Наперсный крест

Николай Еленевский, 2011

Роман «Наперсный крест» – повествование о жизни священника, отца Сергия. Пример его незыблемой преданности вере, настоящего патриотизма, его подвижничества и сегодня восхищает, вдохновляет и заставляет каждого из нас задуматься о своем назначении в этом мире.

IV

Сегодня воскресение, 17 апреля 1877 года.

Это — день рождения государя императора, и в Минске намечены большие торжества. Наш полк участвует в них. Накануне подполковник Кременецкий и еще несколько офицеров штаба ездили в город на соборную площадь, где уточнялось построение и передвижение войск.

— Нам стоять рядом с шуйцами.

118-й Шуйский пехотный полк квартировался в Слониме. Ходила молва, что его хотят перевести в Гродно, поскольку офицеры жаловались на плохое жилье.

— Да балуют они, уж кому-кому, а шуйцам всегда все лучшее и наперед, — поговаривали наши офицеры, — вон «берданки» они еще с осени получили, а нам почти перед самым походом выдали.

— Шуйцы любят себя.

— Посмотрим, каковы они в настоящем деле!

Наш полк, начиная от Кременецкого, отмеченного многими наградами еще за севастопольскую кампанию, до возглавляемой поручиком Петровым оружейной команды, недавно прибывшей к нам вместе с бородатыми мастерами Тульского оружейного завода, готовился к участию в параде основательно. Когда еще придется продемонстрировать свою удаль перед минскими красавицами, коими Петров постоянно восхищался:

— Господа, у меня сложилось впечатление, что в граде сем Минске общество тем и занимается, что выращивает и выводит в свет красавиц, способных украсить лучшие салоны Европы.

Все мы оставались в неизвестности относительно того, бывал ли сам Петров где-то дальше Тулы. Он моложе меня на пару лет. Разговариваем от случая к случаю. У нас совсем разные интересы. Оружие он знает хорошо, чем радует Кременецкого, которому поставлена задача — скорее научить полк обращаться с новыми винтовками. Но на богослужениях в нашей полковой церкви, небольшом деревянном приходском храме, я Петрова вижу редко. На мой укоризненный вопрос оправдывался тем, что все дни проводил вместе с ротами на стрельбище. Благо оно недалеко. В паре километров от Малой Слепянки. «Берданки» там изучаются и пристреливаются. Первую пристрелку провели под Божие благословение, с молитвой и освящением оружия.

Офицеры винтовками довольны. Майор Леонид Лещинский обстоятельно мне пояснил:

— Это самые современные военные системы. Вот такого оружия как раз армии и не хватает. А тем, что у нас было, с турком воевать крайне затруднительно, да и невозможно, поскольку турок уже обзавелся винчестерами.

Ротные командиры Соколовский и Миранович, а также подпоручик Каненберг показали поразительно меткую стрельбу, став героями дня. О подпоручике Каненберге я поначалу думал, что он из тех иностранцев, которых немало понаехало в Россию за хорошим заработком. Но он исправно посещал полковую церковь, усердно молился, был хорошо образован и необычайно приветлив в общении. Оказалось, что у подпоручика только фамилия немецкая, а сам он православных кровей. По большому секрету Лещинский поведал:

— Из незаконнорожденных, воспитанник Санкт-Петербургского военного лицея. Там ему и фамилию эту дали. А чего проще — Иванов, и все на том. Но военное дело, как видите, знает превосходно.

Солдаты после удачных стрельб довольно переговаривались:

— Теперь в турка промаха не дадим!

Вместе с «берданками» в полк пришли и ящики с невиданными до сих пор револьверами. Изготавливали их, как сказал Петров, по американским лекалам на Тульском оружейном заводе. Назывались они системы «Вессон Смит». Офицерам очень нравились. Револьверам поначалу полковые остряки придумали название «Вася с Митькой», а солдаты, коим офицеры отдавали на чистку оружие после стрельб, те и вовсе стали называть револьверы «митьками».

На стрельбище Лещинский уговорил меня выстрелить из такого «митьки» по приколоченному к доскам черному бумажному кругу, выставленному метров за пятьдесят от бруствера. И офицеры, и солдаты с интересом прислушивались к нашему разговору.

— Отец Сергий, а если в бою придется, как будете управляться с оружием? — и Лещинский показывает, как вести огонь из револьвера.

— Господин Лещинский, мое оружие — вот оно, — и я приложил руку к кресту.

— А если? Неужели не покажете всем нам, на что будет способен священник на поле боя. Отец Сергий, в полку свидетельствуют, что в семинарии вы были одним из лучших фехтовальщиков?

Посыпались просьбы и от других офицеров. Мне ничего не оставалось, как взять в руки револьвер и сделать несколько выстрелов. Как только я завершил стрельбу, к черному кругу со смехом устремилась толпа любопытствующих. И сразу оттуда донеслись восторженные возгласы:

— Браво, отец Сергий, браво!!

— Прекрасно!

Кто-то даже зааплодировал, ибо все пули легли прямо в центр черного круга.

Кременецкий сам пошел, чтобы удостовериться, после чего перед солдатским строем произнес краткую речь:

— Что я могу сказать, отец Сергий нас восхитил. Да, крепость веры — твердость руки, и результат очевиден. Это и есть для всех достойный пример.

Мне неловко, я смущен и растроган всеобщим вниманием.

И на стрельбище, и со стрельбища роты ходят пешим строем и непременно с песней. Лучше всех пела первая рота, в которой служил рядовой Корчик.

— Вот гармоники нет, а то мы бы еще и не так спели!

Когда в зале дворянского собрания выставили для всеобщего обозрения картину «Болгарские мученицы», все офицеры полка ходили смотреть. Я видел, как подполковник Кременецкий плакал. И не только он. Художественное полотно было потрясающим.