Смутные времена. Книга 8

Николай Захаров, 2019

Как это не прискорбно осознавать, но вся История России – Смутные времена. Из тьмы веков и до дня нынешнего. Все совпадения имен персонажей с реально жившими и живущими людьми, совершенно случайны. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

А утром следующего дня группа из пяти всадников подъезжала к Самарканду, который встретил их заунывными призывами муэдзинов к правоверным. Работающие на полях дехкане, откладывали в сторону кетмени и, расстелив коврики, дисциплинированно становились на колени."Алла акбар".

— Время второй молитвы, — авторитетно заявил Сергей, дымя сигаретой. — Или третьей.

Чтобы не обострять на себе внимание, путешественники вырядились соответственно нынешним азиатским нормам и халаты с чалмами, подобранные по каталогам, выбрали расцветок не броских. Сергей предложил нарядиться Мерседес в паранджу и даже услужливо изготовил ей комплект, но предложение это отвергнуто девушкой было с таким негодованием, что успокоиться она не могла целый час. Практически весь путь до Самарканда. Оделась же, как и все в халат и, спрятав"конский хвост"под чалму, превратилась в симпатичного мальчишку, правда, жутко ворчливого и всем недовольного. Особенно доставалось, конечно же, Сергею и любое его слово встречалось в штыки, даже самое безобидное. Вот и сейчас его реплика не была оставлена без внимания, и тут же прозвучало, критическое замечание. Ехидное и пропитанное язвительностью.

— Вы, Серж, как я погляжу, эксперт по исламу. Какое точное определение.

— Медресе, конечно, не заканчивал, но муллу от ксендза отличу запросто. У муллы морда загорелая, а у ксендза бледная, — заулыбался Сергей в ответ.

— А у православных батюшек какая? — язвительности в голосе у Мерседес не убавилось.

— У наших красные. Это от недосыпу. Молятся денно и нощно за нас грешных, — Сергей подмигнул девушке, но она проигнорировала его попытку сделать шаг к примирению и заявила тоном безапелляционным.

— А я слышала, что они все поголовно обжоры и пьяницы. И еще бабники.

— Это кто же вам на наших батюшек такое наклепал? — расстроился Сергей. — Плюньте в рожу этому клеветнику. Наши батюшки, в большинстве своем, святой жизни люди. Вам просто встречать их не приходилось, вот и верите наговорам. Это надо же такое выдумать. Обидно, Мерс. Самое дорогое грязью облили. Как жить теперь?

— Ничего, как-нибудь справитесь, — хмыкнула швейцарка, которая искренне предположила, что ее шпилька в адрес православных священников, попала куда нужно — в больное место и настроение ее несколько приподнялось.

— Да, я вижу, у вас злопамятная и мстительная натура, мадемуазель. Неужто, все еще за мою давешнюю шутку с паранджой гневаться изволите? — не остался в долгу Сергей.

— Так это была шутка, мсье? Вот оно что. И в котором месте я должна была, по вашему мнению, упасть на пол от смеха? — вспыхнула возмущенно Мерс.

— Желательно сразу. Тут ведь как. Если чувство юмора у человека есть, то он сразу падает, а если нет, то брюзжит как старый спившийся сапожник, — Сергей хлопнул Верку между ушей и поменял ей масть на каурую. — Вер, ты что по этому поводу думаешь? — спросил он ее при этом.

— Согласна, абсолютно с тобой, Хозяин, — покосилась на Мерседес голубым глазом Верка, явно осуждающе.

— Это я сапожник? Брюзжащий, без чувства юмора? — Мерседес придержала Сильву и возмущенно открыла рот, собираясь выдать очередную порцию язвительных реплик в адрес Сергея, но ее дернул за рукав Михаил и шепнул на ухо:

— Мерс, потом разберетесь с Сергеем, взгляните вперед. Это наверняка дружина, какого-нибудь местного бека. Приготовьтесь. Активируйте"Завесы". Береженого — Бог бережет. Просто так нам мимо них не проскочить. Я говорю, все молчат, улыбаются и руки держат на сабельных рукоятях.

Азия церемонна на словах, но действует без предупреждения и коварство это непредсказуемо. Могут, улыбаясь, всадить кинжал в бок, пожелав перед этим крепкого здоровья и долгих лет жизни. Тем более, что в ханстве Бухарском сейчас нечто вроде гражданской войны происходит. Межцарствие. Один правитель ушел в мир теней и на его кресло такой большой конкурс, что без"разборок"не обошлось. Почти как у нас в России. Некоторая аналогия просматривается. Самозванцев, правда, нет. У всех претендентов на трон полный порядок с родословной. Резня поэтому за это"свято место"длилась недолго, всего лет пять. Но сейчас самый пик противостояния двух самых авторитетных соискателей. Бодаются Вали Мухаммед хан и Имам Кули хан из династии Аштарханидов, — выдал Михаил короткую историческую справку.

А навстречу их группе двигался вооруженный отряд числом в сотню и, расстояние между ними сокращалось стремительно, так как формирование это вооруженное двигалось довольно резвой рысью."Проскочить просто так"мимо действительно не удалось. Сотня, повинуясь взмахам рук и гортанным выкрикам своего предводителя, четко разделилась на две половины и, обтекая их группу с двух сторон, моментально окружила плотным кольцом из лошадиных морд и суровых, прорезей глаз на загорелых до черноты лицах воинов.

— Кто такие? Ярлык есть? — из плотного кольца выступил на лошадиный шаг, явно начальствующий над этой ощетинившейся копьями сворой и принялся сверлить требовательным и властным взглядом путешественников.

— Мы послы из Московской Руси. Двигаемся в Бухару. Верительные грамоты у нас в порядке, — ответил Михаил и протянул приготовленный ярлык, свернутый в трубку и завернутый в кусок китайского шелка, предводителю.

— Московиты урусы, — презрительно скривил тот узкие губы, но свиток принял и передал его находящемуся слева от него подчиненному. — Хасиб, зачитай громко, — грамотей тут же принялся исполнять повеление хриплым, но довольно выразительным голосом, развернув свиток и подставив его солнечным лучам. Послание было адресовано хану Вали Мухаммеду от царя Василия Шуйского и кроме цветастых и многочисленных приветствий ничего в себе не содержало. Поэтому дочитав до конца, в котором"царь и государь бил челом", глашатай, свернул свиток и вернул его командиру, пожав довольно бесцеремонно плечами и высказав свое мнение, которое, кстати, никто и не спрашивал.

— Полная чушь, светлейший Бек. Пустой набор фраз. Ни о целях, ни о намерениях нет ни слова. Предложений тоже никаких. Царю урусов, похоже, нездоровилось, и он излил свое плохое самочувствие на слуг. Поднял их с насиженных мест и прогнал подальше.

— Наш Государь, светлейший Бек, один из мудрейших людей в подлунном мире и нам не хотелось бы слушать здесь хулу в его адрес, почти не прикрытую, от ваших слуг. Прикажите замолчать невежде или он будет очень сожалеть, что однажды его родители воспылали друг к другу очередной страстью и зачали его, не подумав о последствиях их порыва для плода, в результате посланного Всемогущим Всемилостивейшим Аллахом, — отреагировал немедленно Михаил на комментарии чтеца.

— Интересно было бы посмотреть каким образом вы заставите"сожалеть невежду", если я не затворю его дерзкие уста, — приподнял удивленно брови Бек и опять впился буравчиками прищуренных глаз, но теперь исключительно в Михаила. Но с ответной репликой влез Сергей, буркнувший без"политесов" — просто и доходчиво, как он думал:

— Глаз на задницу натянем и моргать заставим.

— Что? — не понял Бек, повернувшись к нему в седле всем корпусом. — Глаз, на задницу? Как это? Почему будет моргать? Человек умрет, если ему это сделать.

— Один раз моргнуть успеет, прежде чем откинуть копыта, — улыбнулся Сергей.

— Копыта? Ха! — Бек распахнул узкие, азиатские глаза удивленно и рот его расплылся в улыбке. — Ты слышал, Хасиб? У тебя не ноги, как у всех правоверных, а копыта, как у лошади.

— Светлейший Бек, позволь мне отрезать уши неверному? — рванулся из-за его спины обидевшийся Хасиб. Парнем он оказался не только грамотным, но еще и вспыльчивым крайне, а в руке его уже сверкал кривой клинок. Бек взглянул на него и, собрался было что-то ответить, но его опередил Сергей.

— Разреши, Светлейший Бек, не останавливай дурака и ты получишь возможность увидеть как у нас их учат уму-разуму в России.

— У вас учат дураков? — Бек опять невольно улыбнулся.

— Кого же еще? Умный и так умен. Позволь. Обещаю пока глаза на задницу не натягивать и не увечить мальчишку. Хороший подзатыльник пойдет ему на пользу. Родители-то его, очевидно, были очень занятыми людьми и воспитанием парнишку не обременяли.

— Подзатыльник Хасибу? Ха-ха-ха. Это мой лучший нукер. Он рубится обеими руками. Ты хорошо подумал, урус? Ха-ха-ха, — развеселился Бек.

— Я вижу, что вы его высоко оцениваете, Светлейший Бек, но даже если бы у него было еще две руки, вместо копыт, и ими он тоже умел держать саблю, то и тогда я бы не отказался от удовольствия преподнести ему урок, — Сергей склонился в седле, приложив руку к сердцу.

— Хасиб, он твой. Шире круг! — крикнул резко и зло Бек, разворачивая лошадь и стегая камчой по спине нукера. — Получи урок или накажи уруса, — круг раздался метров до тридцати и в его центре, друг против друга в десятке метров, замерли Сергей и Хасиб.

— Предлагаю пеший поединок, урус, — крикнул нукер, выпрыгивая из седла, не дожидаясь согласия противника, проявляя инициативу и не позволяя себя опережать ни в чем.

— Мне по барабану — хоть лежа, — ответил Сергей, спешиваясь и хлопком по крупу, убирая Верку себе за спину. Хасиб кинулся на него коршуном и сверкнувший на солнце клинок, высек искры из подставленного Сергеем рукава халата. Свою саблю из ножен он вынимать не стал, а ответным выпадом, как и обещал, отвесил нукеру подзатыльник. Силу несколько не рассчитал, и парень покатился кубарем по пыльной самаркандской дороге, гремя снаряжением, теряя его частично и замерев в конце пути прямо под копытами у жеребца Бека.

— Эй, Хасиб! — окликнул его тот и, спешившись, присел рядом с лежащим нукером на корточки. — Ты жив ли? — в ответ ему прозвучало невнятное мычание находящегося без сознания парня и Бек, выпрямившись во весь рост, повернул лицо в сторону стоящего в центре Сергея.

— Ты, урус, сдержал свое слово и клянусь Аллахом Всемилостивым и Милосердным, такого бойца мне еще не доводилось встречать в своей жизни. Этому шалопаю выпала высокая честь сразиться с таким богатуром. Он потом будет гордиться, что был первым среди тех глупцов, кто осмелится последовать его примеру. Как зовут тебя, урус-батыр?

— Сергием нарекли родители, Светлейший Бек, — Сергей приложил руку к груди. — Позволь же и нам узнать твое имя.

— Я Бек Ялангтуш. Здешний наместник хана. Честь имею, — представился Бек, и так же приложив руку к сердцу, спросил:

— Это мои нукеры и называть их имена ни к чему. Одно вы уже знаете. А как зовут твоих спутников Батыр-Сергий? — следующие десять минут ушли на обстоятельное знакомство, во время которого все путешественники представились Беку и он, каждому поклонившись, остановил свой взгляд на Мерседес.

— Ваш юный спутник, не слишком ли молод для столь опасной миссии как посольство? И отчего столь малочисленно оно? — спросил Бек.

— Меньше народу — больше кислороду, — пошутил Сергей, но Бек опять не понял, что он имел в виду и переспросил:

— Вы сказали, Батыр-Сергий, что воздуха может на всех не хватать. Как это понять и почему ваши спутники при этом весело улыбаются?

— Воздух, Светлейший, по достоверным исследованиям ученых мужей, состоит из разных субстанций, но самая главная составляющая в нем — кислород. Человек вдыхая воздух, поглощает его и обратно не выдыхает. Поэтому если собрать много людей сразу в тесном помещении, то дышать становится трудно. Значит, чем больше народу, тем меньше кислороду, — попытался Сергей объяснить смысл сказанных им слов.

— Ты еще и учен, Батыр-Сергий, — изумленно всплеснул руками Бек. — Поясни же мне не столь образованному как ты, откуда тогда в воздухе снова появляется этот кислород, если люди его все время поглощают и усваивают?

— Люди, Светлейший Бек, не поглощают кислород совершенно. Они его выдыхают, но непригодным. А вновь пригодным он становиться, что бы им можно было дышать, только через определенное время и для этого ему нужно очиститься. Хорошо очищают его растения. Поэтому в лесной чаще дышится легче, чем в закрытых помещениях, — принялся объяснять Сергей.

— Я понял. Растения тоже усваивают кислород, но не пригодный для людей. Велик воистину Аллах, сотворивший Вселенную столь разумно. Во всем есть Премудрость Его. Алла акбар, — Бек поднял руки и провел ладонями по лицу. И все его нукеры тут же чуть ли не хором рявкнули дружно: — Алла акбар!

— Вы напрасно проделали столь долгий путь, уважаемые, — неожиданно переменил тему разговора Бек. — Вы не сможете попасть в Бухару. Она в осаде. Нынешний Правитель — Вали Мухаммет Хан оказался недостоин занятого им трона и правоверные по Воле Всевышнего, пытаются объяснить ему это. Что есть более достойный из династии Аштарханидов — Имамкули Хан. Его они желают видеть своим Повелителем. Как сказал Пророк Мухаммет, да благословит его Аллах и приветствует, «Каковы вы есть, таковы те, кто правит вами». Хан Вали носит имя Пророка, да благословит его Аллах и приветствует, но как сказал Пророк Мухаммет, да благословит его Аллах и приветствует, — «Проявляющие излишнюю щепетильность и чрезмерную строгость — погибнут». — Таков Вали Мухаммет Хан.

— И еще Пророк Мухаммет, благословление ему от Аллаха, привет и наилучшие пожелания, сказал,–"Рай в тени ваших мечей", — поддакнул ему Сергей, который перехватив роль лидера у Михаила, продолжал ее удерживать.

— Он и это сказал? Солля ллаху алейхи ва саллям, — обрадовался Бек. — Ты Батыр-Сергий не правоверный ли? Знание изречений Пророка, солля ллаху алейхи ва саллам, делает честь любому правоверному. А уж иноверцу… — Бек развел руки в стороны и, прижав их к сердцу, склонил голову в церемонном поклоне.

— Я Православный Христианин, — не стал вводить в заблуждение Бека Сергей.

— Вах. Ты поклоняешься пророку Исе бен Мариам, мир ему, почитая его Богом. Это не верно, но мы чтим пророка Ису бен Мариам, мир ему и благословление, как слугу Аллаха Всемогущего и Милосердного. И Он сам решает, кому и когда открыть глаза. Знаешь ли ты и твои путники Шахаду?

— Да, Светлейший Бек, знаем. Ашхаду алля ил яха илля ллаху ва ашхаду анна Мухаммадар расулюллахи, — выдал Сергей на одном дыхании.

— О-о! — Закатил глаза Бек. — Вам остается добавить к Шахаде, что вы считаете пророка Ису бен Мариам Его рабом и Посланником, чтобы стать правоверными. Это гораздо полезнее для души, нежели пребывать в неверности.

— Мы подумаем над твоими мудрыми словами, Светлейший Бек, а сейчас позволь нам продолжить путь. Мы спешим выполнить свою миссию. Служба такая, — развел руками с сожалением Сергей.

— Вашему Повелителю — царю Василию, мир ему, следует уже писать и посылать послов к новому хану Имамкули, мир и благословление ему Аллаха, — нахмурился Бек недовольно.

— Наш Государь, предусмотрел разные варианты. Этот тоже, — улыбнулся Сергей.

— Ты хочешь сказать, что у вас есть послание и к Имамкули хану, мир ему и долголетие? — растерялся Бек.

— Я хочу сказать, что мы везем послание Бухарскому Хану. Как его будут называть его подданные, так его станем называть и мы. И напрасно твой нукер назвал наше послание пустословным. Московская Русь предлагает Бухаре дружбу. Разве этого мало?

— Э-э-э! Много! Очень много, но где Москва и где Бухара? — скривил Бек губы в ухмылке. — У нас нет общих границ.

— Вот и хорошо. Значит, делить нам нечего, кроме соседских территорий, — подмигнул ему Сергей заговорщицки и Бек замер, приоткрыв рот, усваивая услышанное и, затем захохотал так заразительно, что вся его дружина сначала захрюкала тут и там, а потом схватилась за бока и заржала в сто глоток, вслед за своим предводителем. Слова Сергея расслышали все и смеялся заливисто, даже получивший от него подзатыльник Хасиб, уже сидящий в седле и поглядывающий на Сергея с желторотым восхищением.

— Вот что, значит, у людей есть чувство юмора, — повернувшись к Мерседес, произнес вполголоса Сергей и та вспыхнула возмущенно, перестав улыбаться.

— Да им палец покажешь и, они будут ухахатываться, а уж если два, то вообще веселье такое начнется, хоть святых выноси, — проворчала она в ответ.

— Дикари и дурачки, так что ли? — не удержался от замечания Сергей.

— Темные конечно. Невежественные, с примитивными мыслями, — кивнула швейцарка.

— Напрасно, Мерс, вы так легко развешиваете ярлыки. Взгляните на их лица. Это цвет нации. Лучшие. Гвардия. Самарканду уже тысяча лет как городу, а Швейцарии еще нет. Кантоны только собираются создать свой союз. В этом веке Самарканд в некотором упадке, но все же продолжает оставаться центром наук и искусств. И не такие уж и темные эти парни для своего времени. Вот хоть Хасиб. Бойко как на фарси изъясняется, и заметьте, Мерс, он его выучил обыкновенным образом. Долгие годы на это у него ушли. А не минуты, как у вас с Анатолем. Да, кстати, а фарси-то вы и не проходили. Так что, пожалуй, у Хасиба фора в этом.

— Зачем мне фарси? — пожала плечами Мерседес. — За день мы пересечем территории, на которых он нужен. Пустая трата времени. Я так подумала.

— Напрасно, потому что вся Азия говорит на фарси. Знания лишними не бывают, — возразил ей Сергей.

— Хорошо, я поняла, — сделала смиренное лицо девушка. — Только прекратите ради Бога ворчать, как спившийся сапожник.

— Ну, язва! В меня мой же"булыжник", — рассмеялся Сергей, а Бек напротив, смеяться прекратил и, отдав несколько распоряжений, отправил своих бойцов в колонну по три дальше, задержавшись рядом с"послами московскими"вместе с Хасибом, который очевидно был при нем кем-то вроде адъютанта или оруженосца.

— Мы выдвигаемся в Карши, уважаемые послы, и если желаете, то можете следовать с нами. Дороги сейчас опасны и я бы вам посоветовал не пренебрегать моим предложением. Клянусь Аллахом ни один волос не упадет с ваших голов, пока не слетит с плеч моя, — Бек приложил руку к сердцу и почтительно склонился.

— Благодарим, Светлейший Бек, но мы не можем принять ваше предложение. Вы, очевидно, заметили, что мы несколько уклонились от прямого пути и сейчас следуем в Самарканд. Мои спутники и я, много слышали о красоте этого славного города и захотели своими глазами взглянуть на это чудо. — Отказался от предложения Бека Михаил.

— Я польщен, что о Самарканде слух дошел к вам в далекую Московию и не смею вас более задерживать, да благословит вас Аллах и приветствует, — опять склонил голову Бек. — Хасиб, сын мой, принеси свои извинения почтенным послам. Ты вел себя легкомысленно, — повернулся он к парню и тот, покраснев, как гимназистка на первом свидании, прижал руку к груди:

— Прошу простить меня за дерзкие слова, сказанные необдуманно, уважаемые, — произнес он. — Клянусь Аллахом, что впредь буду учтив, — произнеся"саллаллаху алейхи ва саллам"парень поклонился и добавил. — Ин ша Аллах.

— Поклялся и тут же на Бога все свалил, — перевел Петр Павлович, для Мерседес и Анатоля. — Сказал в заключении, что если будет на то воля Божья. И не подкопаешься, потому что в медресе явно обучался сей юноша и научен, как произносить клятвы, чтобы потом не отвечать по ним.

— И что тогда толку в таких извинениях и клятвах? — не понял Анатоль.

— Мусульманин обозначает свои намерения и все. Это как ни к чему не обязывающее обещание с одной стороны, с другой, если он не произнесет последней фразы, оно становится клятвой. Богом ведь клянется и при свидетелях. Хотя не это важно. Важен сам факт, о котором, прежде всего Бог и знает. Истинный мусульманин может поклясться мысленно, в сердце своем и этого достаточно, чтобы потом ответить за нарушение клятвы.

— Что, очень суровое наказание? — заинтересовался журналист.

— Очень суровое. В Ад душа нарушителя отправляется после смерти. А мулла, к которому нарушитель идет каяться, чтобы душу от Ада спасти, накладывает эпитимию. Отмаливает себя мусульманин. Постится целый день при этом. Ночью ест, днем спит, — почти шепотом объяснял швейцарцам"суровые законы"шариата Петр Павлович.

А тем временем откланявшиеся Бек и его, как выяснилось, сын уже мчались вслед за своей сотней, растворившейся в дорожной пыли.

— Ошибается Ялангтуш, будущий бий алчин и Эмир Самаркандский, не будет Ханом Имамкули в этом году. Только в следующем 1611-ом он возьмет Бухару, — глядя в след скачущему Беку, произнес Сергей. — А Вали Мухаммед еще успеет взять Самарканд и привести к покорности строптивый город огнем и мечом. Потом Ялангтуш выбьет гарнизон оставленный из Самарканда и присягнет новому Хану. А тот сделает его за это эмиром Самаркандским и главнокомандующим своей армии. Вам, братцы, только что довелось увидеть узбекского Пожарского. Роль почти туже выполнял.

— Может нам посчастливится и здешнего Минина повстречать? — не удержалась от ироничного замечания Мерседес.

— Напрасно иронизируете, мадемуазель, — холодно улыбнулся ей Сергей. — Этот человек, действительно толковый полководец и не проиграл ни одного сражения. А служил он Хану лет тридцать, все время воюя. А вот Минина здешнего, как такового, по аналогии с нашим, не было. Эту роль выполнил успешно сам Имамкули Хан. А с ним мы вряд ли встретимся. Он как раз в городе Карши и обосновался, куда так поспешает Ялангтуш. Нам в другую сторону к сожалению.

— Почему, к сожалению, мсье Серж? Вам хотелось бы принять участие в местных разборках? Так, кажется, говорят русские? — опять не удержалась от реплики швейцарка.

— К вашему сожалению, я имел в виду, мадемуазель Мерседес, — отрезал Сергей, которому надоели пустые препирательства и его холодный тон несколько поубавил задора в глазах девушки, понявшей, что еще пара таких фраз и она получит если не врага, то наверняка и не друга.

— Извините, мсье Серж, я наговорила сегодня вам столько глупостей, что вы вправе на меня рассердиться и ворчать, как сапожник, — жалобным голоском произнесла она. — Примите презент в знак моего искреннего раскаяния, — девушка щелкнула пальцами и протянула Сергею пачку сигарет.

— Мерси боку, мадемуазель. А я-то думаю, чего это моему организму не хватает. Вы уверены, что у вас в сигаретах табак, а не укроп с петрушкой? Мне как-то довелось получить в подарок именно с такой начинкой. И тоже в знак искреннего уважения, — Сергей покосился на Михаила.

— Кто старое помянет, тому глаз вон, — напомнил ему тот старую русскую мудрость, а Анатоль закончил, радостно заулыбавшись, продемонстрировав хорошую память:

— А кто забудет, тому оба глаза на задницу натянуть и один раз заставить моргнуть, если успеет,-Петр Павлович, Сергей и Михаил не удержались от смеха, а Мерседес покраснела и, дернув журналиста за рукав, сделала ему замечание:

— Дорогой, тебе не кажется, что это все же за рамками приличия? Где ты услышал такое?

— Только что в беседе с местным Пожарским мсье Серж примерно вот так же сказал. Я самую малость поправил, — Анатоль удивленно приподнял брови, не понимая, почему мужчины смеются, а его подруга им недовольна. — Что я сказал не так?

— Но ты ведь тоже не учил Фарси? Как же ты понял, о чем тут шла речь? — попыталась уличить его Мерседес.

— Очень просто, дорогая. Вот этот прибор называется"сурдопереводчик". Вставляешь его в ухо и все. А вот этот нужно прицепить на гортань и тогда он имитирует местную речь. Все просто. Ты забыла про этот артефакт. А нам его показали в первую очередь. Очень функциональное устройство. Можно было вообще не учить никакие языки. Попробуй, — Анатоль протянул девушке прибор и та, хлопнув, себя по лбу, упрекнула его:

— Ты не мог напомнить мне о нем чуть пораньше, дорогой? Я, кажется, пропустила столько интересного.

— Вряд ли нам еще раз доведется встретиться в этой жизни с этими людьми. Ну что, господа послы, приступим к беглому осмотру местных достопримечательностей? На пару часов, думаю, нам Михаил позволит здесь задержаться. Заодно и пообедаем, в какой-нибудь чайхане, — Сергей развернул Верку в сторону Самарканда и уже хотел пришпорить ее, но крики, раздавшиеся с той стороны, куда ускакала сотня Ягантуша, заставили его развернуться опять и прислушаться. Остальные путешественники также замерли, повернув головы в ту же сторону. За изгибом дороги, ныряющей в ущелье, пока невозможно было разглядеть, что случилось, но буквально через несколько секунд в клубах пыли показался всадник, несущийся стрелой в их сторону.

— Хасиб никак, — присмотрелся из-под ладони Петр Павлович. — Случилось что-то.

Осадив взмыленного жеребца, нукер №1 тревожным голосом буквально прокричал:

— Уважаемые, вам следует немедленно скакать в Самарканд и укрыться за его стенами. К городу движется враг. Очень много. Тысяча или больше всадников. Бек приказал сообщить вам об этом. Он ведь поручился за ваши жизни своей. Мы задержим воинов Мухаммед Хана. Но мы будем отступать к Самарканду. Поспешите, Уважаемые, времени совсем мало, — проорав на одном дыхании эти несколько фраз, джигит развернул коня и ускакал обратно.

— Я, смотрю, этот Ялангтуш настоящий мужик. Слово свое держит — не трепло, — одобрительно отозвался о местном"Пожарском"Петр Павлович. — Поехали в город что ли? Или присоединимся к его бойцам, да слегка разомнемся перед обедом?

— Ты, па, как Серега почти в этих вопросах. Тебе бы все повоевать. Стоит ли вмешиваться? Это не наша война, как америкосы в своих фильмах любят повторять. В город конечно, — Михаил развернул Лерку в сторону Самарканда. — Пока там с перепугу ворота не заперли и не лишили нас возможности полюбоваться на шедевры зодчества.

— Тогда сделать это нужно очень быстро. Вон уже выдавливают ялангтушцев из ущелья супостаты. Может, все же поможем? Перебьют ведь их из-за нас, между прочим, — Сергей вертелся в седле. Ему явно, как и Петру Павловичу, не хотелось вот так просто уйти. Поредевшая изрядно сотня, отстреливаясь из луков от напирающих на них врагов, показалась из ущелья и довольно быстро откатывалась к городу.

— Проголосовать предлагаешь? Ну, какие еще мнения есть? Мерседес, Анатоль, ваше слово решающее. Я против, — высказал свое мнение Михаил.

— Я тоже считаю, что нельзя бросать вот так их без помощи. Этот Бек такой представительный мужчина — настоящий мужчина и как оказалось джентльмен, — высказала свое мнение Мерседес. Таким образом лишив Анатоля смысла высказывать свое мнение.

— Три один, — констатировал Михаил результат летучего референдума. — Подчиняюсь большинству. Но тогда экскурсия по Самарканду с обедом в чайхане отменяется, господа. Предлагаю пройти сквозь эту тысячу в сторону Бухары и повернуть на север. Рубить людей запрещаю. Просто вырубим всех, кто под руку подвернется и вперед.

— Чем вырубим? — не понял Анатоль, так и не высказавший свое мнение.

— Хороший вопрос, — Михаил щелкнул пальцами и раздал каждому из соратников по здоровенной дубине размером с хорошую оглоблю. — Вот этим, — а над головами"московитов"уже засвистели первые стрелы и, Верка шарахнулась от летящей в ее морду, чуть не выронив Сергея из седла.

— Ты чего дергаешься? — дернул он ее за ухо. — За шкуру свою синтетическую переживаешь или за видеосенсоры? Так им эта стрела, как слону дробина.

— Я за тебя, Хозяин, переживаю. У тебя-то шкура не из синтетики, а"Завесу"не активировал, смотрю, — отозвалась Верка, вертясь на дороге.

— У меня комбез под халатом. Хрен его стрела эта пробьет, — успокоил"Трояна"Сергей.

— А видеосенсоры? — Верка фыркнула возмущенно.

— Вот тут ты права. Михаил, может шлемы нацепим? Зря что ли ты над ними мудрил несколько дней лет эдак десять назад. Очень получились функциональными.

— Одеть шлемы, — Михаил первым нахлобучил на голову стилизованный под средневековье головной убор с пластиковым забралом, прозрачным настолько, что разглядеть его было невозможно с двух шагов. — Вперед!

Увидев скачущих в их сторону"московитов"Ялангтуш был не просто неприятно удивлен. Он буквально взбесился, так как его бойцы, падали под копыта своих лошадей от стрел вражеских именно потому, что он приказал им стоять насмерть и задержать продвижение к городу неприятеля именно для того, чтобы эти"урусы"могли спрятаться за стенами Самарканда. Выходит, что зря гибли его люди. И он заорал, теряя лицо, на подскакавшего к нему Петра Павловича:

— Шайтан вас всех забери в преисподнюю, за глупость и неблагоразумие!

— Мы, Светлейший, за спинами отсиживаться не приучены, — крикнул ему в ответ Петр Павлович. — Отводи своих людей к городу, сейчас ты увидишь, как бьются у нас на Руси.

— Там тьма. Вас перестреляют как баранов, — ответил Ялангтуш, прикрываясь круглым щитом от свистящих стрел. Его раненая дважды лошадь тяжело дышала, слабея от потери крови и он, получивший стрелу в бедро, тоже скрипел зубами от боли, но удивление его было столь велико безрассудством"урусов", что он бледный и мокрый от пота, перекосил лицо в кривой ухмылке:

— Этими палками вы хотите прогнать воинов в доспехах и с копьями? Разворачивайте лошадей и убирайтесь отсюда!!! — заорал он опять. Однако"урусы"и не подумали ему подчиниться и промчались мимо, в сторону наступающих нукеров хана Мухаммеда. Эту тысячу Хан послал привести к покорности Самарканд и она, уже подходящая в походном порядке к городу, натолкнувшись на сотню Ялангтуша, ждала в тесном ущелье, когда ее первые несколько сотен устранят препятствие, вырезав непокорных мятежников. На расстоянии полета стрелы, боестолкновение вполне устраивало обе стороны и, неся потери те же что и враг, заткнувший проход, тысяча, тем не менее, продвигалась вперед, меняя лучников и раненых лошадей. Выскочившая пятерка на простреливаемое пространство и рванувшая в их сторону, несколько обескуражила стрелков, но всего лишь на несколько мгновений и ливень стрел обрушился на скачущих наглецов. Только этим сумасшедшим везло и расстояние сократившееся, заставило воинов Мухаммеда взяться за сабли. Первый десяток, выскочивший навстречу скачущей пятерке, вообще получил приказ взять их живьем и попытался это сделать, рубя старательно, но не всадников, а лошадей. А Ялангтуш, поставленный"урусами"перед фактом, как и любой другой военачальник на его месте, сделавший все от него зависящее, с чистой теперь уже совестью, отдал приказ своим людям уходить в Самарканд и сотня поскакала в сторону города.

— Хасиб, и вы двое, останьтесь и проследите, как возьмут этих безумцев в плен или убьют, — Ялангтуш ткнул обнаженным клинком в сторону свалки, которая началась в ущелье. — Урусы хорошие воины и возможно погибнут все, но вы убедитесь и расскажете потом во всех подробностях, — Бек хлестнул лошадь плашмя все той же саблей и она, заржав пронзительно, унесла его вслед за уходящей в Самарканд сотней. А Хасиб, с двумя нукерами, укрывшись за валунами, открыв рты, принялись наблюдать, как от дубин"безумцев"из седел вылетел первый десяток, а потом свалка началась такая, что пыль поднявшаяся столбом, не позволяла разглядеть, что там происходит.

— Клянусь Аллахом Всемогущим и Милосердным это настоящие батыры, жаль, что Аллах не плеснул в их курдюк храбрости, плошку благоразумия, — прошептал Хасиб, ни к кому не обращаясь и морщась от боли. Он тоже поймал сегодня две стрелы. Одна чиркнула опереньем по щеке, оставив память на всю оставшуюся жизнь в виде пореза, а вторая застряла между ребер, попав в сочленение доспехов и, ее Хасиб выдернул с мясом, утаив этот факт от своего отца и теперь слабел, теряя кровь, которая уже хлюпала в сапоге.

— Что там видно, Асиф, — спросил он самого рослого из своих подчиненных и тот принялся комментировать происходящее удивленным и хриплым голосом, не стесняясь в выражениях.

— Господин, с этими урусами не иначе как сам шайтан рубится. Они расшвыряли и перебили уже не меньше сотни и углубляются туда… дальше скачут. Вах, их опять окружили. О-о-о!!!

— Говори толком, — одернул его Хасиб, скрипя от боли зубами.

— Господин, у вас кровь. Нужно остановить. Уходите в Самарканд. Я останусь и все, потом расскажу Беку, — обеспокоился Асиф его состоянием. — Асад, помоги господину держаться в седле.

— Заткнись, Асиф. Я сам решу, когда мне уйти. Что видишь? — осадил его Хасиб, повысив голос.

— Ничего не вижу, господин. Эти лежат, а те вперед ушли, — доложил Асиф.

— Кто"эти"и"те"? — заорал на него Хасиб яростно.

— Прошу простить меня, господин. Эти — наши значит, а те — урусы. Или теперь урусы наши, а те не наши? — запутался Асиф в определении"свой-чужой".

— Где урусы? — Хасиб пытался разглядеть, что происходит в ущелье, но пелена перед глазами от слабости и пыль не давали ему это сделать.

— Нет никого, господин. Только лошади без всадников остались, — растерянно пробормотал Асиф, вытягивая шею и вглядываясь в сторону ущелья из-под ладони.

— Скачи вперед и махни нам рукой, если никого нет, — приказал ему Хасиб, запихивая кусок чистого полотна, услужливо протянутого Асадом, под кольчужку и рыкнув от острой боли, прижал ее к ране, придерживая снаружи другой рукой.

— Клянусь Аллахом, ин ша Аллах, вам лучше не ждать меня, господин. Уходите. Что там я увижу? Урусы достойно сражались, но здесь всего сотня передовая, а там тьма. Уходите, прошу вас, — взвыл в ответ Асиф, пришпоривая лошадь и направляя ее в сторону ущелья. В ответ услышал, как Хасиб помянул шайтана и всю его родню до седьмого колена. А через минуту Асиф уже махал рукой, поймав второй за поводья трофейного жеребца. Жеребец попался норовистый и Асиф накручивая на кулак уздечку, хлестал его по выпученным глазам, приговаривая:

— Теперь ты мой, шайтан тебе в утробу, покорись или глаза вышибу, — удары сабельные между ушей жеребцу не нравились и он грыз удила, плюясь кровью, но боль резкая во рту заставляла смиряться и слушаться нового хозяина.

— Что там? — подскакавший Хасиб был нетерпелив.

— Здесь все лежат, как мертвые, но крови нет, господин. Урусы не убивают до смерти, только глушат своими палками, — Асиф довольно улыбнулся. Жеребец покорно стоял рядом, и Асиф, прикрутив его к седлу жестко и коротко, вертел головой, выбирая очередной трофей. Вокруг лежали тела в доспехах и паслись лошади оседланные, глаза разбегались. Урусы прошли сквозь первую сотню, как нож раскаленный сквозь масло, оставив этот страшный след, радующий жадные глаза Асифа обилием добычи.

— Вперед! — махнул рукой Хасиб, направляясь вслед за"урусами", буквально выполняя приказ отца, повелевшего все увидеть своими глазами и трое нукеров поскакали следом за"урусами", которые в буквальном смысле слова"прошли ураганом"впереди, оставляя позади себя сотни тел лежащих в живописных позах.

— Клянусь Аллахом, такого я не видел еще ни когда. Пятеро бьют тысячу. Это джины вселились в урусов не иначе, — бормотал Хасиб, забыв о ране и бледнея уже не от потери крови, а от увиденного. — И я дерзнул напасть на одного из них! О-о-о!–"Урусов"они догнали метров через пятьсот. Пятеро всадников остановились и осматривали дело рук своих. Тысяча закончилась. Во вменяемом состоянии ни кого не наблюдалось, и Сергей с удовольствием перекуривал, жадно затягиваясь: — Размялись чуток. Теперь бы еще перекусить чего-нибудь вкусненького и можно ехать дальше. Мерс, что там у нас сегодня на обед? — повернулся он к девушке.

— Вам все меню огласить, мсье? — оскалилась та волчицей в ответ.

— Достаточно первых трех блюд, — покладисто согласился Сергей, рассмешив этим до икоты Анатоля, который еще не отошел от возбуждения и перебрасывал оглоблю из одной руки в другую.

— Ха-ха-ха, — пробрало швейцарца. — Сто-ли-лик на пятерых, мадемуазель. Де-десерт не забудьте.

— Что это с тобой, дорогой? — похлопала его по спине Мерседес. — Будет тебе десерт. Мороженое с клубникой сойдет?

— Мо-мороженое? Ха-ха-ха, — залился еще пуще Анатоль, роняя под копыта Еськи дубину.

— Это у него отходняк постстрессовый, — пояснил Сергей, с видом знатока. — Сейчас просмеется и начнет хвастаться, как лихо он махался.

— А что? Хорошо для человека штатского бился, — похвалил журналиста Петр Павлович и в этот момент к ним подскакали нукеры Ялангтуша, остановившиеся в пяти метрах. Хасиб и вслед за ним остальные сползли на землю из седел и, встав на колени, поклонились до земли.

— Вы великие богатуры. О таком я слышал только в легендах. Теперь вижу, что бывают и на самом деле такие сильные люди, — выпрямился Хасиб и, приложив руки к груди, добавил. — Клянусь Аллахом Всемогущим и Милосердным, я ваш раб с этой минуты.

— А"ин ша Аллах"где? — проворчал Петр Павлович.

— Без"ин ша Аллах". Саллаллаху алейхи ва саллам — это истинная йамину-ль-мунакуа, — склонил голову почтительно Хасиб.

Конец ознакомительного фрагмента.