Чёртовы кресты

Николай Аксёнов, 2023

"Мы думаем, что прошлое – это просто. Оно изучено, запротоколировано и внесено в учебники специально обученными людьми.Годы правления монархов, смутные времена, междоусобицы, нашествия кочевых племен и года без лета подробно описаны и подтверждены источниками. И вот мы уже начинаем думать, что неплохо знаем историю.Но дело в том, что история – величина переменная. Однажды она может внезапно развернуться и – оп! – превращается в невозможную легенду, немыслимую и независимую.Следователи Отдела Истории МВД г. Королёва отправляются на поиски ответов на загадки, затерявшиеся в веках.Любопытство и желание узнать свою настоящую историю, какой бы невероятной она ни была, – единственный путь.Только он и ведёт в будущее."

* * *

— Это мне мерещится, что ли? — Андрей театрально потёр глаза и уставился на начальство.

Тяга к недорогим спецэффектам за коллегой и раньше наблюдалась, поэтому Тимур взял мхатовскую паузу. Решил подождать, куда кривая вывезет.

— Нет, ты посмотри, Тимур Сергеич, что творится-то! — почему-то окая, взвыл Андрей и стал тыкать пальцем в экран. — Нет, вы гляньте только!

— Кто «вы», Андрюх? Мы тут одни, — наконец снизошёл до ответа Тим. Не любил томить коллегу.

Если Андрей взял след, придётся по нему идти всем отделом истории. И хорошо, что уже не альтернативными путями, а вполне себе независимыми. Независимая история — так теперь называется то, что не вписывается в рамки официальной. По сути-то ничего не изменилось, но звучать стало солиднее.

— Да к чёрту политесы эти, ты глянь!

Тим присмотрелся к экрану. На нём во всю ширь была открыта гравюра. В спокойных серо-коричневых тонах, название видно: «Moscoe — Le Kreml».

Гравюра. Moscoe — Le Kreml. 1878 год. Частное собрание.

— Датируется одна тысяча восемьсот семьдесят восьмым годом, — уточнил Андрей.

— Красивое, — резюмировал Тим, внимательно рассматривая изображение. Ничего подозрительного видно не было. Мост, башни Кремля, церкви. Баржа проплывает по реке. Пастораль просто, только пастушки не хватает. Хотя откуда ей взяться в центре Москвы?

— И всё? Красивое? А так? — Андрей увеличил изображение.

— Твою ж мать, — тихо сказал Тим. И добавил: — И откуда тут это?

— Вот! — Андрей быстро-быстро защёлкал по клавиатуре, вытягивая резкость и контрастность репродукции.

Но даже без резкости было ясно видно, что на куполах храма были выгравированы кресты привычные, православные, и ещё какие-то другие. Странные.

— Это антенны? Ты точно год знаешь? — на всякий случай уточнил Тим. Хотя и рисковал нарваться на укоризненный взгляд коллеги. И нарвался.

— Обижаешь, Тимур Сергеич, обижаешь…

То, что это на куполах не антенны, было совершенно понятно. Да и откуда им взяться-то? А что за штуки?

— Может, просто ракурс такой? И это растяжки для укрепления? Попало по направлениям линий и потому так смотрится странно, — предположил Тимур, но и сам уже понял, что ерунда полная выходит.

Если одни кресты на гравюре хорошо видны анфас, то и все остальные так же должны быть закреплены. По канонам, если встать лицом к кресту, за ним окажется восток, слева — север, справа — юг, а сзади — запад. То есть ну никак некоторые кресты не могли быть развёрнуты в профиль. Значит, что?

— Значит, что? — переспросил Тимур уже вслух.

— Что это не православные кресты, — резюмировал Андрей и, победоносно сложив руки на груди, откинулся на диванчике.

— Похоже на правду. И что-то они мне напоминают, — задумался Тимур.

— Конечно, напоминают! Подвал они напоминают, а точнее — склад каменюк тех неподъёмных. На которых как раз были выбиты… — Андрей загадочно улыбнулся и замолчал.

— Вилочковые кресты?

— Они, родимые!

— Дела… — протянул Тимур.

В эту минуту дверь купе открылась, и вошла Лика. Повесив влажное полотенце на крючок, она деловито сунула нос в экран ноутбука.

— О, ирминсуль!

— Кто? — хором спросили следователи отдела истории.

— Это крест такой. Ну, что-то вроде, — взялась объяснять Лика. — Есть теория, что так у древних саксонцев назывался посвящённый их богу разветвлённый столб из дерева. Один такой стоял в священной роще у Эресберга в Вестфалии во второй половине первого тысячелетия. Некоторые учёные видят в ирминсулях изображение Мирового древа.

Тимур снова уставился на изображение, а Андрей вдруг продолжил нараспев:

— Знаю, висел я в ветвях на ветру девять долгих ночей, пронзённый копьём, посвящённый Одину, в жертву себе же, на дереве том, чьи корни сокрыты в недрах неведомых.

— Да-да, «Старшая Эдда»! — поддержала творческий порыв коллеги Лика. — Шедевр мировой литературы!

— Так, секундочку, — прервал взаимные восторги коллег Тимур. — Вы сейчас договоритесь до чёрт знает чего. Где гравюра конца девятнадцатого века, а где символ Иггдрасиля?

— Парирую! — с момента прихода Лики Андрей явно повеселел. — А что нам, независимым, прошу заметить, следователям, мешает рассматривать все теории? Да, где поп, где приход, но в том и состоит наша работа. Искать непонятное и загадочное. Вот, я нашёл.

— Это один крокодил налево, а второй квадратный, — не сдавался Тимур, — где логика в этой странной теории?

— А где логика в том, что Стоунхендж — древняя обсерватория? — вступилась за Андрея Лика. — Может, на этой гравюре тоже что-то вроде такого?

— Какого?

— Ну, изображение созвездий, — предположила Лика.

Тим взвился:

— Ты предполагаешь, что эти вот палка-палка — астеризм обычный? И какой?

Тим раздражался. Слишком уж странные теории выдавали его коллеги. Слишком всё было как-то… За уши притянуто. Слишком фантастично, мистично и ничем — совсем ничем — не подтверждено. Неправдоподобно и наивно. И это очень раздражало.

— Да хоть бы и созвездие Лебедя! — Лика тоже чуть повысила голос. Потом схватила карандаш и в два росчерка нарисовала созвездие на каком-то листке, одиноко лежавшем на столике. А потом ткнула в места, где должны бы быть звёзды, оставив тёмные глубокие точки в бумаге.

— Да вы с ума посходили! — взвыл Андрей. — Это же недельный отчёт Колокольчику! Я его уже закончил! Почти! Пока на гравюру эту проклятущую не наткнулся…

Лика виновато притихла.

— Бери ластик, любительница поэзии, и стирай, чтобы и следа не осталось! А ты, Тимур Сергеич!..

— А я пойду. Мне к проводнику надо, за этими… как их… за ними, в общем.

И вышел из купе.

— Да-а-а-а… — Андрей рухнул обратно на жёсткий диванчик. — Дела.

— Я всё исправлю, не волнуйся, пожалуйста, — ласково-ласково заговорила Лика и принялась оттирать несчастный отчёт.

Андрей только рукой махнул:

— Да не в бумажках дело. Просто в который раз убеждаюсь, что только истина приведёт к свободе. Но сначала она приведёт нас в бешенство.

Лика только закивала в ответ, уничтожая созвездие Лебедя.

Дверь в купе снова застенчиво отъехала.

— Проводника нет, — тихо сказал с порога Тимур. — И я зашёл в вагон-ресторан. С брусникой пирог будешь, Лик? Андрюх, с картошкой не было, взял с грибами два.

— Извинения в виде сухпайка принимаются, — Андрей цапнул из пакета ещё тёплый пирог и откусил сразу половину. — Я говофрю, форт ф ней, ф эфтой графюрой.

— Да, — поддержал Тимур, — отложим пока. Будем пока считать, что нам это померещилось. Всем нам.

* * *

Не прошло и трёх часов, а поезд уже притормаживал перед границей. Тима всегда удивляла какая-то маленькость и даже игрушечность Европы. Из одной страны в другую ехать как из Москвы, например, в Тверь. Всё рядом. А ведь совсем недавно они были дома, а теперь уже въезжали в Польшу. Почему-то вспомнилась шутка про то, что весь мир пугает, что Россия измеряет другие страны в своих областях. А чего боятся-то, если так оно и есть? Факт же. А он — штука упрямая. И прямая. В отличие от дорог, которые у нас скорее направления.

— Тимур Сергеевич? — окликнул его Андрей. — У тебя такой вид задумчивый. Что-то случилось?

— Да нет, удивляюсь расстояниям. Я как-то пытался по карте посчитать точные размеры России в километрах, получилось что-то уж очень далеко и долго. А тут — раз! — и на месте.

— Парадокс ещё в том, — не смог удержаться Андрей, — что самая западная точка России лежит в восточном полушарии, а самая восточная в западном!

— Голова у тебя, Андрюха, конечно… — ответил Тимур.

— А что голова? Нормальная голова, красивая даже, если в профиль, — Андрей повернулся к Лике. — Ничего же? Да? Есть на что посмотреть?

Лика хихикнула, но комментировать не стала. Новая сотрудница всё ещё стеснялась коллег и пока не знала, где они шутят, а где серьёзны. Андрей действительно был ничего так, симпатичный. Но говорить ему об этом сейчас точно не стоило. Раньше, когда сидели в кафешке, может, и сказала бы. Но не сейчас.

В дверь купе постучали. Ответить ребята не успели, дверь плавно отъехала в сторону, и вошли два пограничника. Коротко поздоровались, глянули документы и визы, на рюкзаки даже внимания не обратили. Вышли, чуть прикрыв дверь.

— И всё? — разочарованно спросила Лика. — Я ждала чего-то интересного. Граница ж.

Тим и Андрей синхронно пожали плечами.

— А кто это у нас такой чудесный тут, — вдруг засюсюкала Лика. — Чей это нос у нас шладкий?!

В не до конца закрытую дверь действительно просунулся собачий нос. Вслед за носом появился и его обладатель — довольно миролюбивого вида пёс. Помесь немецкой овчарки с кем-то вроде колли. Пёс, крутым боком отодвинув дверь пошире, протиснулся в купе и стал обнюхивать рюкзаки, его-то они интересовали очень и очень.

— Запрещённое ищет, — сообщил Андрей и на всякий случай подобрал ноги на полку, чтобы не мешать службе мохнатого пограничника и не загораживать доступ к вещам.

— А может, он голодный просто? — Лика уже запустила руку в пакет с сушками.

— Служебных собак кормить запрещено! — ответил за пса Тимур. — Да и не возьмёт он, они умные и дрессированные.

Умный дрессированный пёс строго посмотрел на Тимура, потом развернулся к Лике, задев пушистым хвостом Андрея, и слизнул предложенное Ликой угощение. Внимательно осмотрел пустую руку, сунул нос прямо в пакет и стал упоительно хрумкать.

— Это же наши королёвские сушки! — воскликнул Андрей. — Я их специально купил, чтобы вдали от Родины съесть, размышляя о нелёгкой судьбе следователя на чужбине.

— Ой, ну Андрей Андреевич, — Лика улыбнулась. — Неужели вам жалко для такого красавца?

— Фу! — прикрикнул Тим. — Фу, тебе говорят!

— Мне кажется, Тимур Сергеевич, он не понимает по-русски, — вставил Андрей, отряхивая шерсть с майки.

— А как будет «фу» по-польски?

— А уже и неважно, коллеги, — Лика положила опустевший пакетик на стол. — Тебя погладить-то можно, служебный?

Пёс грустно проводил взглядом шуршащий пакет, ткнулся мохнатым лбом Лике в ладонь и, развернувшись, осыпая шерстью всех троих, поскакал в коридор. Досмотр сам себя не досмотрит. А тут и так всё понятно — сушки закончились, ничего более привлекательного по сумкам не разложено.

После паспортного контроля, тщательного осмотра багажа и стряхивания шерстинок с одежды ребята вновь расселись по полкам.

* * *

— Может, чутка притормозим с рабочими моментами? — взмолилась Лика, когда Тимур потянулся к блокноту с версиями. — Это всё очень интересно, но у меня уже голова кипит и вилочковые кресты вокруг неё пляшут. Я в таком состоянии не способна нормально думать.

— Привыкнешь, — подмигнул ей Андрей. — Это у нас Тимур Сергеевич такой неубиваемый. Хочет все тайны мира раскрыть.

— Ну так интересно же, — стушевался Тимур.

— Так никто и не против. Нам самим интересно. Но иногда действительно нужно делать паузы. Чтобы глаз не замылился.

— Разумно, — кивнул Тимур и улыбнулся. — Ну, тогда сами напросились.

Он придвинулся к окну и указал на приближающееся здание вокзала. Поезд как раз делал поворот, и его было прекрасно видно.

— А вы знаете, что Варшава очень часто тонет? — спросил Тим.

— Как Санкт-Петербург? — уточнила Лика. — Раньше.

— Именно. А знаете почему?

— О, это просто, — усмехнулся Андрей. — Наводнения — это следствие необычного сочетания гидрометеорологических факторов и условий на водосборе.

— Говоря простыми словами, «никто не в курсе», да? — Лика хихикнула.

— Типа того, да, — кивнул Андрей. — Рекордно высокий уровень воды в Висле был зафиксирован в 1844 году, тогда вода поднялась почти до девяти метров.

— А там, где наука не даёт точных ответов, всегда появляются легенды и предания, — начал Тимур. — Сегодня вы увидите один из главных символов Варшавы.

— Герб? — уточнил Андрей.

— Так точно. Русалку, — закивал Тим. — Не перебивай, дай расскажу.

Герб Варшавы.

— Молчу-молчу, товарищ начальник, весь внимание, — Андрей подмигнул Лике и уселся поудобнее.

— Нам это кажется довольно странным, ведь Варшава не приморский город. Откуда бы тут быть русалкам?

— Как будто в Мурманске куда ни ступи — сплошные русалки, — не удержался-таки Андрей. Лика прыснула и ткнула коллегу локтем. — Хотя, может, им там холодно просто, да.

Тим только покачал головой и продолжил:

— Но есть пара интересных легенд. По одной из них, та самая русалка заплыла в Вислу из Балтийского моря. И так ей тут понравилось, что она решила остаться. Дамочка, судя по всему, была с характером: путала рыбакам сети и отпускала на свободу пойманную рыбу.

— Мелкая пакостница какая-то, — вставила Лика.

— Не такая уж и мелкая, если учесть, что местные жители жили рыбалкой. Скорее, вредительница и даже паразит, — возразил Андрей.

— Как бы там ни было, от русалки решили избавиться. Но, приблизившись, услышали её пение. Что она пела и о чём — сейчас неизвестно, но вот то, что это были хиты, — понятно. Её песни так понравились местным жителям, что они не стали её наказывать, а только восторгались.

— Клиповое мышление… — протянул Андрей.

— Тсс, дай дослушать, — Лика снова ткнула коллегу локтем, но уже сильнее.

— И вот узнал о таком чуде местный купец. И решил, что будет довольно прибыльно показывать эдакую диковинку за деньги.

— Стартапер, мать его! Молчу-молчу…

— Русалка, она же сирена, — продолжал Тим, — конечно, страдала в неволе. И от безысходности пела. Видимо, ничего другого не умела просто. Услышали её местные рыбаки и освободили от жадного купца.

— Искусство — достояние народа!

— Да ты дашь дослушать уже, нет? — Лика воззрилась на Андрея так, что тот даже отодвинулся от девушки. Чего доброго, схлопочет подзатыльник.

— В благодарность русалка пообещала защищать город со щитом и мечом, в том числе от наводнений. О том, что ей мешало защитить таким образом себя, легенда умалчивает. Но наводнения, кстати, всё ещё случаются. Филонит дамочка. На гербе Варшавы изображение русалки появилось примерно в пятнадцатом веке. Оно, кстати, очень отличается от современной версии — то существо имело драконий хвост, большие лапы, мужскую голову, руки и женскую грудь. Позже чудище начало трансформироваться в женщину с хвостом. И вот — мы видим русалку в привычном нам всем образе.

— Знаете, — подумав, всё же вставил Андрей, — эта вот дамочка в своём первоначальном образе очень мне напоминает казанского Зиланта. С… м-м-м… с крупа.

— А с переда оно тебе кого напоминает? — не удержалась от вопроса Лика.

Андрей покраснел и промолчал.

— Хватит препираться, — скомандовал Тимур. — Берём рюкзаки и пошли. Прибыли!

Они вышли на перрон. Поезд в Берлин уходил только завтра днём, и было принято решение устроить выходной.

— От вокзала каких-то три километра до гостиницы, прогуляемся? — предложил Тимур.

Все закивали. После поезда хотелось пройтись, хотя рюкзаки и оттягивали плечи. Андрей предложил Лике помощь, но та отказалась.

— Нет так нет, — Андрей спокойно принял отказ. — Но если что — я тут.

Лика только улыбнулась в ответ. Тим сделал вид, что очень занят изучением маршрута, и в дела подчинённых не полез. Не дети, сами разберутся.

Шли молча, глазели по сторонам, разминали ноги после долгой поездки.

— А вот и «Бристоль», — Тим указал на нарядное шестиэтажное здание через дорогу.

— Это в нём нас поселить решили? — уточнила Лика. — В самом центре, центрее некуда? За какие такие заслуги?

— Начальству виднее, — Тим некстати вспомнил так и не поставленный им в кабинет кондиционер.

— Шедевр ар-нуво, коллеги, — возвестил Андрей, обводя широким жестом фасад городской достопримечательности.

— Мне страшно, — вдруг призналась Лика. — Даже заходить туда страшно и неудобно. Там наверняка всё такое дорогое и золотом покрыто, а я… — она посмотрела на свои аккуратные, чистые, но не новые кроссовки, — не при параде.

— То есть лезть в подвал за могильными плитами в темноту и бродить с двумя полузнакомыми парнями тебе было не страшно, а сейчас струсила? — совершенно серьёзно спросил Андрей. — Ну памятник архитектуры, ну пять звёзд, что я лично больше ценю в коньяке, чем в отелях, но чего бояться-то? Номера у нас забронированы и оплачены. А уж как, кем и — самое главное! — почему — не наше дело. Наше — работать работу и следовать указаниям руководства. Верно я говорю, Тимур Сергеевич?

Тим только крякнул. Ему и самому было неловко заходить в этот дорогущий отель. Но не показывать же при подчинённых, что и его сомнения прямо-таки обгладывают до костей.

— Всё верно, товарищи бойцы. Медные трубы? Или как там это можно интерпретировать? Должны справиться, — и решительно взялся за тяжёлую медную ручку потемневшей, хотя и тщательно отреставрированной, двери.

Вестибюль был огромен. Мраморный пол и стойка регистрации действительно впечатляли.

— Розовое дерево, — пискнула Лика. — Стойка, говорю, на ресепшен, из розового дерева.

— Ну… Нам туда, — и Тим зашагал по гулкому мраморному полу.

— Добрый день, — девушка на ресепшен в сером, безупречно выглаженном костюме-тройке обратилась к ним по-русски, улыбнулась совершенно искренне и ни разу даже не скользнула взглядом по одежде гостей, — добро пожаловать в «Бристоль». Позвольте ваши документы, я оформлю всё необходимое. Этаж для некурящих, верно? А вы пока можете посетить кафе или наш ресторан «Маркони», там совершенно потрясающие люстры, — обратилась она почему-то лично к Тимуру.

— Люстры? — уточнил Тим.

— Можно просто выпить кофе, пан Иванов, без люстр, — она снова обворожительно улыбнулась.

Все трое отметили, что документы пока не доставали. Спрашивать, откуда в пятизвёздочном отеле Варшавы их знают в лицо, было бы странно. С другой стороны, кто их знает, как должно быть. Лика до сих пор ездила только по Золотому кольцу и два раза на Чёрное море. Тим с Андреем за границей были, но всех обычаев знать нельзя, конечно.

И тут Тимур вдруг ляпнул:

— Я обязательно передам Нине Васильевне, что вы нас приняли по высшему разряду. Спасибо вам большое!

— Ах, ну что вы, — на лице девушки вдруг появилось какое-то странное выражение — смесь благоговения и обожания. — Принять друзей и коллег Нины Васильевны — мой приятный долг и почётная обязанность. Прошу в кафе, — она махнула рукой куда-то вправо. — Рюкзаки можете смело оставить тут.

Конец ознакомительного фрагмента.