Колокол Люцифера. Пропаганда войны в нацистской Германии в 1938–1945 гг.

Николай Алексеевич Сергеев

Сокращенный вариант книги о пропаганде войны в гитлеровской Германии в период с 1938 года по 1945 год.Предназначена для широкого круга читателей.

ТОТАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДА

Пропагандисты по радио и в газетах муссировали мифы о том, как все народы мира завидуют немцам, их высокой духовности, их культуре, науке и тому, как Германия поднимается с колен во главе со своим фюрером.

Фраза «Германия поднялась с колен и никому в остальном мире это не нравится», впервые сказанная в марте 1935 года по поводу создания вермахта, станет расхожей на следующие десять лет. Все эти годы фразу будут мусолить радиопропагандисты, журналисты как крупных центральных, так и небольших местных газет, германские дипломаты, агитаторы местных партийных ячеек и др.

Немцам вбивали в голову мысль о том, что весь мир хочет захватить Германию, уничтожить немецкую государственность, сделав страну зависимой от иностранных правительств, а если повезёт, то и вовсе расчленить и передать, получившиеся в результате раздела страны части, соседним государствам — Польше, Чехословакии, Франции, Бельгии, Дании и Нидерландам.

Министерством пропаганды Рейха под личным контролем рейхсминистра Йозефа Гёббельса была разработана концепция психологической обработки немецкого населения в самой Германии и соседних странах преимущественно через радио, т.к. в подавляющем большинстве немецких семей имелся радиоприёмник.

Количество радиослушателей возросло с четырёх миллионов в 1933 году до шестнадцати миллионов к концу 1942 года. Тех, кто не мог платить абонентскую плату за радио, освобождали от неё за счёт особых фондов нацистской партии.

Радиовещание было выбрано в качестве основного орудия нацистской пропаганды, т.к. уже тогда понимали, что устное слово, распространяемое практически мгновенно, оказывает на население более сильное воздействие, чем печатное. Через пятьдесят лет таким же эффективным орудием пропаганды станет телевидение.

Через несколько дней после прихода во власть нацисты установили полный контроль над радиостанциями, которые до того уже были в Веймарской республике государственными. В марте 1933 Гёббельс переподчинил национальное радиовещание, переведя его из Главного почтового управления в ведение министерства пропаганды. Гёббельс так объяснил это решение: «То, чем была пресса в девятнадцатом веке, радиовещание станет в двадцатом». Работа всех центральных германских радиостанций контролировалась лично Гёббельсом и его заместителями.

Круглосуточно немецкие радиостанции повторяли мантру о нацистском фюрере как о национальном вожде, восхваляли национал-социалистов, возрождение Германии, в ярких красках описывали небывалый подъём у немцев патриотизма, самоуважения и гордости за свою страну.

Не забывал Гёббельс и его подручные о пропаганде нацизма за рубежом. В том же 1933 году была утверждена пятилетняя программа вещания на зарубежные страны. Между культурными радиопрограммами, в которых обсуждались новости театра и кино, радиотрансляциями опер и симфонических концертов, непременно вставлялись пропагандистские радиопередачи. Вещанием на зарубежные страны занимались специально созданные радиостанции, вещали они круглосуточно на двенадцати языках.

В Рейхе существовал полный запрет на прослушивание иностранных радиостанций, введённый сразу после начала войны 1 сентября 1939 года, нарушение которого считалось государственной изменой и строго наказывалось, вплоть до смертной казни, в исключительных случаях.

В порядке исключения отдельным сотрудникам аппарата Гёббельса, сотрудникам разведки и аналитических служб генерального штаба для выполнения ими служебных обязанностей, выдавались специальные разрешения на прослушивание иностранных радиопередач. Ни генералы вермахта, ни высшие чины СС, ни партийные руководители, ни даже министры гитлеровского правительства не имели таких разрешений. В начале 1942 года Гёббельс, отказывая в выдаче таких разрешений четырём министрам, раздражённо отметил: «Удивлён, что так много высших чиновников пытаются доказать мне, что их дальнейшая работа остановится, если им тотчас не выдадут разрешения на прослушивание иностранных радиопередач».

К концу 1942 года, когда для многих немцев победа вермахта на восточном фронте уже не казалось такой очевидной, нелегальное прослушивание вражеских радио передач достигло огромных масштабов. Тысячи немцев за прослушивание английских и советских передач на немецком языке были осуждены и отправлены в концлагеря и тюрьмы.

Гёббельс прекрасно понимал, что запретить продажу иностранных газет и журналов не представляло большого труда, но запретить распространение радиоволн на территории Рейха никто не в силах. По личной инициативе рейхсминистра пропаганды, ещё до начала войны, нацисты запланировали производство приёмников с фиксированной настройкой на частоты государственных немецких радиостанций, в качестве гарантии от прослушивания их владельцами иностранных радиопередач. Контроль за реализацией этого проекта Гитлер возложил лично на Йозефа Гёббельса. Но, по-видимому, у министра пропаганды Рейха так и не дошли руки до этого проекта.

Глушить вражеские радиопередачи нацисты не могли по техническим причинам, т. к. при несовершенстве немецкой радиотехники того времени значительно ухудшился бы приём передач собственных пропагандистских радиостанций — при увеличении мощности передатчика происходило одновременное увеличение неизбирательности полосы глушения.

Из мемуаров Карла Альбрехта и Хайнриха Курца всему миру стали известны подробности, как была устроена гитлеровская машина радиопропаганды. Как заранее, ещё до начала войны стали подбирать людей, обладавших знанием языков и сведениями о странах, которые намеревались захватить нацисты — Польше, Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, Украины и России. Большая часть этих людей состояла из бывших граждан стран, намеченных к оккупации. Их полностью изолировали в здании на Викторияштрассе 10 без всякой связи с внешним миром. Охрану здания внутри и снаружи осуществляло гестапо. Было запрещено даже общение с близкими, разрешалось в ограниченном виде обмениваться с ними сообщениями в письмах, которые в обязательном порядке просматривались гестаповцами.

Не каждый секретный военный объект охранялся в Германии так же, как отделы радиопропаганды, так высоко оценивали важность их работы нацистские руководители.

Радиопропагандисты не собирали информацию, не обрабатывали ее, не анализировали и тем более не проверяли на достоверность. Директивы и основные тезисы присылались напрямую из Министерства пропаганды и народного образования, а работники отделов лишь сочиняли тексты новостей и радиоочерков, либо полностью выдумывая события, либо додумывая подробности к реальным фактам, изрядно приправляя их собственной ложью для большего устрашения слушателя или большей убедительности.

Радиотрансляции начинались с официальных сообщений правительства и военного командования, после чего следовали речи Розенберга и Гёббельса. Обращения Розенберга были больше теоретическими, а Гёббельс предпочитал оформлять свои речи, содержащие прямые призывы к действиям, эмоциональными эпитетами. Министр пропаганды убеждал слушателей в том, что враги поджидали удобного момента для нападения на Германию, но прозорливый Гитлер упредил их удар. Рейхсминистр пропаганды постоянно требовал от немцев жертв во имя будущего Германии, называл немецкую нацию великой и непобедимой, не забывая восторгаться «гениальностью» великого народного вождя и полководца Адольфа Гитлера.

Особое значение Гёббельс придавал выступлениям радиопропагандиста Ганса Фриче, который с 1942 года стал главным комментатором событий в Германии и за рубежом. На самом деле Фриче был в большей степени контрпропагандистом, что было востребовано во время войны, когда пропаганда противника на население Германии стало настолько мощной, что этот факт уже не могли игнорировать нацисты. Основной задачей Фриче было скомпрометировать вражескую пропаганду раньше, чем новости и комментарии от противника успеют услышать немецкие радиослушатели.

Новинкой для пропагандистов «старой школы», которые ранее в своих репортажах и выпусках новостей никогда не ссылались на новостные сообщения противника и комментарии событий, стала новая методика Фриче по воздействию на радиослушателей. Эта методика заключалась в цитировании настоящих сообщений радио и прессы противника, перемешивании их с выдуманными фактами. Комментируя сообщения вражеских радиостанций, искажённых до неузнаваемости и перемешанных с откровенной ложью, Фриче ссылался уже на другие вымышленные события. Получалась такая каша в подаваемом комментатором материале, что разобраться, где правда, а где вымысел в этой сумасшедшей смеси, состоящей из реальных фактов и выдумки, уже было не под силу обычному обывателю.

Фриче связывал новости, передаваемые противником на немецкую территорию, непосредственно с политикой правительства врага, с конкретными государственными деятелями противника. Этим он добивался эмоционального отторжения высказываемых противником аргументов и создавал у своих слушателей впечатление манипулирования их мнением в угоду «плутократам и либералам».

По сути, программы Фриче сводились к «спорам» с пропагандой противника, будто комментатор разоблачает вражескую пропаганду «железными» аргументами, оперируя при этом «настоящими» фактами, опровергающими сообщения противника.

Радиопропагандист все свои передачи вёл так, чтобы у каждого немца возникало чувство, что это не Фриче навязывает своё мнение слушателям, а у самого слушателя возникают собственные мысли, что это он самостоятельно принимает участие в разоблачении чудовищной лжи британских и американских пропагандистов.

Слушатели передач Фриче были уверены в том, что они сами хорошо разбираются в том, о чём говорят радиостанции BBC, пишет американская и британская пресса и что конкретно скрывают они своей грубой ложью.

Адвокат Фриче на Нюрнбергском процессе так охарактеризовал методику оболванивания радиослушателей: « … мой подзащитный не призывал напрямую ни к чему, а лишь создавал у слушателя иллюзию, что сообщения противника приходят к нему из первых рук».

Подчинённые Гёббельса понимали, что между пропагандой, направленной на свой народ, и пропагандой для других народов, существует большая разница. Для того же, чтобы эффективно воздействовать на чужой народ, необходимо знать особенности национального характера, историю и культуру этого народа. Цели и задачи двух видов пропаганды так же разные.

В структуре Министерства пропаганды и народного просвещения были созданы целые отделы, ответственные за пропаганду на оккупированных территориях.

Сразу после начала войны начались передачи на польском языке, а после 22 июня 1941 года радиопередачи на шести языках — эстонском, литовском, латышском, белорусском, украинском и русском.

Радиостанции на оккупированной территории СССР, кроме обычных передач, транслировали также на радиочастотах советских самолётов и танков пропаганду для их экипажей. В августе 1941 года призывы сдаваться в плен стали озвучиваться советскими военнопленными, прикомандированными к редакциям радиостанций.

Сотрудники Гёббельса были очень изобретательны. Они создали две вымышленные тайные радиостанции, вещавшие на русском языке. Одна передавала пропаганду с монархистским уклоном и религиозные православные радиопрограммы, рассчитанные на русских эмигрантов первой волны, бежавшие из Советской России в 1917—1920 годах. Вторая распространяла коммунистическую пропаганду под девизом «с Лениным против Сталина», обращаясь к старым советским ленинцам, видевшим в сталинизме чудовищное искажение истинного марксизма. Обе станции слушали и обсуждали по обе стороны фронта, они оказывали определённое воздействие на тысячи людей.

Некоторые тезисы из марксистской антисталинской пропаганды послужили основой идеологии подпольных организаций в 1950-х и 1960-х годах в Советском Союзе. Наслушавшиеся в годы войны гёббельсовской пропаганды, наивные мечтатели о «большевизме с человеческим лицом» создавали различные тайные организации «истинных ленинцев», не понимая, что сталинизм органично вытекает из ленинского большевизма и ничем, кроме сталинизма, не может закончится. Рано или поздно всё должно было закончиться кровавой диктатурой нового класса — большевистской партийной бюрократии, со свойственной такого типа диктатуре сверхэксплуатацией населения, концлагерями и массовым уничтожением миллионов несогласных.

Сам факт существования таких организаций говорит об эффективности пропаганды нацистов среди части советской интеллигенции, заражённой утопическими коммунистическими идеями.

Работу этих «ленинских» нацистских радиостанций в подробностях описал в своих послевоенных мемуарах Карл Иванович Альбрехт (настоящее имя Карл Маттеус Лёв), бывший советский высокопоставленный функционер, ставший нацистским писателем и пропагандистом.

Вторым по значимости методом манипулирования общественным сознанием было печатное слово.

Все оппозиционные нацистскому режиму издания были запрещены сразу после прихода нацистов к власти. Закон о прессе, принятый 4 октября 1933 года, запустил массовую идеологическую чистку в профессиональной журналистской среде, проводимую руководителями редакций под жёстким контролем партийного аппарата NSDAP.

После идеологической чистки последовала расовая. Из газет изгонялись журналисты и редакторы еврейского происхождения, а оставшиеся обязаны были доказать, что они не состоят в браке с евреями.

Власти провели масштабную экспроприацию газет, журналов и литературных издательств, принадлежавших евреям. Владельцев принуждали продавать свои издания, запретив выпускать печатную продукцию, пока издания не становились банкротами. Так из рук евреев в руки немецких издателей перешли десятки многотиражных газет и крупных издательств, например, такие как «Издательский дом Улльштейна» (Ullstein Verlag), «Газета Фосса» (Vossische Zeitung). «Берлинская ежедневная газета» (Berliner Tageblatt).

Кроме официального нацистского партийного печатного органа газеты «Народный обозреватель» (Völkischer Beobachter), которую возглавлял главный теоретик национал-социализма Альфред Розенберг, в стране выходило множество различных местных нацистских изданий, освещавших деятельность партийных организаций городов и районов страны.

Практически все центральные немецкие газеты, даже не являющиеся официальными государственными или партийными изданиями, были вынуждены помещать на своих страницах антисемитские карикатуры на евреев, зарубежных политиков и дипломатов, глав государств. Тексты изданий жёстко контролировались государственной цензурой.

Наиболее популярным и самым одиозным расистским изданием в Германии был формально независимый от нацистской партии и гитлеровского правительства еженедельник «Штурмовик», который начал выходить ещё в Веймарской республике в 1923 году. В нём печатались статьи, возбуждающие ненависть к евреям, либералам, коммунистам, католикам и противникам нацизма. Лозунгом этого насквозь лживого пропагандистского боевого чтива для малообразованного населения был подзаголовок — «Еженедельная газета о борьбе за правду» (Wochenblatt zum Kampfe um die Wahrheit).

Основное наполнение еженедельника «Штурмовик» составляли выдуманные истории о ритуальных убийствах, совершаемых религиозными евреями, конспирологическая чушь о «всемирном заговоре международного еврейства» и о «еврейско-большевистском заговоре». Газеты поощряла доносы граждан в гестапо о порицаемых в немецком обществе связях немцев и евреев, о межрасовых сексуальных контактах и пр..

«Штурмовик» был настолько омерзителен, что против него выступал благовоспитанный доктор филологии Йозеф Гёббельс. Рейхсминистр пропаганды называл газету «отвратительной газетёнкой для слабоумных», а её издателя Юлиуса Штрейхера охарактеризовал как «грязного шантажиста, извращенца, садиста-порнографа, редакционная политика которого не что иное, как сумма его преступных наклонностей». Следует заметить, что в газете для привлечения публики часто печатали материалы откровенно порнографического характера.

Закрыть газету и вообще как-то влиять на её содержание запретил рейхсминистру пропаганды лично Гитлер. Фюрер считал, что только такая тупая и отвратительная пропаганда может воздействовать на необразованную часть населения через самые отвратительные побуждения, через сексуальные извращения, через самые омерзительные стороны личности. «Миллионам безмозглых извращённых фанатиков Штурмовик нравится, а если вы хотите в стране побольше национал-социализма, то вы просто обязаны полюбить Штрейхера и его газету» — говорил Гитлер министру пропаганды Йозефу Гёббельсу.

Нацистская партия всегда дистанцировалась от «Штурмовика», газета оставалась частным изданием, а её владелец Юлиус Штрейхер стал обладателем многомиллионного состояния.

В Рейхе до самого его краха оставались газеты, которые считались формально независимыми. В этих газетах существовала самоцензура, когда журналисты знали, о чём можно писать, а о чём лучше воздержаться. Якобы свободная немецкая пресса бодро пела в унисон в одном и том же хоре с официальными нацистскими изданиями. Разницы между частными и государственными изданиями фактически не существовало.

Как и другие тоталитарные режимы XX века, гитлеровский также был заинтересован в том, чтобы в глазах мирового общественного мнения выглядеть в наиболее выгодном свете, для чего в стране существовала одна действительно независимая газета, сильно ограниченная требованиями государственной цензуры, но всё-таки имевшая право на собственное мнение. Гёббельс, в качестве такой «витрины свободомыслия», выбрал широко известную за рубежом «Франкфуртскую газету» (Frankfurter AZeitung). Однако весь персонал еврейского происхождения был из газеты уволен.

Адольф Гитлер о свободе прессы: «… то, что называется свободой печати, вовсе не означает, что печать свободна, а что некоторые властители свободны направлять её по собственному усмотрению для обеспечения поддержки их собственных интересов и, если понадобится, в противовес интересам Государства. <…> Сегодня журналист уже знает, что он не просто писака, а человек, на которого возложена священная миссия защиты высочайших государственных интересов».

Сразу после прихода к власти национал-социалистов программы новостей приобрели чётко выраженную идеологическую направленность. С 1935 года все киножурналы попали под Министерства народного просвещения и пропаганды Третьего Рейха. В 1939 году из «Немецкого центра еженедельных новостей при министерстве народного просвещения и пропаганды» (Deutsche Wochenschauzentrale beim Reichsministerium für Volksaufklärung und Propaganda) было выделено новое бюро пропаганды (Deutsche Film-Nachrichtenbüro).

При формальной независимости все четыре коммерческих немецких киножурнала создавались при прямом руководстве Министерства пропаганды. Считающиеся независимыми киножурналы были подчинены нацистам как экономически, так и организационно, включая набор персонала.

Не забывали нацисты про театр и кино. За годы войны было выпущено полторы сотни пропагандистских фильмов, что составляло примерно десятую часть всех фильмов, выпущенных в Германии за время существования нацистского политического режима.

В первый же год после прихода нацистов к власти на экраны было выпущено сразу несколько пропагандистских фильмов. Начало кинопропаганде положили фильмы 1933 года: «Ханс Вестмар — один из многих» о штурмовике, погибшем от рук коммунистов, прототипом которого стал Хорст Вессель, «Юный гитлеровец Квекс» — о юном нацисте, ещё одном «герое» погибшем от рук коммунистов, «Штурмовик Бранд» — фильм об уличных боях штурмовиков с коммунистами.

Законом о кино от 16 февраля 1934 года была введена обязательная предварительная цензура всех фильмов. Инструкциями Министерства пропаганды предписывалось кинопроизводителям снимать фильмы, воспитывающие в немцах традиционные ценности — семья, материнство, любовь к труду, патриотизм. Была учреждена должность главного киноцензора Третьего рейха — рейхсфильмдраматурга.

Новый закон о кино позволял государству вмешиваться не только в работу собственно немецкой киноиндустрии, диктовать продюсерам, сценаристам и режиссёрам содержание фильмов, но также полностью контролировать прокат фильмов зарубежного производства. В результате бо́льшая часть зарубежных фильмов была запрещена к прокату в Германии.

В качестве оснований для запрета фильма в заключениях киноцензоров обычно указывались: угроза интересов государства, угроза общественной безопасности, критика национал-социализма, оскорбление национальных, нравственных, религиозных или художественных чувств немцев, потакание аморальному образу жизни, употреблению наркотиков, алкоголя и сексуальной распущенности, умаление престижа государства или критика отношений Германии с другими государствами.

Для запрета зарубежного фильма, в дополнение к вышеперечисленным причинам, было достаточно, если цензору становилось известно, что актёр, актриса или режиссёр были евреями. Кроме того, под запрет попали целые жанры — вестерны и гангстерские фильмы, социальные драмы и фильмы на исторические темы. В основном в прокат попадали иностранные романтические комедии, любовные мелодрамы, приключенческие фильмы и мюзиклы.

Огромное количество пропагандистских фильмов было направлено на распространение в немецком обществе антисемитизма, антикоммунизма и ненависти к западной либеральной демократии. В антисемитских фильмах евреи были представлены недочеловеками, почти животными в обличье людей. Например, фильм «Вечный жид», снятый в 1940 году Фрицем Хипплером, изображает евреев как странствующих культурных паразитов, разум которых занят в основном сексом и деньгами, антисемитские фильмы «Ротшильды» (1940) и «Еврей Зюсс» (1940).

Каждый год, кроме примитивных пропагандистских поделок, рассчитанных на невзыскательного и малообразованного зрителя из рабочих кварталов, таких как «Папаша Крюгер», «Отставка», «Ритуал самопожертвования», «Кольберг», выходило несколько десятков фильмов, рассчитанных на более утончённую и понимающую часть населения, на её политическую, экономическую и культурную элиту. Это были фильмы на различные исторические темы, подчёркивающие истинность идей национал-социализма, их вневременной характер, огромное влияние немецкой нации на ход мировой истории. Преувеличивался масштаб и значение прошлых военных побед, героизм германцев и гениальность их полководцев. Превозносилась мудрость германских племенных вождей, доблесть средневековых немецких рыцарей, монархов и императоров. Режиссёры этих «исторических» фильмов так искусно манипулировали историей, что им каждый раз удавалось вызывать глубокий отклик в сердцах немцев, жаждущих общности с героями прошлого.

Через кинофильмы прославлялись немецкие художники, поэты, драматурги, композиторы, учёные и спортсмены. В фильмах, порой значительно, преувеличивалась роль немцев в мировой истории, науке и культуре, приписывались несуществующие достижения и придумывались факты биографии известных людей. Среди таких фильмов — «Фридрих Шиллер» 1939 года, «Бисмарк» 1940 года, «Роберт Кох — победитель смерти» 1939 года, «Дизель», 1942 года, «Парацельс» 1943 года и многие другие.

Другие фильмы, такие как «Триумф воли», снятый в 1935 году режиссёром Лени Рифеншталь, прославляли нацистскую партию и лично Адольфа Гитлера. Сюжетом фильма Рифеншаль стал VI съезд NSDAP в Нюрнберге в сентябре 1934 года. На вступительных титрах к фильму была написана недвусмысленная фраза об окончании бед и унижений для немецкого народа после прихода нацистов к власти в Германии: «20 лет после начала мировой войны… 16 лет после начала немецкого горя… 19 месяцев после начала германского возрождения…» Название фильма и его сюжет отсылали к грандиозным триумфам в Древнем Риме, которые устраивались в честь военных побед. В роли триумфатора на киноэкране был, разумеется, сам Адольф Гитлер.

В кинотеатрах перед каждым сеансом устраивался обязательный просмотр пропагандистского киножурнала «Немецкое еженедельное обозрение» (Die Deutsche Wochenschau).

NSDAP с 1934 года устраивало совместные с гитлерюгендом «Молодёжные кинофестивали». Число зрителей которых возросло с 300 тысяч во время первого фестиваля до 3 миллионов 300 тысяч в 1940 году.

Чтобы приобщить к кинопропаганде сельское население, NSDAP закупило более 800 передвижных киноустановок. Количество сельских зрителей, в довоенное время посещавших регулярные киносеансы передвижных кинотеатров, по оценке Министерства народного просвещения и пропаганды составляло около 30 миллионов человек в год.

Если до войны количество кинопосещений ежегодно возрастало на 17% в крупных городах и на 33% в маленьких городках и сельской местности, то во время войны посещаемость как стационарных, так и передвижных кинотеатров значительно увеличилась. И это несмотря на то, что у немцев стало гораздо меньше свободного времени. Люди хотели любым способом отвлечься от тягот военного времени и взяли в привычку по воскресеньям посещать кинотеатр, где показывали весёлые комедии, музыкальные и приключенческие фильмы.

Члены нацистской партии вообще были лишены права выбора и должны были в обязательном порядке являться на просмотр пропагандистских кинолент.

За контроль над деятельностью театров, за цензуру текста пьес отвечал специально созданный для этой цели VI отдел Имперского министерства народного просвещения и пропаганды.

Вначале нацисты избавились от известных на весь мир немецких драматургов и театральных деятелей, антрепренёров и актеёов. Вынудили уехать за границу знаменитого режиссёра Макса Рейнхардта, руководившего Немецким театром в Берлине, выдавили из страны не менее известного баварского драматурга Бертольда Брехта, драматургов Эрнста Толлера и Фридриха Вольфа.

Главой Имперской театральной палаты, находившейся под контролем министерства пропаганды Гёббельс назначил весьма посредственного драматурга, но преданного идеям национал-социализма и лично фюреру Ханса Йоста. Драма Йоста «Шлагетер», поставленная в 1933, была художественным пересказом истории жизни и гибели Альберта Лео Шлагетера, нацистского «национального героя», убитого в 1923. Пьесу эту Йост посвятил лично Гитлеру — «Написано для Адольфа Гитлера, с трепетным благоговением и неизменной преданностью».

Йост запомнился своими крылатыми фразами, как, например, часто ошибочно приписываемой Гёббельсу строчкой из пьесы Йоста «Шлагетер» — «Когда я слышу слово „культура“, я, забывая о безопасности, хватаюсь за револьвер».

На сцены немецких театров было выпущено изрядное количество пропагандистских пьес. Пьеса «Марш ветеранов» драматурга Фридриха Бетже, поставленная в 1935 году, повествовала о ветеранах наполеоновских войн, драма Курта Хейнике, представленная зрителям в 1938 году, с претенциозным названием «Дорога к империи», рассказывает о судьбе нациста, покаравшего предателя и сумевшего объединить немцев. В патриотической пьесе Рихарда Еурингера «Немецкая страсть», поставленной в 1936 году, речь идёт о простом необразованном солдате, который сражался с либералами и интеллектуалами.

Однако театральная публика не приняла пьесы, заказанные Министерством пропаганды, насквозь пронизанные откровенной нацистской пропагандой. Представления поначалу просто проваливались из-за отсутствия зрителей, пока в театр не стали бесплатно водить по разнарядке студентов и школьников, устраивать обязательные просмотры для школьных учителей, чиновников и прочих, материально зависимых от государства граждан.

В пропагандистских фильмах и радиотрансляциях подробно объяснялись причины нападения на Польшу и Советский Союз, причины объявления войны Францией и Великобританией.

Особое место занимали радиотрансляции публичных выступлений Гитлера. Их граждане Рейха обязаны были слушать коллективно, на заводах и фабриках, в госучреждениях, университетах и школах. Речи Гитлера, Гёббельса и других нацистских лидеров в обязательном порядке транслировались с помощью громкоговорителей в общественных местах, на улицах и площадях.

Для распространения своих идей нацисты осуществили специальную программу удешевления радиоприёмников, чтобы больше немцев могли слушать нацистскую пропаганду.

По словам радиопропагандистов доктора Гёббельса, весь мир был захвачен евреями. Лишь одна Германия была островком свободы.

В различных радиопередачах обсуждалось как «еврейское» правительство Советского Союза, так и якобы полностью подконтрольные евреям правительства США и Великобритании. Подконтрольность иностранных правительств объяснялось еврейским характером крупных банковских капиталов, всей британской и американской экономик в целом. Доходило до того, что даже сам президент Рузвельт объявлялся чистокровным евреем. США и Великобритания рисовалась пропагандистами как страны чистогана и крайне низкой морали, население которых поклоняется золотому тельцу.

Чтобы изолировать немцев от альтернативных источников информации, с сентября 1939 года нацисты полностью запретили прослушивание иностранных радиопередач. В руководстве Третьего Рейха прекрасно понимали, что в новостях и информации, поступающих из источников за пределами Германии содержалась реальная угроза для гитлеровского режима. За прослушивание иностранных передач при помощи домашних радиоприёмников полагалось уголовное наказание в виде заключения в концлагерь. Гестапо оказалось на долгие годы завалено доносами, где сообщалось о том, что соседи втайне прослушивают враждебные «голоса».

В книгах, фильмах и радиопередачах подчёркивалось гуманность гитлеровского режима по отношению к своим врагам. Например, в Терезинском гетто был снят фильм «Фюрер дарит евреям город». Режиссёр этого фильма Курт Геррон позднее погиб в лагере смерти.

В киножурналах демонстрировались картинки «освобождённых» городов Советского Союза, счастливые лица жителей Смоленска, Киева, Минска, малых городов и совсем крошечных деревень. Во время всей войны на восточном фронте немцы наблюдали на экранах кинотеатров, как жители оккупированных территорий встречали немецкие войска цветами, крестьяне преподносили солдатам вермахта хлеб, молоко и масло в качестве благодарности за освобождение от большевистского рабства. В этих же киножурналах показывались зверства большевиков, совершенное накануне «освобождения» вермахтом, а также военные преступления Красной Армии против мирного населения непосредственно во время боевых действий.

Большое внимание нацисты уделяли наглядной форме пропаганды — художественным плакатам, изготовленным полиграфическим промышленным способом гигантскими тиражами и транспарантам с лозунгами, «украшавшими» улицы и площади городов.

Со стен домов на оккупированных территориях на прохожих смотрел нацистский фюрер, изображённый на огромных плакатах «Гитлер освободитель».

Населению захваченных нацистами стран предлагалось оказывать активное содействие оккупационной администрации, как, например, на плакатах «Ловите парашютистов! В момент приземления они не смогут сопротивляться!». Особое значение придавалось поддержке населения борьбы полиции с партизанами и антигитлеровским подпольем.

Немецкие живописцы после 1933 года стали изображать на своих картинах нацистских вождей, различные идиллические сцены радости немцев от прихода нацистов к власти, единения партии и народа, мирный труд обычных граждан Рейха на благо всей нации, героизм нацистов в борьбе против внутренних врагов, подвиги солдат на фронтах и жертвы простых людей, включая жизни, отданные за дело национал-социализма.

А с началом войны художники стали рисовать батальные полотна. Тут отличились представители всех направлений немецкой живописи нацистского периода. Маринисты изображали подводные лодки и героических подводников, особо был популярен величественный линейный корабль «Бисмарк». Бывшие пейзажисты, которые ранее рисовали пасторальные виды немецких деревень, переключились на тщательно прорисованные изображения военной техники. Рисовали и людей, и танки, и артиллерийские орудия.

Наиболее известные маринисты К. Берген, А. Бок., баталисты К. Буш, В. Чех., Р. Шрайбер, П. Падва, Ф. Стагер, Э. фон Гендель-Мазетти, Э. Воллбер, Ф. Гебхардт-Вестербухберг, художники-графики Э. Эбер, В. Заутер, Ф. Айхорст, Р. Рудольф, Э. Пфаншмидт, Э. Краузе и В. Шмок удостоились государственных наград и благодарностей от Министерства пропаганды и народного просвещения Третьего Рейха за свои работы, прославляющие германскую армию, авиацию и флот.

Незамысловатые названия этих картин отражают такие же незамысловатые сюжеты на них изображённые — «Альпийский стрелок СС», «Пушки против танков», «Последняя граната», «Связной», «Переправа через Верхний Рейн», «Боевые товарищи», «На последнем рубеже», «Уличный бой», «Солдаты», «Экипаж танка дивизии СС», «Перед вражеской атакой», «Отдых после боя», «Танки в бою», «Бой в лесу» и т.п..

Важным средством распространения нацистской пропаганды были партийные собрания. Эти собрания имели много общего с религиозными церемониями, т. к. включали в себя не только политинформацию, но и песнопения, многократное хоровое скандирование лозунгов и призывов, цитирование «проповедей» Гёббельса, уличавших большевиков в страшных злодеяниях, а западных либералов в неумело скрываемой врождённой германофобии, в стремлении уничтожить немецкий народ.

На этих собраниях нацистов ораторы гневно клеймили позором британский империализм, стремление США и Британии стать мировым гегемоном, жандармом Европы и Азии. Свои или командированные из Берлина пропагандисты убеждали, что с Британией как с мировой державой покончено раз и навсегда. Под занавес собравшаяся толпа партийцев в едином порыве пела патриотический гимн «Мы маршируем на Англию».

У участников партийных собраний должно было создаваться впечатление, что немецкому фунту пришёл конец, Британия обескровлена и Третьему Рейху достаточно нанести последний, сокрушительный удар по уже шатающейся Британской империи. Удар, который освободит порабощённые народы от угнетения их англосаксонскими плутократами.

С декабря 1939 года по всей Германии привычным явлением стали так называемые «национал-социалистические утренники», проводимые местными первичными организациями NSDAP в помещениях партийных клубов, общеобразовательных школ и общественных зданий по воскресеньям в предобеденное время. «Утренники» проводились торжественно и празднично, включали пение патриотических и нацистских песен, чтение нацистских стихов, исполнение музыкальных произведений, которые отражали высокую духовность и героическую историю немецкого народа, величие и мощь новой Германии — Третьего Рейха, возглавляемого несгибаемым национальным вождём.

«Утренники» должны способствовать возникновению у участников чувства уникальности немецкой нации, её стремления к лучшей жизни, а главное — к единению всех присутствующих на почве национального патриотизма.

После просмотра пропагандистского киножурнала, где демонстрировались развалины русских городов, часто выступали лекторы с короткой политинформацией-разъяснением, где объясняли, что это Красная Армия бомбит своих граждан, что это русские сами убивают таких же русских в порыве дикой злобы за военные поражения и для последующей дискредитации в сталинской пропаганде «доблестных немецких освободителей».

Гитлеровской пропагандой утверждалось, что уничтожением своих граждан специальными воинскими группами, состоящими из советских солдат, переодетых в форму вермахта, большевики пытались настроить местное население оккупированных территорий против Германии, вызвать волну народного гнева и партизанское движение.

Главное управление партийного просвещения NSDAP, которым руководил Роберт Лей, щедро снабжало партийных лекторов и преподавателей книгами, пособиями, инструкциями, раздаточными материалами (брошюрами, открытками, периодикой) и плакатами, которые печатались тиражами в сотни тысяч экземпляров.

Экзотическим, но достаточно эффективным методом пропаганды, которым пользовались нацисты, особенно в конце войны, было распространение слухов. Был создан целый отдел «шёпот-пропаганды» (Mundpropaganda). Сотрудники отдела громко спорили между собой в людном месте, так, чтобы их могли подслушать случайные свидетели. Агенты-шептуны внедряли в общество слухи, содержание которых было тщательно разработано соответствующими специалистами в тиши кабинетов Главного управления имперской безопасности (Reichssicherheitshauptamt) и Министерства пропаганды Рейха.

Руководил программой «шёпот» бригадефюрер СС Вернер Науман, который лично утверждал разработанные отделом слухи, перед тем как их станут внедрять агенты в людных местах.

Впоследствии эти методы по распространению слухов возьмут на вооружение КГБ СССР и Федеральная служба безопасности России. В советское время чекисты пугали москвичек опасностью заражения от иностранцев смертельными болезнями, распространяющимися половым путём, позже пугали детей во время Олимпиады-80 страшными начинками из лезвий в жевательной резинке, которую раздают шпионы, приехавшие в СССР под видом туристов, пытались уменьшить масштаб нелегальной торговли иностранными товарами, запугивая советских граждан разными страшилками (риск импотенции при ношении джинсов, проблемы с суставами при ношении импортной обуви, повреждение слуха при прослушивании иностранной радиоаппаратуры и прочий бред).

Внедрением слуха о том, что вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) был разработан в тайной американской биолаборатории военного исследовательского центра в Форт-Детрик, занимался целая команда, состоящая из двух сотен человек. Были привлечены зарубежные агенты влияния, подкупленные зарубежные журналисты. Статье Валентина Запевалова «Паника на Западе, или что скрывается за сенсацией вокруг AIDS», опубликованной 30 октября 1985 года в «Литературной газете», предшествовала заказная публикация в индийской газете Patriot, необходимая чтобы в советском издании можно было сослаться на «зарубежный независимый источник», с целью придать правдоподобности запущенному в обращение слуху.

В 1994—1996 годах наследники чекистов распространяли слухи о зверствах чеченских сепаратистов, в сентябре 1998 года, сразу после дефолта и финансового кризиса, нашёптывали населению подробности готовящегося военного переворота, свержения Бориса Ельцина и прочие бредни. Первооткрывателями методов внедрения в общественное сознание пропагандистских слухов были все же нацисты.

При всей кажущейся примитивности нацистской пропаганды она была не просто эффективной, она была исключительно эффективной.

Руководитель радиопропагандистов Дресслер-Андресс, так сформулировал главную задачу пропаганды: «Тотальное воздействие на народ, обеспечение единой реакции на события…»

Гитлер, так высказывался о пропаганде: «Она должна воздействовать главным образом на чувства и только в очень ограниченной степени рассчитана на так называемый разум… Чем скромнее её научный балласт, чем больше концентрирует она своё внимание на чувствах масс, тем значительнее её успех».

Чем примитивней пропаганда, тем она лучше. В крикливых лозунгах, выражавших политическую идеологию и военную доктрину была самая её суть: «Отомстим за наших братьев!», «Германия превыше всего!», «Руки прочь от Германии!», «Покончим с коммунизмом!».

Тот, кто хотел быть обманутым, оказался обманутым. Иначе и быть не могло.