Спираль мысленного потока

Никита Мартин, 2023

Поиск смысла жизни – вечная тема для человечества с древнейших времен.Каждое поколение заново принимается искать ответ на трудный вопрос:зачем мы живем?Молодой человек, внешне вполне благополучный, подошел ктридцатилетнему рубежу, чтобы пережить возрастной и личностный кризис.Семья, хорошая работа и достаток, любовь к чтению, музыке и живописи —все это характеризует главного героя как положительного и духовноразвитого. Но отчего по ночам он страдает от бессонницы, ему кажется, чтоничего стоящего в своей жизни он не совершил, а под ногами вот-вотразверзнется бездна, откуда он не сможет выбраться?.. Почему именно егодуховный путь оказался таким мучительным и тернистым, как обрести себя всовременном мире и стать счастливым?.. Ответы на эти вопросы герой ищетсамостоятельно, используя накопленный опыт известных и не оченьизвестных широкой публике психоаналитиков и философов.

4

Две недели спустя Марк и Анна всё-таки выбрались из своего кокона постоянных забот и отправились в Третьяковскую галерею. Ехать на утренней электричке до вокзала от силы пару часов, поэтому они спокойно расположились в креслах и задремали, периодически просыпаясь на остановках и рассматривая потоки людей на станциях. После тихого, маленького городка с узкими улочками Москва выглядела как огромное, неказистое чудовище. Постоянная спешка, прыжки от одной станции метро до другой, гул автомобилей на широких проспектах. Всё это может быстро утомить, поэтому ребята не тратили время на походы по разного рода достопримечательностям и сразу направились туда, куда запланировали. Совсем другое дело — атмосфера в музеях. Даже несмотря на толпы галдящих школьников, пришедших из местных школ на экскурсии, ощущение от пребывания в подобных местах быстро захватывает своим спокойствием и лёгкой радостью.

Анна отправилась смотреть портреты и делать наброски. Марк, само собой, заранее выбрал пейзажи в качестве главной темы этой поездки. Потратив некоторое время на обход залов, он уже слегка устал и хотел было присесть, но тут понял, что набрёл на выставку работ любимого художника.

Ему очень нравилась картина Шишкина «Рожь». Раньше он видел её только на экране компьютера. Сейчас же перед ним был оригинал любимой работы. По спине пробежали мурашки. Она висела рядом с лестницей и, казалось, особо не интересовала проходящих мимо людей. Что же в ней было такое, от чего Марк замер на месте, ощутил, как слёзы подступают к глазам? Это поле, уходящее в горизонт, разбросанные по пейзажу сосны и сельская дорога. Он задумался и, слегка прикрыв глаза, начал представлять себе это место. Ветер трепал волосы на голове, под ногами едва слышно хрустел песок. Вся накопившаяся боль и печаль ненадолго отступили, давая ему насладиться мгновением красоты. Было во всём этом что-то нереальное, что-то большое. Эта дымка, ласковые цвета неба и облаков, покосившиеся от времени деревья. Но он понимал, что картина привлекает внимание не только благодаря мастерской передаче момента художником. Здесь было что-то личное, значимое и знакомое, доступное только ему одному. Вдруг его накрыло очередной волной воспоминаний, такой внезапной и масштабной, что он даже слегка пошатнулся. Образы и обрывки из детства начали появляться один за другим.

После развода родителей, когда ему было пять лет, он остался на лето с бабушкой и дедушкой в посёлке. Да, это он помнил хорошо. Ещё дядя брал его на рыбалку и возил на мотоцикле за грибами.

— Да, что-то было, но это не совсем то, — подумал Марк. — Нет, должно быть что-то ещё.

И тут вспомнил, как он, маленький, шёл тем летом с матерью через такое же поле. Было страшно идти по неизвестной дороге, казалось, что некто вот-вот выскочит из высокой травы и заберёт его у мамы. Он жался к ней всю дорогу и плакал, она успокаивала и держала его за руку. На горизонте копились грозовые тучи. Почему именно это воспоминание? Неужели это и был тот самый день, когда она оставила его и уехала?

В нём распалилось волнение от такого внезапного озарения. Не подавая виду, Марк присел на лавочку и тихонько вздохнул.

— Почему же я так зациклен на том, что уже давно произошло? — подумал он. — Будто само моё сознание несчастно. Будто я настолько оторвался от себя настоящего, что могу теперь существовать только обрывками, мотаясь между прошлым и будущим. Судорожно цепляюсь за что-то, но никогда не могу довести дело до конца, боюсь увидеть результат. Да и будущего уже толком не вижу, постоянно погружаюсь в своё прошлое. Складывается впечатление, что для остального уже просто не хватает места в голове. По какой причине постоянно конфликтую с собой, почему не замечаю окружающих? Возможно, я так долго отрицал произошедшие в детстве события, что теперь они буквально хотят быть прожитыми сполна. Вероятно, мне не стоит так сильно противиться тому, что действительно имело место в моей жизни. Слишком много требовал, слишком долго притворялся тем, кем не являюсь на самом деле. Может быть, я так часто разочаровывался в своих надеждах на будущее, что решил навсегда остаться в воспоминаниях, мирах своих фантазий. Вывернул жизнь наизнанку. Моё прошлое стало будущим, а будущее — прошлым.

У Марка закружилась голова. В глазах потемнело, от наплыва эмоций он впал в оцепенение, боялся пошевелиться. Посидев несколько минут на скамье, встал и медленно пошёл по залам, перестав обращать внимание на окружающие его произведения искусства. Он поддался искушению в очередной раз погрузиться в темноту своих мыслей и, полностью отрицая реальность, отдался вихревому потоку.

— Такое чувство, будто я и мёртв, и жив одновременно, — продолжал размышлять он. — Однако если я уже мёртв, то почему так отчаянно хватаюсь за жизнь, из-за чего так боюсь смерти своего тела? Окружающий мир для меня — одна большая, непонятная сущность. Я люблю его, но что это за любовь? Ненавижу его, но что это за ненависть? Другие люди — у каждого из них своё уникальное прошлое, настоящее и будущее, в них ведь тоже сокрыты целые миры. Миры далёкие и необыкновенные, покрытые туманом неизвестности. Осознаю́т ли эти люди свои глубины, способны ли видеть их так, как вижу я? Чем больше они заняты поиском материального, тем меньше думают о своём внутреннем, об истинной личности. Чем больше зависят от стимулов в настоящем, тем сильнее страдают от желания обладать ими любой ценой. А я? Разве я не такой же, как они? Отдаю всю свою страсть, наделяю силой того, кем тайно желаю обладать. Помани меня нежностью, окружи заботой, и вот я уже с радостью запутался в паутине чувств, от меня остался только кокон, питательное вещество. Попытаюсь облечь чувства в слова и на выходе получу лишь бессмысленное бормотание. Остаётся только молчать и отталкивать каждого, кто обратит на меня внимание, — он глубоко вздохнул. — По всей видимости, я и правда потерялся. В реальности, даже если человек остался один в глухом лесу, у него ещё есть шанс выбраться. Путник будет отчаянно идти вперёд, искать дорогу домой. Но кто поможет человеку, если он заблудился в самом себе? Есть ли у него возможность выбраться из лабиринта самообмана?..

Занятый размышлениями, он прошёл ещё несколько залов и, наконец, увидел Анну. Она стояла рядом с кучкой туристов, с интересом слушающих гида. Марк подошёл поближе и присоединился к группе только для того, чтобы не думать больше о себе.

— «Портрет старухи» — завораживающее изображение обветренного и мудрого лица, пропитанного опытом прожитой жизни, — громко и с чётким акцентом на словах проговаривала экскурсовод. — Лицо женщины освещено мягким и тёплым светом, отбрасывающим нежные тени на морщины. Эти линии, избороздившие кожу, — свидетельство пройденного ею пути. Глаза глубоко посажены и проникновенно смотрят вдаль, словно погружаясь в воспоминания об ушедших временах. Работа с краской свободная и импасто, что придаёт картине особое тактильное качество и наделяет портрет ощущением движения и жизни. Несмотря на преклонный возраст портретируемой, в её выражении лица чувствуется спокойствие и грация, говорящие о несгибаемой стойкости человеческого духа. Данная картина — прекрасное свидетельство того, что искусство способно запечатлеть сущность человека, сохранив момент времени для вечности…

— Это и правда прекрасно, вы так не считаете? — сказала вдруг пожилая женщина, стоя́щая справа от Марка.

— Простите? — он слегка опешил, в его планы не входил спонтанный диалог с незнакомым человеком.

— Я про портрет дамы в возрасте, — она продолжала говорить то ли с ним, то ли сама с собой. — Безжалостное и неумолимое время, оно постепенно забирало жизненную силу молодости. Какой была её жизнь — одному Богу известно. Но вот перед нами шедевр, созданный давно умершим художником, которого тоже поглотило это самое время. Однако даже оно не смогло уменьшить красоту картины, наоборот, её способность вызывать эмоции и будоражить душу по-прежнему сильна. Это свидетельство главенства искусства, напоминание нам о том, что, невзирая на быстротечность жизни, красота творения остаётся надолго. Красота переживёт нас всех.

Женщина слабо улыбнулась Марку, от её взгляда ему вдруг стало неловко.

— Красота и время, да? — подумал он про себя. — Радовать толпу зевак своим творчеством, когда тебя не станет, в этом сокрыто человеческое счастье? Прошлое ускользает, сыпется как песок сквозь пальцы. Будущее покрыто непроглядным туманом. Настоящее с каждым годом радует всё меньше и меньше. И где же во всём этом красота? Разговор в пользу бедных. Время постоянно нам изменяет. Сто́ит почувствовать тепло человеческого тела или накрыться одеялом, оно тут же тает на глазах. Но совсем другое ощущение оно вызывает в холоде. Когда мы замерзаем, время замедляется вместе с нами. Поэтому прекрасны только минуты, проведённые в прохладном и тихом одиночестве. В моменты щемящей тоски и скуки, будь это поздняя ночь или раннее утро, чистота жизни ощущается как никогда сильно. Вот только как избежать себя в этих мгновениях прекрасного?

Марк ощутил прокатившуюся по всему телу волну раздражения. Возможно, эта женщина в чём-то права, но в данный момент её слова не смогли найти в нём должного отклика. Он подошёл к Анне, взял её за руку и шепнул на ухо:

— Пойдём уже отсюда. Мне как-то не по себе.

* * *

Ему снился сон. Темнота окутывала его, долгое время он плыл в море небытия. Ощутив наконец некое подобие твёрдой почвы под ногами, взглянул наверх. Из-за туч не спеша выплывала луна, освещая лесную опушку. Вдруг он почувствовал, что рядом есть кто-то ещё. Во мгле начали медленно вырисовываться очертания огромного паука-птицееда. Волосатые лапы судорожно ощупывали себе путь, в его глазах-бусинках Марк увидел мутное отражение себя. Паук подбирался всё ближе и ближе, каждый его шаг сотрясал землю. Как следует рассмотрев человека, он на мгновение приостановился, обдумал свои дальнейшие действия. Марк попытался было бежать, но ноги не слушались. В лунном свете блеснули жвалы, паук широко раскрыл пасть и пошёл на него. Марк не мог пошевелиться, позволил ему медленно подойти. Он чувствовал, как его поглощают начиная с ног и продвигаясь вверх по телу. Кричал из последних сил, бился в агонии, но всё бесполезно. Паук был неумолим, пожирал его до тех пор, пока от него не осталось лишь воспоминание. А потом даже память исчезла, растворившись в бесконечной тьме. Казалось бы, самое время проснуться в холодном поту, но нет. Во сне он ощутил, как тело трансформируется в нечто жуткое. Он понял, что теперь сам стал пауком, буквально слился с ним. Сознание наполнилось дикой жаждой, желанием найти добычу и сожрать кого-нибудь с особой жестокостью. Хищные инстинкты взяли верх. Он полз в темноте, челюсти издавали щёлкающий звук при движении. Огромный паук с сознанием человека был неумолим в своём решении найти добычу.

Добравшись до окраины леса, он увидел неподалёку огни небольшой деревушки. Ловко и быстро преодолев поле, он запрыгнул на крышу маленького дома, тем самым показав местным жителям всю свою мощь. Деревня наполнилась истошными криками — паук устроил себе шведский стол. Он преследовал и хватал людей своими массивными волосатыми лапами, топтал и разрывал их на части. Его движения становились всё быстрее и точнее, он проворно скакал от одной цели к другой. Люди в деревне были беспомощны, им некуда было бежать или прятаться. Марк был силой природы, монстром, от которого они не могли убежать. Вдруг он заметил упавшую на землю девушку, пополз к ней, широко раскрыв челюсти. Увидел её лицо, перекошенное гримасой ужаса. Она понимала, что паук может легко разорвать её одним ударом, и приготовилась к смерти.

— Анна! — закричала выбежавшая из дома мать юной девушки. — Нет! Анна!

От вида её испуганного лица и этого крика с ним произошло нечто странное. Как паук ни старался, ему не удавалось сомкнуть жвалы вокруг неё. Как бы ни пытался, он просто не мог заставить себя съесть этого человека.

— Анна? Это имя мне знакомо. Но откуда? — силился вспомнить Марк, заточённый в теле монстра. — Анна…

Он посмотрел на неё. Молодое тело дрожало, в груди судорожно билось сердце. В ней было столько слабости, столько красоты и… отчаяния перед неизбежностью?

Паук отпрянул. Что это? Как, почему? Несколько секунд назад он был готов разорвать её на части, но теперь не мог пошевелиться, не мог даже посмотреть в её сторону. Какая глупость! Я же всесилен, я всемогущ, я воплощение зла! И какое-то маленькое, беззащитное существо способно меня сломить?

Внезапно он ощутил страшную боль. Жители деревни встали на защиту девушки и бросились на него с копьями и вилами. Они протыкали его брюшко, рубили топором волосатые лапы. Кровь лилась на землю, но он уже не мог сопротивляться и смотрел на девушку, которую в это время уже оттащили подальше. Видел, как её обнимает мать, как рыдает ей в плечо. Но эта девушка, Анна, всё это время она тоже продолжала смотреть на паука. В лице уже не читался испуг, она… сочувствовала ему? Она не желала ему смерти?

Увидев перед глазами взмах топора, он наконец проснулся. Тело пробила дрожь, реальность вечернего поезда ударила по лицу ярким светом сидячего вагона. Сердце готово было выскочить из груди. Немного отдышавшись, он осмотрелся. Слева на его плече спала Анна, напротив двое студентов уткнулись в смартфоны. Попробовал посмотреть в окно, но увидел там лишь отражение своего испуганного, уставшего лица. Страшный сон медленно растворился под гнётом реального мира.

— Ну и денёк, — подумал он и спустя некоторое время снова задремал в ожидании завершения странной поездки.

Об авторитетах

С момента рождения любой из нас находится в зависимости от других. Мать — целый мир, родители — боги, способные творить любые чудеса. Их большие глаза и руки могут защитить, но также и уничтожить созданное существо. Кто мы без них?

Ребёнку страшно оставаться одному, он слаб и напуган. Ему просто необходимо искать опору в других, чтобы успешно отрицать беспомощность. Родители дают детям первичную защиту, ядро, что впоследствии помогает развить собственное чувство значимости. Всем нам необходимо ощутить некий контроль над жизнью и смертью, закрепить в себе иллюзию уникальной, индивидуальной личности. Ведь если человек — всего лишь случайность, выброшенная в мир, только чтобы произвести потомство и умереть, то какой во всём этом смысл?

Нам нужна защита. И когда мы отделяемся от родителей, начинаем искать её в других людях и социальных надстройках — в партнёре, в государстве, в религии, в материальном достатке. Человек чем-то ведом на протяжении всей жизни. Он просто не может иначе. В отсутствии авторитетов что ему остаётся делать, к чему стремиться? Если мы не привязаны к чему-то или кому-то, если пуповина зависимости снова рвётся, мы испытываем заложенный в нас страх скорой смерти. Поэтому нам просто необходимы авторитеты, нам нужно быть во власти чего-либо. Быть, но при этом сопротивляться и через это сопротивление расти до тех пор, пока кокон иллюзии не лопнет и цикл не начнётся заново.

Человеку нужно верить во власть, подчиняться, этому нас учат родители. Верить в традиции, в законы, в идеалы. В харизматичных лидеров, указывающих путь к лучшему завтрашнему дню. Но человек не хочет признаваться себе в том, насколько зависим от других. Отсутствие контроля способно его напугать. Однако, если он решит отказаться от авторитетов, откуда в таком случае черпать силы для поддержания иллюзии уникальности? Всегда нужно что-то, что можно любить и ненавидеть. Этот конфликт — жизненная необходимость. Это топливо его двигателя, «я и они», «я и мы».

Каждый день люди едут на работу, пьют кофе, обсуждают политику и жизнь популярных людей, сплетничают о коллегах и знакомых. Возвращаясь домой, они слушают музыку, общаются с близкими, строят планы и смотрят сериалы. Почти у каждого есть машина, любимый смартфон, отпуск, магазины, профили в социальных сетях. Все эти внешние нюансы успокаивают, заполняют ежедневный быт. Банальность прекрасна, а жизнь опасна. Без рутинных игр нас ждут лишь пустота и потерянность, которые мы отчаянно стремимся спрятать подальше. Ведь эти чувства напоминают нам о том, что мы не бессмертны.

И даже если человек погрузится в пустоту отчаяния, если потеряет смысл своего внутреннего «я», поток окружающих подхватит его и всё, что останется — это «плыть по течению». И обязательно найдётся тот, о ком нужно заботиться, кто наполнит пустоту новыми смыслами. Человеку просто необходимо, так же как дышать, чувствовать свободу от беспокойства о смерти. Ему страшно от одной мысли, что он животное, способное себя сознавать. Поэтому он страстно ищет, за что зацепиться, как выразить себя, в чём сублимировать свои импульсы.

Какую я буду любить музыку, что буду носить, каких партнёров буду искать — всё это добавляется в черты личности, формирует характер. Туда же идут все пиковые стрессы — как положительные воспоминания, так и отрицательные. И чем старше человек, тем сильнее черствеет его панцирь индивидуальности. Но зарождается он задолго до того, как мы начнём полноценно осознавать происходящее, ещё в детстве.

Как только ребёнок начинает ходить и говорить, он превращается в губку, жадно поглощающую всё вокруг. И, конечно же, постепенно вклинивается в социум, повторяя за родителями каждое слово, проживая каждую мысль. Он начинает смотреть на мир их глазами. Взгляните на то, как страхи мам, бабушек и отцов передаются детям. Сможет ли неокрепшее сознание понять, что это за мысли, найдёт ли когда-нибудь некие случайности, заложенные в фундамент личности? Интроекция (термин, введённый психоаналитиком Шандором Ференци), защитный механизм психики, — искажает восприятие реальности, заставляет ощущать внешнее как нечто внутреннее. В качестве примера: человек способен перенимать черты характера у друзей и близких, затем воспринимая их как свои. Так он попадает в ловушку, ощущая потерю кого-то или чего-то в жизни как потерю части себя.

Может ли человек взглянуть на себя без страха, без искажения? Способен ли быть искренним с окружающими, может ли признаться в своей слабости? Сказать: «Я не знаю ничего о мире», жить с этим чувством неполноценности?

В жизни нет такого понятия, как безграничная свобода. Подобный шаблон создан для того, чтобы поддерживать нас в состоянии стремления к чему-то более возвышенному и могущественному. Веками люди ограничены рамками национальностей, классов, идеологией государств, религиозными взглядами, традициями и языками. Нам важно получить одобрение сначала родителей, затем друзей, коллег, жён и мужей, детей. Действие человека, его поведение, любой ответ на вопрос всегда чем-то обусловлены. Какая в этом может быть свобода? Выходит, без влияния чего-либо извне человек ощущает себя в некотором смысле голым, незащищённым. Ему необходимо постоянно искать смыслы, во что-то верить, от чего-то зависеть.

Человек создал общество, чтобы затем ему подчиниться. Мы рабы собственных идей и мыслей. Но каждая идея живёт лишь до тех пор, пока с ней соглашается большинство. Как только политическая партия, вера или граница государства начинает рушиться, приходит осознание слабости. Щит, который должен был обезопасить нас от смерти, сломан, и мир снова напоминает о том, кто мы на самом деле. Всего лишь люди. В такие моменты человек начинает озлобленно защищать иллюзии, показывая свою животную сущность. Подобно зверю, загнанному в угол, он сопротивляется и тупеет от страха неизбежности. Бежит, но его всегда догоняют.

Даже совершив главный рывок юности и оторвавшись от родителей, нам свойственно пугаться невероятного количества навалившихся проблем. И куда проще и приятнее вновь погрузиться в тепло безопасности, уют самообмана. А выбор иллюзий, предлагаемых обществом, подобен шведскому столу. Вот религии, вот политические партии, вот спортивные команды. Телеканалы, корпорации, национальности, профессии. У каждой из них свой ритуал погружения, традиции и ценности. Зачем пытаться отыскать что-то в себе, когда вокруг столько готовых решений? Лёгкость забвения, которая подарит сладкий и глубокий сон на всю оставшуюся жизнь, это ли не счастье для человека?

Сложно балансировать на тонкой грани между добровольной сдачей в рабство обществу и попыткой стать хозяином самого себя. Можно раствориться в повседневности и проснуться спустя годы с вопросом: «На что я потратил всё своё время?» Но можно и замкнуться в уникальности, стать изгоем.

Современное общество также предлагает нам искать себя в любви к партнёру. Это поистине непоколебимая и очень точная фантазия, особенно хорошо показавшая себя за последнее столетие. Мир, в котором наука превалирует над религией, всё ещё нуждается в идеологии. Просто теперь это не что-то общее на всех, как идея Бога, а скорее более индивидуальное, уникальное и родное, так похожее на отношения с матерью в детстве. Однако может ли на самом деле романтическая любовь решить проблему поиска веры?

В любви, как и в любой другой обусловленности, многие ищут ощущения безопасности и надёжности. Мы часто перекладываем ответственность за счастье на партнёра, возводим его в своих глазах в некий абсолют. Но так же, как и в случае с отношениями матери и ребёнка, рано или поздно наступает момент разрушения иллюзии влюблённости. Человек рядом оказывается таким же беззащитным, как и мы сами.

Конечно, можно сделать смыслом своей жизни поиск идеального партнёра. Отрицая жажду тела, искать божественную, возвышенную и неразвращённую любовь. Искать человека, способного затронуть самые тонкие струны души, трепетать от мысли о встрече. Это и есть любовь? Или же это просто очередной, навязанный шаблон? Есть и другие варианты. Вам могут предложить любить свою страну или религию. Ваш личный психолог предложит вам полюбить себя. И если вы скажете, что просто не заинтересованы в играх поиска романтических отношений, общество быстро утопит вас в чувстве вины и собственной неполноценности.

В свою очередь, попытки найти себя в интимной близости также способны завести в тупик. Секс разочаровывает своей простотой и указывает человеку на то, что он всего лишь связующее звено, что он не бессмертен. На какое-то мгновение интимная близость помогает забыть о том, кто мы есть, обо всех наших обязательствах. Ощутив это единожды, возникает желание растворяться в этом мгновении снова и снова. И вот, человек вновь попадает в рамки обусловленности. Он зависим от тела партнёра, от тепла и ласки. Он хочет владеть им и получать нужные чувства на регулярной основе. В таких отношениях всегда будут присутствовать страх потери, зависимость от наслаждений, ревность.

Жить в состоянии потерянности нормально, естественно. Осознавший свою смертность человек долгое время будет существовать с чувством некой тревоги, искать, за что зацепиться. Делать он это будет практически инстинктивно, как заблудившийся в пустыне ищет оазис с водой. И эта слабость порой способна порождать гибкость, нежность, открытость окружающему миру. В этом есть некая разница между восприятием женским и мужским. Женщинам приходится жить в мире агрессии и силы, где мужчины начинают войны и пишут законы общества. Отчасти поэтому им проще принять свою ничтожность по отношению к природе, которую мужчины тем временем отрицают всеми возможными способами. Разум и продукты его деятельности ценятся только его носителями, сама природа к понятию личности холодна и прекрасно обойдётся без неё.

Мы боимся не только смерти, но и самой жизни. Страх за свою семью, страх потерять работу, страх осуждения общества. Если каждый из этих страхов — лишь производная от ужаса перед концом, то что мы можем сделать? Только осознать свою обусловленность и внимательно рассмотреть присущую многим из нас зависимость от авторитетов.

Каждый раз, когда кто-то указывает вам на верный путь, сто́ит обратить на это своё пристальное внимание. Может ли такое упрощённое понятие, как «верный путь», существовать в жизни человека? Верный путь — это тропинка, которая поможет обойти болото или минное поле. Она была протоптана с риском для жизни, и в данном случае это действенные указания, которые помогут избежать смерти. Но если некто говорит о верном жизненном пути, о чём-то, что само по себе постоянно находится в движении, — в таком случае это понятие нас только запутает. Авторы сами неоднократно попадались в ловушку авторитетов, когда личность и её история настолько очаровывали, что воображение начинало рисовать картины невиданной красоты. Это создание кумира, принижение себя перед другим. Мы не говорим про обесценивание пути, который человек прошёл к моменту, когда его начали замечать окружающие. Речь здесь идёт о переносе ответственности на кого-то за свои неудачи. Создавая авторитет, мы автоматически перекладываем надежды и мечты на плечи другого. Возраст, корпоративная принадлежность, социальная роль, финансовый достаток, семейное положение — всё это обусловленности, призванные воссоздать утраченное в детстве ощущение безопасности и защищённости.

Конец ознакомительного фрагмента.