Марта

Ника Лисовская (2024)

Марта живёт в городе своей мечты уже несколько месяцев, но вместо счастья только чувство огромного одиночества и… бессонница. Отсутствие сна обостряет чувства и вот уже Марте кажется, будто она слышит мысли людей вокруг — продавщицы из магазинчик у дома, водителя автобуса, на котром Марта ездит на работу. Но вскоре безобидное умение оборачивается страшным даром. К Марте обращается мёртвый мальчик с просьбой о помощи и из обычной девушки она становится Видящей. Или только пешкой в игре Света и Тьмы?..

Глава 2

Я проснулась что-то около пяти. Не знаю. Было темно и за окном шел снег. Этот сон, после снотворного, не давал полноценного отдыха, и я всякий раз просыпалась совершенно разбитой. Я поплелась в кухню варить кофе, зная, что больше уснуть не смогу. Так что лучше уж начать собираться на работу. Вообще-то была суббота, но в бюро аврал и шеф распорядился выйти в выходной, обещая премию. Меня скрутило в дверном проеме и пронзительный мальчишеский голос проорал в голове:"Помоги мне!!!"На мгновение перед глазами мелькнуло искаженное страхом лицо пацана лет десяти-двенадцати. От неожиданности ноги подкосились и я упала на пол, больно ударившись плечом об острый угол табуретки. Голос истошно кричал и что бы заглушить его, я тоже завопила, охватив голову руками. Это прекратилось так же быстро, как и началось. Я опустила дрожащие руки и несколько минут ещё стояла на четвереньках на холодном кухонном полу, тяжело дыша и стараясь унять колотящееся в груди сердце. Глубокий вдох, ещё один… Я подползла к кухонному крану и открыла холодную воду. Пальцы дрожали так, что я не сразу справилась с хромированным, видавшим виды, вентилем. Хватаясь за края мойки непослушными руками, мне удалось встать на ноги. Сердце часто билось в груди и я слышала сквозь шум воды собственное тяжёлое дыхание. Умылась, сделала несколько жадных невкусных глотков и закрыла кран. Рукавом пижамной кофты вытерла ползущие по лицу капли и несколько минут стояла ещё в полутемной утренней кухне, глядя на раковину в темных пятнах облупившейся эмали. Это было слишком. Вполне хватило бы музыки небесных сфер и чужих мыслей. Мне было страшно. Словно стены маленького жилья давили и в темноте углов навсегда поселился пронзительный мальчишеский крик. Так и не выпив кофе, наспех собравшись, я вылетела из дома в заснеженный, ещё спящий мир. Город только начинал просыпаться. Медленно прополз мимо первый трамвай. Повинуясь внезапному импульсу, я побежала за ним по скользкому тротуару и запрыгнула в холодный пустой вагон. Устроилась у окна, подышала на покрытое изморозью стекло и через круглое окошко в ледяном узоре, смотрела, как светлеет небо над темными крышами. Я не очень люблю утро. Первый солнечный свет стирает яркие краски ночи. Утро — это блестки, втоптанные в грязь, поблекший макияж, смятые платья, конфетти в волосах и горечь на губах. Это неоновые вывески, горящие на фоне бледного неба. Утренние огни, как бриллиантовое колье, надетое к домашнему халату… Но этому утру я была рада — оно растворяло страх, и делало все, что произошло перед рассветом, безобидным и глупым. Я вот-вот готова была поверить, что мне просто приснился кошмар. Показалось. Ничего страшного. Обрывки сна в сонной голове. Вот и все. И чтобы окончательно прийти в себя, необходимо выпить большущую чашку горячего сладкого кофе. Мне даже почудился запах — яркий бодрящий аромат жареных кофейных зерен ударил в нос, и я ринулась за ним из светлого нутра трамвая, как легавая, взявшая след. Почти семь. Город скорее мёртв, чем жив. Кафе закрыты. Их двери откроются часам к десяти — не раньше. Ближайший кофейный автомат сожрал деньги, плюнув в бумажный стаканчик горячим паром. Я стояла посреди тротуара не зная, что делать дальше. Неужели меня подвело моё сверхъестественное умение? Я же отчетливо чувствовала запах свежего кофе! Да, с тех пор, как я живу между сном и бодрствованием, открылась одна по-настоящему полезная способность — без особого труда находить то, что нужно, будь то завалившаяся за тумбочку связка ключей или номер дома в районе, где я никогда не была. Очень удобно. Будто идешь за невидимой нитью. Будто у тебя есть встроенный в голову навигатор. Но почему же на этот раз чутье дало сбой, ведь раньше ни разу не ошибалось?! Я резко обернулась и неожиданно въехала в кого-то плечом. Нос уперся в теплую куртку цвета"хаки". — Ой! — сорвалось с губ. На"извините"меня никогда не хватает. Не потому, что хамка и не учили, а потому, что я интроверт, не сразу соображающий, когда нужно извиняться, а когда извинять. Это"ой"универсальная реакция на все случаи жизни. — Извините, — произнес мужской, как будто простуженный голос. Я медленно подняла глаза, скользя взглядом по куртке, по вороту серого, крупной вязки, свитера, по совершенно дивному подбородку с едва заметной ямочкой, поросшему легкой щетиной, по губам, сжатым и очерченным так тонко и четко, словно создатель испытывал от процесса особое вдохновение, по покрасневшему от холода носу, и встретилась с серо-стальными глазами, внимательно глядящими из-под низко надвинутой вязаной шапочки. Этот пытливый взгляд смутил так, что я почувствовала, как жарко вспыхнули щеки, а в голове испуганно билась единственная мысль"Что ему от меня надо?!" — Вы стоите на моей ноге, — сказал парень и показал глазами вниз. Я проследила за взглядом. Так и есть — топчусь по его рыжему ботинку своим — горчично-желтым. — Извините, — пробормотала я, сгорая от стыда. Черт знает, что со мной сегодня происходит! — Бывает, — парень скупо улыбнулся. Вернее, сделал губами движение, которое видимо нужно было трактовать, как улыбку. Я сделала шаг от незнакомца, потом ещё один. Инцидент исчерпан, пора ставить финальную точку в глупой ситуации. Я тоже растянула губы в улыбке и самым приветливым голосом произнесла: — Еще раз извините! Удачного дня!"Извините". Черт, что я такое несу?! Этот парень немногим старше!"Извините"… Я сделала взмах рукой, словно увешанный медалями генерал с парадной трибуны, продолжая пятиться назад, как вдруг полетела навзничь, поскользнувшись на замерзшей луже. И вот, лежу на тротуаре, глядя в светлеющее зимнее небо. Как же больно! Неужели я расшибла голову?! — Эй, ты что? — парень склонился надо мной, протягивая руку и помогая подняться. Ужасно стыдно. Нас обходят редкие прохожие, на нас косится дворник в оранжевом жилете, лениво посыпающий обледенелые плитки песком, а я ползаю по тротуару, цепляясь за рукава куртки цвета хаки и неуклюже стараюсь подняться. Конечно, сейчас бы рассмеяться, показывая всем своим видом, что падать на замёрзших лужах самая веселая штука в мире, но голова раскалывается и сил на улыбку нет. Парень одним движением поставил меня на ноги и глядя, как я ощупываю ушибленный затылок, предложил: — Давай я тебя в больницу отвезу? Тут рядом. — Не надо! — запротестовала я. — Все нормально! — Это пятнадцать минут! Просто убедимся, что нет сотрясения. Он сказал это таким тоном, что я согласилась. Пятнадцать минут. Черта с два! Он только минут двадцать провозился отогревая замок автомобиля. Нет, в самом деле, я иногда бываю излишне легковерной! Надо было для начала уточнить, где именно машина. Вряд ли узнав, что она припаркована в соседнем дворике, я согласилась бы на уговоры. — Почему бы не сбегать за кипяточком? — кисло спросила я, наблюдая, как парень возится с замерзшим замком. — Потому что я живу в квартале отсюда. В нашем дворе стройка и машину ставить негде. А вообще ты права — в следующий раз возьму с собой термос. Зачем он сказал о термосе? Снова захотелось кофе. Да, я законченный кофеман и если с утра не выпью пару чашек, то весь день идет наперекосяк. Наконец замок потрепанного темно-синего"Фольксвагена"поддался и мы сели в автомобиль. Холод в салоне стоял собачий. — Печка не работает, — сказал парень, заводя мотор. — Я как раз собирался в автосервис. — Угу, — я ощупывала растущую на затылке шишку. Голова трещала так, что было плевать на неисправную печку. Больница располагалась в паре кварталов от места встречи. В громадном, довольно ветхом здании с колоннами у фасада и полукруглыми стертыми ступенями крыльца. Парень толкнул тяжёлую деревянную дверь, пропуская меня вперёд, в пустой, сумрачный холл. — Я покажу куда, — мой спутник уверенно вел за собой по гулким коридорам пахнущим смесью хлорки и валериановых капель. Я старалась не отставать и удивлялась тому, что ещё сохранились такие древние поликлиники, где стены в серо-зеленой краске украшены плакатами на тему путей распространения гриппа и ленточных червей. Раннее утро. Никаких очередей. Да что там! Мы не встретили ни одного человека, пока шли к кабинету с табличкой «Дежурный врач». Парень сделал приглашающий жест и я, стукнув три раза по крашенной белой краской двери, вошла. Доктор был слегка рыжеват, усат и строен. На вид лет сорока с небольшим, в белом халате поверх теплого свитера и очках на носу с горбинкой. Он напомнил мне какого-то актера из старого кино, но кого именно я не могла вспомнить — было ощущение, будто чем сильнее я напрягаю извилины, тем сильнее становится головная боль. — Присаживайтесь, — доктор указал на белый стул у белого стола. Я стянула со спины рюкзак, расстегнула молнию на красной дутой куртке и огляделась — куда бы все это пристроить? В итоге свалила кучей на кушетке у входа и, поправив рукава свитера, села на стул. Доктор оглядел меня поверх очков, расспросил о том, что произошло, обошел стол и, став за моей спиной, осмотрел шишку на голове. — Болит? — Болит, — призналась я, скосив глаза и рассматривая календарь на столе под стеклом. — Головокружение? Тошнота? Помутнение? — Нет. Он молча вернулся за стол, взял бланк из тонкой желтоватой бумаги с подставки и принялся что-то быстро писать. Пока доктор был занят, я рассматривала кабинет — стол, два узких окна, кушетка, древняя белая ширма, чистая пепельница на белом подоконнике и вдруг, неожиданно для самой себя ляпнула: — Доктор, а вы можете выписать что-то от бессоницы? — Как давно бессонница? — он перестал писать и поднял голову. Его глаза за стеклами очков в тонкой золотой оправе, смотрели настороженно. Мне бы назвать срок и заткнуться, но видимо, падение как следует сотрясло мозги, потому что я вдруг сбивчиво и торопливо заговорила, вывалив на несчастного доктора все — и про неудавшуюся жизнь в родном городе, и про то, как сорвалась сюда, за мечтой, но как здесь одиноко, как достала нелюбимая работа, и что мне уже двадцать пять, а я болтаюсь дерьмом в проруби и не знаю вообще для чего живу на свете. Доктор выслушал сбивчивый монолог очень внимательно, а когда я замолчала, снял очки, потер пальцами тонкую переносицу и неожиданно предложил: — Хотите кофе? Никогда в жизни врач в больничном кабинете не предлагал мне кофе! Конечно, я согласилась. Доктор прошел за ширму. Я услышала, как включился электрочайник и звякнули чашки. — К сожалению, кофе только растворимый. Сахар? — Две ложки! — отозвалась я, благодаря небо за этот неожиданный поворот. — Я не удивляюсь, что у тебя начались проблемы со сном, — прозвучало из-за ширмы и переход на"ты"показался вполне естественным. — Переезд всегда стресс. Тем более, если раньше вокруг был другой ритм жизни, другие люди… Да что там! У нас и воздух другой и, если хочешь, энергетика. Он звякал за ширмой посудой, а я тихонечко улыбалась, радуясь возможности поболтать. — Ты что думаешь про энергетику? — раздалось из-за ширмы и дзынькнул закипевший чайник. — Я не думаю про это… Ну, то есть, с точки зрения физики я понимаю, что есть магнитные поля, а вот в эти штучки экстрасенсов не верю. — Материалист? — я услышала смешок. — Выходит да. — Это интересно! Рыжеусый ангел в белом халате появился из-за ширмы и, двигаясь аккуратно, что бы не расплескать, поставил передо мной чашку дымящегося кофе и блюдце на котором лежало два аппетитных кружочка домашнего печенья. — Спасибо, — я ужасно смутилась. — Подождите, но у вас же прием… Доктор снова скрылся за ширмой, что бы налить кофе для себя. — Не совсем. Прием начинается с восьми. У нас есть двадцать минут. — Но, как же? — удивилась я. Доктор поставил на стол вторую чашку и сел. Очки он снял и пристроил в кармашек халата. Сейчас я наконец поняла кого он напоминает — был такой актер Леонид Филатов с похожими усами и породистым тонким носом. — Ты пришла за помощью. Я тебе ее оказываю, — доктор подул на кофе. — Тебе важно, что бы не болела голова или что бы все было по правилам? Это смутило меня ещё больше. — Простите, — я поднялась со стула и попятилась к кушетке с вещами. — Я наверное пойду. — Сядь! — твердо сказал доктор и показал глазами на стул. — Мы не договорили о твоей бессонице! Ты понимаешь, на сколько это может быть серьезно? Я понимала. С ужасом вспомнив"на сколько". Поэтому вернулась на стул. — Пей кофе. Неудовлетворенность собой, одиночество, нервы и постоянный стресс от новой обстановки… Это все могло спровоцировать проблемы, — доктор говорил вполне убедительно. — Я выпишу лекарства, которые помогут нормализовать сон и приведут в порядок нервы. А потом, когда окрепнешь, можно сменить работу, завести собаку и найти друзей. Он улыбнулся добрыми глазами и отхлебнул кофе. — Как голова? Я с удивлением заметила, что боль уходит. Очень медленно, но вполне ощутимо. — Не хочу пугать, но с бессонницей нельзя шутить, — продолжал доктор. Он и не подозревал, как близок к истине. Хорошо, что у меня хватило ума не говорить о том, что я иногда"считываю"чужие мысли. — Я выпишу два препарата. Они взаимодополняющие, — доктор взял два голубых квадратных бланка. — Ешь печенье… Будешь принимать по рецепту. Я послушно взяла с блюдца золотистый, посыпанный сахаром кружок и откусила кусочек — восхитительно! — Если вдруг станет хуже, позвонишь, — доктор быстро выводил на бумажке цифры. — Придёшь на прием. Вообще на прием придёшь в любом случае. Вот. Это регистратура. Меня зовут Ветров Павел Викторович. — Спасибо, — промямлила я, запихивая в рот остатки печенья и запивая сахарные кусочки крепким кофе. — Будут какие-то проблемы — обращайся. На рецепте мой номер телефона. Можешь звонить в любое время. В дверь постучали и сразу же распахнули. В кабинет заглянула круглая старушачья голова в красной шапочке из пушистого мохера. — Минуточку! — рявкнул Ветров и голова исчезла. — Все, девушка, вам пора. Повторять дважды не требовалось. Я сгребла со стола цветные бланки и пробормотав:"Спасибо!"вышла из кабинета прижимая к груди куртку и рюкзак. Коридоры больше небыли гулко–пустыми. Появились первые пациенты. Мимо деловито стуча каблучками, прошла женщина в белом халате и шапочке. — Что сказал доктор? Я совсем забыла про нового знакомого и удивилась, что он не уехал, а ждал в коридоре. — Все нормально. Жить буду, — я надела куртку, закинула за спину рюкзак и вертела в руках рецепты. Два голубых и один желтоватый. — Многовато лекарств для здорового человека. — Это, — не очень хотелось посвящать постороннего в свои проблемы, но раз уж он так много для меня сделал… — У меня бессонница. Лекарства от неё. Парень кивнул. Мы подошли к окошку аптеки в темноватом холле с фикусом и тремя старыми креслами вдоль обшарпанной стены. Я протянула квадратики рецептов аптекарше. Она взяла желтоватый, а два голубых вернула обратно: — Это не к нам. Это во флигель. За главным зданием повернете направо. Я молча протянула деньги и забрала коробочку с лекарством, оказавшимся обычным обезболивающим, которое можно купить и без рецепта. — Странно, — сказал парень, когда мы вышли на улицу. Он остановился на ступеньках и, сощурив глаза, смотрел в даль. — Что странного? — я возилась застегивая замок на куртке — было холодно. — Что обычные таблетки по рецепту, что посылают в какой-то флигель и что обычный врач выписывает лекарство от бессонницы. Не находишь, что все это как-то подозрительно? — он пытливо смотрел на меня, ожидая ответа. — Все правильно, — пояснила нам низенькая, с серебристо-голубыми кудрями, старушка, забирая бланки. — Мы-то лаборатория и лекарства сами готовим. Это вам Павел Викторович, по доброте душевной. Что бы не переплачивали. На стойку передо мной старушка поставила два пузырька — в одном мутная розоватая жидкость, в другом просвечивались желтоватые прозрачные капсулы. — Это что? — спросила я, рассматривая странные пилюли, напоминающие икринки огромной рыбы. — Оболочка из натурального пчелиного воска! Принимать по рецепту! Чайную ложку микстуры перед сном. Пилюли по одной во время приступа. Не запивать. С вас сто восемьдесят двадцать пять. «Приступа» это она хорошо подметила. Я плохо себе представляла приступ бессонницы и рассудила, что пилюли придут на помощь тогда, когда микстура не будет действовать. Расплатившись и сложив лекарства в карман рюкзака, я и мой спутник, вышли на улицу. — Кофе бы, — в голове висел легкий туман, словно я не до конца проснулась. Возглас прозвучал в слух и парень, так героически"убивший"на меня своё утро, отозвался новым предложением: — Поедем. Я знаю одно место не далеко. Они рано открываются и варят довольно приличный кофе. Я усмехнулась и пожала плечами. Этот тип все знал. Я же за два месяца жизни в новом городе выучила дорогу от работы до дома, от дома до ближайшего супермаркета и от маршрута почти не отклонялась. У меня видимо несколько притуплен исследовательский инстинкт. Это сегодня все происходило не как всегда и я, прыгнув в первый попавшийся трамвай, двинулась в неизвестность. В машине я открыла упаковку с обезболивающим и проглотила сразу две таблетки — затылок снова заныл.