Отражение в стекле

Никита Алексеевич Черненко, 2018

Как часто вам снятся сны? А как часто вы запоминаете их? Может, вы ими управляете? Что ж, значит, вы везунчик… Поверьте, далеко не всем людям на земле дано право управлять своими снами, а порой с их управляющими могут возникнуть неожиданные конфликты… Однако, чаще проблема в том, что этот конфликт появляется не тогда, когда нужно.

Глава 3

Чёрные плотные тучи затянули всё небесное полотно. Город, и без того погруженный в ночную темноту, обрёл ещё более мрачный вид, казалось, будто тьма настолько густая, что даже свет от фонарных столбов стал намного тусклее, чем был. Всё чаще разбивались об асфальт и крыши домов тяжёлые капли, издали слышались гулкие раскаты грома, вселяющий тревогу и трепет перед всемогущей стихией природы.

Артём встал так же резко, как и провалился в сон. К этому времени морось уже окончательно превратилась в настоящий шторм: за окном яростно завывал ветер, беспросветной стеной лила толща воды, будто одолеваемая желанием смыть дома вместе с их обитателями. Но как бы ни был силён дождь, ему ничего не оставалось, кроме как хрипеть и отчаянно стучать в окна, будить оглушительными раскатами грома и пускать множество молний, освещая округу. Но юношу мало волновал весь хаос за окном, что, впрочем, не мешало ему слегка вздрагивать от очередной звуковой волны. По большей части его сейчас интересовала Марго, а точнее её личность.

«Необычная девушка. Странная, как минимум. Хотя нельзя сказать, что это отталкивает от неё, скорее наоборот — она ходячая интрига. И книга, которую она читает, и её поведение, чёрт, да даже сам факт, что она вообще пришла ко мне посреди ночи… крайне необычная девушка, крайне необычная…»

Артём поставил чайник греться, ибо уже был уверен, что уснуть у него уже не получится. И дело было далеко не только во снах: голове не давало покоя ровным счётом ничего, а по итогу, как оказалось, любая случайная мысль может прибавится к этому снежному кому, смешиваясь в отдельные версии и теории вокруг интересующих вопросов. Время, конечно, и было всего около пяти утра, но разве так важно сколько времени, когда день и без того обещает быть долгим?

«Интересно, господа профессора и в такую погоду пойдут проводить пары? Глупый вопрос… они и под конец света выйдут на работу, а может и после него, кто их знает»

Квартиру наполнил приятный запах чая. Артём сел за стол и, медленно попивая горячий напиток, углубился в воспоминания. Обычно юноша таким не занимался, почти все воспоминания, имевшие когда-либо честь укорениться глубоко в сознании, пагубно действовали на настроение, вызывали чувство тоски, а порой и непомерной злости. Хотя большая часть злости была сконцентрирована на одном единственном человеке, смерти которому Артём желал даже спустя столько лет.

Можно сказать, что у Артёма не было отца. Был лишь Александр, ставший за все несколько лет страшным сном в сознании тогда ещё юного мальчишки. Мама рассказывала, что он был чудесным юношей, способным поразить девичье сознание своей широтой познания. Он был примером для подражания до тех пор, пока всё не пошло под откос. То ли долгий путь к цели, то ли стечение обстоятельств, но спустя какое-то время после рождения Артёма, Александр загулял. Каково же было удивление жены, когда её порядочный муж и отец становится наркоманом и алкоголиком.

Сколько Артём себя помнит тогда, они почти каждый день ссорились. Нужно ли говорить, какой это стресс для ребёнка — видеть родителей, которые чуть ли не готовы вцепиться друг другу в волосы в очередном припадке ярости. И как бы ты ни старался их помирить, единственное, что ты получал — это оплеуху от отца и бессонную ночь. Но в один момент ад достиг своей точки кипения, а после сразу же стих, пустив лучи надежды.

Артёму было семь, когда отец пришёл в особенно пагубном состоянии — он был полностью выбит из реальности, благодаря очередной дозе, лишь пробегал глазами от одной вещи к другой и бродил по квартире, из одного угла в другой, из одной комнаты в другую, и так до тех пор, пока не нашёл комнату сына…

Артём вынырнул из сознания и ощупал спину. Шрам в виде буквы «А» всё ещё отчетливо напоминал о том дне, ставшим последними часами мучений, переросших в ту жизнь, которая так охотно шутила над писателем в данный момент.

«Ты — моя собственность» — прозвучало эхо прошлого.

Школа. Как много ассоциируется у него с этим словом. Первая любовь, первые шаги в писательстве, первый и, пожалуй, единственный «живой» друг, первые дни в одиночестве и приход к идее отшельничества. Класс не питал симпатий к людям, подобным Артёму — слишком уж он был спокойным на их взгляд. Лишь маленький Максим Моржов, сидевший вместе с ним за одной партой, смог найти с мальчишкой общий язык, да так и просидевший вместе с ним до конца учёбы, откуда вместе ушли после девятого класса — Макс по собственному убеждению в том, что дальше ему там делать нечего, а Артем, потому что больше не хотел видеть никого из своих одноклассников. Что же, желание было исполнено, и лишь Макс остался напоминанием о тех днях — ещё одним эхом прошлого.

В очередной раз он погрузился в омут своего сознания, перебирал шрамы, оставленные обществом, один за другим, в надежде на то, что хоть когда-нибудь он их не найдёт. Но они всегда были на своём месте.

Другой же призрак былых дней был уже мёртв. Она была мертва.

Единственная, кому Артём доверился больше всех. Ради кого он был готов отдать свою жизнь, а она сделала это раньше, чем он мог представить.

Вера.

У парня побежали мурашки по спине, он протёр влажные глаза и продолжил наносить самому себе эти раны ради неизвестной цели.

Вера не отличалась от многих девушек в классе. Такая же жизнерадостная, не обделенная вниманием родителей и мужской половины Вера, в которую Артём так легко влюбился. Его маленькая Вера, которая пусть и не с самого начала питала взаимные чувства к юноше, но позже воспылавшая ответными эмоциями, поглощенная в его мир и занявшее свой пьедестал прямо на вершины душевных ценностей. Та самая Вера, которую доставили в морг городской больницы со следами удушья. Единственная и неповторимая Вера, унесшая вместе с собой веру Артёма в полное света будущее…

По щеке медленно скатывалась слеза. Артём глубоко вздохнул, утёр слезу, а чтобы окончательно не впасть в отчаяние, решил выйти в интернет.

Ноутбук встретил слепящей белизной экрана, от которой больно резало по глазам. Как и можно было ожидать, интернет работал на редкость плохо: в сети не было никого, новостей не предвещалось, потому писатель вспомнил о своих работах и принялся совмещать листы между собой, ища соединения в сюжете, после чего принялся переписывать их уже на ноутбук. Но в один момент в динамиках раздался звук входящего сообщения.

Алиса: Тоже гроза разбудила?

«Я же не давал ей свой аккаунт»

Артём: Да, что-то в этом духе, пусть и не совсем так.

Алиса: Ты вообще спать ложился?

Артём: Часа на два. Я поздно ложусь.

Алиса: А сейчас почему не спишь?

Артём: Так вроде бы решили же — гроза разбудила.

Алиса: Так ведь ты писал, что не совсем так.

Артём: Я имел в виду, что не только из-за этого.

Алиса: А что ещё?

Артём: Да так… потом расскажу.

Алиса: Ладно.

Переписка на несколько минут утихла.

Артём: Ты пойдёшь сегодня в универ?

Алиса: Да ну его! В такую погоду максимум, куда можно отправиться — так это в могилу.

Артём: Хах, да, есть такое.

Артём: Как думаешь, долго это продлится?

Алиса: Если честно, то не хотелось бы, чтобы он так весь день лил. Перспектива остаться дома на весь день меня совсем не радует.

Алиса: Кстати, может беседу создать? Поболтали бы все вместе. Там у меня три-четыре человека наверняка наберётся.

Артём: Это без меня как-нибудь. Я неловко себя чувствую в беседах: все друг друга знают, есть общие темы, а ты просто смотришь на это всё так, будто только узнал, что диалоги иногда ведутся между более чем тремя людьми.

Алиса: Я думала, у тебя много друзей. По крайней мере, ты не выглядишь как полный интроверт.

Артём: Коим я и являюсь на деле? Забавно.

Алиса: Ну, в смысле, что… не знаю даже. Разве это не скучно?

Артём: Бывает иногда, но я привык. Оно вдохновляет.

Алиса: И чем же?

Артём: Своей независимостью.

Артём: Ты представь, как это безупречно, когда твой день не зависит от того, с кем ты поговоришь, а кто останется молчать. Как это просто, когда ты можешь сам выбирать, куда пойдёшь, что ты там будешь делать, а самое главное, это то, что никто не может сказать тебе что-то в ответ, потому что некому.

Алиса: Это глупо как-то. Как по мне, у всех должны быть друзья. Даже у тех, кому они не нужны.

Артём: Для чего?

Алиса: Наверное, чтобы не свихнуться от одиночества.

Артём: Мне кажется, что если я имел шанс свихнуться, то я его уже использовал. Иначе вряд ли можно было бы столько прожить, будучи окружённым рутиной со всех сторон.

Алиса: Ты окружен рутиной лишь потому, что сам её пустил к себе, и не хочешь выдворять.

Артём: Просто она оказалась более щадящей по отношению ко мне, вот и всё.

Алиса: Жизнь — это один большой риск. И вряд ли то, как живёшь ты, можно назвать жизнью вовсе.

Артём: И как бы ты назвала мою жизнь в таком случае?

Алиса: Существование.

Он задумался.

Артём: Даже если и так. Я привык к этому всему. Мне просто нравится это, и всё тут. В этом есть свой шарм, во всяком случае.

Алиса: Неужели ты действительно такой бесчувственный?

Артём нахмурил брови.

Артём: Мои чувства мертвы.

Алиса: Скажи, ты любил когда-нибудь?

Артём: Ты не хочешь знать ответа на этот вопрос.

Алиса: Вот как? А может, это ты просто не хочешь рассказывать о неудачном опыте?

Артём: Ты. Не хочешь. Этого. Знать.

Алиса: Возможно, это я решаю, что я хочу знать, а что нет?

Артём: Хорошо. Тогда я не сильно хочу об этом рассказывать.

Алиса: Так бы и сказал сразу.

Артём был зол. Зол на себя за то, что ведёт себя как ребёнок. Зол на Алису за то, что она просто появилась не в то время не в том месте. Зол на весь мир и за то, что он так несправедлив, и что он вечно играет злые шутки с теми, кто пытается этот мир как-то изменить в лучшую сторону. Он просто был зол.

Алиса: Артём?

Артём: Что?

Алиса: Я боюсь грозы.

Артём: Все мы чего-то боимся, как мне кажется.

Алиса: А знаешь, почему я боюсь грозы?

Артём: Ни малейшего понятия.

Алиса долго печатала сообщения, потому Артём успел сходить за второй чашкой кофе.

Алиса: Когда мне было лет восемь, родители отправили меня к бабушке в деревню. Старуха добрая была, но, если честно, то я почему-то не выносила этого затхлого воздуха в доме и кота с облезлым хвостом, поэтому бесконечно была на улице, играла с местными. Там ещё лес был такой классный: не слишком густой, но при этом достаточно для того, чтобы в прятки поиграть, или шалаш построить какой. Но я больше всего поляну любила, называла её островом среди зелёного моря. Там никто никогда не появлялся, вот я и заклеймила это место как своё, лежала там летними вечерами и мечтала о детском, смотря в небеса. Там ещё такой дуб был массивный, хотела на нём колесо повесить, но не нашла в итоге… зато роман там нашла. Так вроде, ничего такого — обычные детские сопли, но тогда это казалось таким важным…

Алиса: В последний день перед моим отъездом дождь полил. Ну, я и решила попрощаться со своей полянкой. Пришла туда, а там прямо в нескольких метрах от меня молния зарядила. Думала, что ослепла, а в итоге — нет. Но с этих пор я ненавижу грозы.

Артём: Печальная история.

Алиса: На самом деле нет. Ну… может и да, конечно, но мне кажется, что она хорошая. В ней светлая грусть, ностальгия прям таки.

Артём: Никогда не испытывал чувства ностальгии… повода не было, наверное.

Алиса: Ещё будет, я уверена.

Алиса: Ладно, я, пожалуй, попробую уснуть. Да и тебе советую спать пойти. Пока.

Артём: Спокойной ночи.

Артём перечитал историю Алисы.

— А может и правда… светлая грусть… хм. — Артём пробежался глазами по всему диалогу, после чего вытащил наушники и, поставив на повтор одну из своих любимых аудиозаписей, продолжил переписывать. Уверенность в том, что он просидит так до самого утра, подкреплял кофе, настроение и шум за окном — атмосфера в самый раз для стука клавиш.

Артём проснулся от проходящего в окно света. Небо было всё ещё затянуто тучами, но сейчас дождь заметно ослабел, и теперь не выглядел как стена воды, а лишь как самый обычный дождь в октябре… правда сейчас конец апреля. Начало пар он проспал, поэтому было решено сделать очередной выходной, посвященный неизвестно чему.

Будучи писателем, Артём не мог себе позволить уснуть за рабочим местом — мало ли что он наворотит, заснув в сидячем положении. Но сегодня сон нагрянул столь неожиданно, что сил на то, чтобы перебраться на кровать, попросту не хватило, и он так и лёг: в одежде, с открытой строкой и светящим ноутбуком. К слову теперь на том месте, где юноша закончил писать, сияло множество букв, по которым Артём прошелся лицом во время сна.

Хотя утро омрачала не только погода на улице и сохранившийся плохой настрой: дом был обесточен. Видимо, энергосеть не выдержала столь сильной грозы, и теперь лишь избранные могли похвастаться электричеством. Но так как плита у Артёма была газовая, а горячая вода спокойно лилась и без света, парень вытащил фонарик и уже через пятнадцать минут пил чай. Он был бодр и свеж ровно настолько, насколько позволял день. Однако мысли наотрез отказывались войти в хоть относительно позитивное русло, так что он плюнул на тщетные попытки придать своему виду хоть каплю весёлости и задумался.

На протяжении вот уже скольких лет его жизнь идёт по единому маршруту. Витки этого цикла накладывались друг на друга, не меняли ни формы, ни цвета, появлялось желание изменить ход событий. Но диалог с Алисой больно задевал по этой рутине словом «существование», которое было позорным, но ужасно правдивым по отношению к стилю жизни одинокого студента. И ведь он не единственный, кто предпочитает такую жизнь: многие в нашем мире ждут момента для того, чтобы перейти от бездействия к действию. Проблема лишь в том, что ждут момента, а не создают его своими силами. Решив закончить свою мысль на свежем воздухе, Артём накинул пальто и поднялся на крышу.

Резкий порывистый ветер так сильно ударил в лицо, что он на несколько секунд утратил способность дышать. И без того пустынный и безжизненный пласт цемента выглядел ещё мрачнее, утопал в мелких лужах и ёжился под порывами воздуха. В прочем, весь город сейчас выглядел именно так, отчего обычно мечтательные эмоции, вызываемые крышей при обычном стечении обстоятельств, теперь вызывали желание больше никогда на неё не подниматься. Артём нащупал в кармане потрёпанную пачку сигарет, рядом с которыми лежала зажигалка, вытащил одну, после чего медленно закурил. Обычно он старался сдерживать себя: всё-таки идея ежедневно приближать свою смерть, вдыхая дым, выглядела всё ещё глупо и бессмысленно. Но порой бывали такие дни, когда к этому предрасполагало практически всё, и этот был как раз таким.

— Я думала, что ты не куришь. — Артёму не пришлось оборачиваться, чтобы узнать собеседницу по голосу.

— Просто я делаю это редко, не люблю травить своё же тело.

Марго встала рядом и повторила процедуру.

— И тем не менее, ты сейчас здесь. Я вообще хотела спросить, работает ли у тебя электричество, но тебя дома не было.

— Слегка надоел вид собственной квартиры. Забавно, да?

— Всем всё по итогу надоедает.

— Я думал, что это никогда не произойдёт со мной. Выходит, что я наивен.

— Да, выходит именно так.

Наступило молчание.

— Ты давно куришь? — спросила Марго.

— Сложно сказать, что я вообще курю. Это скорее какое-то баловство — редкое и, как правило, лишь в особых случаях, как этот вот, — он показал рукой на вид вокруг. — А так, вроде бы, около полутора лет.

— Солидный срок.

— Был бы таковым, если бы я делал это постоянно. А так….

— А так ты умудряешься держать меру. Молодец, — Марго улыбнулась.

— Не думаю.

Артём выбросил окурок с крыши.

— Мне надоело то, что я существую, — он глубоко вздохнул и направился к выходу.

— Подожди! — девушка поравнялась с парнем. — В каком смысле?

— В прямом, наверное.

— Просто я не совсем поняла, к чему ты это сказал, — акустика подъезда плавно вступила в диалог и теперь отзывалась эхом на каждое слово.

— Ну, давай попробую объяснить. Вот есть… люди, да? Они рождаются, идут учиться, работать, может не идут работать — вариантов развития сюжета миллион. В процессе они гарантированно заводят друзей врагов, коллег и конкурентов, приятелей и недоброжелателей. Но кого я забыл упомянуть?

— Кого?

— Я забыл упомянуть любовь. Мне стало казаться, что человек без любви не живёт, а лишь существует, именно это и заставило меня сегодня подняться на крышу, это же меня и будоражит всё утро, и это подмешивает свою ложку дёгтя и в без того не самое вкусное лекарство, под названием жизнь… как ты опишешь любовь коротким определением?

Марго ответила не сразу.

— Пожалуй, как самое непостоянное, лучшее и вместе с тем худшее чувство на Земле. Но ведь ты же не хочешь сказать, что это что-то изменит?

— Я хочу сказать, что меня это достало, — Артём открыл дверь и остановился в проходе. — Ты прости, мне нужно дописать кое-что. Не уверен, что это выглядит тактично, просто я сегодня не в самом разговорчивом настроении… пока. — Дверь закрылась, так и не дождавшись ответа.

Естественно, Артём не собирался ничего дописывать. Он оглядел серый обыденный пейзаж и почувствовал рвотные позывы, вызванные рутиной. Старым казалось всё: раковина, холодильник, диван, ноутбук, в один момент и сам Артём показался себе же каким-то древним и устаревшим, будто проводной телефон.

— Нет, всё-таки надо проветриться. — Артём достал мобильник и сел на диван, попутно набирая номер Макса. Спустя несколько гудков, из динамика раздался заспанный голос:

— Алло? — Макс шумно зевнул.

— Как ты можешь так долго спать? — в голове писателя чувствовался неподдельный сарказм.

— Чё? А, Леший, ты что ли?! Так я лёг в семь, мы до утра тусили. Ты не представляешь, какие там на вечеринке были ба…

— Избавь меня от подробностей. О своих пьяных похождениях ты можешь рассказать в другое время.

— Ага… когда ты звонишь! — Макс рассмеялся. — Чёрт, Артём, дружище, ты мне на мобильный сто лет не звонил! Чем обязан?

— У тебя на днях не запланировано очередной тусовки? Такой, чтобы даже меня растрясти?

— Да, у меня… стоп, что?! ТЫ собираешься СО МНОЙ пойти на ТУСОВКУ?! — если бы не телефон, Артём мог бы ощутить удивление Макса кончиками пальцев.

— Ты так реагируешь, будто я робот, которому чуждо понятие веселья и отдыха.

— Ха-ха, да! Ты чёртов робот, Артём! Я бы за такой долгий период времени с катушек слетел, если бы всё это время сидел дома! А ты не только не слетел, но ведь ещё и трезвенник, да?

— Что-то в этом роде…

— Артём! — Макс перешёл на крик. — Я спасу тебя от тебя самого! Просто… эм… просто дождись вечера, о’кей? И-и я всё соображу! Клянусь тебе, мы найдём способ, как растрясти твоё залежалое чувство ритма жизни, я поставлю тебя на ноги, уж не сомневайся! Короче, смотри, я наберу тебе в… в шесть вечера. Согласуем, где встретиться, все дела. Всё будет в шоколаде, мужик, слово тусовщика номер один в этом городе! Ха-ха, Артём собрался развеяться, теперь ясно, отчего такая погода. Да это же чёртов феномЕн!

— Смотри не переусердствуй только, тусовщик блин! Я-то помню, чем всё в прошлый раз закончилось.

— Ты про тот случай два года назад? Да, я помню. Ты ведь так и не вспомнил, кто тебе фонарь поставил под глазом? — с усмешкой в голосе спросил Макс.

— Нет…

— Фонарный столб, в который ты впаялся, когда мы отвернулись! — из трубки раздался оглушительный хохот. — Так, ладно, я погнал всё готовить. А ты… найди что-нибудь из нормальной одежды, прошу тебя! Короче всё, я побежал, пока! — Макс сбросил трубку. Юноша решил сразу заняться делом и открыл шкаф.

Гардероб Артёма никогда не мог похвастаться насыщенностью цветов или обширным выбором, поэтому если ему было нечего надеть, то лишь из-за недостатка одежды. Пара костюмов для походов в университет, чёрные джинсы с настолько широкими штанинами, что при особом желании можно было забыть, что они вообще были надеты, несколько футболок для дома и редких занятий физкультурой, а так же единственная неофициальная рубашка в крупную зелёную клетку с возможностью укоротить рукава — любимая вещь в шкафу писателя, которая тут же отравилась на возникшую посреди комнаты гладильную доску. Но, к сожалению, все дела на этом же и заканчивались и, приготовив одежду, Артём решил продолжить заниматься тем, чем хотел заняться ночью.

Когда ты чего-то ждёшь, время тянется беспощадно медленно. Конца ли рабочего или учебного дня, прихода нужного автобуса на остановку, встречи ли с любимым человеком, или и вовсе звукового сигнала от микроволновой печи, закончившей с подогревом еды. Во всех этих случаях время играет с терпением застывшего в ожидании человека, не интересуясь, что станет с ним после этого, что было до того, оно будет идти невыносимо долго, настолько, что легко сойти с ума. Но время, несмотря на свою нерасторопность, в любом случае стремиться превратить будущее в настоящее, а настоящее в прошлое, ибо такова природа времени — оно может идти, плестись, лететь вперёд, но не сделает ни шагу назад. Артём тоже немало пострадал в своё время от ожидания, и даже сейчас он не был способен сконцентрироваться на рабочем процессе, часто поглядывая на тикающие часы. Ему казалось, будто они намеренно замедлили свой ход, и теперь шли в два раза медленнее обычного, или же просто Артём настолько глубоко утонул в болоте своего сознания, что даже время сжалилось над ним и ускоряло каждое его действие?

Юноша в очередной раз отвлёкся от текста, мысленно выругался и закрыл ноутбук: было понятно, что это всё бесполезно. Но в запасе всё ещё находился один приём, ускоряющий ход даже самых медленных единиц времяисчисления. Стоило лишь подумать о чём-то, развить мысль и пытаться достроить её, обрисовать, словно художнику, и вот тогда мир зашевелится вокруг с уже привычной быстротой.

Когда часы показывали без двадцати шесть, телефон зазвенел, чем вывел парня из глубин собственного разума. Звонил, как ожидалось, Макс, из-за чего Артём спешно нажал кнопку «Принять» и услышал возвышенно-весёлый голос из динамика, готовый в одно мгновенье сорваться на крик.

— Здоров, Леший! Чё как, ты готов?

— Уже давно.

— Отлично! Просто безупречно прямо! — Макс будто бы взвизгивал от удовольствия. — Тогда я жду тебя возле «Соколовского», помнишь, где это?

— Помню, а что самое главное, подозреваю, с чего это вдруг ты решил встретиться возле торгового центра. Что, мадам Модница, опять вещичек не хватает? — съязвил Артём.

— Иди ты в баню с такими шутками, всё серьёзно! А ещё у нас мало времени, так что дуй к остановке, шутник. — Макс сбросил до того, как его друг успел что-либо сказать напоследок. Решив не терять времени, Артём быстро собрался, ещё раз на всякий случай глянул на время и вышел к остановке.

Торговый центр «Соколовский» был настоящим воплощением мечты шопоголиков. Это было огромное по площади четырёхэтажное здание, украшенное белыми и оранжевыми пластинами, а также парой больших экранов и лампочек, блестящих всеми цветами радуги в ночное время. И мало того, что на этих четырёх этажах уместился продуктовый супермаркет, кинотеатр, игровая зона и солидных размеров ресторанный дворик, остальную площадь занимало неисчислимое множество лавочек, бутиков, магазинов, прилавков, стоящих посреди свободных дорожек и многого другого. Одним словом, можно было с уверенностью сказать, что если здесь продавалось не всё, то уж точно почти всё. Всё это было, несмотря на дурную репутацию никому неизвестному хозяину центра, который якобы приехал прямо из столицы, дабы привнести её пижонство в этот далеко не самый большой городок. Забавно было ещё и то, что ему приписывали почти все преступления, происходящие в данном захолустье, что, в общем то, вызывало лишь улыбку на лице, когда очередной обвинитель с жадным взглядом прочёсывал названия магазинов один за другим, слоняясь по этому самому торговому центру.

Артём вышел на остановке, которая была построена вместе с «Соколовским». Макса нигде не было видно, но как только рука потянулась за мобильником, его фигура медленно выплыла из-за угла и пританцовывающей походкой направилась к своему другу. Сразу бросился в глаза наряд тусовщика: одежду как будто измазали краской разных цветов и оттенков, из-за чего теперь весь этот хаос ужасно рябил в глазах.

— А я знал! — Макс крикнул так громко, что несколько стоявших на остановке покупателей обернусь в его сторону. — Я знал, что ты придёшь так, будто собрался на поминки! Только… на поминки ведь не ходят в зашарканных кроссовках!

— Я тоже рад тебя видеть, Макс. А я думал, что ты работаешь кем-то посолиднее, чем маляром.

Обиженное чувство стиля модника сразу перешло в надутые губы и хмурые брови.

— Тут всё фирменное, между прочим! Ай, короче, ты просто не шаришь, пошли уже, у нас мало времени.

— Куда ты уже собрался?

— Как куда? Делать из тебя человека, куда же ещё?

Артём скрестил руки.

— Чува-ак, так уже сто лет никто не ходит! Мало того, что весь в чёрном, так ещё и в пальто! Ну серьёзно, тебя хоть сейчас отправляй… не знаю, куда угодно, но не на тусовку. Меня заживо сожрут, если ты в таком виде придёшь и ещё моим другом назовёшься.

— Моржов, я сейчас не в самом лучшем материальном достатке. Мне банально нечем будет платить за обновки.

— На этот счёт не беспокойся! — Макс вытащил скрученную пачку тысячных купюр, зажатых резинкой. — Сегодня всё за счёт заведения, писака!

— Между прочим, писательство — вполне себе прибыльное дело, если частить. А если выпускать новые книги редко, то получается то, что и должно выйти.

— Ну и как давно ты в последний раз что-то сдавал?

— Месяца четыре назад… кажется.

— Угу, вот тут и всё твоё писательство. Недельку ешь мясо, остальное время Доширак, пошли уже! — он нетерпеливо тянул Артёма за рукав, словно ребёнок маму в отделе игрушек. — Ты у меня заблестишь сегодня на фоне остальных.

— Если ты меня оденешь в стразы — я тебя живьём закопаю.

— О, а это хорошая идея!

— Макс!

— Расслабься, шучу я. Идём.

Матовое белое напольное покрытие торгового центра сияло чистотой, несмотря на ходящих тут и там покупателей и простых зевак, разглядывающих витрины. Артём уже успел заглядеться на манящий перспективами магазин канцтоваров, но Макс выдернул друга из мечтаний и указал на магазин одежды.

— Вот она — святая святых каждого человека, кто хоть немного чувствует стиль жизни! Тебе бы стоило закупаться здесь, а то ты выглядишь так, будто тебя от этой самой жизни кто-то отключил.

— Я же тебе не советую, где покупать ручки, верно?

— Потому что я всё равно не пишу на парах, ха! О, смотри какая рубашка!

— Смотри, какой ценник! Макс, помилуй, я за неё не расплачусь. Её, судя по всему, шили вручную в горах Тибета, не меньше.

— Если бы это было так, она бы была безвкусной, а эту шили в… — он глянул на бирку, — ну, кстати, достойно, даже вполне достойно! Возьми-ка её, а я ещё чё-нить присмотрю, вон те джинсы, например. Артём, не отставай там!

— Господи, я не думал, что умру именно так… так глупо, — простонал Артём, теряясь в лабиринтах из одежды.

Спустя полтора часа Макс закончил свой (именно свой) марш-бросок по магазинам, где лишь на заднем плане проскакивал его личный манекен, на котором умещались все те вещи, которые, по мнению модника, выглядели достойно. В виде последнего штриха он отправил Артёма в парикмахерскую, где отдал тройную сумму за то, чтобы его приняли вне очереди. Когда же Артём вышел оттуда, Максим присвистнул и сказал:

— Я превзошёл самого себя!

Артём осматривал свой новый образ, стоя перед зеркалом: на голове красовался ужасно модный по меркам его мучителя зачёс вверх. Пальто сменила чёрная ветровка из чистой синтетики, джинсы приобрели слегка зауженный вид, подчёркивающий образ и, естественно, сменили цвет на более классический синий, опоясанный тканевым ремнём. Даже кроссовки — самый незначительный элемент стиля, выглядел вполне сносно, особенно по меркам Артёма, который вовсе не разбирался в моде. Стоило бы отметить, что ему самому понравился новый стиль.

— Остался последний штрих! — Макс сунул руку в карман и положил его содержимое в новокупленную ветровку. — Это так. На будущее.

— Макс, я и так уже тебе задолжал, а ты ещё и деньги даешь, и… так, Моржов, что ЭТО делает у меня в кармане?

— Не будь таким скромным, дружище! Каждому автомобилисту нужна сменная резина! — он лукаво подмигнул ему.

— Ничего не знаю, забери себе!

— Нет, вот если останется — вернешь, а так забирай, пока дают. — Артём продолжал злобно пялится, но вскоре понял, что это бесполезно и, глубоко вздохнув, спросил:

— Ну, куда теперь?

— В клуб. Кстати, положи пока своё старье в камеру хранения, на обратном пути заберёшь.

— Кому вообще пришло в голову ставить камеры хранения посреди торгового центра?

— Не знаю, но идея была неплохая!

— Да уж… — сказал Артём, устало вздыхая и пытаясь уместить разбухший от вещей пакет в небольшом шкафчике.

Клуб «Гелиптерум» был одним из немногих относительно приличных заведений, где порядок ставили выше желания набить кошельки за счёт приходящих отдохнуть людей, ежедневно наплывающих, будто приливная волна, сразу после захода солнца. Он не отличался особой популярностью, профессиональным персоналом или необычным интерьером, но при этом что-то всегда заставляло вернуться в этот мир танцев и алкоголя у барной стойки.

Макс смело прошёл через вышибалу, который даже не обратил на него особого внимания. В помещении было немноголюдно, Артём неспешно разглядывал тёмные стены, большой танцпол, окруженный множеством столиков и кожаных диванов рядом с первыми, мягко пульсирующую белым светом барную стойку, за которой скучал бармен. Впрочем, он был единственным членом персонала, кто не был занят чем-либо: диджей копался в аппаратуре, рассказывая что-то стоящему рядом с ним человеку, проходил саундчек, настройка света, и в целом весь клуб очень легко визуально делился на две зоны: ту, где переговаривались посетители, и ту, где вовсю шла работа, границей служил бармен.

— Так, ты тут немного подожди, а я сейчас приду, — сказал Макс и направился прямо к диджею, который, увидев его, сошёл с платформы и пожал парню руку. Через несколько секунд они уже вместе шли в сторону писателя.

— Артём, прошу любить и жаловать — это Стас. Стас — это Артём, он — мой лучший друг и кореш по совместительству! Там ведь на всех хватит места, как я помню, сегодня далеко не самый забитый день, да?

— Да, кажется. Рад знакомству, Артём, — они обменялись рукопожатиями, на удивление Артёма, рука Стаса была достаточно сильной, что не чувствовалось при его виде, не показывающим абсолютно ничего, кроме того, что по комплекции он был больше схож на Макса, но лишь с поправкой на более высокий рост и ширину в плечах.

— Так, ну что, Стас, ты готов? Нам бы прийти пораньше, а то всё без нас начнётся.

— Они никогда не начинают без меня. Вы можете подождать минут десять? Сегодня новенький на работу пришёл, нужно ему всё показать, — Стас указал в сторону парня, с которым он переговаривался до прихода Макса.

— Да, конечно. Артём, может, бахнем для разгона? Бармен, «голубая акула», две порции!

— Звучало дико…

— Я знаю. На западе всегда были проблемы с названиями коктейлей. Садись, всё равно мы тут ещё минут десять просидим.

На столе появилось два маленьких стакана, наполненных голубоватой жидкостью.

— Это ликёр такой цвет даёт! Тебе, Леший, вряд ли даже снилось такое.

— Ты бы лучше так же знаниями в университете блестел, знаток.

— К чёрту университет! О, кстати, у меня тост! За встречу… а ещё за твоё освобождение от гнёта реальности! Сегодня ты окунёшься в совсем другой мир, так что давай не заставим его ждать, поехали! — прозвучал короткий стук стекла и вся «голубая акула» залпом отправилась внутрь, тут же на блюдце появились два ломтика лайма.

— Ну, рассказывай, друг, что у тебя там? Мы как в этот универ пошли, так ты совсем весь мрачный стал, ни на улицу не вытащить, ни просто поболтать. Занят чем был? — начал расспрашивать Максим, прикусывая лайм.

— Можно и так сказать. Я весь год писал одну книгу, которая мне по итогу принесла солидный доход и даже некоторую популярность в узких кругах. Но дописал-то я её месяца три тому назад, то есть ещё в январе месяце, а до апреля просто отдыхал — это сильно выматывает.

— Значит, всё же книга? Как называется хоть?

— «Дневники пожирателя». Я не сильно заморачивался с названием.

— И о чём она?

Артём улыбнулся.

— А это ты, Максим, сам должен узнать, если конечно ты ещё читать не разучился.

— Хитришь, Серов? Ничего, я тоже умею хитрить… бармен, повтори-ка!

— Не многовато ли? Мы ещё даже не на месте, как я понял.

— Это скорее мало, чем много, Артём! Учись правильно расставлять приоритеты, а главное — пить! — Макс рассмеялся и схватил свежую порцию коктейля. — А так, должен признать, Артём, что ты меня удивляешь! Не то чтобы я думал, что ты совсем не умеешь веселиться… хотя нет, я именно так и думал, но всё же вот так сразу после стольких месяцев отдыха не столько от своих книжек, сколько от жизни в общем, и сразу в пекло… это надо уметь! Я надеюсь, что ты и дальше продолжишь меня удивлять, и сегодня мы посмотрим, сохранил ли ты свой запал, или уже окончательно перестал воспринимать этот вкус жизни, — он недвусмысленно указал на «акулу». — Давай, за жизнь!

— С каких пор ты научился говорить тосты? За жизнь!

Второй коктейль пошёл по тому же пути, что и первый.

— Ох… а ты походи с моё на всякие тусовки, Леший! Ты не то что тосты научишься заворачивать похлеще гостей с гор, так ещё и деньги будешь за них получать. Да… может, тамадой пойти, как думаешь?

— Думаю, что ты будешь напиваться быстрее всех, — Максим взорвался фальшивым смехом.

— Насмешил ты, конечно, насмешил! Я уже слишком давно в этом бизнесе, чтобы напиваться быстрее кого-либо! Вот увидишь, я ещё всех вас переживу, с таким образом жизни, потому что алкоголь — это полезно!

— Только ты забыл, что он полезен в меру, и по большей части вино.

Из полумрака вышел Стас, державший в руках куртку.

— Так, ну что вы тут, не заскучали? — скорее из вежливости спросил Стас.

— Как видишь, нет, — Макс указал на пустые стаканы. — Чё, идём уже? Скоро солнце скроется.

— Ну ты не мог что ли подождать? Нет бы как все нормальные алкоголики пить на месте, так нет, этот ещё и по пути удумал нажраться. Твою медь, Морж, ты этим уже нервируешь! — вдруг завёлся Стас.

— Так, Диджей, спокойнее, сегодня повод есть! У меня друг из заточения вышел, можно сказать, выбрался из плена!

Стас покосился на Артёма.

— Что-то слабо верится, что он сидел…

— Чё? А! — Макс взорвался хохотом. — Да я не про тюрьму, придурок! Он у нас домашний! Блин, скажешь тоже, сидел. Артём, вот скажи, как таких только матушка Земля носит?

— Не знаю, тебя-то она как-то терпит ведь, — лицо парня кривилось в усмешке, Стас же не смог удержаться и тихонько прыснул.

— Тоже мне мистер Порядочность! Погнали уже, я не хочу опоздать!

Они достаточно долго шагали по улицам города. Всё ещё шёл небольшой дождь, дул прохладный ветер, машины разбрызгивали грязную воду по тротуару, отчего на джинсах вскоре появились пятна песочного цвета. Когда Артём спросил, куда они идут, ему никто не ответил точно, и лишь в очередной раз указали на «чрезвычайную секретность» места. Но вскоре юноша и сам начал догадываться о том, где это место находится: многоквартирные дома постепенно начали редеть и вместо них уже всё чаще появлялись старые участки с частными ветхими домиками, больше похожие на нежилые и покинутые. Из-за этого мысль неожиданно всё отменить проскакивала всё чаще и выглядела всё более заманчиво, а сама авантюра начала казаться глупой.

— Тормози, шеф, пришли! — вывел Артёма из задумчивости Макс.

Этот дом был заметно более новым, по сравнению со многими тут: кирпичная основа была сделана в три цвета и создавала незамысловатый узор, в пластиковых окнах уже горел тусклый свет, по черепице на крыше барабанили капли, спускающиеся по сточной трубе прямо на дорожку, которая шла вокруг всего дома. Сам участок тоже был раза в два больше других, прямо возле широких ворот виднелась крыша гаража, а из дома иногда доносился приглушенный смех. Макс вбил код на электронном замке, стоящем на двери и вошёл сразу, как только распахнул её, Артём прошёл за ним.

Гараж был открыт, в нём стоял черного цвета массивный внедорожник, а рядом с ним скромно уместился камуфляжный квадроцикл, выглядящий, как минимум, смешным на фоне чёрного гиганта.

— Эй! — Макс постучал в запертую дверь дома и оглушительно свистнул. — Открывай, медведь пришёл!

— Урод, ты окончательно мозгами тронулся? — раздался шипящий голос из-за двери вместе со щелчками замка. — Ещё раз так свистнешь, и можешь попрощаться со своими зубами, соловей блин!

В дверях стоял парень, несколько ниже Артёма ростом с бритой головой. Вместо рук были самые настоящие горы мышц, как, в прочем, можно было сказать и по всему остальному телу. Маленькие глазки смотрелись смешно на лице амбала, но и они давали понять, что он был настроен максимально серьёзно, однако через несколько секунд немая сцена закончилась и они с Максом обменялись рукопожатиями, громко смеясь.

— А в остальном рад тебя видеть, Морж! И тебе привет, Стас. Только это кто? — Пока они переговаривались, Артём успел заметить, что новый знакомый, как и Макс, почти всегда кричит во время разговора, что могло бы говорить о плохом слухе и последствиях громкой музыки. Однако теория сразу рушилась под напором спокойной и не кричащей речи Стаса, который пусть и работал диджеем, но даже повышал голос всего на несколько нот выше, что не так сильно раздражало.

— А это Артём, мой кореш. Мы с ним с самой школы дружим. Он вроде как попросил меня избавить от трезвости бытия!

— О, ну тут ему Химик поможет. Меня Серёгой звать, можно просто Скин. Не в плане, что скинхед, а просто голова бритая, — Артём пожал огромную лапу Сергея, насквозь пропахшую табаком.

— Может, впустишь уже? А то чё мы как неродные-то? — Стас оскалился.

— А, конечно, заваливайтесь! — Скин отошёл в сторону и впустил гостей.

Первое же, что бросилось во внимание, а если быть более точным, то в нос — резкий стоячий запах спирта вперемешку с табаком и ещё чем-то незнакомым. Из комнаты подальше слышались громкие голоса, смешивающиеся вместе с музыкой в один большой хаотичный комок звука, от которого даже скрипнувшая где-то дверь показалось чем-то ужасно громким.

— Кто это тут решил начать вечеринку без папочки?! — громче обычного крикнул Макс, влетая в комнату, не снимая кроссовок. В ответ послышался очередной взрыв из голосов, где кое-как можно было разобрать слова приветствия. Артём вышел из прихожей и сразу попал в большую гостиную, где по бокам тут и там стояли белые диваны, к которым жались по обеим сторонам тумбочки, сплошь заставленные рюмками, стаканами и бутылками.

— Так, братва, попрошу минуточку внимания! — Начал Макс. — Во-первых, что это за шлак у вас тут играет? Стас, разберись с этим недоразумением, которое кто-то по ошибке назвал «музыкой», пожалуйста. Спасибо. А теперь… — он схватил Артёма под руку и подвёл к себе, — позвольте представить новенького в наших скромных, но самых потрясных кругах этого города! Гроза литературных агентств, домосед номер один по версии журнала «Интроверт» за несколько прошедших лет, мой лучший друг а ныне ещё и человек, который к чёрту взорвёт сегодня эту тусовку своей крутостью. — Макс вдруг начал растягивать слова, пародируя конферансье на боях без правил. — И-и-и зовут этого красавчика А-а-а-арт-ё-ё-ё-ём!

Взрыв аплодисментов и громкий свист со стороны заставили Артёма машинально развести руки в стороны и покружиться вокруг себя.

— Кто там, блин, опять свистит? — раздался бас Сергея из прихожей, которому ответил дружный смех.

— Пошли, покажу тебе, кто есть кто, — сказал неизвестно откуда оказавшийся рядом Стас. Макс в это время уже осушал содержимое одного из стаканов, стоящих на тумбочке.

Они присели на один из пустых диванов и Диджей начал указывать на людей, добавляя пару слов от себя:

— Это Полина, студентка с экономического. Скажу так, она имеет некоторые странные, хоть часто и очень удобные замашки. Если не горишь желанием в свой «первый заплыв» попасться в сети к этой искусительнице, — он перевёл взгляд Артёма на длинноволосого парня в очках, — то никогда ни в коем случае не пей то, что даёт тебе Химик. Этот ходячий закос под еврея умудряется делать такие напитки, что даже Макс со своей хвалёной выносливостью не способен долго продержаться, — он умолк, давая понаблюдать за тем, что делал Химик. — О, а вот и Катя. Катя — хозяйка этого участка, у неё отец вроде как серьёзная шишка даже в столице, поэтому я бы на твоём месте даже не пытался играть с ней, она баба строптивая, хотя, конечно, и заманчивая на роль девушки: у неё уж точно не бывает проблем с деньгами.

Катя в это время о чём-то разговаривала с Максом, держащим в руке ещё недопитый стакан. Одета она была на удивление роскошно, по отношению ко многим, кто был здесь: выразительное красное платье, скрученные в кудри и аккуратно уложенные на плечи волосы, отдающие золотым оттенком, туфли на таком каблуке, что Макс смотрелся как семиклассник на фоне первокурсницы, которая уже давно профессионально занималась баскетболом. И ещё одной деталью была не сходящая с лица театрально-фальшивая улыбка, похожая на те, которыми заставляют улыбаться стюардесс.

— А я скажу тебе так, Артём. Ты пришёл веселиться, несмотря на свой титул, недавно оглашённый Моржом, потому попробуй развеяться. Отсюда ты вряд ли уйдёшь до утра, поэтому лишь от тебя зависит то, будет ли это место твоей тюрьмой на сутки, или же приятной стоянкой на твоём пути.

— Спасибо, я постараюсь, — сказал Артём, но Стас уже куда-то ушёл. Писатель снова окунулся в стихийный шум, поднимающий что-то из тёмных глубин души, но это что-то было настолько слабым и холодным, что его хватало лишь на лёгкое волнение в сердце.

— Привет! — раздался звонкий голос сверху. Артём и не заметил, как уже оперся руками на колени и положил на них голову, поэтому первым делом он сменил позу для того, чтобы увидеть собеседника. Перед ним стояла Полина, чью внешность можно было рассмотреть только сейчас. До ужаса узкие джинсы, которые, казалось, заменяли ей кожу, майка, обрезанная выше половины, отчего Артём сразу отвел взгляд и столкнулся глазами со Стасом, который вроде бы и говорил с Сергеем, но при этом наблюдал за новеньким.

— Привет говорю! — вернула внимание к себе Полина.

— А? Да, привет.

— Новенький значит? — она лукаво улыбнулась и присела рядом.

— Что-то в этом духе.

— Меня, кстати, Полиной зовут!

— Артём…

— Я знаю, тебя Макс ведь уже представил всем. Он умеет представлять… а ещё позёрствовать.

— О, ты так думаешь? — вообще-то, Артём и сам знал об этом, но всё же смешал голос с нотками удивления.

— Ага! — она весело воскликнула. — Чего сидишь, кстати?

— Просто не хочу пока вмешиваться.

— Но Максим сказал, что ты сегодня тут зажжёшь! — Полина обиженно надула губы.

— Ну, как сказать… — он опустил взгляд, — я просто пока не вошёл в ритм.

— Но это же неправильно! Тут запрещено скучать!

— А я и не скучаю, — на его лице появилась улыбка, которой мог поверить лишь самый наивный человек на Земле.

— А вот мне скучно… — томно протянула Полина и придвинулась поближе.

«Пора сваливать от неё, это заходит слишком далеко» — в голове словно зазвенела сигнализация, оповещающая об опасности. И хоть опасности от этой девушки не исходило, Артём понимал, что может сильно пожалеть, если не ретируется куда подальше.

— Слушай… пойду я, пожалуй, с Максом переговорю, мне нужен его совет по теме того… по теме того, что тут можно выпить! — юноша быстро встал, оставляя Полину в некотором смятении. Он глубоко вздохнул и направился прямо к Максу, который весело о чём-то рассказывал Кате.

–… ты бы видела, какая у него была рожа, когда он узнал, что моя ставка зашла! — Макс рассмеялся. — О, Артём, знакомься, это мадам Катерина — хозяйка данного прекрасного дома и этой вечеринки! — Катя скромно склонила голову в знак приветствия.

— Максим много о Вас рассказывал, Артём.

— Обычно его рассказы слабо сходятся с реальностью, так что я уверен, что если мы продолжим общение, то Вы…

— На «ты», пожалуйста, чувствую себя старухой, когда ко мне обращаются на «Вы».

— Как скажешь… так о чём это я?

— О продолжении общения, кажется.

— Вы-ы пока поболтайте, а я пойду с Химиком пообщаюсь, — сказал Макс, подмигивая Артёму.

— Ох, Максим, Максим, — протянула Катя, убрав улыбку. — Я его даже Максом не могу назвать — он словно дитя… гиперактивное и непослушное дитя, — сказала Катя на одном вздохе. — К слову, я так понимаю, что вы писатель, да?

— Громко сказано. Скорее скромный автор пары книг… ты, к слову, не читала «Дневники пожирателя»?

— Нет, если честно… но, кажется, моя подруга их читала, возможно, она сегодня будет тут. Она кстати надеялась, что когда-нибудь сам автор ей расскажет о том, что же в итоге случилось с главным героем.

— Мне придётся её разочаровать, ведь я и сам не знаю, что с ним произошло и что ждёт его в будущем.

Катя скромно улыбнулась, на этот раз даже без тени наигранности.

— Значит, вы решили взять небольшой перерыв от писательской деятельности и выйти в люди?

— Не совсем. Скорее я ищу новый опыт, всё-таки это будет полезно в моих будущих работах, если таковые вовсе ещё меня ждут… у меня что-то вроде творческого кризиса.

— Печально слышать. Но мне кажется, что ваша карьера, Артём, ещё не закончена, — Катя ненадолго задумалась. — А я ведь тоже пробовала себя в этом, жаль только не дошло до чего-то серьезного, в конце концов, я нахожу это отличным способом развиваться в плане нравственности…

— Привет, Кать, — прозвучал знакомый голос за спиной Артёма.

— Алиска! Привет, моя дорогая! — Катя улыбнулась и обняла девушку. — Ты знакома с Артёмом? Он тут в первый раз. Отнюдь интересная личность, я тебе скажу.

— Да… мы знакомы. Не думала, что найду тебя здесь, Артём.

— Я тоже… не думал.

«Она всегда ходит в одном и том же?»

— Кстати, Артём, вы не могли бы порекомендовать что-нибудь из ваших работ для, так скажем, знакомства с вашим стилем? Была бы рада почитать и по возможности поддержать молодой талант.

— Я могу переслать пару электронных вариантов. Ты…

— Она есть у меня в друзьях, можешь через меня поискать, — сказала Алиса, блеснув изумрудными глазами.

— Безупречно! Кстати, хотел бы спросить, как давно такого рода сабантуи стали чем-то обыденным? — Артёму не было интересно, но он испытывал необходимость поддержать диалог. К тому же это могло бы сказать, как давно Алиса появилась здесь.

— Ой, если честно, Артём, я и сама уже не помню, — девушка налилась слабым румянцем. — Уже порядка семи месяцев, вроде как, уж не могу точнее вам сказать. Сначала это были просто посиделки с близкими друзьями, но позже мы стали рады любым новеньким, коим, к слову когда-то был и Макс, и Стас, и Алиса — она вовсе самая молодая здесь… после Вас… теперь.

— Я тут вторую неделю.

«Полторы недели назад появилась в университете на концерте, а две недели назад уже состояла в местных кругах тусовщиков… интересная ты всё-таки особа, Алиса, интересная…»

— Артём! — закричал Макс прямо в ухо, запах спирта был настолько сильный, что на мгновенье у Артёма помутнело в глазах, — ты все ещё трезв! Какого, спрашивается, чёрта!

— Зато ты уже еле на ногах стоишь, может тебе минералочки? — съязвила в ответ Алиса.

— А? А! Это всё Химик! И вообще, я не пьян! Так, о чём эт я? А! Артём! Ты должен… нет, ты ДОЛЖЕН попробовать его «Шведского дракона»! Эта баламутина так отбивает в мозг, что вместо ног одна сплошная вата!

— Уж вижу. Иди на диване поваляйся, а ещё лучше возьми себе новую порцию этого «дракона» и упейся в конец. — Артём отвел нос максимально далеко от пыхающего запахом алкоголя Макса.

— А это мысля! А-а-артём… ты — красавчик! Вы бы, дамы, скорее хватались за такого парня — он вообще молодец! Осталось его задницу из дома вытаскивать почаще, а там, глядишь, он и повеселее станет! — Моржов потрепал друга по голове. Девушки же тихо хихикали.

— Так, иди уже! Не-е-е позорь меня! — слегка разозлился Артём.

— Всё, всё, ни кипишуй, братик, я пошёл, — сказал напоследок Макс и скрылся восвояси.

— Обычно он напивается до такого состояния дольше, или это просто время так быстро идёт? Ох, Алис, будь добра, возьми нам «Амаретто», эта трезвость становится невыносимой…

— Как знала, что ты опять начнёшь с ликера, держи, — Алиса достала с тумбочки полупустую бутылку.

— Ты сама осмотрительность! Правда… а где тут рюмка стояла? Ладно, Артём, была бы рада поболтать, но чисто теоретически скоро Скин достанет бедного Стаса и тот организует нам танцы. А на них и без этого мало кто трезвым остаётся, так что я поспешу присоединиться к этому празднику жизни в этом сером мире. И вам советую!

— Благодарю, но для начала я ещё немного осмотрюсь…

«… на улице. Меня сейчас стошнит от этого запаха», — он решил недоговаривать.

— Конечно! Алис, зеленоглазая ты моя, ты со мной?

— Мне ещё нужно найти Химика, он что-то там хотел мне передать сегодня.

— Ну, тогда ты сама меня найдёшь! А я полетела, уже не терпится немного повысить долю спирта в голове, если вы понимаете, о чём я, — с этими словами Катя ушла куда-то наверх, а Артём поспешил выйти на улицу.

— Повышай, повышай. Может когда-нибудь так же мозги себе решишь повысить, мадам «дайте почитать»! — в сердцах сказал Артём, когда вышел за дверь.

Юноша ощупал карманы и лишь сейчас понял, что его сигареты остались в пальто, мирно лежащем сейчас в одной из камер хранения торгового центра. Но мысль о возвращении в дом даже не посетила его — дышать свежим воздухом было в разы приятнее, чем вдыхать смесь из пота и алкоголя. Он обошёл дом по кругу и увидел на заднем дворе в некотором отдалении аккуратную беседку с лавочками и столиком в центре. Дождь уже окончательно сбавил обороты и теперь лишь слабо моросил, однако, несмотря на это, Артём всё же решил присесть.

— Что ж, видимо, карцер… — писатель присел на лавочку и упёр голову на руки.

Темное небо, закрытое тучами, не давало света, но где-то за забором стоял уличный фонарь, чей свет доставал до беседки, тускло подсвечивая пустой коричневый стол. Мир вокруг тихо шелестел от капель воды, скапливающихся в ещё большие капли и падая на землю. Артём сравнил эти капли с мечтами ребёнка, который ещё не ощутил того самого «вкуса жизни», о котором так охотно говорят все на этой вечеринке, а после эти мечты разбиваются, сталкиваясь с беспощадной реальностью.

— Две недели назад Алиса впервые очутилась среди этих… кукол. Спустя несколько дней она выступает на конкурсе, с того же времени я начал писать её портрет… забавно то, что я её не заметил до этого, и вряд ли бы заметил, если бы она сама не подошла ко мне. Вроде всё понятно, но всё же… как она нашла мою страницу и мой мобильный телефон?

— Макс дал, — Артём подпрыгнул от неожиданности.

— Ты… ты давно тут стоишь?

— Из тебя вышел бы неплохой детектив, Шерлок. — Алиса беззлобно улыбнулась. — А что за портрет?

— Значит, с самого начала…

— Ага, — она присела рядом. — Ты выглядел сердито, когда вылетел на улицу. Хотела спросить, всё ли в порядке.

— Да, вполне. Просто не в своей тарелке.

— Я тоже себя так чувствовала, ты привыкнешь.

— Не думаю, что хочу к такому привыкать, если честно. Это не в моём вкусе…

— Твоё дело.

Повисла неловкая паузка.

— Катя там без тебя с ума не сойдёт?

— Ты про то, что она попросила меня взять ей этот ликер? — Алиса задумалась. — Ну… мне несложно помочь людям. Тем более она достаточно одинокий человек… по своему.

— Я тоже, вроде как, одинокий…

— Ты, в первую очередь, мужчина. А она не любит быть одна… я вообще думаю, что у неё просто какая-то травма с детства, вот она теперь и… такая!

— Или просто завышенное чувство собственной важности и мания величия, — прошептал Артём.

— Ты всегда так предвзят к людям?

— Не знаю, я обычно вообще не разговариваю с такими. Уж слишком всё у них неправильно, нелогично я бы сказал. Жизнь — сплошное веселье и пьянка, люди, не разделяющие их мнения — психи. Это всё слишком странно в моём понимании.

— Я, по-твоему, такая же?

Артём посмотрел ей в глаза, пытаясь понять, что у неё на уме.

— Забавно, но нет. Я так и не смог понять, что у тебя на уме. Но уверен, что ты не из их вечеринки.

— Рада слышать… писатель, — Алиса вытащила из-за пазухи книгу и положила перед лицом Артёма. Он почти сразу узнал в темноте обложку «дневников пожирателя». — Это же всё просто сатира, да?

— В смысле?

— Описанное тобой. Ты ведь ставил цель заметно выше, чем описать чью-то судьбу, да?

— Может быть… её можно долго анализировать, и находить теории, которые раз за разом будут казаться или полным абсурдом, или гениальной задумкой автора.

— А почему именно такой персонаж получил роль главного героя?

— Я писал его с себя самого. Я, как и Пожиратель, привык к затворничеству, одиночеству, а самое главное — к тишине. Лишний шум выбивает меня из колеи, как и его, но меня не потому что это слишком тяжело. Просто, на мой взгляд, это бесполезно…

— Тебя послушать, так и жить расхочется, какой-то заражающий пессимизм прямо…

— Это реализм.

— Твой реализм уж слишком отдаёт пессимизмом! — Алиса повысила тон.

— А с чего тебя стало волновать, чем отдаёт мой реализм и стиль жизни в целом?

— Потому что это всё глупо! У тебя вообще есть друзья? Ты планируешь хоть что-то? Не знаю, девушку хотя бы найти себе, или ещё чего!

Артём помрачнел.

— Друзья есть, хватает во всяком случае. И планы тоже есть. Девушка мне ни к чему.

— Неужели в прошлый раз всё было настолько плохо, что ты теперь остерегаешься новых отношений? Вот скажи мне, что тебе твоя бывшая сделала, что ты теперь так относишься к отношениям?

Артём ударил по столу и вскочил с лавки.

— Так, я что, налетел на следователя полиции? Или может разведку, которая обвиняет меня в измене родине, и теперь подослала вот ТАКОГО странного агента, которому, видимо, даже не дали на меня досье, и он теперь копается во мне, словно глупый ребёнок в песочнице? А может всё проще, и ты наёмный убийца давно исчезнувшего клана якудза, которому мой род числится во врагах? Какого чёрта ты вообще вздумала, что имеешь какое-то право копаться в моих мозгах, словно отлично меня знаешь?! Я тебе даже не друг, чтобы ты могла так делать, приятель от силы, а ты устроила тут допрос в классическом жанре: «милый, нам надо поговорить»!

Сквозь расходящееся эхо Артём услышал тихие всхлипы.

— Ты серьёзно?!

Ему вдруг стало стыдно за себя. Он представил, как выглядел со стороны, и сердце тут же болезненно сжалось, от представшей картины не от его лица.

— Чёрт… Алис, — он сел рядом, но трогать не решился, — я не хотел как-то…

«Браво, Артём, ты идиот!»

— Ты серьёзно ничего не понимаешь, или просто прикалываешься? — тихо проговорила Алиса сквозь срывающееся дыхание.

— Что именно я не понимаю?

— Я поняла… — она взорвалась новым приступом слёз.

— Алис, — Артём положил руку её на спину, — я, может, не понимаю чего-то важного, и сейчас не имею права просить тебя объяснить, в чём дело. Но постарайся хоть ты меня понять…

Алиса умолкла, теперь она лишь судорожно дышала.

— Я общаюсь с людьми раз в пятилетку. Это не оправдание, скорее признание вины. Мне просто казалось это… скучным. Всех их можно было прочитать, словно открытые книги: кто чем занимается, жизненные интересы, хобби…

— Но…?

«Это опасная игра, Артём. Опасная и с большими ставками, ещё рано!»

— Но… но тебя я прочитать не могу. Ты не такая обычная девушка, как другие, Алиса. Ты умеешь удивлять и это… это радует. Я правда ценю твоё беспокойство по моему поводу, серьёзно ценю! Просто несколько сложно привыкнуть даже к такому, самому примитивному проявлению заботы, когда прошло так много времени — это как с собаками, которые не знали ласки, а потом их резко начали гладить. Просто я не могу до конца понять, каково это, вот и всё. — Артём закрыл голову руками, будто опасаясь побоев, к горлу подступил ком, а дыхание нервно участилось.

— Прости меня… — кое как выговорил писатель.

Он не видел её, перед ним была лишь темнота, а в ушах стоял шум дождя, продолжающий напоминать о том, что он всё ещё в этом мире.

Неожиданно из дома послышалась гулкая и энергичная мелодия. Вечеринка началась.

— Пойдём? — Алиса сказала это столь мягко, что Артём вздрогнул.

— Пойдём…

Переполох в доме, который был сейчас, выглядел ещё более ошеломляющим на фоне недавнего затишья: оглушительно-громкая музыка вперемешку с радостными возгласами студентов больно била по ушам после звуков природы, от духоты нить сознания угрожающе дёрнулась, а ноги подкосились.

— Я уже успел пожалеть, что пришёл сюда! — Артёму пришлось кричать, чтобы услышать хотя-бы самого себя.

— Я уже трижды успела пожалеть, но в этом городе слишком скучно, поэтому особого выбора нету!

— А долго это продлится? Я так чую, что на трезвую голову этого не выдержать!

— В том-то вся фишка! Пошли, Химик с этим может помочь…

— Артё-ё-ём! — прозвенел голос Макса над ухом, — Ты где был, я тебя везде ищу! — он забегал глазами от Артёма к Алисе.

— А-а-а! Мужик, Артём! Дай обниму, чертяка! Вечеринка только началась, а ты уже взял быка за рога!

— Макс, ты полный идиот, если подумал о чём-то подобном! Я на улице был, мы просто разговаривали! — Артём слишком поздно спохватился.

— Да ладно тебе! Разговаривали они, я тебя, Леший, насквозь вижу!

Макс свалился, хватаясь за щеку — Алиса явно не была намерена слушать бредни пьяницы.

— Затолкай свои приколы куда подальше, Морж, пока я тебя живьём не закопала! — Алиса озлобленно стрельнула глазами и повернулась к Артёму.

«Вау» — отозвалось в голове.

— Вау! — сказал Артём.

— Ты, конечно, извини за своего друга, но я его шутки терпеть не хочу. Пошли, пусть оклемается.

— Даже спорить не смею!

Алиса ничего не ответила, лишь блеснула глазами.

На смежной с гостиной кухне сидел Химик. С его лица не сходила ехидная улыбка, а рядом стояло множество бутылок без обёрток.

— Таки приветствую тебя, дорогуша, и тебе, Изя, здравствуйте.

— Привет, Химик, послабее чего-нибудь.

— Таки Изя тоже будет? — Химик несколько оживился и поставил один стакан на стол.

— Меня, вообще-то, Артёмом звать, — сказал писатель, за что был брезгливо осмотрен.

— Или «Изя» и пьёт только вещи, названные своими именами?

— Будет, давай уже.

На столе начали сменяться одна за другой бутылки и баллоны, но в один момент Алиса схватила Химика за руку и прошипела:

— Не хитри, жидобаржа, послабее, а не «Шведского дракона».

— Но ведь…

— Послабее!

Химик ещё немного поколебался, после чего вылил содержимое в большую (до этого пустую) пластиковую бутыль с приклеенной бумажкой «отходы».

— Ну… впрочем и послабее — кошерная вещь.

Когда коктейль был готов, Химик достал тонкий шланг, выходящий их самого большого баллона, повернул вентиль, и на напитки тут же опустилось нечто, похожее на густой туман.

— Приятного вечера тебе, дорогуша, и тебе, Изя, не хворать. — Алиса ничего не сказала, лишь схватила два полупустых стакана с жидкостью неописуемого цвета и заняла единственный пустой диван.

— Не знаю как ты, Артём, а мне очень нужно забыться.

— Как ни странно, но поддерживаю. Кстати, с каких пор евреи стало ходить на такие мероприятия?

— Лично я думаю, что он, товарищ Изя, прикалывается над вами, — она засмеялась.

— Не знаю, прикалывается это он или нет, но следующий его «Изя» станет последним.

— Ну… жалко его, конечно. Но я обещаю, продолжить его дело. Держи. — Она передала Артёму один из стаканов. — Он называет его «Пустота».

— Потому что дым?

— Нет, просто по сравнению с остальными шедеврами больного ума Химика, в этом ничтожно малая доля спирта. Хотя на фоне магазинного алкоголя он всё равно самый крепкий, — она сделала маленький глоток и слегка закашлялась, Артём же решил не церемониться и выпил залпом, о чём мгновенно пожалел.

— Что это такое?!

Алиса громко засмеялась.

— Это? Вкус твоей самоуверенности! Не самый приятный, да? — девушка пыталась сдержать смех, но каждый раз лишь снова взрывалась хохотом.

— Самой-то слабо, да?! — Артём неожиданно для себя осмелел.

— Да чёрта с два! — вторая «пустота» последовала примеру первой. Уже тогда Артём начал чувствовать, что звуки начинают смешиваться в один, ком играющей музыки, кричащих студентов и его смеха…

В ушах стоял тревожный гул. Он исходил отовсюду одновременно и чувствовался странно: будто его можно было потрогать, а на ощупь он точно был бы тяжёлым и холодным.

Артём открыл глаза и закашлялся. Перед взором стояла красная пелена, обволакивающая серые бетонные стены и потолок. К слову о бетоне — разве он был и до этого? Он сделал усилие и приподнялся. Он лежал на таком же безжизненном бетонном полу. Стены были испещрены мелкими трещинами, из которых сочился красный туман.

— Это наглость, Артём, самая настоящая наглость во всём её наглом великолепии, — прокатился эхом мертвый и одновременно с тем мягкий голос.

Спиной к Артёму стоял человек, держащий одетые в черные кожаные перчатки руки за спиной. Перед его лицом во всю стену было окно, в котором не было ничего, кроме такого же красного цвета толщи воды, сквозь которую тускло пробивался свет, заливая комнату мягким розовым светом.

— Я просто не нахожу слов, чтобы описать своё негодование, ты разочаровал меня, — продолжал человек. Он разомкнул руки и осмотрел ту, в которой появился большой боевой нож, блестящий лезвием на фоне окна.

Артём только сейчас понял, что его костюм был очень похож на тот, в котором сам юноша обычно ходил в университет: серый пиджак, синие, несколько зауженные брюки и чёрные лакированные туфли.

— А ещё у тебя нет чувства эстетики… — словно прочитав его мысли, сказал человек.

— Вот как? — только и смог выдавить из себя Артём.

Человек обернулся, и юноша увидел своё же лицо.

— Абсолютно, мой друг, абсолютно — на лице незнакомца сияла надменная улыбка. — Присядь, мне нужно с тобой кое-что обсудить… — Артём увидел позади себя деревянный стул, когда обернулся обратно, перед ним уже стоял круглый стол и прямо напротив сидел его двойник, продолжавший осматривать нож, не выражая при этом особой заинтересованности.

— Скажи мне, Артём, — на окне позади появились эпизоды, которых Артём никогда не видел или, во всяком случае, не помнил, — что это такое?

На картинах был сам Артём, но лишь по заднему фону стало понятно, что это происходило в доме Кати.

— Я не помню.

— Ах, не помнишь!

Артём не успел ничего сделать, как в нос прилетел удар, послышался хруст хрящей.

— И этого не помнишь? — картины начали сменяться с бешеной скоростью. — И этого? Может быть и этого?!

Он молчал.

— Так… ладно, знаешь, начнём с самого начала, хорошо? Это ты ведь помнишь? — на окне появился хорошо запомнившийся фрагмент из сна Артёма.

— Это помню, очень отчетливо, между прочим.

— Я знаю, Артём, я знаю! Ведь это моя работа! Кстати, дай слегка… а то у тебя нос, кажется… да, так то лучше, — юноша почувствовал, как нос встал на место.

— Спасибо.

— Да ладно, чего уж тут! — человек вдруг задумался. — И ведь заметь, какая сначала атмосфера, да? И какой…

— Кровавый финал, да?

— Именно! Это ведь было весело, не так ли? Просто всё так романтично начинается, что я ещё ни разу не смог удержаться, чтобы не внести каплю своей фантазии, — он улыбнулся.

— К слову о тебе… ты, собственно, кто?

— Не узнал, самого себя? Да… похмелье, видать, штука тяжёлая. Скажи спасибо, что я у этого сна отключил понятие боли, иначе тебе вообще не до меня было бы.

Двойник сел полубоком и устремил взгляд в окно, в котором вновь был виден лишь красный фон.

— Такой волнительный момент — я выбираю себе имя… давай Сущность? Подходит ведь, разве нет?

— Сущность — неплохое имя, — согласился Артём.

Сущность повернул голову в сторону юноши и смотрел на него абсолютно чёрными глазами. Увидев безмятежность Артёма, глаза вновь обрели человеческий облик и он сказал:

–Обожаю эту фишку. Чего не возьми, а игра со своей внешностью — лучшая вещь, которая тут есть.

— Кстати, дай проясню, мы в моём сне?

— Браво! Артём, ты проявляешь чудеса дедукции, будучи пьяным в дрова! Я бы тебе с радостью похлопал, но в перчатках не выйдет.

— А снять?

— Ни в коем случае!

— Дай угадаю, потому что так модно?

— Не перестаёшь удивлять своей догадливостью!

— А нож зачем?

— Он красивый…

— Убийственно красивый?

Сущность захохотал.

— Да, именно так. А давай поменяемся ролями? Теперь я задаю вопросы, а ты отвечаешь!

— Давай.

— Ты зачем туда пошёл? — увлеченно спросил Сущность.

— Было скучно.

— А зачем напился до белки? Она тут, кстати, была где-то… ну да ладно!

— Само вышло как-то. Химик делает крепкое спиртное.

— Артём, я снова хочу дать тебе по роже.

— Почему?

— Потому что ты — идиот!

На столе появилась шахматная доска.

— Ты — король со свойствами ферзя. А против тебя две королевы со свойствами пешки, — фигуры сами по себе хаотично задвигались. — Обозначим их как пешка А и пешка М.

— Алиса и Марго?

В руках Сущности появились две отрезанные идеально прямые кисти, которыми он молча похлопал.

— Тебе, видимо, очень нравится игра со снами, раз тебе сделать такое проще, чем снять перчатки…

— Естественно! Иначе, зачем мне все эти способности? Так, о чём это я? Тебе нужно сделать выбор, Артём. Выбрать, кому ты отдашь свойства королевы, а кто останется пешкой. Выбор не самый важный, согласен, но лично я ставлю на Марго!

— С чего это?

— Она хотя бы не такая нелинейная, как Алиса.

— И дымит, как паровоз, не так ли?

— Артём, вот тебе мой совет, пока как от друга, — стол пропал, а Сущность встал со стула, который тут же испарился. — Не порти со мной отношения. Я в твоей голове…

— Вот именно, ты всего лишь в моей голове! — перебил собеседника писатель. Сущность нахмурил брови, и через несколько секунд Артём почувствовал ужасную боль в груди, которая расползалась и жгла внутренности изнутри. Но больнее всего было там, где был шрам. Он скрючился, а когда поднял голову, увидел перед собой отца, по разным бокам от которого сидели Алиса и Марго.

— Это мой мир, дружище! Мой выбор здесь — закон, а что стало законом здесь — закон везде!

— Черта с два, — прохрипел Артём, боль тут же усилилась.

— Ты — моя собственность! Я уже отметил тебя, помнишь?!

— Ты всего лишь плод моего воображения, Сущность. Когда я проснусь — ты пропадёшь и больше никогда не появишься.

— Это мы ещё посмотрим… — Сущность в облике Александра злобно засмеялся, а девушки одновременно с этим начали постепенно загораться. Их крик был столь ужасен, что Артём окончательно ослабел и свалился со стула, свернувшись на полу. В один момент он увидел сущность, сидящую перед ним:

— Выбирай, Артём. Пока ещё не поздно и я не взял всё в свой руки. И запомни раз и навсегда — моё слово здесь — закон, а что стало законом здесь — станет законом везде.