Под южными небесами. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Биарриц и Мадрид

Николай Лейкин (1897)

Книга русского писателя, журналиста и редактора-издателя юмористического журнала «Осколки» Николая Александровича Лейкина «Под южными небесами» из серии «Наши едут по Европам» — это юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Биарриц и Мадрид, где они постоянно попадают в уморительно смешные ситуации.

13

Часовая стрелка на здании городского казино, выходящего своим фасадом на пляж, где сидели супруги и где в настоящее время было сосредоточено все общество Биаррица, перешла уже цифру двенадцать. Головы и туловища купающихся, виднеющиеся среди обдающих их волн, начали редеть. Женщины спешили выходить из воды и одеваться к завтраку. В воду вбегали теперь только запоздавшие мужчины, чтоб наскоро окунуться перед завтраком в морскую пену. В воле долго они не засиживались и тотчас же выхолили вон. В выходящих на пляж отелях слышались звонки, призывающие обитателей их к завтраку. Доктор Потрашов стал раскланиваться с супругами Ивановыми.

— Пора идти червяка морить, — проговорил он. — Мой больной патрон, я думаю, уже вернулся из теплых ванн и ожидает меня за самоваром.

— Как, у вас есть самовар? — удивился Николай Иванович.

— С собой привезли. Настоящий тульский. Это мой патрон, фабрикант… И бочонок квасу ведер в пять с нами сюда приехал из Москвы.

— Да что вы! — воскликнула Глафира Семеновна.

— Верно, мадам… — улыбнулся доктор. — Это опять-таки мой патрон… Он не может без квасу… И если бы вы знали, чего ему стоит сохранить этот бочонок с квасом во льду! Здесь лед чуть не на вес золота. Ну, да и то сказать, у денег глаз нет.

— Блажит ваш пациент, блажит, как женщина, — сказала Глафира Семеновна. — И самовар, и квас.

— А что за блажь самовар? — возразил супруг. — Про квас я скажу, что это лишнее, ну, а что касается до самовара, то не худо бы и нам его с собой захватывать из России и возить в путешествии. Маленький самовар. Место он немного бы занял в багаже, а иметь его приятно. Ведь вот для меня, например: какое это лишение во время всего заграничного путешествие не пить чая, заваренного по-русски, а тянуть английское прокипяченое варево из чая, напоминающее запаренные веники своим запахом, густое, как вакса. Фу!

— Да вы и здесь можете себе маленький самовар купить за двадцать франков, — сообщил доктор.

— Неужели есть? Неужели здесь продаются русские самовары? — удивленно спросил Николай Иванович.

— Даже два из них на окнах выставлены в магазине русских изделий.

— Да разве есть такой магазин здесь?

— Есть. Вы где остановились?

— В Готель-де-Франс.

— Ну так это около вас. Спуститесь только в улицу за мэрию и вы увидите этот магазин. Там увидите наши нижегородские лукошки, лукутинские ящички и портсигары с изображением на них троек, мчащихся во весь опор, и мужиков, наигрывающих на балалайке. Увидите долбленые из осины табуреты с красной и желтой поливой, увидите наши русские уполовники из дерева.

— Глаша! Слышишь? Непременно надо будет зайти в этот магазин, — отнесся супруг к Глафире Семеновне.

— И знаете, для какого употребление служат здесь эти деревянные русские уполовники? — продолжал доктор.

— Нет.

— А вот взгляните на детей на песке. Этими уполовниками играют дети. Они заменяют им лопаточки. Да вот-вот… смотрите…

Николай Иванович и Глафира Семеновна взглянули на двух проходивших под конвоем бонны хорошеньких и нарядно одетых ребятишек и увидели в их руках по уполовнику. Николай Иванович пожал плечами и произнес:

— Думали ли наши русские кустари, что их произведения найдут себе такое применение!

— До свидания! — еще раз поклонился доктор супругам. — Надеюсь, что перед обедом здесь на пляже опять увидимся?

— Всенепременно. Пойдем осматривать город после завтрака, а потом сюда.

— Город нечего осматривать. Биарриц состоит почти из одной улицы и прилегающих к ней маленьких проулков, совсем коротеньких и спускающихся к морю.

Доктор поклонился и тронулся в путь.

— Счастливец! — кивнул ему Николай Иванович. — Через час будете сидеть за самоваром и вспоминать нашу матушку-Россию.

— Болыпе-с… — ответил доктор, снова останавливаясь. — Сегодня за обедом у моего патрона повар будет угощать нас ботвиньей с тюрбо, из нашего кваса.

— Да ведь здешние французские повара не умеют, я думаю, приготовлять ботвинью.

— А зачем нам повар-француз? Мой патрон-фабрикант привез с собой из Москвы русского кухонного мужика, который и ботвинью делает, и дутые пироги печет. Собираемся даже блины с икрой есть, но забыли захватить с собой из Москвы блинные сковородки, а здесь не можем таких разыскать по посудным лавкам. Впрочем, у моего патрона деньги шальные, он их не жалеет и сковородки собирается заказать на чугунолитейном заводе.

Последние слова доктор досказал уже на ходу и ускорил свой шаг.

— Каков магнат-то! — обратился Николай Иванович к жене. — Русский самовар, квас и даже кухонного мужика с собой из Москвы привез. Да, фабриканты теперь сила! Говорят, какой-то московский фабрикант себе свой собственный парадный вагон построил и уж разъезжает в нем по России, прицепляя его к курьерским поездам, платя дорогам по соглашению. Ну что ж, — сказал он, — надо и нам идти адмиральский час справить.

— Это что же такое? Насчет водки и коньяку? — воскликнула Глафира Семеновна. — Не дам я тебе здесь, в Биаррице, пить крепких напитков. Ведь ты приехал сюда, чтобы убавить свою толщину.

— Да вовсе не насчет водки, а надо позавтракать.

— А, это другое дело. Есть мне давно хочется. Но куда мы пойдем завтракать?

— Да пойдем к себе в Готель-де-Франс. Ведь там предлагают нам пансион. Посмотрим, как и чем кормят, и если хорошо, то можно торговаться и насчет пансиона.

— Только чтобы они не мудрили насчет кушанья, — отвечала супруга. — Самые простые блюда — я и буду довольна. А как начнут давать змеиной породы рыб, омаров, улиток, голубей — ну, я и не могу.

— А ты им поясни. «Пур муа, мол, сельман суп, бифштекс, пуле, — то есть курицу, и гляс или компот».

— Я и курицу не люблю.

— Ну, яичницу.

— И яичницу не люблю.

— Ну, макароны с сыром.

— Что же макароны! Макароны — тесто.

— Ну, дичь: куропатки, дупеля.

— Терпеть не могу.

— Тогда что же тебе? Я уж и не знаю.

— Рябчики — это я ем.

— Ну, рябчиков здесь на вес золота не достанешь.

— Окрошки, ботвиньи поела бы, но только ботвиньи с лососиной.

— Тогда уж постарайся познакомиться с фабрикантом доктора Пограшова, и пусть он тебя ботвиньей угостит.

— Да ведь доктор сейчас сказал, что у фабриканта ботвинья с тюрбо, а я тюрбо в рот не беру.

Разговаривая таким манером, супруги поднимались по крутому берегу и направлялись к своей гостинице.