Отзвуки реквиема

Николай Иванович Голобоков (2024)

Автор книги Голобоков Николай Иванович ребёнок Великой Отечественной Войны. Художник, музыкант, писатель. Рассказы включают собственные воспоминания, чувства, переживания, а так же истории ветерана разведки. Один рассказ повествует историю беженцев из ДНР с трагедией их жизни, надежду на будущее, любовь, жизнь.

Жуткий верх

— Ладно, батя, жлоб это противно. Плохо. Расскажи лучше про войну. А то Витюшке скоро в армию.

— Расскажи.

— Ну ладно.

— Наливай по нашей фронтовой. По капочке. А то тяжело, хоть и давно, до войны это было…

— Ох, и было. Уух!

— Ежовщина звали такое.

— Чёрный воронок. Подкатил, бегут к нашим деревенским. Хватают, кого не попадя, не разбирая, молча…

— Немого ударили револьвером по голове, он качнулся и обмяк. Сунули в чёрного воронка.

— Пока они с ним якшались мой сродник, Извеков Иван Порфильевич, кузнец, хватился за матню, двумя ручишшами, ды побёг в кусты.

— Ой, мужики, уссуся, уссуся.

— Хитрющий был, сображалистый.

— Ды как шарахнить в кусты, они, ети, живоглоты, садисты, они поняли, что убёг, и давай палить, из наганов, фьюить, присвистнул дед, ушёл мой сродник, ушёл по оврагу. По оврагу, а там и лесочек. Нету, Ивана Порфильевича, и поныне два дня. Молодец. Ушёл. А что потом? Что потом. Приезжали ещё, а что толку, убёг ды убёг. Дак приезжали прямо в кузню. Домой. Нетути.

— Нас и спасал Липовый верх. Его потом прозвали мужики — Жуткий верх.

— Там — то, там было — овраги, овражки, кусты, да лесок, туды мужики и убегали, когда воронок, как чёрный ворон, прилетал. Кто успевал усмотреть, углядеть. А кто не смог…

— Мужиков то осталось маненько. Вот и проворонили.

— А он, гад, прилетел, приполз, гадюка, снова, ворон этот, воронок чёрный.

— Был у нас тогда зав складом, дурак, круглый дурак, орёть, мужики, мужики, бягите, бягитя! Еедуть!!

— А сам?

— Мяне не возьмуть. Я при должности. Я зав складом.

— Не тронуть.

— Неее…

— Тронули.

— Ага.

— Подбегли.

— А все разбежались. Они к яму, а он.

— У меня ключи, я ответственное лицо. У меня столько добра народного, на складе…

— Фьюить, и, и, и по ныне два дня.

Андреич присвистнул, и, добавил,

— И, поныне два дня.

— А они яго, уступком под задницу, уступком, по голове шарахнули… — Ключи вырвали, ды в кусты закинули. А его боле никто и не видел ни сразу, ни опосля.

— А другого, шёл по полю, дык ето… затолкали в машину, и на вокзале, ну ето, станция, в вагон стали его толкать, а он крутанул плечишшам и, сбил одного, дык, ето застрелили и бросили. Все боялись, никто не забирал яго. Два дня лежал. Мухи зялёныи по нём лазили, лазиють, птицы клюють. На кладбище не донести, ды и страшно. Бабы голосють, закидайте хош дярном, да землицы принесли бы.

— Попадья вышла, ето, из хаты.

— Братья мутные, придайте земле христианина.

— Закидали. Просто закидали и усё. Ну, ето придали земле.

— Ой, што ты. Ловили усех. Где не попадя.

— Уборочная. Дык, ето, суки, на поле приезжали. Люди зярно стерегуть, молотють, а их хап и, и нетути. А ты говоришь…

— На току, да где зярно, ето было святая святых. Мужуки, там даже не пили.

— Да што ты, ето же хлеб. А им усё по барабану. У них, говорили, даже план был, количество. Чтоб другим неповадно было…

— И, говорить об ентом даже запрещали. А то усю семью заберуть, и детей малых. Во, зверюги, а ты говоришь…

— Наливай. Дюже, дюже муторно. Душу давить. Сил моих нет.

— Ты вот просишь, расскажи да расскажи. А ты знаешь как тяжело. Ты это не видел. А мне уже за восемьдесят…

— Войну отвоевал, а тут горит… Всё внутри горить…

— Наливай!

— Да ты чаво, ослеп, краёв не видишь? Пилицилину ветинар больше уколить, в задницу, а ты жмёсси. Суббота нынче…

— Вооот, это по — мужицки, как у нас в курской области. Да ни набивай пузо. Вон, огурцом загрызи и хорош.

— Всплывёть. Что ты похватываешь? Ай дома не ел?!

… — Дедушка наш, крякнул, вытерся ладонями, будто умылся и попросил.

— Вы, ето, ребята, боле не надо.

— Не просите.

— Не могу.

— Дюже чижало.

— Во. Времена были…

Он резко махнул рукой, и, ладонью, как саблей провёл по горлу.

— Вот она где.

— Эта война.

— Ежовщина.