Жанна Кальман, раскрытие секрета долголетия. Том II. Доказательства. Откуда мы знаем, что старейший человек лгал о своем возрасте

Николай Зак

В 2019 году разгорелся международный скандал: возраст старейшего человека был поставлен под сомнение. Зазвучали предложения по эксгумации и анализу ДНК, но французские контррасследователи помогли валидаторам рекорда защитить возраст Жанны Кальман от «необоснованных» нападок. После четырехлетнего расследования мы раскрываем правду об этой удивительной истории.

Детство и юность

КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ ЖАННЫ КАЛЬМАН

Крестной матерью Жанны Кальман была ее тетя по материнской линии, Жанна Жиль. Мадам Кальман говорила, что крестная баловала ее тортами и другими сладостями. В одном из интервью она перепутала, какое отношение фамилия Жиль имела к их семье. Конечно, это была девичья фамилия ее матери, но Мадам Кальман думала, что она происходила из линии ее отца [2], стр. 57; [3], стр. 45. Ее знания о ближайших родственниках были на удивление шаткими.

Зак указал на эту проблему в своей исходной статье [5]. В ответ сторонники мадам Кальман ссылаются на видеоинтервью 1995 года, где доктор Лебр спрашивает, помнит ли она своего деда. Она сразу же называет его Клодом Жилем и вспоминает, что он был мельником [29, 32]. Они описали это воспоминание как «спонтанное», но это интервью было явно постановочным для журналистов. Скорее всего, вопрос про деда был заранее подготовлен или, по крайней мере, хорошо известен ей из других интервью.

Несколько труднее объяснить ее замешательство относительно крестного отца, Пьера Жиля Паже, более дальнего родственника Жанны по материнской линии, который много лет управлял кондитерским магазином на улице Арены вместе со своей сестрой Жанной Паже. Он подписал крещение Жанны Луизы Кальман как Луи Паже, что, по-видимому, было именем, под которым он был широко известен. К сожалению, аудиозапись интервью, в котором мадам Кальман рассказывает о своих крестных родителях, не была опубликована.

В своих книгах валидаторы сообщают, что мадам Кальман вспоминала Луи Паже как родственника, который иногда приходил к ее отцу. По ее словам, он был дипломатом и жил на рю дю Театр — старое название улицы, проходящей мимо задней части магазина Кальман, с тех пор переименованной в улицу Жана Грано [2], стр. 58; [3], стр. 46. Защитники подлинности мадам Кальман утверждали, что она была смущена, потому что

Cуществует торт под названием «дипломат», и она дала адрес почти правильно, поскольку Арена — это римский амфитеатр [29].

Эта аргументация кажется нам довольно натянутой. Говоря об их семейном враче, мадам Кальман без труда правильно назвала улицу Арены, на которой он жил. Недавно мы нашли гораздо более правдоподобное объяснение этой путаницы.

Когда зашла речь о Луи Паже, она легко могла подумать о соседе поблизости, которого звали Луи Лаже. В 1880-х годах у его отца был суконный магазин, расположенный рядом с домом Кальман, помещение которого было уничтожено во время строительства улицы Гамбетта, и он переехал на Гамбетта 4.

Теперь их дом (участок 439) выходил на улицу дю Театр и был отделен от магазина Кальман (участок 562) узкой улицей Сен-Эстев. Этот адрес согласуется со словами мадам Кальман, но был ли Лаже дипломатом?

Луи был фактически основателем и главой группы эсперантистов, в которую также входили Фернан Кальман и Альберт Бийо (брат Жозефа). Он ездил в Париж и получил там диплом преподавателя искусственного языка эсперанто. В своем военном досье он был назван «Человеком письма».

Эсперанто был изобретен офтальмологом Лазарем Заменгофом в 1873 году для общения между враждующими нациями того времени. Помимо преподавания в Арле, Лаже путешествовал за границу, чтобы продвигать этот дипломатический язык и помочь принести понимание и мир в Европу. В итоге его усилия оказались тщетными. Взаимные подозрения росли, и когда эсперанто стал восприниматься как угроза французскому языку, его преподавание было запрещено. Альянс Франсез, который продвигал национальный язык, оказался гораздо более успешным.

Вполне вероятно, что Лаже рассказывал своей группе о первоначальной цели эсперанто, и что его самого воспринимали как дипломата. У нас нет оригинальной аудиозаписи, но мы многократно сталкивались с искаженными или неправильно понятыми диалогами в книге валидаторов, поэтому не исключено, что точная стенограмма изменила бы нашу интерпретацию. Возможно, что мадам Кальман сказала, что он был дипломированным, а не дипломатом, и мы знаем, что это верно для Луи Лаже.

Мы не уверены, что мадам Кальман когда-либо изучала этот язык. Некоторые авторы называли ее «старейшей эсперантисткой», но, насколько нам известно, она никогда не демонстрировала своих знаний. Одно можно сказать наверняка: Жанна Кальман должна была знать истинную личность своего крестного отца Луи Паже, но он умер в 1897 году за год до рождения Ивонны Кальман, которая хорошо знала Луи Лаже, но мало что слышала о Луи Паже и вполне могла их перепутать.

Луи Лаже был моложе Жанны и всего на девять лет старше Ивонны, к тому же, он не был их родственником, поэтому кажется странным, что она решила, что он был крестным отцом Жанны. Однако, если стенограммы в книгах валидаторов верны, то она, похоже, действительно их перепутала.

Вывод: Замешательство мадам Кальман по поводу ее крестного отца было бы трудно объяснить, если бы она была Жанной, но Ивонна не застала его в живых, и знала о нем намного меньше, чем об эсперантисте Лаже, который жил по соседству. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.

ПРОГУЛКА В ШКОЛУ С ГОРНИЧНОЙ ФУССОН

Согласно переписи 1876 года, годовалая Жанна жила со своими родителями без какой-либо прислуги. Пять лет спустя ситуация не изменилась, но к 1886 году, когда Жанне было 11 лет, у них появилась горничная. Это была Маргарита Мино, двоюродная сестра и тезка матери Жанны, Маргариты Жиль. Мино родилась вне брака, что неизбежно сказалось на ее положении в обществе. Она никогда не была замужем и, вероятно, ей было трудно найти работу. Ее мать, Мари Мино, умерла в 1883 году и оставила завещание в пользу бабушки Жанны, Розы Мино. Маргарита оставалась с родителями Жанны до их смерти. В некоторых более поздних записях она была указана как кузина, а не домработница. Валидаторы в своих генеалогических исследованиях, по-видимому, не заметили ее в ранних переписях и не знали, что она прислуживала Жанне. Маргарита Мино была указана в уведомлении о смерти Ивонны наряду с другими близкими родственниками.

Когда мадам Кальман спросили о слугах в доме ее родителей, она сказала, что у них были домработница и повариха.

Когда ее спросили, чем занималась ее мать, мадам Кальман ответила, что она присматривала за слугами (07 сентября 1994 19:30). Это могло быть верно для дома родителей Ивонны, где в переписях обычно были указаны пара слуг, работавших на Марию и семью Фернана. Для родителей Жанны такое заявление более чем сомнительно.

Несмотря на то, что Маргарита Мино была видной фигурой на протяжении всей жизни Жанны Кальман, она была одной из тех, кого мадам Кальман ни разу не упомянула в своих интервью. Это было бы не слишком подозрительно само по себе, но, согласно книгам валидаторов, она вспомнила горничную «Марту Тушон», которая сопровождала ее в школу [2], стр. 29; [3], стр. 55.

Найти Марту Тушон в Арле не удалось, но слова, произнесенные мадам Кальман, часто были неправильно транскрибированы. В 2018 году Зак идентифицировал ее как Марту Фуссон [5]. Оригинальные записи подтвердили, что она действительно сообщила это имя в своем первом интервью с Робином и Лебром.

Согласно переписям 1906 и 1911 годов, Марта Фуссон была домработницей у Жанны и Фернана. Она родилась в 1885 году, и, будучи на десять лет моложе Жанны, могла отводить в школу только ее дочь.

В 2019 году Робин рассказал, как однажды они упомянули это имя, найденное в переписи:

«Вы когда-нибудь слышали о Марте Фуссон?» В мгновение ока она вскочила со стула: «Кто дал вам это имя?!» Это было впечатляюще, потому что она редко задавала вопросы. [36]

В интервью СМИ в 2019 году Робин объяснял казус Фуссон тем, что Зак запутался в именах [37]:

С одной стороны, есть Марта Фуссон, которая была горничной у мадам Кальман после замужества. С другой стороны, есть еще одна Марта с именем, которое напоминает Фуссон — Пернон, кажется, и российские авторы путают этих двух людей. Они не знают, что имя Марта было очень распространено в то время.

Имя «Пернон» не встречалось ни в одной записи и никогда не упоминалось мадам Кальман. Когда Робин и Аллар проверили аудиокассеты, они должны были понять, что мадам Кальман действительно говорила о Марте Фуссон, а не о какой-либо другой Марте. Когда их опровержение статьи Зака было опубликовано восемь месяцев спустя, у них была возможность исправить свою предыдущую ошибку, но вместо этого они просто повторили фразу из своей исходной валидации [38], сославшись на это как на доказательство ее достоверности [39]:

Она упомянула Марту Фуссон, одну из первых горничных, которые были у нее на службе после замужества.

Это правда, что мадам Кальман упомянула Марту Фуссон, но валидаторы забыли рассказать о контексте. Мадам Кальман никогда не говорила, что Фуссон была ее служанкой после женитьбы, это известно только из архивных записей. Таким образом, валидаторы играют со словами, чтобы попытаться превратить сильный аргумент в пользу подмены личности во что-то, что звучит как аргумент в пользу достоверности рекорда. Их «ревалидация» [39] была завершена требованием к отзыву статьи Зака и заявлением об отсутствии конфликта интересов.

Вывод: Воспоминание мадам Кальман о том, что ее отводила в школу Марта Фуссон, можно попытаться объяснить провалом в памяти Жанны, но оно гораздо лучше соответствует предположению о том, что мадам Кальман на самом деле была Ивонной. Это одно из самых чистых доказательств в пользу подмены личности, которое было найдено в ее интервью еще в 2018 году. Даже защитники рекорда признают, что это свидетельство является «тревожным».

Также удивительно, что мадам Кальман никогда не упоминала Маргариту Мино, и что она говорила, что в доме было две добработницы, когда она жила со своими родителями. Ее эмоциональная реакция после того, как валидаторы упомянули имя горничной, говорит сам за себя. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 10 в пользу подмены.

ДОМ ДЕТСТВА ЖАННЫ

Жанна Кальман родилась по адресу 5 рю-дю-Рур. Через десять лет семья переехала в более просторные апартаменты с внутренним двориком на 53 рю-де-ла-Рокетт, в 200 метрах от прежнего дома. Там Жанна жила со своими родителями до замужества.

Говоря о своем детстве, мадам Кальман описывала либо магазин Кальман (см. главу «Речи от имени Ивонны»), либо большой дом с садом в ла Рокетт:

Пари Матч процитировал ее слова о том, что она родилась на 53 рю-де-ла-Рокетт [10, 11]. Она никогда не называла свой адрес рождения и не упоминала о переезде своим валидаторам и биографам. Несмотря на ее описания, соответствующие дому на 53 рю-де-ла-Рокетт, они предполагали, что она выросла только на 5 рю-дю-Рур [2]. Сбитая с толку противоречивой информацией, Кавалье считала, что Жанна до замужества жила по адресу 53 рю-дю-Рур [9], стр. 72.

Зак счел этот факт подозрительным и упомянул его в своей статье 2019 года [5]. Валидаторы ответили, что неудивительно, что незначительный переезд в возрасте десяти лет не был упомянут [39]. Учитывая, что она рассказывала о своих походах в школу, которые начались в семилетнем возрасте, и что Ивонна была знакома только со вторым адресом, мы считаем, что это упущение свидетельствует в пользу подмены.

Вывод: мадам Кальман знала о доме на ла Рокетт 53, но никогда не упоминала о рю-дю-Рур 5, где Жанна жила с рождения до десяти лет. Ивонна прекрасно знала о более позднем доме, в котором ее бабушка и дедушка продолжали жить долгие годы, но она могла быть не осведомлена о месте рождения своей матери.

Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 2 в пользу подмены.

ДОРОГА В ШКОЛУ

Маршрут, по которому мадам Кальман ходила в школу, обсуждался в начале того же первого интервью с Жан-Мари Робином в 1992 году, где она говорила о Марте Фуссон:

Жанна родилась в скромном и довольно маленьком доме у реки, по адресу рю-дю-Рур 5 (на карте обозначен треугольником с цифрой 5) и жила там до тех пор, пока семья не переехала в большой дом по адресу Рокетт 53, когда ей было около десяти лет. Чтобы добраться оттуда до магазина своего дяди, ей нужно было пройти мимо детского сада (обведен овалом) до конца улицы Рокетт и сделать небольшой поворот на рю-де-ла-Пуассоннери (пунктирная линия). Затем, у магазина на пересечении с рю Гамбетта (построена в 1883 году, мелкая пунктирная линия на карте), она поворачивала направо по рю-де-ла-Републик (рю Рояль на более ранней карте). Далее, перейдя четыре улицы (белые треугольники) и минуя другой детский сад (обведен овалом), она, наконец, добиралась до своей школы недалеко от собора Святого Трофима.

Когда Робин спросил о ее пути в школу, мадам Кальман сначала сказала, что это была всего лишь прогулка по улице Републик. Этот ответ был бы правильным для Ивонны, которая жила над магазином на площади Антонель, но не для Жанны. После паузы она добавила, что они жили в большом доме, и что магазин новинок был в четырех улицах оттуда. Эти слова можно интерпретировать двояко.

Мадам Кальман могла иметь в виду, что она жила в большом доме, в котором находился их магазин, и что ей нужно было пересечь четыре дороги, прежде чем добраться до школы. Это верно для Ивонны, но не для Жанны, которая переехала туда только после свадьбы.

Другая интерпретация заключается в том, что она жила в большом доме, и что ей нужно было пройти по четырем улицам, чтобы добраться оттуда до магазина. Мадам Кальман никогда не упоминала дом на улице дю Рур, и он не был большим, поэтому мы предполагаем, что в этом случае речь шла о Рокетт 53. Позже она называла его большим домом с садом.

Когда Жанна училась в старшей школе, ее дорога проходила по улице Рокетт, через площадь Пуасоннери и далее по улице Пуассоннери. Затем произошли некоторые изменения, и во времена Ивонны маршрут стал состоять из четырех улиц: Рокетт, площадь Поля Думера, улица Порселе и площаль Антонель (две последние улицы были наследниками улицы Пуассоннери).

После того, как Жанна вышла замуж, ее родители и Маргарита Мино продолжали жить на улице Рокетт вплоть до смерти ее отца Николя в 1931 году. Жанна продала недвижимость в том же году. Ивонна знала этот дом очень хорошо и могла сосчитать эти четыре дороги, которые появились позже. Кроме того, для Жанны было бы логично описать свой путь от дома до школы в том порядке, в котором она его проходила, а не достраивать маршрут дочери до своего дома.

Вывод: Описание дороги в школу больше соответствует Ивонне, чем Жанне. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,5 в пользу подмены.

ДЕТСКИЙ САД

В 19-м и начале 20-го века детские сады во Франции называлась Салль д’Асиль (фр. комната-приют). Дети могли воспитываться там в возрасте 5 или 6 лет, прежде чем поступить в начальные классы. Иногда, когда доктор Лебр спрашивал мадам Кальман о детском саде, она отвечала рифмой «Асиль дан ла вилль» (фр. городской приют) ([7] 26 июня 1992 10:45) или пела песню:

Учитывая военную тему, она могла возникнуть в одной из школ для мальчиков. Возможно, ее напевали Франсуа, Фернан или Жозеф.

Мадам Кальман подтвердила, что посещала детский сад в возрасте 5 или 6 лет ([7] дата неизвестна 01:30). Она также сказала, что там был внутренний дворик, что соответствует детскому саду на площади Республики, между дворцом архиепископа и улицей дю Клуатр, который существует по сей день. Доктор Лебр узнал описание, и попытался оживить ее память именем мадам Роболли, которая, как мы знаем, преподавала в этом детском саду на улице дю Клуатр с 1883 по 1888 год (15 и 16 сентября 1994 17:15). Мадам Кальман не знала Роболли, но попыталась вспомнить имя своей воспитательницы. Ответ, который она дает (18:10), нечеток, но он может соответствовать мадам Вандеркруйссен, которая был там с 1894 по 1914 год и могла воспитывать Ивонну. Жанна вряд ли назвала бы учителя своего ребенка своим собственным воспитателем.

Мы не знаем, какой детский сад посещала Жанна, но она жила на улице дю Рур. Скорее всего, она ходила в Саль д’Асиль на пересечении с рю-де-ла-Рокетт поблизости, потому что детский сад на площади Републик была намного дальше. Разница в расстоянии была намного меньше для Ивонны, поэтому она могла посещать более престижную школу Вандеркруйссен.

Вывод: воспоминания мадам Кальман о ее детском саде и воспитателе лучше соответствуют Ивонне. Мы присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 1,2 в пользу подмены.

ВСПЫШКА ХОЛЕРЫ

Название Арелат (что в переводе с кельтского означает «на болоте»), полученное Арлем за несколько веков до нашей эры, точно соответствовало сути. Согласно путеводителю 1756 года, Арль был почти окружен болотом, что делало его воздух нездоровым [59]. В 1817 году французский историк Амедей Пишо (1795—1877) опубликовал трактат «Болезни, вызванные болотами Арля».

В 1889 году Винсент Ван Гог писал своему брату Тео:

Здесь так называемый добрый город Арль — забавное место, которое друг Гоген обоснованно называет самым грязным на юге. [25]

На протяжении всей истории своего города, арлезианцы страдали от различных эпидемий, от чумы до холеры и туберкулеза. Борьба с этими напастями была настолько важна, что доктора нередко становились мэрами города.

В девятнадцатом веке в Арле случилось по меньшей мере 7 смертельных эпидемий холеры. Эта болезнь передается при приеме внутрь воды или пищи, загрязненной инфицированными фекалиями. Многие арлезианцы выкидывали мусор в водоемы, а свои ночные экскременты — на общественную дорогу. Некоторые канализационные трубы впадали в Рону, непосредственно под водозабором города.

«Это не вода, это отбросы всех видов непонятного цвета», — жаловалась газета в августе 1884 года.

Сточные воды также попадали в пересыхающий канал Крапон [41], который представлял собой огромный резервуар для мусора. Условия были намного хуже для бедных, чем для богатых, которые в результате имели более высокую продолжительность жизни.

Муниципальный указ от 15 декабря 1865 года провозгласил, что

Любое выбрасывание фекалий на улицу днем и ночью абсолютно запрещено. Все дома должны быть обеспечены уборными или выгребными ямами. Если такой возможности нет, покупка «тинеток» обязательна. Услуга опорожнения обеспечит их удаление.

В 1916 году клиентов танцевального зала Фоли Арлезьен (фр. Арлезианские безумства) попросили воздержаться от использования углов танцевального зала в качестве писсуаров [20]. Сточные воды с площадки, способной вместить 1500 человек, уходили в соседний фруктовый сад. В начале 1930-х годов сотрудник магазина Фернана Мариус Максанс полагался на конную телегу с цистерной («тинеттой»), в которую жители города опорожняли свои ведра. Главным достижением доктора Моризо, который был мэром Арля с 1919 по 1932 год, было создание комплексной канализационной системы города к концу его пребывания у власти.

Пятая пандемия холеры прибыла в Тулон на корабле из Сайгона и убила почти 200 человек в Арле в 1884 году. Одной из жертв стал доктор Фантон, который лечил многочисленных пациентов. Улица, носящая его имя в сегодняшнем Арле, находится на месте древнего еврейского квартала города, в котором, вероятно, бывал родственник семьи Кальман, знаменитый философ Калонимос бен Калонимос.

Болезнь была особенно распространена в соседнем Ла Рокетт, где жила Жанна. Газета Ле Пети Капорал от 26 июля 1884 года сообщила о тяжелой ситуации в городе:

В результате аварии водоснабжение Арля было нарушено, и в настоящее время нет воды. Город очень обеспокоен. Со вторника был зарегистрирован 41 случай смерти от холеры. Паника ужасает; от двадцати пяти тысяч жителей осталось всего пять тысяч. Целые улицы заброшены. Большая часть беженцев отправилась в Тараскон или Бокер. Пекари и мясники закрывают свои магазины, голод неизбежен. Принятые санитарные меры были неудовлетворительными. Из-за нехватки людей некоторые тела оставались непогребенными до двадцати часов. Также не хватало гробов и дезинфицирующих средств. Химикаты пришлось срочно запрашивать из Марселя.

Валидаторы написали в своей книге, что, когда мадам Кальман спрашивали о событиях из ее детства, она не упомянула вспышку холеры 1884 года [2], стр. 35; [3], стр. 61. Зак включил это в качестве одного из аргументов в свою статью [5]. Однако, в документальном фильме 2019 года по Франс-1 [42], Мишель Аллар проиграл запись с кассеты, в которой она вспоминала о холере, сказав, что они немедленно уехали в деревню, чтобы избежать заражения. Теперь эта запись также доступна на опубликованных аудиофайлах.

Лами утверждал, что Жанна пряталась от холеры на семейной ферме в Сен-Мартен-дю-Кро [1] стр. 183, но мы знаем, что Николя купил эту ферму только в 1888 году. Кавалье описала ее пребывание у подруги Луизы в мас-де-ла-Шапелетт [9], стр. 38. Вполне вероятно, что дети были эвакуированы подальше от города. Эта вспышка холеры была последней в Арле, но город продолжал страдать от других эпидемий, включая тиф, который убил будущего тестя Жанны в 1886 году, и оспу, которая ограничила передвижения Ван Гога в 1889 году.

Вывод: Вопреки тому, что валидаторы написали в своей книге, мадам Кальман упоминала о вспышке холеры. Мы не знаем, почему они написали иначе. Был ли этот диалог результатом более ранней «инъекции» информации? Эпидемия была значительным событием, о котором Ивонна вполне могла знать. Тем не менее, мы щедро присваиваем этому свидетельству коэффициент вероятности 0,5 в пользу отсутствия подмены.

ПАНСИОН БЕНЕ И КОЛЛЕДЖ

До 1882 года большинство девочек в Арле получали в лучшем случае базовое религиозное образование, включая катехизис. Они могли начать обучение в Саль д’Асиль с 5 или 6 лет, прежде чем перейти в одну из платных школ-интернатов, управляемых сестрами монастыря Святого Шарля.

Там девушки проходили Первое Причастие по достижении «возраста разума», когда они могли различить Хлеб Святой Евхаристии и обычный хлеб. Этот возраст обычно варьировался от 10 до 14 лет, пока он не был снижен до 7 лет указом папы Пия X «Куам сингулари» от 8 августа 1910 года.

В 1882 году начальное образование для мальчиков и девочек в возрасте от 6 до 13 лет стало обязательным во Франции. Жанне Кальман как раз исполнилось семь лет, и она начала обучение во время новых возможностей, но также и неразберихи. Муниципальный совет организовал светские школы, чтобы соответствовать новым требованиям, но религиозные пансионы продолжали работать до 1903 года.

Мадам Кальман сообщила своим валидаторам, что она училась с 7 до 16 лет [2], стр. 27; [3], стр. 53; [7] (26 июня 1992 06:40). Подробную информацию о том, какие школы были открыты каждый год с 1882 по 1914 год, можно найти в справочнике «Индикатер Марсельез» [43], доступном через базу «Галлика». Этот каталог иногда предоставлял устаревшие данные, но в целом он дает хорошее представление о школах того времени.

Семилетняя Жанна жила на рю-дю-Рур недалеко от рю-де-ла-Рокетт, и у нее была возможность выбрать религиозную или светскую школу рядом с домом. Если по каким-то причинам эти заведения не подходили семье Кальман, другие варианты располагались не слишком далеко. Территория вокруг церкви Святого Трофима долгое время была центром религиозного образования. Для Жанны это была прогулка на 700 метров. Ее родители, возможно, решили, что стоит приложить дополнительные усилия и деньги, чтобы отправить ребенка в хорошую католическую школу.

Нам не известно, где Жанна училась в ранние годы, но мадам Кальман сказала, что

Она ходила в школу Бене недалеко от Сен-Трофима [7] (26 июня 1992 10:35).

Это была религиозная платная школа, похожая на те, которыми управляли сестры Святого Шарля. У них была униформа со шляпой и платьем

Конец ознакомительного фрагмента.