой ромашкой по лицу, по лицу.

Мария кивнула, думая явно о другом:

— Ну да… А вот рисунок здесь какой интересный… тонкая, ювелирная работа. И основа, не менее кожи буйвола, толстая, хорошая, а вот слой с рисунком как-то вживлен прямо на него, как будто на самом буйволе татуировка. Элегантная имитация.

— Имитация, говоришь?

— А что же?

— После твоего рассказа версия пана Ректора о том, что вещица сделана из кожи его сына, уже не кажется постинфарктным бредом, — признал Лев Иванович. — И, сдается мне, Орлову эта версия сразу показалась рабочей. Очень грамотно экспертизу назначил.

— А пальчики что, сняли? — небрежно осведомилась жена, аккуратно укладывая ключницу в коробочку.

— Ох ничего себе. Вживаешься.

— С кем поведешься. Конечно, почитываю и просвещаюсь. — Мария помахала книжкой «Век криминалистики».

— Так держать, народный следователь Арапова. Как ухо?

— Вполне терпимо, — сообщила жена, машинально морщась и дотрагиваясь до пострадавшего органа слуха. — В скором времени можно будет приступать к борьбе за правопорядок в отдельно взятом концлагере в масштабах страны. Тем более что Соловьев снова в седле.

— Это хорошо, а пока не отвлекайся, помогай мужу. Прежде всего, поведай, на каких сайтах продают такие сувениры?

Мария взялась за планшет, немного порыскала в интернете и передала гаджет мужу.

— Вот, примерно так это выглядит, — сказала она и покровительственно похлопала мужа по плечу: — Учись, сыскарь архаичный. Скоро вы станете откровенно не нужны, все можно будет выяснить быстро, эргономично, с помощью трех щелчков.

Гуров пропустил наезд мимо ушей, тем более что найденный супругой ресурс был примечателен.

На портале народных умельцев «Живые ремесла» материал был интересным и разнообразным. Раздел, на который указывала Мария, казался не особо востребованным и был отмечен нейтральным — оранжевого цвета — рейтингом популярности. Не исключено, впрочем, что лишь по причине высоких цен.

Однако и вещи, выставленные в этой интернет-витрине, были, даже судя по посредственным фото, высочайшего класса — портмоне, ремни, сумочки, шляпы и масса прочей кожгалантереи.

— Ну это все понятно, а дальше что? — спросил Лев Иванович, отрывая взгляд от планшета. — Обычная барахолка, красивая, но все как у всех, разве что подороже. И что?

— Да куда-то запропал этот раздел. Буквально недели полторы назад он был. А ведь там как раз и выставлены вещицы менее высокого класса производства, зато с картинками. Аналогично твоей ключнице. Слушай, попробуй набрать в поиске «мастер Даня».

— Мастер Даня… Уездный город Т.? — спросил Лев Иванович. Последовав совету супруги, он набрал в поисковике предложенные супругой слова.

— Что еще за «Т»? — не поняла жена.

— Из города Т. Мастер Даня? Вот, подсказка вылезает.

— Не знаю. А что, их там много, мастеров?

— Нет, — утешил Гуров, — только три десятка. Да и мастер Даня среди них только один, причем именно из Т., остальные — вполне традиционные Данилы-мастера, разбросанные по регионам, коих много по Расее-матушке… Да, вот страница та же вылезла.

— Уездный город Т., — повторила Мария. — Ну да, кожевенная столица чего-то там. Забавно, я как раз по Сапогу палила, перед тем как оглохнуть. Он был как раз оттуда, негодяй, убийца, вор, но сапоги невероятные тачал.

— На картонной подошве?

— Нет, на картонной для тех, кто попроще. Для солидной публики он творил сверхсапоги всмятку, с каким-то особым — одним — швом.

— Мастер, стало быть, хотя и не Даня. И земляк к тому же, — поддакнул Гуров, изучая выскочившую на планшете страницу мастера.

На ней ничего особенного не было. Товары как товары, пусть и добротные, дорогие. Какие-то новости, фото с «хвостами» восторженных комментариев и благодарностей. В разделе «Блог» присутствовали какие-то видео с пояснениями, рекламные ролики кожевенного инструмента, несколько исторических баек. В основном же фото, и фото, ничего общего не имеющие с вещицами, наподобие ректорской ключницы.

— Видишь, далеко не все можно найти, просто войдя в интернет, — не удержавшись, съязвил Лев Иванович.

— Ладно, нет — так нет. Отдай планшет, мне еще «Рожденную революцией» пересматривать. — Мария отобрала у мужа гаджет и погрузилась в изучение названного ею видеоматериала.

Супруг принялся потихоньку удаляться в сторону холодильника и бара, но как только он, подлив себе в бокал вина, сделал первый глоток, позвонил Орлов:

— Лева, у нас новости. Ключница Счастливого при тебе?

— Да, при мне.

— Смотри: не потеряй, припрячь, не свети лишний раз. Основа-то в самом деле буйволовая кожа, а рисунок — на человечьей.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», — подумал сыщик, механически делая еще один глоток вина.

— Ты меня слышишь? — уточнил генерал и, получив уверение в том, что его внимательно слушают, продолжил свое сенсационное сообщение: — В общем, это татуировка, выполненная на коже хомо сапиенса. Не менее погано то, что ДНК более чем на девяносто восемь процентов совпадает с ДНК Олега Емельяновича. Рисунок, иными словами, выполнен на коже его близкого родственника, не исключено, что и сына.

Гуров признал, что впечатлен услышанным, и, скорее всего, не стоит Ректору сообщать эту новость сейчас.

— Согласен, — проговорил Орлов. — Несмотря на то что первым эту версию озвучил он сам, вряд ли он ждет ее документального подтверждения.

— Да, не стоит добивать старика-сердечника, хотя поворотец эффектный, — признал Гуров. — А по поводу свежести материала соображения имеются?

— Ах, материал… — Генерал запнулся. — Он, по словам эксперта, подвергся серьезной обработке, установить возраст при стандартных условиях со стопроцентной точностью не представляется возможным. Может, месяц, может, год…

— А то и полгода. Понимаю. Завтра вплотную к работе над этим делом приступим.

— Да, видишь ли, какая ситуация. Приступать-то пока не к чему, Лева. Пан Ректор-то не заявлял о пропаже отпрыска.

— Да, мы об этом знаем, в окружении говорили, что у них был конфликт, папа типа полагал, что сын не желает с ним общаться. Муть какая-то. Я бы скорее предположил, что это папа не настроен общаться с единственным отпрыском, скорее всего, полагая его таким образом… воспитать, что ли.

— Ну а теперь папа полагает, что сына убили.

— Да, и это помню. Довоспитывался. Заявление-то он подавать собирается? И если да, то куда? Сразу в главк или все-таки постесняется и обратится по месту последнего проживания?

Генерал подавил вздох:

— Лева, я за него ручаться не могу. Но точно знаю, что он не постесняется сделать пару звоночков другим своим «дорогим мальчикам», а потом нагадить нам. Это в том случае, если посоветовать ему обратиться к простым смертным по месту проживания. Согласен?

Гуров был вынужден признать, что эта версия вполне жизнеспособна.

— Мы имеем дело с человеком большого влияния, способным нагадить, даже пребывая в коме, не то что в полумертвом состоянии. Ты ведь, надо полагать, знаешь, кого он образовывал на юрфаке Ленинградского универа?

— Как не знать, он всем уши этим фактом прожужжал.

— Ну вот. Давай детали обсудим завтра, ну а пока подумай, имея в виду то, что…

В это время застучали каблучки домашних туфель, и в столовой возникла Мария. Она была явно чем-то взволнована. Увидев, что муж разговаривает, она от нетерпения аж зубами клацнула и пристукнула каблуком.

Гуров приложил палец ко рту.

–…и потом, сын пана Ректора — это не дворник при Дворце пионеров, — продолжал в это время говорить Орлов. — Даже если папа жил без него полгода, теперь эта ключница спокойно жить не даст ни ему, ни нам. В общем, обмозгуй пока, что да как, а завтра обсудим.

— Есть, — сказал Гуров.

— У меня все. — Орлов разъединил связь.

— А ты все? — требовательно спросила Мария.

— Я готов тебе внимать, — сообщил муж, приглашающе похлопывая по колену.

— Прекрати! Я серьезно. Читай. — Она сунула ему под нос планшет.

— «Откуда взялось выражение «драть три шкуры»?», — послушно прочитал Гуров. — Интересно. И откуда же?

— Ох, тундра, ну при чем тут это? — вздохнула Мария и перемотала страницу на самый конец сенсационного материала.

Внизу этого пространного, пересыпанного ссылками на фактологию, весьма скучного поста имелась ссылка, забранная в рамочку, под заголовком «Партнерский контент».

Мария щелкнула по ней, открыв стандартный одностраничный сайт. На нем присутствовали малохудожественные изображения: озадаченных пар в состоянии конфликта; рыдающих женщин; их же с детьми, с тоскливой требовательностью взирающих в окно; плачущими младенцами и детьми постарше; тощими — и вскоре полными кошельками; пометками «Дорого, эффективно, на совесть».

Суть уникального торгового предложения, насколько можно было сообразить, сводилась к эффективному взысканию долгов по алиментам инновационными методами.

— Мне кажется, таких уникальных предложений в любой подворотне хоть отбавляй, — деликатно заметил Гуров. — Эти люди коллекторами называются.

— Да? И что же, все, кто из подворотни, связаны с неким мастером-кожевником? Увлеченно рассказывающим, откуда взялось выражение про сдирание шкур? — колко ответила жена, явно уязвленная тем, что значение ее открытия принижают. — И потом, смотри сюда.

Мария вышла в поисковик, начала набирать «взыскать долг по алиментам…», и уже со второго слова программа услужливо выдала подсказку: «Мастер Даня город Т.».

— Ну, а теперь что скажешь? — требовательно спросила она. — Тоже просто так и совпадение?

Гуров улыбнулся и, притянув жену, усадил к себе на колени:

— Скажу, что ты редкостная умница и я тебя люблю. Пошли досматривать «Рожденную революцией» или реализуем что поинтереснее?

— Знаешь, Лева, есть в тебе этот, как бы сказать. Мужской шовинизм! — с горечью заметила Мария.

— Ну извини. Как же иначе-то? Я же соответствующего полу вроде бы.

Она дернула мужа за ухо.

— Безо всякого сомнения. Только иной раз мне кажется, что ты никак не возьмешь в толк масштабов подлостей, на которые способны обиженные, особенно женщины.

— Если ты о себе, то я прямо сейчас приступаю к активным извинениям.