Шурави советские. Записи военного контрразведчика

Николай Акимович Дуюнов

Книга о работе сотрудников военной контрразведки во время войны в Афганистане, о малоизвестных и ранее не публиковавшихся формах и методах работы наследников легендарного СМЕРШа.

Корректор Юрий Кудряшов

© Николай Акимович Дуюнов, 2019

ISBN 978-5-4496-6350-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кабул — Фрунзе — Москва

1986 год

Прошло очень много времени с тех пор, как закончилась война в Афганистане, но до сих пор ничего вразумительного, я имею в виду о деятельности органов военной контрразведки, сказано не было.

Конечно, я не занимал стратегических должностей, с высот которых можно оценивать ситуацию в Афганистане, но деятельность после возвращения оттуда дает возможность высказать оценку тому, чем занимались я и мои коллеги в течение долгих десяти лет.

Давно нет КГБ СССР, нет и самого СССР, но ведь осталась та 40-я армия оперработников, которая находилась рядом с теми всему миру известными Героями Советского Союза, которые ковали славу вооруженных сил и ни дня не могли прожить как без информации из особых отделов, так и без того, чтобы не обменяться информацией о делах в своих подразделениях.

После вывода войск из Афганистана, да и до вывода, многие из тех, кто вкусил реальной контрразведывательной деятельности, кто разрабатывал, арестовывал и внедрял в бандформирования агентуру, чья своевременная информация спасла не одну тысячу жизней наших солдат и офицеров — просто стали такой обузой для паркетных начальников, что от них в первую очередь стали избавляться под любыми предлогами. Не продвигали по службе. Отправляли в такие воинские части, где приобретенный боевой опыт не требовался, да и часто просто подальше с глаз.

Не минула чаша сия и вашего покорного слугу. Убрали и меня. А разбираться предоставили потом и только посредством переписки. Но до Москвы — четыре тысячи километров и инстанции, инстанции, инстанции. Доходили ли мои рапорты до тех, кому писались — неизвестно, отписки были стандартные — «оснований для пересмотра решения нет». Было мне в ту пору 37 лет, энергии хоть отбавляй, да и жизнь кипела вокруг на удивление интересная, и однажды я подумал: чего я на них надеюсь? Не нужны им ни опыт, ни энергия, пауки они ночные, ведь тогда им места не будет в созданной системе, где нет чужих, только свои — такие же, как они, пауки. И надо держаться от них подальше, но ближе к тем простым людям, которые кругом и рядом. И пошел я в народ.

В городе Фрунзе, столице Киргизской ССР, где мне выделили квартиру, жил своей жизнью Особый отдел 17-го армейского корпуса, где служили мои друзья по Афганистану, которые меня хорошо знали и с которыми я стоптал не одну пару башмаков. Они же и помогли мне трудоустроиться. На завод «Физприборы», где я прошел, как модно тогда было говорить, путь от слесаря-сборщика, то есть рабочего, до начальника режимно-секретного отдела, то есть снова сотрудника КГБ, но теперь Киргизии.

Шел 1983 год, до вывода войск было еще далеко, дети — Саша и Леша — были еще маленькие, и надо было жить.

На заводе подивились тому, что в рабочие пришел человек с двумя высшими образованиями, это был октябрь, но еще больше они удивились на демонстрации 7 ноября, когда увидели боевые награды — медаль «За боевые заслуги», орден Красной Звезды, а также девять медалей СССР. У директора завода, человека заслуженного, было четыре награды.

Мне присвоили квалификацию — слесарь-сборщик четвертого разряда. Все-таки, закончив Оренбургское зенитно-артиллерийское училище, я получил специальность инженера-электрика. Проработал я пять месяцев, и потом меня директор все-таки сломал. Вызывали в отдел кадров почти каждый день и нажимали на то, что с кадрами всегда проблема, их надо тщательно подбирать, готовить, продвигать, а тут готовый кадр и не хочет на руководящую работу. Это, считал директор, ненормально. Но мои слова о том, что я не знаю производства, да и просто жизни гражданской, в расчет не брались. Надо, и все.

Виктор Иванович Угаров был мудрым человеком и видел людей насквозь, двигал молодых и энергичных на руководящие должности и редко ошибался. Двинул он и меня.

Я даже предположить не мог, как это непросто — руководить гражданскими. Это же не армия, где приказал, а потом проверяй исполнение, здесь психологом надо быть. Пришлось быть. Скажу кратко: началось прохождение другой академии — академии реальной гражданской жизни. И думаю, я ее успешно закончил.

В 1986 году на Конференции воинов-интернационалистов Киргизской ССР (а их, по данным Республиканского военного комиссариата, на тот момент уже было более четырех тысяч) меня выбрали командиром Республиканского военно-патриотического объединения «Родина». После вывода войск из Афганистана, в 1989 году, мы провели сверку всех тех, кто прошел войну, и цифры показали, что кыргызстанцев там побывало свыше 15 000 человек. Раненых было свыше 3 000 человек, инвалидов — более 300 человек, погибло 247 солдат, прапорщиков и офицеров, из них 212 русскоязычных, то есть православных, и 35 мусульман.

Это соотношение, когда оно мной было озвучено на очередной конференции, резко изменило отношение ко мне со стороны власть предержащих и повлияло на судьбу всего «афганского движения» в республике. Я был членом Президентского совета, членом бюро ЦК ЛКСМ Киргизии, членом президиума Совета ветеранов войны и так далее и тому подобное. Но после подведения «итогов» войны в Афганистане в 1991 году я на себе почувствовал, что такое не быть киргизом, хотя, для справки, родился и вырос я в родной Киргизии и отца моего звали Аким, в переводе с киргизского — «глава, руководитель». Не помогло.

Сначала поступило предложение перейти на работу в Административный отдел ЦК Компартии Киргизии, а после путча и низвержения Компартии в 1991 году мы остались один на один со своими проблемами, и с этого момента начался массовый отток русскоязычного населения в другие республики, в том числе и в Россию. Не получая поддержки со стороны властей, мы стали устанавливать контакты с «афганцами» России, получая от них реальную поддержку и помощь — в лечении раненых и инвалидов, в реабилитации семей погибших как в России, так и за границей.

Союз ветеранов Афганистана в России возглавлял молодой и энергичный офицер Котенев Александр Александрович, обладающий высокими морально-волевыми качествами, эрудицией и необыкновенным притягательным характером. Он собрал вокруг себя фанатов, готовых трудиться день и ночь во благо боевых друзей. Свежа была еще рана и память о друзьях, оставшихся на горных дорогах Афганистана, кричавших от боли в госпиталях, о слезах матерей, жен и детей, оплакивающих гибель сынов, мужей, отцов.

Котенев А. А. сумел объединить «афганцев» всех союзных республик. Создал работоспособные общественные организации, выходящие прямо на властные структуры и реально решающие проблемы конкретных людей. Он пошел дальше и обязал всех руководителей республиканских, областных, краевых и городских организаций заняться бизнесом и самим решать финансовые проблемы своих «афганцев». Большинство руководителей «афганского движения» энергично взялись за дело и вскоре успешно решали все проблемы своих организаций. Я не оговорился, именно большинство, но ведь было и меньшинство, которое хлебом не корми, а помоги, поддержи и снова помоги.

Мы не относились к меньшинству и сами организовали Киргизское республиканское отделение Союза ветеранов Афганистана, выйдя из состава Республиканского объединения «Родина», входящего в состав ЦК ЛКСМ Киргизии, что, в свою очередь, принесло мне очередную порцию неприятностей по линии общения с лидерами Киргизии, которые даже и подумать не могли о том, что кто-то может жить, не завися от них. Тем более в мусульманском государстве, где все зависят от кого-нибудь. Это надо просто знать и понимать. Это уклад жизни, сложившийся веками, и никакая советская власть здесь ни при чем, она не смогла сломать ни их веру, ни почитание старших, ни убежденность в том, что более богатые и удачливые обязаны кормить и поить их убогих. Это и убежденность в том, что если не дают, то надо отнять. Я не шовинист и с большим уважением отношусь к прагматичному и трудолюбивому узбекскому народу, который живет здесь же, в Киргизии, абсолютно отличаясь и по менталитету, и по образу жизни. Но это узбеки. А это Киргизия. Они и воевали друг с другом в самом взрывоопасном регионе — Ошской и Джалал-Абадской областях, причем с такой жестокостью, какой мы даже в Афганистане не встречали. Мы же, русскоязычные, были между ними, помогая и тем, и другим в налаживании нормальных отношений, ведь это два народа мусульманского вероисповедания и война между ними — это грех, который осудил весь мусульманский мир.

Нас одели в модную в то время «афганскую» униформу с тельняшками и отправили возить продукты, воду, медикаменты и вывозить больных и раненых из района межнационального конфликта, что мы и делали, как бы это ни было опасно. Руководил и поддерживал нас в этой работе мой друг и соратник по Афганистану Кулаков Вячеслав Михайлович, много сделавший и для нашего движения и занимавший в то время должность начальника Особого отдела КГБ СССР по Фрунзенскому гарнизону. О жизни Вячеслава Михайловича должна быть написана отдельная книга, так как это настоящий герой, правда без звезды.

Погасили этот конфликт не скоро, да он, по-моему, негасим, не забудут этого ни та, ни другая сторона, память у них на такие дела долгая. Между ними стояли российские десантники в городе Фрунзе, да и комендантом был назначен достойный человек — генерал Феликс Кулов, жесткий, решительный и, главное, прекрасно знающий психологию своих соплеменников. В городе не было того бардака, что случился в Оше или Джалал-Абаде.

А итогом этого конфликта стала огромная очередь на вагоны и контейнеры среди русских, украинцев, белорусов, молдаван, немцев, евреев и других.

Заместителем у меня в СВА был как раз узбек — полковник Садыкбаев Исакджан Усманович, мой бывший начальник в Афганистане, уволенный к тому времени из органов КГБ и принявший проблемы своих бывших подчиненных очень близко к сердцу. Небольшого роста, симпатичный, очень коммуникабельный и, главное, никогда не пьянеющий, хотя и никогда не сачкующий при наших частых возлияниях, человек. Он имел огромное влияние на этнических узбеков, а это, как правило, торговые люди, занявшие все ключевые позиции в зарождающемся бизнесе в Киргизии, и поэтому у нас не было никаких проблем в организации встреч, проводов, праздников и так далее.

Кроме всего прочего, у Исакджана Усмановича были еще очень хорошие черты — невероятная работоспособность и житейская прозорливость, а также связи среди властных структур. Он решал многие проблемы «афганцев» просто по звонку, имея высшее юридическое образование, аргументированно готовил документы по любой проблеме, и многие, очень многие братья-киргизы обязаны своим благополучием узбеку-интернационалисту Садыкбаеву.

У самого Исакджана Усмановича была большая родня во Фрунзе, и они всегда были желанными гостями у нас в офисе, который, кстати, выбил также именно он.

Жена Исакджана Усмановича Клавдия Гавриловна — русская по национальности, очень гостеприимная и достойная его жена, русская, но жена мусульманина. Мы всегда ставили ее в пример нашим женам. И они у нее учились терпению, гостеприимству и пониманию того, что мужья у них прошли войну и надо запастись терпением, терпением и еще раз терпением.

Мы с Исакджаном Усмановичем постоянно были в делах, связанных с проблемами «афганцев», и очень мало времени проводили дома, и когда возникла проблема взаимоотношений с властями Киргизии, Садыкбаева они не обошли стороной, он все же узбек.

Мне в очень вежливой форме намекнули, что будет лучше, если руководить «афганцами» будет киргиз, в противном случае… В противном случае будет кирдык, по-киргизски — убьют. Все стало до обидного понятно — денежное место, и все тут. Но не учли одного: ведь для того, чтобы деньги зарабатывались, нужно еще их уметь зарабатывать. А ведь я ранее говорил о том, что проще ждать, когда их тебе принесут на блюдечке, и это в психологии киргизов вещь неистребимая. Сдал я дела своему заму — Турсунбеку, это подполковник, пограничник, 45 лет парню, значит, должны дела были оставаться в том же темпе, как и раньше, но не тут-то было. Бизнес — вещь капризная, он не зависит от национальности, здесь еще кое-что другое требуется, не буду уточнять.