Вновь: ложный мессия

Никита Владимирович Чирков (2024)

Они не должны были оказаться на этом острове. Они даже не знали о его существовании. Оскар, Рода и Настя совсем недавно были вынуждены оставить родную колонию Монолит на растерзание безжалостному врагу. Но на пути к столице мира технократов Опусу, где они хотели найти помощь, случилась катастрофа. На этой чужой земле под названием Колыбель они внезапно сталкиваются с Нерожденными, последователями веры в божество мироздания Матерь Кассандру. Чтобы остаться в живых, приходится принять помощь Алви — человека с амнезией, чьи воспоминания невозможно трактовать однозначно. На пути к свободе, в идеологической борьбе между известной наукой и чужой верой, решится не только их судьба. Итог этого дня определит будущее всего человечества, хотят они этого или нет.

2

Настя не хотела ничего менять: прохладный чистый ветер раскачивает высокие деревья неизвестного вида, чья листва смеси черного и белого цвета на скрюченных ветках перекрывает серые тучи; пальцами получается нащупать мягкую траву с нежной землей; нависающие фигуры мамы и папы слева и справа от нее заботливо касаются ее нежными руками. Все происходит плавно, замедленно, но столь приятно, сколь большего она и не хочет. Совсем только недавно была реакция на что-то страшное, принесшее большую боль… но достаточно моргнуть, как она уже тут… где-то тут. Лежит там, где никогда ранее не была, куда попала через долгий и трагичный путь, начавшийся еще в родном городе Монолит, ставшем колонией планеты Кома сотню лет назад. Путь этот оказался дольше допустимых мыслей. Дом ее уже разрушен, возвращаться можно лишь на руины. Мысль эта помогает лучше принять угасающий контакт с этим столь же чуждым, сколь удивительным своей непохожестью на ее дом миром.

— У нее очень много рваных ран, если мы не зашьем их, то потеря крови убьет ее быстрей, чем возможные внутренние травмы! — Рода спешно осматривала тело лучшей подруги, подмечая в уме все травмы от осколков стекла, ожоги и явные повреждения органов. Все это случилось каких-то минут двадцать назад, когда они исследовали подземную лабораторию, пока не случился подрыв, запустивший затопление, сбегая от которого через единственный лифт наверх они оказались тут, на приличной своим размером ровной поляне. Прятался выход из технологичного сооружения в подвале небольшого деревянного домика, который и стоял посередине этой поляны с тропинками вокруг строения, уложенными белыми камнями.

Рода вновь зачесала свои черные короткие волосы назад, чтобы те не мешали, падая ей на глаза, отчего сразу же показывались тонкие шрамы наискось через лицо. Она была бойкой, легко заводилась, но даже моменты злобы и приступы чудовищной ярости не могли заглушить в ней доброту. Ту самую, которую Настя, чуть ли не в самый ужасный момент жизни Роды, еще там, на Монолите, смогла разглядеть в подруге и простить ее за страшное преступление. Так что Рода не просто боялась потерять лучшую подругу.

— Ты говорил, что здесь будет полный медпакет! — Она умела красиво кричать. Сидевший с другой стороны Насти Алви очень спешно осматривался вокруг, особенно поглядывая на тот дом в пяти метрах от них, который почему-то не просто пустовал, а был лишен даже мебели. Общий вид был немного угрожающим еще и из-за напряженного лица с сильным подбородком, лбом и очень заметными голубыми глазами, чей взгляд будто бы всегда многозначителен. Но стоит ему заговорить, особенно в обращении к кому-то конкретному, так вместо высеченной статуи появляется очень живой и добрый человек, сразу же вызывающий доверие.

— Тут есть храм, там, позади меня, видишь, тропа идет на резкое возвышение.

Рода знала, что делает, пусть и не была врачом, все же базовая медицинская подготовка внедрялась всем, кто работал вне Монолита, дабы в дикой пустынной среде прожить дольше желаемого. Оттого ей, как и Насте, это место, полное изобилия зеленой растительности с большой влажностью, является крайне неестественным.

— Бери Оскара, быстро туда и обратно! Я не позволю и ей умереть!

Обойдя ее, он подошел к Оскару, который стоял в метрах двадцати за спиной Роды, прямо у деревянного забора из бревен, пресекающего случайное падение с обрыва в тридцать метров вниз.

— Успеешь насмотреться на океан — идем! — Алви проронил слова спешно, толкая его за плечо для привлечения внимания. Но Оскар все стоял, чуть ли не прижатый к земле под собственным весом, его руки были опущены, небольшой наклон вперед с тяжелым взглядом куда-то далеко вперед мог всерьез испугать своей отрешенностью от реального мира. Короткая, почти под ноль, стрижка и легкая щетина по-странному выделяли череп этого крепкого, суховатого мужчины с высокой военной подготовкой не в последнюю очередь благодаря отцу, некогда главнокомандующему колонией Монолит, чья смерть и ознаменовала падение города, который Оскар покинул с Настей на пути к Роде незадолго до переломного момента истории. Алви еще раз толкнул его, ощутимо сильней, что и вывело того из странного для Оскара самоличного изгнания. Оскар посмотрел на Алви неправильно спокойными глазами, спровоцировав Роду на моментальное вмешательство с законной претензией.

— Эй, соберись уже! Настя умирает!

Оскар перевел на нее удивленный взгляд, почти как у тех, кто удивляется скорее подаче информации, нежели ее содержимому, что, в свою очередь, опять же, неестественно для него, ибо Роду он знает так же долго и хорошо, как и Настю.

— Да что с тобой такое?! — Рода толкнула его обеими руками, требуя естественной для него реакции ответственного, порой и вовсе чрезмерно мнительного лидера, формирование качеств которого началось еще на Коме, когда отец дал сыну последние наставления перед ожидаемой гибелью, передав вместе с тем и роль лидера своего разрозненного народа Монолита.

— Веди. — Оскар произнес это Алви, последовав за ним без какого-либо дополнительного контакта с Родой, которая с трудом сдержала гневный нрав за такое поведение, напоминая себе об ускользающем времени для спасения подруги. Рода по-странному любила Оскара, но чувства те были взращены на честности и приверженности идеалам, заложенным в нем единственным родителем. Сейчас она не узнавала этого человека, а вкупе с умирающей подругой Рода ощущала подступ немыслимой трагедии, бороться с которой она готова хоть зубами, что, к ее несчастью, буквально не впервой.

Рода смотрела им вслед с ужасным предчувствием надвигающегося кошмара. Необычный для нее ветер все дул со стороны прекрасного своим исполнением в таком непривычном для нее масштабе; странные пышные большие деревья примерно на одинаковом друг от друга расстоянии интриговали своим происхождением; вся окружающая природа окутывала ее богатыми на мелочи составляющими, будоража таинствами. Все это позволило поверить в настоящую изоляцию от прошлого, преимущественно пустого на форму и содержание тех миров, где они были, следственно, и составляющих тех причин, вынудивших их там быть. Все это позволило поверить в настоящую изоляцию лишь на мгновение… мгновение, пока Алви и Оскар бежали через поле, мимо деревьев, к тропе на возвышенность, откуда за высокими кривыми деревьями выглядывала треугольная верхушка строения.

Рода упала на колени перед Настей, чье дыхание было все тише и тише.

— Ты спасла меня. Не должна была, но спасла. Я… не знаю, как спасти тебя… прости меня, но я не знаю. Я так много хочу тебе сказать. Так много хочется изменить… извиниться за то, как я себя вела, и извиниться за то время, когда из-за меня мы не общались… Мой отец правильно сделал, что выбрал тебя на свою замену. Техгруппой должна была руководить ты. Потому что ты лучшая из нас всех. Он погиб, зная, что ты продолжишь его дело. Я знаю это, потому что знаю его и тебя. И я ненавидела тебя за это. И ненавижу теперь себя за упущенное время. Ты сказала недавно: «Видеть в переменах благодать, ибо нет ошибок во Вселенной». Но я не хочу таких перемен. Твоя вера… она пока лишь твоя… но я бы хотела, чтобы она стала нашей. Без тебя… я не знаю, как справлюсь. Даже Оскар не справится. Я уже это вижу. Ты не можешь умереть вот так. Я не верю в это. Только не ты. Только не сейчас. Пожалуйста. Прошу. Выживи.

Рода закончила в слезах, не заметив, как все вокруг окутал бледный туман, сокрывший вокруг нее весь мир.