Катастрофа. Я вернусь

Николай Иванович Липницкий, 2021

Уходя от зомби, Сашка был вынужден оставить Зойку в кладбищенском склепе, пообещав обязательно за ней вернуться. Вот, только обещать всегда легче, чем сделать. Парень и сам не ожидал, что простое, в принципе, предприятие: увести зомби за собой, оторваться от них и вернуться за девушкой, окажется таким непростым.

Они бежали по извилистым улочкам Нахаловки, а по пятам следовали зомби. Те, первые, на которых они так внезапно наткнулись, давно остались где-то позади, конечно. Они так быстро бегать не умеют. Тупые и медлительные. Они, только, толпой могут загнать и задавить. Но живчики, которые, перескакивая с крыш на заборы и обратно, никак не отставали, по пути подтягивая, всё больше и больше, уродов. Эти, отъевшиеся на свежей человечинке, были опасными своим острым извращённым разумом и стремительностью, с которой они передвигались и атаковали свои жертвы. И, ещё, они умели подчинять группы тупых зомбаков и координировать их действия.

Заражённые лезли изо всех щелей, заполняя собой улочки и переулки, и приходилось постоянно петлять, то и дело, меняя направление движения. Хорошо, ещё, что Сашка снимал, когда-то, здесь времянку и, поэтому, хорошо ориентировался в этом районе. Парень, отдуваясь на бегу, ругал себя последними словами. И надо было ему отбиться от основной группы и пойти посмотреть на магазин «Охота, рыбалка», который он помнил во времена до катастрофы!

Магазин, сам по себе, конечно, был заманчивый. Если не разграбили его, то там много чего для общины хорошего взять можно. Река неподалёку, и так, кормит неплохо, а, если нормальными снастями затариться, то и, впрок, можно будет заготавливать. И, надо же, прямо на подходе — толпа зомби. Да, ещё, и два живчика вишенкой на торте. Зачем, спрашивается, Зойку с собой брал? Вот, сейчас, пыхтит рядом. Совсем, уже, выдохлась. С руки на руку бесполезный обрез перекладывает. Патроны у неё, уже, давно закончились, а выбросить оружие — слишком большое расточительство. Сам, бы, ушёл, уже, крышами. А с ней — никак. Прямо, гирей на ногах висит. Ни оторваться, ни сманеврировать нормально. И — не бросишь, ведь. Санька, скорее, сам зомбям в пасти прыгнет, чем, Зойку отдаст. Слишком, она ему дорога.

Зомби, неожиданно, вырулил из-за поворота, почти у самой ограды кладбища. Сашка заорал от неожиданности и выстрелил из пистолета прямо в эти выпученные белесые буркалы. Зойка испуганно отпрянула в сторону и ойкнула, приседая на одно колено.

— Что?! — крикнул Санёк, контролируя стволом пистолета пространство.

— Ногу подвернула, — в голосе девушки слышалось отчаяние.

— Идти сможешь?

— Попробую, — Зойка выпрямилась и попыталась наступить на больную ногу. — Ой! Нет, не могу.

Сашка оторвался от созерцания приближающейся толпы заражённых и посмотрел на залитое слезами лицо подруги. Похоже, она решила, что он её бросит.

— Не дождётесь! — крикнул парень, выстрелил в выскочившего на середину улицы живчика, подхватил Зойку на руки и бросился через дыру в заборе на кладбище.

Время растянулось, словно резиновая лента, а могильные кресты заплясали перед глазами. Сзади послышалось надсадное сипение и сдавленное мычание. Казалось, что сейчас пахнёт зомбячьим смрадом, и в затылок вонзятся гнилые зубы. Саня в отчаянии огляделся и увидел между могил серый куб склепа. Туда! Решётчатые ажурные ворота распахнулись, неожиданно, тихо, без скрипа, и парень, положив Зойку на бетонный пол, засыпанный пожухлыми листьями, тут же выскочил наружу.

— Я вернусь! — крикнул он и, огибая мраморную статую плачущей девы, выстрелил в залезающего на могильное надгробие живчика.

В принципе, мог бы и не стрелять. Всё равно, живчик был далеко. Только, патрон зря израсходовал. Но, отвлечь внимание зомби на себя было необходимо. Заражённые повелись и дружной толпой потянулись за парнем. Если бы не живчики, по кладбищу убегать было бы — сплошное удовольствие. Тупые зомбаки путались в оградках, тыкались в памятники и падали, спотыкаясь о могильные холмики. Вот, только, живчики не отставали. Саня выскочил на центральную аллею и, что есть мочи, побежал по ней.

Слева раздалось мычание. Оглянувшись, парень увидел ещё одного живчика, взобравшегося на забор стадиона «Водник», располагающегося сразу за кладбищем. Саня, опять, бросился в заросли, оббежал каменного ангела с крестом, проскочил мимо мраморной плачущей девочки и вовремя нырнул за вертикально стоящую чёрную плиту с изображением мужика в ковбойской шляпе и с сигарой в руках. Живчик, уже распластавшийся в полёте, не ожидал подобной прыти и, ударившись рёбрами об острый верхний край плиты, упал на четвереньки и, тут же, схлопотал пулю в левый глаз.

Дольше задерживаться было глупо. Между крестами уже мелькали головы заражённых, поэтому, Сашка опять ускорился. Главное, зомби на себя отвлёк. А Зойка пересидит в склепе и дождётся. По осеннему времени, конечно, прохладно, но, ничего. Сидеть не долго придётся. Саньке, только, до своих добраться. А там, толпой вернутся, да заберут её. С общинниками они договорились встретиться на той стороне кладбища. Они, как раз, обносили студенческую столовку неподалёку, которая, на удивление, была целой и не разграбленной. Поэтому, в этих краях и оказались.

На ходу сменил опустевшую обойму на полную. Эта — последняя. Вовремя, кстати. Выскочивший из зарослей сирени живчик, схлопотал пулю куда-то в корпус, и снова скрылся в кустах. Зато, сзади, опять пыхтят двое. Вон, впереди, забор. Успеть бы. Залп из нескольких ружей прозвучал неожиданно. Санька, даже, сначала, подумал, что стреляют по нему, и упал между двух могил.

— Придурок, что разлёгся? — донеслось от забора. — Давай сюда!

Свои! Сашка поднялся и в три прыжка добежал до забора.

— Чего один? — усатый Захар, стоя на одном колене, перезаряжал свою вертикалку. — Зойка где?

— В склепе оставил, — парень присел рядом и снова вскинул пистолет. — Ногу подвернула. Надо за ней вернуться.

— Где склеп?

— На том конце. Возле забора.

— Нет. Далеко. Мы патроны, уже, потратили, пока столовку зачищали. Не пробьёмся.

— Так, что же, оставлять её?

— Склеп хороший? Прочный?

— Прочный. А, толку?

— Ночь пересидит. А утром сходим за ней. Пошли.

— Как вы тут оказались?

— На выстрелы пришли. Сразу догадались, что это ты шмаляешь. Ну, чего ждёшь? Когда ещё зомби появятся? Не набегался?

Крыть было нечем, и Саня, скрепя сердце, последовал за мужиками к дыре в заборе.

Старенький ГАЗон с, наполовину заполненным мешками, кузовом, ожидал за углом небольшой церкви. Сашка обвёл мужиков взглядом и облегчённо вздохнул. Все на месте и потерь нет. Михаль, тощий мужик лет тридцати с, не по возрасту, юношескими прыщами по всему лицу, по своему обыкновению изучал свою физиономию в осколке зеркала. Игорёк, плюгавенький мужичок, прибившийся к общине совсем недавно, сосредоточенно ковырялся в своей двустволке. Славик, длинноволосый очкарик, бывший студент-строитель, пессимист по характеру и нытик по жизни, уныло стоял возле кабины, думая о чём-то своём, безрадостном. Зато, Шило, хохмач и весельчак, травил свои нескончаемые байки в окружении остальных мужиков.

— Все в сборе, — объявил Захар. — Грузимся!

— Зойку, куда дели? — спросил кто-то.

— Она в безопасном месте. За ней утром вернёмся.

Общинники, сдержанно галдя, стали забираться наверх и рассаживаться прямо на мешках. Санька сунул пистолет в карман, поднялся на колесо и перекинул ногу через дощатый борт, когда воздух распорола пулемётная очередь, а к грузовику подбежали крепкие мужики в чёрной униформе с автоматами наперевес.

— Так, пукалки не лапаем! — мощно пробасил громила в натянутой на лицо «Балаклаве» с РПК на плече. — Ручки поднимаем и тихонечко сгружаемся на землю.

— Мужики! — вылез из кабины Захар. — Что за дела? Если мы на чью-то территорию влезли — извините. Готовы компенсировать. Зачем, сразу, автоматами махать?

— Заткнись, падаль! — сквозь зубы процедил ближайший к нему боец и двинул прикладом в солнечное сплетение.

Захар повалился на землю, судорожно, словно рыба на суше, хватая воздух ртом.

— Мораль всем ясна? — опять заговорил громила? — Без разрешения голос не подавать. Тихо стоим и не дёргаемся.

К церкви подъехал мебельный фургон на базе ЗИЛ-130, и автоматчики стали загонять общинников внутрь. Дверь глухо, словно крышка гроба, захлопнулась, отрезая солнечный свет, машина завелась и тронулась с места.

— Похоже, мы попали, — раздался из темноты голос Михаля.

— Что им от нас надо? — истерически взвизгнул Игорёк.

— Да, грохнут нас, и все дела, — угрюмо ответил откуда-то из угла Славик.

— Хотели бы грохнуть, там бы и грохнули, — отозвался Захар. — Стали бы они на нас бензин жечь?

Снаружи раздалась автоматная очередь, ещё одна, а, потом, забористый мат, перекрывший звук работы двигателя. Все испуганно замолчали. Санька сидел на полу фургона, глядя в темноту, и думал о Зойке. Она, сейчас, сидит на кладбище в склепе, ждёт его, а он едет неизвестно куда, и не имеет возможности убежать. Что с девчонкой будет, теперь? За переживаниями, даже, отступила тревога за самого себя.

— Вот, так отвезут к оврагу и завалят за здорово живёшь, — опять, заныл в темноте Славик. — Вы их рожи видели? Им же убить — как высморкаться. Особенно у того, с пулемётом.

— Где ты рожу того, с пулемётом, рассмотрел? — отозвался Михаль. — Она же у него балаклавой закрыта.

— И так видать, что ничего хорошего.

— Да перестаньте вы жуть нагонять! — заверещал Игорёк. — И без вас тошно!

— Заткнулись все! — рявкнул Захар.

Все сразу замолчали, и, только, в темноте было слышно судорожное дыхание одиннадцати человек. Машина покачнулась, переезжая какое-то препятствие, и остановилась. Хлопнула дверца кабины, послышались голоса, смех, топот множества ног и скрип, кажется, ворот. Потом, машина опять тронулась, но, на этот раз, проехала совсем немного и опять остановилась. Дверь фургона распахнулась, впуская внутрь вечерний свет, показавшийся после темноты ослепительным. И на фоне сумрачного неба был виден силуэт человека с автоматом.

— Выходим и строимся! — скомандовал силуэт и отошёл в сторону.

Общинники принялись, кряхтя, подниматься и потянулись на выход. Санька спрыгнул вслед за Михалем, потерял равновесие и, пытаясь удержаться, схватился за плечо Игорька. Игорь ойкнул от неожиданности и шарахнулся в сторону.

— Что там за суета? — раздался окрик откуда-то сбоку. — Стоим спокойно!

Только сейчас Сашка получил возможность оглядеться. Возле машины стояли четыре человека в такой же чёрной униформе, что и те, кто их пленил, небрежно удерживая автоматы так, что стволы были направлены в животы пленникам. Рядом высилась громада Дворца спорта речников с большим, стилизованным изображением парохода на фронтоне. Один из автоматчиков, видимо, старший, прошёлся вдоль подобия строя, который изобразили общинники, и остановился перед ними.

— Значит, так, — заговорил он. — С этого момента вы никто. Забудьте обо всём, что было у вас до этого. Теперь, все ваши желания, мечты и прочие чувства ничего не значат. Вы поступаете в собственность Прекрасной Клео и будете трудиться в её хозяйстве. И ваша жизнь и ваше здоровье полностью находятся в её прекрасных руках.

Санька слушал и не верил своим ушам. Ему казалось, что он находится в большом балагане, или на постановке бездарного спектакля. Какая Клео? Тем более, прекрасная? Что за глупые шутки? Похоже, так думал не он один. Тимофей, здоровый детина недюжинной силы и, обычно, молчаливый, вдруг, хихикнул, а, потом, откровенно расхохотался.

— Это, что, розыгрыш такой? — сквозь смех спросил он. — Я такое до катастрофы по телевизору видел.

— Пасть заткни, мясо! — крикнул ему кто-то из автоматчиков и попытался ударить прикладом в грудь.

Лучше бы он этого не делал. Обычно флегматичный, Тимофей, внезапно, озверел, перехватил приклад, легко, словно у ребёнка, отобрал автомат и ударил им обидчика по голове. Автоматчик закатил глаза и кулем осел на асфальт. Тут же раздался выстрел. У Тимофея на лбу образовалась маленькая аккуратная дырочка, и он, как подкошенный, рухнул навзничь.

— Я понятно объяснил? — старший убрал пистолет в кобуру. — Заходим во дворец, не задерживаемся!

Действительно, демонстрация возможностей была убедительной, и ни у кого больше не возникло желания спорить. Сашка вместе со всеми поднялся по бетонным ступеням и вошёл в большие двери Дворца спорта.

Ворота склепа закрылись за Сашкой, и Зойка устало присела в углу. Нога ныла тупой болью. Слушая, удаляющиеся Сашкины шаги, выстрелы, сдавленное мычание зомби, девушка застонала от досады. И, надо же было ногу подвернуть! На ровном месте! Сейчас бы вдвоём убежали. Звуки постепенно удалились и затихли. Тишину нарушало, только, сдавленное мычание одинокого зомби, заблудившегося между могилами. Саня увёл погоню за собой. Зоя посмотрела на бесполезный обрез и отложила его в сторону. Всё равно, патронов нет. Нужно ждать. Сашка сказал, что за ней вернётся.

Сашка. Она обратила на него внимание сразу, как только попала в эту общину. Двадцати семи лет, среднего роста, белобрысый, с выцветшими до белесого цвета ресницами и бровями, необычно синими глазами на круглом улыбчивом лице, он, в принципе, ничем не отличался от остальных парней, сбившихся в кучу у входа в подвал и с любопытством разглядывающих вновь прибывших. Даже старым для её восемнадцати лет не показался. Он, как говорится, был одним из многих, пока, неожиданно, не шагнул вперёд и не подал ей руку, при этом доброжелательно улыбнувшись. А, когда, она, нерешительно, вложила в неё свою ладонь, он некрепко, но надёжно, сжал её и ободряюще подмигнул.

С тех пор, Сашка всегда был рядом. Это не значит, что он вечно маячил у неё за спиной. Нет. Он, вроде, и занимался всегда чем-то своим, не досаждая своим присутствием, но, постоянно был в пределах видимости. И, стоило Зойке столкнуться с чем-либо трудным, он, тут же, появлялся и всегда приходил на помощь. Девушка чувствовала, как между ними установилась невидимая, но прочная связь, которая крепла день ото дня. И, когда, мужики ушли в поиск и не взяли с собой её и ещё нескольких ребят помоложе, она реально почувствовала острый приступ одиночества и беззащитности от того, что Сашки нет рядом.

Когда случилась катастрофа, Зойка, как раз, собиралась в институт на пары. Стоя у зеркала, она плойкой пыталась придать пристойный вид своим волосам, когда в комнату непривычной, странной, деревянной походкой вошла хозяйка, у которой она снимала комнату.

— Тёть Клав, — не отрываясь от зеркала, проговорила сквозь зажатые в губах невидимки, девушка. — Я же сказала, что завтра заплачу за квартиру.

— Му-у-у, — произнесла хозяйка и вытянула руки.

Удивлённая Зойка подняла глаза, поймала в зеркале взгляд тёти Клавы, который, сейчас, не выражал ничего человеческого, и громко, в голос, завизжала. Хозяйка оскалила свои золотые зубы и немного ускорилась. Зою спасла тумбочка, на которую налетела женщина и нелепо завалилась в угол, попав головой под стул с наваленной на нём одеждой. Не помня себя от ужаса, девушка выскочила в прихожую, набросила на плечи свою малиновую курточку из кожзама, сунула ноги в свои полусапожки и, не застёгивая на них молнии, выскочила на лестничную клетку.

И здесь ей повезло во второй раз. От поднимающейся по лестнице Ангелины Михайловны, из квартиры этажом ниже, её спас дядя Володя, сосед, фронтовик, в годы войны бывший сыном полка и до сих пор находившийся в прекрасной физической форме. В тот момент, когда Зойка прижалась спиной к двери, с ужасом глядя в нечеловеческие, белесые глаза бывшей соседки, соседняя дверь справа открылась, и на площадке показалась сухощавая фигура ветерана войны, заляпанная кровью. Девушка, даже, испугаться не успела, хотя, куда ещё дальше пугаться-то? Что-то буркнув про себя, дядя Володя врезал гвоздодёром Ангелину Михайловну по голове и повернулся к девушке.

— Перепугалась, дочка? — немного нервно поинтересовался он.

— Ага, — дрожащим голосом ответила Зойка, не зная, чего ожидать от старика, вытирающего брызги крови со лба.

— Клава? — кивнул он на дверь, в которую кто-то тяжело толкнулся изнутри.

— Д-да, — кивнула девушка, пытаясь справиться с комком в горле.

— Отбилась, значит. Молодец. Теперь, надо думать, что дальше делать будем.

— А, что, вообще произошло? — Зойку тошнило от обилия крови и содержимого головы Ангелины Михайловны, которое расползлось по бетонным ступенькам.

— Да, кто же знает? Сам ничего не понимаю. Я же, своих в санаторий отправил. А вчера друзья ко мне пришли. Ну, посидели, выпили, да и ночевать остались. Всё равно один. А утром они, как с ума сошли. Пытались меня загрызть. Пришлось отбиваться. Вон, Ангелина, да и Клавка, видать, тоже. Это, что же, эпидемия какая-то?

— Это зомби, — вспомнила Зойка недавно виденный американский фильм «Ходячие мертвецы».

— Что за зомби такие?

— Ну, мёртвые, которые ожили. Так в кино показывали.

— Это, как? Умерли и восстали? Что-то много смертей на один подъезд. Друзья мои, Ангелина, Клава, Сёма, вон, — дядя Володя махнул гвоздодёром в сторону ковыляющего сверху на непослушных ногах очередного соседа, мычащего что-то. — Так не бывает.

— Ой! — вскрикнула Зойка и зажала ладонями рот, чтобы снова не завизжать во весь голос.

— Пошли, — дёрнул её за руку старик.

— Куда?

— Подальше отсюда. Чую, тут, кроме Сёмки таких полно ещё. Навалятся толпой — не отмашемся.

Быстрым шагом дядя Володя потащил девушку по лестнице вниз, попутно отмахнувшись гвоздодёром от бабы Нюры, высунувшейся из своей квартиры и попытавшейся схватить Зою за отворот курточки. На выходе из подъезда пришлось уворачиваться от бабушек, которые, обычно, мирно сидели на лавочке, а, сейчас, тянули руки и скалились своими протезами. Казалось, весь мир сошёл с ума. Зойка смотрела вокруг широко распахнутыми от ужаса глазами и не могла поверить, что всё это происходит с ней на самом деле. Хотелось тут же проснуться в тёплой уютной постели и понять, что это всё, просто, кошмарный сон. Но просыпаться не получалось.

Так и началась эта новая, страшная жизнь, в которой бывшая студентка филологического факультета научилась стрелять из обреза и лазить по брошенным магазинам в поисках хабара.

В большом спортивном зале для мини футбола уже были люди. Человек тридцать таких же бродяг, попавших в плен, бездумно слонялись от стены к стене или сидели прямо на полу.

— Нашего полку прибыло! — поприветствовал бородатый мужик в рваной ветровке поверх замызганного пиджака. — Добро пожаловать, собратья по несчастью.

— Давно здесь? — пожал ему руку Захар.

— С утра сидим. Нас у универмага сцапали. Даже намародёрить ничего не успели.

— А мы успели. Даже обидно. Хабар хороший подняли, а тут — эти.

— Обидно. Хотя, какая разница — был хабар, или не было. Всё равно вместе тут сидим, а хабар им ушёл.

— А, что тут, вообще, происходит? — влез в разговор Сашка.

— Да, кто его знает? — мужик почесал пятернёй бороду. — Эти-то, не особо разговорчивы. Но, я так понял, тут у них, что-то вроде накопителя. Кого отловят, сюда свозят. Вон, видишь, пацаны кучкуются? Это с Речного порта. Их часа два назад привезли. А, вон тех, у ворот, в обед. Думаю, сутки собирают и утром отвозят. Ночевать тут будем.

— Куда отвозят?

— В какое-то хозяйство. Прекрасной этой… Как её? Клеры.

— Клео.

— Один чёрт. Рабами, короче, будем. На плантациях, как негры.

Сашка отошёл в сторону и потрясённо покрутил головой. Неужели это всё? Конец свободе, конец, вообще, всему. Бесправная скотина, обязанность которой — пахать, пахать и пахать, пока не сдохнешь. А Зойка? Она так и ждёт его там, в склепе. И верит, что Сашка вернётся за ней. Может, отсюда можно сбежать? Парень огляделся по сторонам. Большой зал с разметкой на полу, воротами по сторонам, трибунами для зрителей, отделёнными от игрового поля сеткой, и большими окнами за трибунами. До окон, бы, как-то, добраться. Там, глядишь, и можно выскользнуть.

Рука потянулась к карману, в котором лежал пистолет. Хорошо, что их не обыскивали. Наверное, они думали, что у общинников только ружья и обрезы. Хотя, ножи, ведь, никто не отменял. А ножом при должном умении не меньше бед натворить можно. Скорее, захватчики понадеялись на свои автоматы, а обыск ещё впереди. Действительно, что Саня мог сделать своим стареньким ПМом? Только застрелиться. А стреляться нельзя. Его Зойка ждёт. Как бы то ни было, а, если бежать, то, только, в окно. Через двери не получится. Пока их вели в этот спортзал, он видел, сколько людей в этом дворце. С пистолетиком, точно, не пробиться. Сразу изрешетят в дуршлаг. Остаётся окно.

Делая вид, что просто прогуливается по полю, Санька подошёл к сетке и посмотрел сквозь крупные ячейки.

— Эй! — крикнул ему один из двоих охранников, сидящих на трибуне. — Ты чего тут шаришься? А ну, пошёл отсюда!

Что-то в этом охраннике показалось Сашке знакомым. То ли голос, то ли манера двигаться. Однозначно, Санька его встречал раньше. Вместо того, чтобы послушно отойти в сторону, Санёк приблизился к сетке вплотную и уставился на него.

— Ты не понял, что ли? — наглость парня взбесила охранника, и тот, перехватив автомат поудобнее, принялся спускаться с трибун с явным намерением наказать непокорного пленника.

И, тут, Сашка его узнал. Бывший одноклассник, с которым он проучился с первого по девятый класс. Санёк, потом, ушёл в колледж, и они, с тех пор, больше не пересекались. И, вот, встретились.

— Валерка? — тихонько, боясь ошибиться, проговорил Сашка.

— Да, — опешил охранник. — А ты, кто такой? Откуда меня знаешь?

— Не узнаёшь?

— Погоди. Санёк? Ты, что ли?

— Я.

— Вот дела! Не ожидал.

— А кто ожидал? Ты мне скажи, что тут творится-то?

— Погоди.

Валерка сделал вид, что ударил Санька стволом автомата сквозь сетку, не торопясь, с ленцой, поднялся наверх, к своему напарнику и, о чём-то с ним переговорив, отправил его из зала. Дождавшись, когда тот скроется в дверях, быстро спустился вниз.

— Времени мало. Слушай и не перебивай. Короче, ты попал. Прекрасная Клео — крупный землевладелец и садистка. Недалеко, за городом, в пойме реки, она организовала крупное хозяйство. Выращиваются овощи, фрукты, на фермах разводятся коровы, овцы, свиньи и козы, а на полях — злаки. У неё своя, хорошо вооружённая и обученная армия, которая следит за повиновением рабов и защищает ферму от нападения. Продукты свозятся на пристань, откуда на кораблях отправляются в крупные человеческие колонии на побережье моря в обмен на товары, изготовленные до катастрофы и горючее для техники и генераторов.

Санька хмыкнул. Действительно, на побережье легче выжить из-за возможности ловить рыбу для пропитания, поэтому, крупные колонии появились именно там. Они и сами основали свою общину в квартале от реки.

— Наши поисковые группы мотаются по городу и отлавливают таких, как вы, бродяг, которых отвозят на ферму для рабского труда. С фермы убежать невозможно, а в таких нечеловеческих условиях рабы долго не живут, — продолжал Валера. — Ну и, плюс, садистские развлечения Прекрасной Клео. Те, на кого она обратила внимание, больше трёх часов не живут.

— И, что, она, действительно, так прекрасна?

— Красивая, стерва.

— Мне нужно убежать.

— Сам думаю, что делать. Но, ничего в голову не лезет.

— Валерка, мне бы до окон добраться, а там, сумею убежать — хорошо, нет — к тебе никаких претензий.

— Я подумаю.

— Думай, Валера, думай!

За окнами давно стемнело. Охранники притащили в зал прожектор и установили на верхнем ярусе трибун. Где-то за стеной затарахтел генератор, прожектор зажёгся, и луч упёрся в потолок, освещая пространство рассеянным отражённым светом. Светло не стало, но образовавшийся полумрак позволял беспрепятственно наблюдать за пленниками. Только в районе трибун было темно. Там, в тени, время от времени угадывалось движение, когда сидящие на трибунах охранники перемещались с места на место. Пленники улеглись прямо на пол и уснули.

Сашка присел прямо возле сетки, в отчаянии обхватив голову руками. Валерка, вряд ли, что-то придумает. Помочь старому другу, это значит, самому на плаху голову положить при таких порядках, как у этой Прекрасной Клео. А, кому охота умирать за здорово живёшь? В дверях возникла суета, движение, по стенам заметались лучи света, и в зал вошли двое, освещая себе путь ручными фонариками. Похоже, смена караула. Вот и всё. Надежда на побег растаяла, словно предутренний туман. Хотелось заплакать. Сзади послышались шаги, потом, сдавленный мат и грохот упавшего тела. Кто-то, споткнувшись, упал прямо за спиной у Сашки, навалившись на него через сетку.

— Не спи, — послышался у самого уха горячий шёпот Валерки. — Когда маякну тебе, ломись к крайнему окну. Я его открыл для тебя. А там — всё в твоих руках. Убежишь — молодец, поймают — я не при делах.

— Понял, — в душе потеплело. — Спасибо тебе.

— Бывай. И, прощай, наверное. Надеюсь, не увидимся.

— Валер, ты чего там? — раздался голос второго охранника.

— Да об сетку споткнулся! Локоть ушиб.

— И чего ты через низ попёрся? По верху бы прошёл.

— Попёрся. Чего уж тут?

— Идём спать. Не тяни. Нам через два часа опять заступать.

— Да иду я, — Валерка поднялся, застонал, для убедительности, придерживая локоть, и пошёл на выход.

Неужели он что-то придумал? Но, что? И как он маякнёт? Не станет же кричать во весь голос: «Саня, беги!»? Одни вопросы и ни одного ответа. Но, самое главное, появилась надежда. А это дорогого стоит. А с сигналом Сашка разберётся. Постарается понять. Он ещё раз потрогал через ткань пистолет в кармане. Патронов бы побольше, а то, единственная обойма, и та не полная. Один выстрел на кладбище он из неё, точно, произвёл. Время тянулось медленно, а организм, столько перенесший за день, требовал отдыха. Глаза стали слипаться, а мысли — путаться в голове. Как бы, не уснуть. И встать нельзя, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Наверное, он, всё-таки, задремал. Шум в дверях вывел его из забытья. Опять заплясали лучи фонариков по стенам, и в зал вошла очередная смена охранников. Значит, пришёл Валерка. И, что дальше? Словно сжатая пружина, Сашка сидел и ждал развития событий, готовый ко всему. Генератор за стеной закашлялся и, вдруг, замолчал. Мгновенно погас прожектор и, если бы не лучи фонариков охраны, стало бы совершенно темно.

— Атас! — раздался голос Валерки. — Что за атас, мужики?

Сашка вспомнил. Это было их любимое сленговое слово. Во время налёта на яблочный сад во дворе ПТУ, сбегая с уроков, или готовясь к драке «школа на школу», они непременно говорили это их любимое: «Атас». Это казалось им неимоверно круто и взросло. И, вот, сейчас, Валерка произнёс их старый детский условный сигнал именно для него. Санёк пролез под сеткой и нырнул между рядов кресел на трибунах, пробираясь к заветному окну.

— Движок встал, — раздалось снизу. — Щегол, слетай, глянь, что там.

— Щас!

— Как бы бродяги не разбежались.

— Да, куда они денутся! Вон, дрыхнут.

— Не расслабляемся! Фонариками светим, проверяем.

— Что ты кипешуешь, Васёк? Куда они денутся отсюда?

— Я сказал: проверять! Валерка, по правой стене иди, Генка — по левой, я — по центру.

— Сейчас, Щегол генрик запустит и не надо будет бегать, — это Валерка с нарочитой ленцой.

— Кто-то, что-то не понял?

— Всё, идём.

— Стоп! — уже проскальзывая в приоткрытое окно, услышал Санька. — Тут парень сидел. Возле сетки. Где он?

Окно оказалось неожиданно высоко. В темноте видно ничего не было, поэтому, Сашке, висящему под подоконником, потребовалось собрать всё своё мужество, чтобы разжать пальцы и рухнуть вниз. Только бы ничего себе не сломать при падении. Нянчиться с ним никто не будет. Пристрелят и всё. Земля больно ударила по ступням. Санёк упал на землю и затих. Окна над головой засветились, и из них доносились возбуждённые голоса. Генератор заработал. Сейчас, точно, вычислят, что его не хватает. И бросятся искать. А там, заметить, что окно открыто — дело двух минут. Времени разлёживаться — не было. Наскоро себя ощупав и убедившись, что травм нет, он поднялся и осторожно, стараясь не шуметь в кустах, подался прочь от Дворца спорта.

Пройдя наискосок через небольшой скверик, Санёк вышел к бетонному каркасу недостроенной многоэтажки. Среди куч мусора, штабелей плит и прочей строительной дребедени, то тут, то там, столбиками стояли зомбаки. То ли спали, то ли, просто, находились в экономном режиме. Район этот он знал и помнил, что недалеко есть набережная. Если и идти, то туда. Зомби боятся воды. Ночь можно пересидеть. Ночью идти по городу, полному заражённых — равносильно самоубийству. А утром нужно постараться добраться до общины. Там есть патроны и еда — то, что нужно, чтобы дойти до кладбища и вытащить оттуда Зойку. Пойдёт сам, если никто больше не захочет ему помочь. Осторожно, чтобы не потревожить заражённых, он принялся обходить стройку слева.

Под бетонной лестницей, ведущей на пляж, нашлось довольно уютное местечко между треснутой пластиковой бочкой, разломанными ящиками и картонными коробками. Эта набережная всегда нравилась Сане, и он, до катастрофы, частенько сюда приходил, в летнее время — искупаться и позагорать, в другое время года — просто прогуляться. Тут, в отличие от Центрального пляжа, не было такого столпотворения. Обычно, здесь, только гуляли и отдыхали местные жители. Подстелив под себя коробку, Сашка поплотнее укутался в куртку и, привалившись спиной к бетонной опоре, задумался.

Полгода назад, когда случилась эта катастрофа и люди, которые раньше были мирными и благовоспитанными, вдруг превратились в кровожадных монстров, всё поменялось кардинально. Власть, закон, конституция, всё рухнуло в одночасье, словно карточный домик, и горожане остались один на один со смертельной опасностью. Единственным выходом оставалось сбиваться в группы и вместе попытаться выжить. Повезло, что город стоял на Волге, которая издавна считалась в народе и кормилицей, и поилицей.

Рыба, по первому времени, здорово помогла, пока не научились отбиваться от зомбаков, обнося магазины. Она, и сейчас, являлась значительной частью рациона питания. Что уж говорить про те, самые страшные, времена? Да и, к реке, лишний раз, заражённые старались не подходить, так что, возле воды было относительно безопасно. Поэтому, многие общины со временем, стали селиться ближе к берегу.

Тогда-то он с Зойкой и познакомился. Сашка помнил, как Захар с Голованом привели группу людей, случайно найденных ими в городе. Два забитых мужичка с палками вместо оружия, четыре запуганных до состояния полной апатии женщины и несколько детей. Зойка была среди них и выглядела совсем подростком из-за широкого плаща с чужого плеча, в котором, совсем потерялась её миниатюрная фигурка, и Санёк, поначалу, на неё не обратил внимания.

На спуске в подвал, где они, тогда, жили, женщины остановились в замешательстве, пытаясь привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. Сашка, стоявший рядом с лестницей, подал руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам. Девушка вложила свою изящную кисть в его грубую, шершавую ладонь и благодарно посмотрела на него. И, в тот же момент, парень утонул в этих больших карих глазах. Даже, словно через ладонь разряд электрический прошёл. Он сразу понял, что ради этих глаз он пойдёт на всё. С тех пор, Саня всегда старался держаться рядом с ней, помогая и оберегая по мере возможности.

Впрочем, Зойка быстро освоилась в новых для неё условиях. Вообще, она оказалась довольно боевой девушкой и, вскоре, добилась того, чтобы её, наравне с мужчинами, брали на мародёрку. Другие женщины, только, пальцем у виска крутили, довольствуясь своими обязанностями по хозяйству. Не женское, дескать, дело по городу бегать и от зомби отбиваться. А она — ничего. Только смеялась. И обрез освоила быстро, стрелять научилась, не раздумывая и не рефлектируя. Сейчас, представляя, как она сидит одна, ночью, посреди кладбища, в холодном склепе, Сашка был готов царапать бетон от злости и бессилия. Но, с одной неполной обоймой идти за ней было бы глупо.

Где-то неподалёку раздались автоматные очереди. Ищут. Точно, его ищут. Ну, здесь найти его проблематично. Тем более, в темноте. Заполошно застучал пулемёт, выпустив, наверное, за один присест половину ленты. Опять, автоматы. Ага. Наверное, зомбаков на стройке разбудили. Этим охранникам там весело. Сашка видел, сколько заражённых на этом недостроенном здании. Вряд ли, преследователям, сейчас, до поисков.

Интересно, как Валерке удалось вывести из строя генератор? Хотя, одноклассник с детства увлекался техникой и, помнится, на зависть пацанам, разъезжал на мопеде, а, позже, и на мотоцикле. Кажется, у него был «Минск». Да, точно, «Минск». Его, ещё, в простонародье «козлом» называли. Так, что, с двигателями он был, однозначно, на «ты». Лишь бы Валерке ничего за этот побег не было. Но, наверное, не дурак он, чтобы подставляться. Наверняка всё обставил так, что выглядело, как досадная случайность.

Нужно было ему предложить вместе бежать. Хотя, оно ему надо? Тёплое место, непыльная работа, сыто, даже, пьяно, наверное. И безопасно. Вон, какое вооружение! Сашка и мечтать не мог об автомате. Спасибо, хоть, пистолет есть. А амуниция? Чёрная униформа, крепкие берцы, разгрузжилет… Одно загляденье. Оно ему надо, от такой жизни бежать? Хоть, спасибо, что помог по старой памяти. А мог, ведь, отморозиться. Типа, ничего не могу. Или, вообще, сделать вид, что не узнал. Валерка, всё-таки, рисковал. И сильно рисковал.

Волны с шелестом мерно накатывали на берег. Волга. Огромная река. Есть места, с которых противоположного берега и не увидишь. Были времена, когда по ней ходили гружёные углем баржи, плоты строевого леса, скоростные пассажирские «Ракеты», юркие яхты и прогулочные лодочки. А летом на пляжах отдыхали люди. Хорошо, тогда, было. Полгода прошло, а, кажется, много лет назад. Под мерный рокот набегающей волны мысли стали путаться, глаза закрылись, и Саня провалился в беспокойный сон.

На улице стало темнеть. Холодный осенний ветер пел заунывную песню, запутавшись в ажурном переплетении ворот склепа. Внутри стало совсем темно, и Зойка поёжилась от холода. Безобидное и совсем не страшное кладбище с наступлением сумерек стало пугать. И Саньки нет. Он же обещал вернуться. Раньше, парень никогда не обманывал и всегда держал слово. Что же могло случиться? Внезапно, представился Сашка, неподвижно лежащий возле могил, а два живчика, вгрызающиеся в его тело. Накатила паника, ослепляя и лишающая разума. Зойка закрыла ладонями рот, как делала всегда, когда ей было до ужаса страшно, и тихонько заскулила.

Забыв про повреждённую ногу, попыталась встать. Боль, прострелившая лодыжку, заставила панику отступить, и мозги опять заработали. Сашка не пришёл и, скорее всего, до утра так и не придёт. Значит, нужно сидеть в этом склепе и никуда не уходить. Никогда раньше девушке не приходилось находиться на кладбище ночью и, от этого, ей было не по себе. Прекрасно понимая, что привидений не существует, она, всё равно, еле справлялась с иррациональным страхом, постоянно ожидая, что сквозь ажурные ворота просочится что-то бестелесное и поплывёт к ней. Что будет дальше, она не знала и не хотела знать. Достаточно просто увидеть этот призрак, чтобы сердце от страха разорвалось пополам.

Вечер вступал в свои права, и на улице стемнело, от чего было ещё страшней. Прекрасно понимая, что по темноте никто по доброй воле не высунется на улицу, она, всё равно, чутко прислушивалась к каждому звуку. Поэтому, голоса и топот множества ног она услышала сразу, ещё издалека. Люди! От радости Зойка вскочила на ноги и, ойкнув от, снова прострелившей лодыжку, боли, опять присела. Голоса приближались, и девушка взмолилась высшим силам, чтобы они прошли недалеко от склепа. Тогда бы, она смогла позвать их, и они бы помогли. Даже, забыла о том, что Сашка должен был прийти за ней сюда, в этот склеп, и, если она отсюда уйдёт, они могут потеряться, настолько было сильным желание уйти с этого кладбища как можно дальше.

Раздавшийся за спиной шорох заставил Зойку вздрогнуть. Обернувшись на звук, она увидела, как стоящий посередине помещения большой ящик пополз в сторону. Волосы на голове зашевелились, а крик, родившийся в груди, застрял где-то в горле, так и не вырвавшись наружу. Сдвинувшаяся тара открыла широкий длинный люк, подсвеченный снизу дрожащим неверным светом, в котором показалась косматая белая голова. Уже на грани обморока она разглядела, что это не привидение, а старик с абсолютно седой шевелюрой и такой же седой пышной бородой.

— Только не кричи, девонька, — прошамкал старик. — Не надо привлекать внимания.

— П-почему? — просипела Зойка.

Спазм, который от ужаса сдавил ей горло, никак не хотел отпускать, поэтому говорить приходилось с трудом.

— Нехорошие это люди.

Зоя недоверчиво посмотрела на собеседника и опять бросила взгляд сквозь решётку, туда, где голоса звучали уже в полную силу и, кто-то, уже начал разжигать костры. В отличие от склепа, там, среди тех людей, казалось гораздо безопасней и уютнее. Хотелось, прямо сейчас, побежать туда и присесть вместе со всеми у огня, отбросив все страхи, которые она пережила за этот вечер.

— Нехорошие люди, — повторил старик. — Не надо туда.

— П-почему? — похоже, её заклинило, и, кроме этого вопроса в голове больше ничего умного не возникало.

Тишину разорвал душераздирающий крик, заставивший Зойку вздрогнуть. Похоже, собеседник прав и туда соваться, действительно, не стоит.

— Слезай сюда, — старик махнул рукой и скрылся в люке.

Ещё один крик, перешедший в бульканье, подстегнул девушку, и она, вжав голову в плечи, юркнула следом за стариком, постоянно вскрикивая от боли в ноге. Спустившись по приставной деревянной лестнице, она оказалась в довольно просторном помещении с нишами в стенах, освещаемом оплывшей свечой, закреплённой на треснутом чайном блюдце, стоящем на старом канцелярском столе. Старик, дождавшись, когда она спустится, опять поднялся и задвинул ящик на своё место. Сразу стало уютнее. В помещении, кроме стола стоял старый диван, рассохшийся комод, тумбочка и несколько колченогих стульев. В углу расположилась ржавая закопченная печка-буржуйка, жестяная труба от которой уходила куда-то в стену. Сразу видно, что комната обжитая. Разве, только, запах. Не то, чтобы неприятный, но, какой-то непривычный, слегка сладковатый.

— Пахнет? — рассмеялся беззубым ртом старик.

— Запах необычный.

— Так пахнет вечность.

— Не поняла, — спазм, сдавивший горло, отпустил, и говорить стало легче.

— Это запах тлена.

— Мертвецов!

— Тлена. Тела, которые давно превратились в мумии, пахнут так.

— Тела? — Зойка оглянулась и, вдруг, ей стало ясно, для чего в стенах сделаны ниши.

— Не пугайся. Там ничего уже нет. Я вынес их и закопал неподалёку. Теперь, это мой дом.

— Вы живёте на кладбище?

— Конечно. Тихое и уютное местечко, скажу я тебе.

— И не страшно?

— А кого мне тут бояться? Мёртвые — люди спокойные. Лежат себе и неудобств не доставляют. А зомби по своей воле на кладбище не суются. Не нравится им тут.

— Почему? — опять этот вопрос, навязший на языке.

— Не знаю. Но то, что им тут не по нраву, это точно. Сколько раз сам видел. Вот и те, что за вами гнались, только потеряли вас из виду, сразу прочь заторопились. Разве, только вон те, что костры жгут. Так, они по кладбищу не шастают. У них там одно место есть, куда они каждую ночь приходят. А до остального им дела нет.

— Я — Зоя, — попыталась она немного отставить повреждённую ногу в сторону, чтобы не так болела.

— А меня Шишей зовут. Что с ногой?

— Подвернула. Собственно, я именно из-за неё тут и осталась. А Сашка, друг мой, зомби увёл за собой.

— Понятно, — Шиша сноровисто вскрыл ножом какую-то консервную банку без этикетки, поставил её на буржуйку и вернулся. Ну-ка, разуйся.

Зойка, морщась, расшнуровала ботинок, сняла его, потом, стянула носок и, смущаясь, протянула ногу старику.

— Ага. Понятно. Ну, скажу я тебе, девонька, ничего страшного. Обычное растяжение. Неловко ногу поставила. Я сейчас.

Откуда, только, что взялось. Из ниши был извлечён мятый кривобокий тазик, в котором Шиша ловко обмыл ей ступню холодной водой. Сразу стало легче. Девушка откинулась на спинку дивана и блаженно улыбнулась.

— Это, ещё, не всё, — улыбнулся старик, промокая ногу чистой сухой тряпицей. — Сейчас мазью смажем, повязку наложим, и завтра, как огурчик будешь.

Перевязка много времени не заняла и, вскоре, хозяин помещения перед ней подогретую консерву. Это оказались тефтели в томатном соусе, и, проголодавшаяся за день, девушка, быстро опустошила банку.

Старик снял с печки закопчённый чайник с проволокой вместо ручки и налил ароматный напиток Зойке в щербатую чашку с затёртым рисунком вишенок на пузатом боку.

— Ты пей, девонька, пей. Чаёк хороший, с травяным сбором.

Девушка сделала глоток и блаженно зажмурилась. После пережитых страхов и волнений было хорошо. Даже скрипучий рассохшийся диван с выпирающими пружинами казался мягким и удобным. Нога, туго стянутая давящей повязкой и лежащая на подставленном стуле, больше не ныла, по телу разливалось приятное тепло, а мягкий голос хозяина помещения убаюкивал.

— Я до всего этого ужаса кладбищенским сторожем был. А, когда всё это случилось, в сторожке оставаться было опасно. В те времена лихих людей много было. Каждый норовил свою жизнь за счёт чужой устроить. Вот и выбрал себе этот склеп. Кладбище-то старинное. Многим могилам, почитай, лет двести. Сама, наверное, видела все эти памятники. Каждый — произведение искусства. Сейчас, такие не делают. Встречается, конечно, и новодел. В последнее время стало модным к предкам призахоранивать. Вот и втыкают свежие могилы рядом со старинными. И склеп этот, то ли князьям, то ли графьям каким принадлежал. У них закапывать не принято было. Как в родне обозначится новый покойник, его в гробу сюда вниз спускают и в ниши эти ставят. Так и лежали, болезные, то ли похороненные, то ли — нет. Вентиляция тут хорошая, воздух сухой, вот и мумифицировались они все. Когда я их выносил, совсем лёгкие были.

Шиша, видать, соскучился по человеческому общению и говорил охотно, многословно. А Зойка и не мешала. Ей было интересно.

— Неужели, ни разу не представилась возможность прибиться к какой-нибудь общине? — лениво поинтересовалась она.

— Почему не представилась. Вон, цеховые, например. Регулярно ко мне заходят, подкармливают.

— А, что же вы с ними не ушли?

— А зачем? Мне общество, сейчас, не особо нужно. Привык за много лет один жить. И им хорошо, когда я тут.

— А им-то, чем хорошо?

— Ну, как же? Пару часиков пересидеть, отдохнуть. Да и, неприкосновенный запас свой они у меня хранят на всякий случай. Случись, что, им только до меня добраться. А тут им, и еда, и оружие, и боеприпасы. Медикаменты, опять же. Удобно им такой промежуточный пункт иметь. Так что, у нас взаимовыгодное предприятие.

— Патроны? Мне бы для обреза штук десять, чтобы до своих дойти. Я бы вернула потом.

— Э, нет, девонька. Вещи это — не мои, и распоряжаться ими я не имею права. Вот, завтра группа зайдёт, у них и спросишь. Я храню, только.

— И что это за цеховики такие?

— Цеховые. Община на старом механическом заводе. На Батурина, который.

— Так, там же, давно завода нет. Одни развалины.

— Это, сверху развалины. А завод этот, всегда двойного назначения был. Сверху — гражданское предприятие, а под землёй секретные цеха. Там электрооборудование для подводных лодок делали. Когда завод работал, туда просто так попасть было невозможно. Охрана и строгая пропускная система. Всех работников, КГБ, чуть ли не под рентгеном изучал. А, потом, когда всё в запустение пришло, цеха наверху развалили, разворовали всё, а до цехов так и не добрались. Вот, община там и села. Неплохо они там развернулись. Помещения просторные, и пробраться не так-то просто. Я так разумею — тебе к ним надо.

— Меня друг забрать должен. У нас своя община есть.

— Ну, как хочешь.

— Шиша! — внезапно осенило Зойку. — А, если Сашка сейчас придёт, а меня нет?

— Не беспокойся. Если придёт, мы услышим.

— Как?

— Сигналка у меня стоит там. Ты думаешь, я тебя случайно нашёл? Нет. Только ты в склеп вошла, мне об этом сразу известно стало.

— А, если это не Саша будет?

— А мы увидим.

— Как?

— Ящик видишь, который люк закрывает?

— Вижу.

— Там фанерка вбок сдвигается, и ты прямо в ящик вылезаешь. А в нём дырочки в стенках. Вот так, поднимаешься по лесенке и через дырочки смотришь, что в склепе творится.

— Хитро.

— А то! Шиша на свете долго живёт, много знает и умеет.

— А, что это за люди там, возле костров?

— Плохие люди. Секта. Они днём бедолаг отлавливают, а по ночам сюда приводят, чтобы своим богам жертвы приносить. Мучают бедняг, убивают, а одного, обязательно, заживо сжигают. Так что, выйди ты к ним, тоже жертвой бесовскому богу стала бы. Страшной смертью померла бы.

— Вот, твари, — передёрнула плечами Зойка. — Мало боли и страданий, так, они ещё добавляют.

— И не говори, девонька. Грех большой.

— А цеховые, что? Не знают о них?

— Почему не знают. Знают.

— Что же под корень эту секту не изведут?

— А им зачем? Секта к ним не суётся. Одиночек отлавливает. А воевать в наше время, только зазря людей под пули подставлять, да патроны тратить.

— Но, это, же, неправильно!

— Это, девонька, с какой стороны посмотреть. Если, просто так рассуждать, то, получается, что права ты. Людей жалко, конечно. А, если с точки зрения тех людей, которые под пули должны будут пойти, то — не права. Себя завсегда жальче. Своя рубашка в нынешние времена, ближе к телу. Вот так-то. Эй, девонька! А ты, похоже, засыпаешь? Вот я, дурень старый! Столько натерпелась! Идём. Я уложу тебя.

Зойка и сама чувствовала, как, взамен сумасшедшему напряжению этого дня, на неё накатила сладкая истома, и веки начали слипаться. Мысли путались, и она, уже, не понимала, что творится на самом деле, а, что ей уже снится. Повинуясь руке Шиши она поднялась и, прихрамывая, пошла к одной из ниш. Как-то вяло подумалось о том, что нога болит, уже, не так сильно, и так же вяло содрогнувшись от того, что придётся спать там. Где не так давно стояли гробы с мёртвыми, она завалилась на кучу тряпья, изображающую постель, и провалилась в сон.

Проснулся он от холода и сырости, забравшейся под куртку. Встревожено вскинулся, спросонья не понимая, где он, и как сюда попал. Постепенно в голове прояснилось, и вспомнилось всё, что произошло вчера. Зябко передёрнув плечами, выглянул из-под лестницы, осмотрелся по сторонам и, не увидев ничего опасного, выбрался наружу. Грязный пляж, такой неуютный и заброшенный в это время года, был пустынным. Хрустя галькой, пробежался до уреза, зачерпнул горсть воды и плеснул на лицо. Холодная вода взбодрила. Мозги заработали, выстраивая план действий на ближайшее время.

В начале, необходимо убраться с пляжа. Хоть и безопасно в отношении зомби, но, в такое время опасность представляют не только заражённые. Достаточно вспомнить вчерашних охранников. Где вероятность, что они с утра пораньше снова не принялись за поиски Сашки? А тут — он, как волосинка на лысине, со всех сторон виден издалека. Осторожно, поднявшись по лестнице, Сашка оглядел набережную. Слева, на перекрёстке, топтался одинокий зомби. Ну, этот не опасен. Далековато. Вдали послышался шум автомобильного мотора, и парень, от греха подальше, перебежал улицу и нырнул в ближайший подъезд.

Как назло, спуск в подвал был закрыт решёткой, запертой на амбарный замок, поэтому, возиться он не стал, а побежал наверх, на площадку между первым и вторым этажом. Сквозь мутное пыльное окошко была видна проезжая часть. Звук мотора становился всё ближе и, наконец, по улице проехал УАЗик со снятым тентом. В салоне сидели бойцы в знакомой, уже, чёрной униформе. В животе что-то ухнуло. За ним? Или, в поисках новых жертв? Как бы то ни было, а встречаться с ними Саньке не хотелось. С замирающим сердцем он следил за машиной. Остановятся? Нет. Проехали дальше. Звук мотора стал удаляться, и Санёк сел на пол, переводя дух. Пронесло. Пока. Уходить отсюда надо. И, чем быстрее, тем лучше. И уходить, как можно дальше от этого района.

Сашка прикрыл глаза и мысленно представил перед собой карту города. До базы можно идти вдоль реки, но, это большой риск, раз тут катаются эти люди в чёрной униформе. Значит, придётся идти по большой дуге, углубляясь в город. А это, с одной неполной обоймой к пистолету — тоже проблематично. Но, хотя бы, есть шанс отбиться. А от этих, в чёрном, не отобьёшься. Дураков нет на автоматы переть. Правда, времени жалко. Зойка уже всю ночь в этом склепе просидела. Жуть, наверное. Но, деваться некуда.

Осторожно спустившись вниз, Саня выглянул из подъезда и, быстро посмотрев направо и налево, выскочил из дверей, пробежал вдоль дома и юркнул за угол. За домом стоял небольшой магазинчик, пристроенный к зданию. Магазин был давно разграблен и скалился в белый свет осколками выбитых витрин. Сразу за ним начинались гаражи, тянущиеся сплошной грязно белой стеной до самой мусорки, на которой два заражённых терзали чей-то труп. Стараясь не мешать этому их увлекательному занятию, Сашка свернул налево и, протиснувшись между мерседесовским фургоном и «Запорожцем», побежал в обход спортивной площадки.

Мусорка с завтракающими зомби осталась далеко справа, а, впереди, сразу за длинной, на десять подъездов, пятиэтажкой, красовался большой затор из столкнувшихся между собой множества машин. Широкая проезжая часть до катастрофы всегда была оживлённой. Поэтому, не мудрено, что в тот момент, когда водители прямо за рулём обращались, аварии в этом месте приобрели лавинообразный характер. Как-то этот затор обходить надо. Между машинами не протиснешься, а скакать по верху — тоже не вариант. Улица на несколько километров в право и влево прямая и просматривается очень хорошо. А Сашке, как-то, не улыбается становиться мишенью для любителей пострелять на расстоянии, или объектом загонной охоты для живчиков.

Во дворе пятиэтажки устроили свою тусовку заражённые, степенно перетаптываясь и что-то мыча друг другу. Саня, несмотря на всю сложность ситуации, усмехнулся. Прямо, светская беседа у них. Интересно, что они обсуждают? Виды на погоду или на охоту? И, как теперь, быть. Вправо нельзя. Там помойка с заражёнными. Влево, вдоль дома — тоже. Тихонько прокрался к крайнему подъезду, вошёл внутрь и принюхался. Зомбаками, вроде не воняет. Их, всегда, запах выдаёт. Этакая смесь гниющей плоти, немытого тела и экскрементов. Отвратительное амбрэ. И вход в подвал не закрыт. Это хорошо.

Санёк спустился вниз по короткой, всего на четыре ступеньки, лестнице и вошёл в прохладную темноту. И тут зомби не воняло. Только стойкий запах сырости и спёртого воздуха. Лишь бы, на том конце подвал, тоже, открыт был. Подвал оказался основательно захламленным. Поломанные стулья, разваленный шкаф, мешки с каким-то тряпьём, дощатые ящики, в которых, если верить Захару, ещё в советские времена, хранили бутылки водки или пива, картонные коробки с какой-то макулатурой. Света, проникающего через узенькие грязные окошки, не хватало, чтобы развеять темноту, поэтому, парень шёл осторожно, почти наощупь, стараясь не зашуметь и не переломать себе ноги.

Выход на той стороне дома, оказался, тоже, не заперт. Сашка вздохнул с облегчением, поднялся в подъезд и выглянул наружу. У самого входа расположилась огромная лужа, в которой маленькими корабликами покачивались увядшие листья. Помнится, два дня назад была гроза. Дождь лил всю ночь, превращая улицы в бурлящие реки, потому что ливнёвки никто не чистил уже полгода, и они были безнадёжно забиты. Видимо, с тех времён и осталась. Заражённые, из-за нелюбви к воде, опасливо топтались на расстоянии. Ну, пусть там и стоят. Санёк ступил в лужу, досадливо поморщился, ощущая, как ботинок заполняется водой, и, прикрываясь кустами, подался к углу дома.

С этой стороны, тоже, были машины, но основной затор остался справа. Пройти было можно. Тем более, что их корпуса, ещё, надёжно прикрывали от чужих глаз. В одном месте, правда, пришлось пролезать под кузовом маршрутной ГАЗели, но, в целом, преодолел улицу спокойно. На той стороне, по тротуару тяжёлой шаркающей походкой проковылял одинокий зомбак. Сашка дождался, когда он удалится на безопасное расстояние и нырнул в кусты. Давненько он, вот так, перебежками, по городу не передвигался. Разве, только, в самом начале катастрофы. Тогда они, ещё, толком, ничего не понимая, вот так же, словно крысы, шмыгали по кустам, да по подвалам. Это, потом, когда они организовались в общину и наработали опыт выхода в заполненный заражёнными город, двигаться стало гораздо комфортнее. И, тут, опять, как в прошлое попал. Эх, патронов бы побольше! А, ещё лучше, автомат бы, как у Валерки.

Сон был тяжёлым, глубоким и, совершенно, без сновидений. Словно из океанской глубины, Зойка всплывала из пучины мрака на поверхность сознания. На каком-то этапе послышались голоса. Кто-то рядом вёл неспешную беседу. Один из голосов показался знакомым и она прислушалась.

— Нет, старик, по окрестностям шерстить сейчас бесполезно, — гулко, словно в бочку, говорил кто-то. — Всё вытаскали. Всё дальше уходим. Общину обеспечивать надо.

— Дык, у вас же, своё хозяйство есть, — узнала она голос Шиши.

— Хозяйство есть. Только, на одних грибах, да на крысах далеко не уедешь. Пшеницу с гречкой под землёй не вырастишь. А одежда? А обувь? Так, что, хочешь — не хочешь, а на мародёрку ходить приходится.

Зойка открыла глаза, и села в своей постели. Из темноты ниши пространство помещения, всё так же освещённое свечой, просматривалось хорошо. На диване сидело трое парней, неспешно потягивающих чай из алюминиевых кружек, а за столом, на котором лежали крупно нарезанные куски хлеба и нарезанные ломтики сала, Шиша беседовал с огромным мужиком, сложившим на столешницу пудовые кулачищи. Видать, это и были те самые цеховые, про которых она вчера слышала.

— Здравствуйте, — подала она голос и, спустив вниз ноги, принялась обуваться.

— Во, проснулась твоя гостья, — оживился здоровяк. — Доброе утро, красавица. Как чувствуешь себя?

— Вроде, ничего, — осторожно ступила она на ногу и, почувствовав только отдалённую, вполне терпимую боль, обрадовалась. — Нога не болит, почти.

— Я же говорил, что пройдёт, — довольно кивнул головой Шиша. — Садись, девонька, перекуси.

Зойка подошла к столу, присела на стул и, подвинув к себе вчерашнюю чашку с вишенками, в которую хозяин уже успел налить чай, сделала из куска хлеба и ломтика сала бутерброд и откусила от него кусок.

— Я — Георгий, — мужик ткнул большим пальцем себя в грудь, а потом махнул ручищей в сторону дивана. — Это — Радик, Хмель и Свисток. А ты, кто такая, будешь?

— Зоя. У меня вчера нога подвернулась, а…

— Знаю. Мне Шиша рассказал, как твой друг тебя в склеп затащил, а сам зомбаков за собой увёл. Молодец, парень. Сообразил. Что дальше делать думаешь?

— Друга ждать. Он обещал за мной вернуться.

— Не придёт друг, — Георгий сказал это таким обыденным тоном, каким, обычно говорят, когда хотят сообщить, что сегодня не будет дождя.

— Как, не придёт? — Зойке показалось, этот бетонный потолок рухнул на голову.

— Повязали их вчера. Аккурат, после того, как твой друг от зомбаков отбился и на ту сторону кладбища к своим перебрался.

— Кто повязал?

— Точно не скажу. Но появились тут какие-то бойцы. Все в чёрном, вооружены хорошо. Отлавливают мародёров и куда-то увозят. Месяц уже, как по району шерстят. Наши, тоже попали. Целая группа. И, скажу тебе, ни один из тех, кого они увезли, ещё назад не вернулся.

— И они повязали Сашку?

— Всех они там повязали. Прямо возле церкви. Обезоружили и в мебельный фургон погрузили. А, куда повезли, не знаю. Не до них было. Сами, чуть, на этих чёрных не напоролись. Вовремя заметили.

— Что же теперь делать?

Зойке хотелось плакать от бессилия и ощущения страшной потери. Сашка, её Сашка сейчас, где-то в плену. И выбраться, если верить Георгию, у него нет никаких шансов.

— Пошли с нами, — пожал плечами здоровяк. — Нам бабы нужны.

— В смысле? — от недвусмысленности такого заявления девушка смутилась и густо покраснела.

— Ты не так поняла, — видя её реакцию, поспешил успокоить Георгий. — Никто к тебе приставать не будет. За этим мы строго следим. У нас в общине, как это говорится, гендерный перекос. Мужиков много, а с женским населением туговато. А работы по хозяйству полно. Так что, от новых женщин мы никогда не отказываемся.

Зойка задумалась. То, что Сашку ждать, уже, нет смысла — это однозначно. Георгию врать — смысла нет. Можно, конечно, попросить у ребят патроны. Судя по тому, что у двоих ружья, нужные боеприпасы у них нет. Но она одна никогда не оказывалась в городе. Дойдёт ли она до общины? И, если, даже, дойдёт, что держит её там, если Сани нет? Какая разница, где жить дальше?

— Я пойду с вами, — объявила она о своём решении.

— Вот и ладно, — хлопнул ладонями по коленям здоровяк. — Собирайся. Через полчаса выступаем.

— Да, я, вроде, собрана уже. Патроны к обрезу дадите?

— Ого! А она у нас боевая! — рассмеялись мужики. — Дадим. Пяток пойдёт?

— Пойдёт.

К базе добрался, уже, ближе к обеду. Только тут вспомнил, что не питался уже сутки. Сразу же, словно спохватившись, подвело живот и засосало в желудке. Кушать захотелось так, что, казалось, подмётку бы свою съел. От голода, даже, потерял осторожность и, чуть, за это не поплатился. В последний момент заметил, что ворота в гаражный кооператив, где находилась их база, распахнуты настежь. Почуяв недоброе, Санька юркнул за угол трансформаторной будки и оттуда выглянул наружу.

Похоже, база погибла. Парень заскрипел зубами от отчаяния. Хотелось завыть в голос, но он сдержался, опасаясь привлечь чьё-то внимание. Столько народу! Там же были женщины, дети, старики! Но, как же могло случиться такое? А охрана? Вооружённые мужчины всегда несли посты на крышах гаражей. Да и кроме них, почти у каждого в общине было оружие. Неужели, пропустили опасность? Кто мог напасть на базу? Зомби? Что-то, в это Сашке слабо верилось. Они и переселились из подвалов в этот кооператив, именно, потому, что он представлялся довольно надёжным укреплением.

Сплошной периметр задних стен бетонных гаражей, словно крепостная стена, гарантировал, что через неё ни один монстр не прорвётся. Практически, крепостная стена. Въезд на территорию перекрывали железные ворота, а двухэтажная сторожка на въезде давала возможность контролировать все подходы. Ну и, сверху натянули сетку рабицу, притащенную из хозяйственного магазина неподалёку, надёжно перекрыв все проходы между рядами гаражей, исключив нападение живчиков сверху. А гаражей было предостаточно для расселения жителей общины. Всем досталось по отдельному боксу, который, каждый, обживал, уже, самостоятельно, в соответствии со своим вкусом и возможностями. Ещё и свободные оставались. Саня, даже, себе один присмотрел, на случай, когда сделает Зойке предложение. Судя по всему, она, тоже, была не против ответить ему согласием. А, пока, они делили один гараж на четверых, таких же холостых парней.

Вряд ли, зомби могли прорваться на территорию. Тогда, кто? Одна из створок ворот под порывами ветра слегка качнулась в сторону, показав выглядывающие из-за стены ноги в стоптанных ботинках. Кто там лежит, Сашку интересовало в последнюю очередь. Первым делом, ему нужно попасть внутрь. Через ворота идти нельзя. Это он чувствовал остро. Инстинкт самосохранения, буквально, вопил об опасности. Раз, ворота открыты, зомби, там, есть, точно. Они, как тараканы, забредают туда, где можно пройти. Тем более, если там есть свежие трупы. А на базе они есть. И много. Почему-то, Саня в этом был уверен на все сто.

Словно, в подтверждение его мыслей, в створе ворот показался заражённый, тащивший в руках человеческую руку с лохмотьями сухожилий в том месте, где должен быть локоть. Рука была, явно. женской, с изящным запястьем и тонкими музыкальными пальцами, и Сашку чуть не стошнило, когда он попытался угадать, кому она принадлежала при жизни. Сбоку раздалось сдавленное мычание и шорканье подошв по асфальту. Парень испуганно обернулся и увидел ещё группу зомби, направляющуюся к кооперативу. По-хорошему, бежать отсюда нужно. И, чем дальше, тем лучше. Но, ему нужно идти за Зойкой, и при себе, только, пистолет с неполной обоймой. Ни еды, ни патронов. А на базе Саня надеялся найти, хоть что-то. Даже, если не оружие, хотя бы что-то из еды.

Крадучись, он обошёл трансформаторную будку с другой стороны, пробежал, пригнувшись, за брошенным остовом старого «Москвича» и, продравшись сквозь голый по осеннему времени, кустарник, пошёл вдоль бетонной стены кооператива. Саньку нужно было к противоположной от ворот стороне периметра. Вряд ли, зомби забрались так далеко от входа. Да и, если забрались, то их не может быть много. Ещё, хорошо, что окрестности общинники, периодически, чистили от заражённых. Они, правда, опять откуда-то стекались, но, страшно было бы представить, сколько бы их было, если бы не отстреливали. Зомбаки постоянно тянутся к тем местам, где живут люди. Вот, и сейчас набежали. Одно хорошо, с этой стороны заражённых нет, и передвигаться можно спокойно.

Добравшись до нужной стороны, Сашка, словно преодолевая барьер на полосе препятствий, разбежался, оттолкнулся от земли, с упором о стену второй ногой вылетел вверх, зацепился за край, рванул его на себя и выкатился на рубероид крыши. Неподалёку лежал Арсений, мужик средних лет, который, по причине врождённой хромоты, был вечным часовым. Вместо левого глаза — пулевое отверстие, уже затёкшее запёкшейся кровью. Но, самое главное, рядом с ним валялось ружьё. Ижевская двустволка, с которой он всегда заступал на пост. Дальше, по крышам, бесформенными кучками лежали остальные часовые. Всего четверо по количеству внешних сторон кооператива. Наверное, часовых на крышах сняли выстрелами издалека, но, судя по не тронутому ружью, никто не залезал наверх, чтобы их обыскать.

Не торопясь вставать на ноги, Сашка взял ружьё, переломил его и удовлетворённо хмыкнул. Заряжено. В груди полыхнуло радостью, и парень бросился к трупу. Ну, Арсений, порадуй, ещё, чем-нибудь! Порадовал. Под брезентовым плащом был перекинутый через плечо патронташ с десятком патронов. Он вытащил один пластиковый зелёный циндрик с латунным донышком. Картечь. То, что нужно. Перехватив поудобнее оружие, он подполз к внутреннему краю и осторожно глянул вниз сквозь крупные ячейки сетки рабицы. Это был тупик, который образовывали четыре гаража, стоящие друг напротив друга и, в торце, ещё один, сейчас открытый настежь. И там кто-то был. Ясно были слышны шаги, звон опрокинутой алюминиевой миски и скрип передвигаемого по бетонному полу табурета. Зомби. Это, к бабке не ходи.

В обозримом пространстве заражённых не наблюдалось, поэтому, отогнув край сетки, Саня скользнул под ней, повис, зацепившись за край крыши и, разжав пальцы, спрыгнул на землю, сразу разворачиваясь и беря на прицел ворота. Получилось тихо, поэтому зомби, что-то увлечённо искавший в гараже, даже, не среагировал. Перехватив ружьё за ствол, парень подкрался поближе и, с размаха, словно дубинкой, ударил зомбака прикладом по затылку. Тот, не издав не звука, плашмя упал на пол. Готов. И стрелять не надо. Теперь можно и поискать чего-нибудь съестного. Уж, больно кушать хочется. Ну и, патронов, бы.

Это был гараж семьи Селивановых. Тётя Зина, вон, сидит на полу в луже крови, привалившись к стене, а грудь разворочена выстрелом в упор. А дядя Митя остался во Дворце железнодорожников. Сейчас, наверное, уже на плантациях Прекрасной Клео. И не догадывается, что его жену застрелили. Внутри всё было перевёрнуто вверх дном. Искали, видать, наспех, торопились. Но, подмели всё качественно. Ни еды, ни оружия, ни патронов. А жаль. Хотя, только в этом закутке ещё четыре гаража. Есть надежда найти, хоть что-нибудь.

Следующим, был гараж Величко. Сашка потянул за приоткрытую створку ворот. Открылись без скрипа. Комендант базы Михалыч строго следил за этим и заставлял смазывать петли постоянно, чтобы скрипом не привлекать зомбаков, чутко реагирующих на резкие звуки. Вислоусый Гаврило лежал на полу с простреленной спиной, а его двадцатилетнюю дочь, гарну дивчину Оксану, можно было опознать только по толстой шикарной косе смоляного цвета. Лицо её было обезображено выстрелом. У Гаврилы Санька разжился куском сала, бережно спрятанным за старой газовой плитой, выполнявшей у Величко функцию комода. Не обращая внимания на трупы, парень отхватил ножом ломтик и тут же закинул его в рот. Хлеба бы ещё. Но, нужно довольствоваться тем, что есть.

Осмотр остальных гаражей ничего, тоже, не дал. Рылись наспех, грязно, но качественно. Разве, в последнем гараже, принадлежащем семье Геворкян, нашлось полбулки серого, уже основательно подсохшего, хлеба, и полбутылки питьевой воды. Саня уселся за стол, наспех соорудил бутерброд и принялся жевать, думая о том, что делать дальше. Одно понятно: дальше можно не искать, если, даже, тут, в самом дальнем конце кооператива, успели хорошо порыться. Зато трупов полно. И в гаражах, и в проезде между ними. Наверное, стоит прекратить здесь шариться, и направиться, прямиком, к кладбищу. Зойка ждёт. В конце концов, а хоть немного, но есть. Оружие — тоже нашлось. Целое ружьё с десятком патронов. Это не пистолет с неполной обоймой.

Патронов бы ещё. Стоп! Там, на крыше, он пришёл к выводу, что часовых сняли выстрелами, но никто их не обыскивал. Снял же Сашка с Арсения патронташ. А, обычно, наверху дежурят не менее четырёх человек. По одному на каждую сторону. Значит, нужно обыскать ещё три трупа. И, если не изменяет память, на посту должен был стоять и Геворкян. Трупа его, по крайней мере, Саня не нашёл. А у него был помповик, которым Армен очень гордился. «Моссберг», как он говорил. Магазин на восемь патронов. Он же, охотником до катастрофы был. Говорил, что специально для этого и джип «Вранглер» приобрёл. Помповик, всяко лучше, чем ижевская двустволка. Стоит поискать.

Используя створку ворот, как лестницу, Саша снова выбрался на верх и, пригибаясь, побежал вдоль периметра. Ближайший, Волоха, как и Арсений, был убит выстрелом в голову. У него патронташа не оказалось, но в карманах нашлось семь патронов к его тульской одностволке. У Димки отыскалось всего четыре патрона, зато, в кармане — банка кильки в томате. А Геворкян откровенно порадовал. Во-первых, навороченный помповик был на месте. А, во-вторых, за плечами у него был небольшой рюкзак камуфляжного цвета, в котором нашлись, и патроны, и галеты, и две банки тушенки и, даже, нераспечатанная бутылка минеральной воды без газа.

Похоже, работал снайпер. Слишком точные попадания. И все часовые были убиты в голову. Геворкян — в висок, Волоха — в лоб, Арсений — в левый глаз, а Димка — в правый. Тут, с близкого расстояния, попробуй, так точно попади. Сашка, даже, присел, а разыгравшееся воображение уже нарисовало перед его внутренним взором человека со снайперской винтовкой, целящегося ему прямо в сердце. Естественно, что никого из тех, кто напал на базу, уже нет поблизости, но парень решил больше на крыше не отсвечивать. Мало ли? Вдруг, ещё один любитель пострелять появится.

Вроде, здесь все дела сделаны. Жаль, конечно, общинников, но, как говорится, мёртвым — мёртвое, живым — живое. Им, он, ничем не поможет. А Зойка ждёт. Сашка посмотрел на небо. Как назло, ни облачка. Дождя бы, да побольше. Желательно, ливень. Тогда бы он до кладбища, как по проспекту прошёл бы. А, ещё, говорят, что осень — ненастная пора. Где тут ненастье? В полдень солнце жарит, почти, как летом. Уложив рюкзак, он закинул его за спину, быстро добежал до ближайшей пятиэтажки, и пошёл вдоль стены, чутко прислушиваясь. Пока, вроде, тихо. Только из гаражного кооператива доносилось сдавленное мычание. Это зомби обживали новое пространство. А хорошая была община. Дружная. Жаль людей.

Прямо по курсу находилась школа, поэтому Саня заранее стал забирать вправо, стараясь обойти её по большой дуге. Школ он не любил. Такое количество зомбированных детей в одном месте всегда выбивало его из колеи. А сейчас не тот случай, чтобы отвлекаться на переживания. Он — один, и никто в целом мире не придёт к нему на помощь. Поэтому, надо быть максимально собранным и внимательным. Его ждёт Зойка. Резкий порыв ветра принёс тошнотворный запах зомби. Где-то рядом заражённые. Только, вот, где. Вроде, впереди чисто.

Пригибаясь, чтобы стать более незаметным, он сделал несколько шагов вперёд и осторожно выглянул из-за кустов. Вот он. Спрятался за припаркованный у подъезда «Ниссан Паджеро». И не тупой, а живчик собственной персоной. Соперник опасный. Вовремя ветер подул. Если бы он Сашку заметил, пришлось бы стрелять. А шуметь Саня не хотел. Нечего внимание привлекать. Кто знает, может, Валеркины коллеги где-то рядом ошиваются. Пришлось вернуться назад и обходить дом с другой стороны. Там было относительно чисто, если не считать двух заражённых, тупо перетаптывающихся возле турника и погнутых брусьев. Мимо них удалось проскользнуть незаметно.

Группа подошла к остаткам кирпичного забора, ограждающего территорию бывшего механического завода. Хмель присел у столба, взяв на прицел своего охотничьего «Тигра» окна заводоуправления, нависающего серой громадой справа. Свисток с вертикалкой скользнул внутрь и скрылся в кустах. Григорий страховал его, вскинув полицейский укорот, а Радик, вскинув свою двустволку к плечу, взял на контроль подходы сзади. Движения группы были настолько слажены, что Зойка потерялась, встав столбом и удерживая свой обрез, словно домохозяйка скалку. Впрочем, её участия и не требовалось. Группа была сработана, и не нуждалась в помощниках.

Свисток вынырнул из кустов и махнул рукой. Григорий тихо, почти на грани слышимости, свистнул, и группа шагнула на территорию. Небольшая, еле видимая тропинка вела через кусты мимо цеха с обваленной крышей, трансформаторную будки и козловой кран. После заводской столовой с небольшим сквериком, повернули по выщербленной бетонке к пандусу, ведущему вниз. Там внизу, громоздились огромные ворота, а сбоку в монолитной стене серела внушительная гермодверь. Григорий подошёл к ней и нажал на еле видимую кнопку звонка. Сверху что-то зажужжало. Зойка подняла голову и увидела две камеры, наводящиеся на них.

— У вас есть электричество? — удивилась она.

— Есть, — утвердительно кивнул Хмель. — Подземные цеха полностью автономны. А под ними подземная река протекает. Так, что, у нас нет никаких проблем с водой, да, ещё, и миниГЭС обеспечивает электричеством.

— Ого! — электричество, по нынешним временам. было непозволительной роскошью. — Я, признаться, уже и забыла, как выглядит горящая лампочка.

— Вот, сейчас и увидишь, — рассмеялся Радик.

В двери что-то сдвинулось со стуком, потом, заскрипело, она дрогнула и тяжело открылась. За гермодверью оказался небольшой предбанник, в котором находились трое часовых, удерживающих группу на прицеле. И, да, помещение освещалось электричеством. Зойка смотрела на лампочки, горящие в зарешечённых плафонах, как на какое-то чудо.

— Опустите стволы, — проговорил Георгий, дождавшись, когда тяжёлая дверь закроется за ними с негромким вздохом. — Своих не признаёте?

— Кто это с вами? — напряжённым голосом спросил один из встречающих, невысокий, пухлый мужичок с бледным рыхлым лицом.

— Новый член нашей общины. Вадик, опусти ствол. Бабы испугался?

— Ничего я не испугался, — проворчал Вадик, всё же, опуская своё ружьё. — Правила ты знаешь, Пока с чужаком ничего не прояснится, бдительности не терять.

— Не думаешь же ты, что эта девчонка нас в плен захватила?

— Хватит болтать! — смутившись, прикрикнул Вадим. — Я, между прочим, при исполнении. Идите к Виниту. Пусть он разбирается.

Георгий хмыкнул и, панибратски хлопнув по плечу Вадика, вышел из предбанник и пошёл дальше по коридору.

— Парни, идите отдыхать, а Зою я сам Виниту представлю, — не оборачиваясь, проговорил он.

Ребята радостно загалдели и свернули в один из проходов, периодически попадающихся по пути.

— Что за Виниту? — поинтересовалась Зойка. — Индеец, что ли?

— Наш начальник службы безопасности. Все новички через него проходят. Ты не бойся. Он не страшный. Задаст тебе вопросы, послушает, что-то уточнит и всё.

— А, почему, Виниту?

— Он, вообще-то, Виталий Никитович Туманов. Но очень любит фильмы про индейцев. Вот и приклеилось так само собой. И он не обижается.

— Фильмы? Вы кино смотрите здесь?

— У нас тут фильмотека собралась неплохая, вот и смотрим. Электричество-то есть.

— Неплохо вы тут живёте.

— Не жалуемся. Нам сюда.

Сплошные бетонные своды давили. Хотелось назад, туда, где над головой бездонное небо. Но, это, скорее всего, просто дело привычки. Больше всего поражало наличие освещения. Лампы горели под потолком везде. Она, уже, давно отвыкла от такого. Они свернули в неприметный ход, прошли немного и остановились возле обычной филёнчатой двери с табличкой «Начальник участка». Георгий толкнул её и, втолкнув впереди себя Зойку, шагнул следом. Комната была небольшой. Вдоль стен до самого потолка тянулись полки и шкафы, посередине стоял старый, ещё советских времён, когда-то, полированный, а сейчас, обшарпанный до матового состояния стол, за которым сидел мужчина средних лет с длинными волосами, забранными в хвостик на затылке. Его орлиный профиль, действительно, напоминал индейский, и Зойка подумала, что прозвище ему очень идёт.

Конец ознакомительного фрагмента.