Посметь мечтать

Ника Лемад (2024)

Всякий путь ведет куда-то. Даже если он ведет в тупик, все равно это путь, который должен быть пройден. И там, где один упрется в стену, иной способен увидеть просвет. Сайя оставила инспектора Риза метаться в бешенстве по центрам в тот момент, когда и она сама, и Дайтор были уверены, что камера штаба — последняя остановка танцовщицы перед судом и каторгой. Ради спасения маленькой виры принесены были большие жертвы. Ради возможности встретиться с Сайей Джун готов приложить немыслимые усилия и рискнуть. Клан вернул своего игрока. Хён желает получить свою Айсо. Обложка нарисована автором

Время покажет, кто ты такой, в первую очередь тебе самому.

Ты станешь тем, кем должен стать. Несмотря ни на что.

Кто бы тебя ни сдерживал и чем бы ты ни соблазнялся.

1. Когда будет растоптана последняя искра,

Ни зелени травинки, ни единого проблеска цвета, отличного от серых тонов пустых земель. Во все стороны, насколько хватало глаз, простиралась пустынная равнина. Редкие клочки высохшей травы исчезли, давным-давно засыпались циолиевой крошкой и сухим песком. Среди нагромождений острых камней бродили лишь айсерги, пульсировали светом обнаженных огненных сердец. Их острые крылья, раскрываясь, казалось, цепляли плотные низкие тучи, что заволокли небо и неизменно нависали над вечными призраками разрушенного Нарсама. Ни малейшего просвета. Уже несколько веков подряд никто не видел солнца в Сирамизе.

Нет дорог. Нет выхода. Нет надежды. Развеялось движение времени в нескончаемой картине замершего упадка. В последнем пристанище изувеченных древней войной существ.

Глухие удары цепей снова взметнули столбы сухой пыли. Серый песок облепил ржавые клинки, выбил слезы из глаз, заскрипел на зубах.

Сайя резко согнулась на стуле и ее вырвало на пол. Часто задышала, сглатывая все лезшую наружу тошноту. Так и осталась сидеть, свесив вниз голову. Давно бы уже свалилась на пол, в розовую лужу у стула, если б не наручники, сцепившие руки со спинкой стула и удерживающие на месте.

Она затряслась. Никак не могла согреться; свитер не успевал сохнуть, как вновь пропитывался холодным потом слабости. И страха. Перед одним из находившихся в крохотной бетонной камере людей.

Гвардеец, ведущий допрос, поморщился от третьего уже по счету приступа. Глянул на металлический стол с простаивающим без дела лэптопом, на экране которого светился чистый лист. С того момента, как переступил порог, не было напечатано ни единого слова.

Ничего полезного для записи вызванный психоделик так и не сообщил. Время шло, заключенная продолжала с ним бороться своими методами, так что гвардеец уже начал приходить в отчаяние, подозревая, что и этот допрос не завершится протоколом.

— Откуда кровь? — ровно осведомился Дайтор Риз, разглядывая красные разводы в воде, которую пила перед этим узница и которую не удержала в себе, извергнув под ноги гвардейцам. — Кто посмел допрашивать ее кроме меня?

Психоделик помертвел.

— Инспектор Риз. Никто не посмел. Сайя Синора плохо переносит воздействие, ее тошнит. Желудочная кислота могла повредить пищевод, по этой причине в рвотных массах кровь.

— Ее осматривал медик?

Направленный для допроса гвардеец этого не знал. Украдкой вытер мокрый лоб. Продираться сквозь бессмысленные картины он уже устал. Позволил себе тихий выдох в сторону и моментально выпрямился, стоило заметить движение инспектора Риза в свою сторону.

— Не уверен, инспектор Риз, — по виску поползла капля, зачесалось. Утереть не решился. К лицу резко прилил жар и, был уверен, следователь по делу заметил разрастающиеся красные пятна на коже. То, что вызовет из лаборатории машину для него, не подвергал сомнению. — Астир Нур не распространяется о своих решениях относительно заключенных и их здоровья.

Это Дайтор знал и сам.

— Что вы видели, инспектор? В ее воспоминаниях?

— У Сайи Синоры как блок стоит, — твердо доложил психоделик. — Она показывает одну и ту же картину, думает лишь о ней и не пускает дальше.

— У нее нет блока, — прохладно напомнил Дайтор. Психоделик смотрел прямо перед собой.

Он не справился, причем уже повторно. При первом допросе блуждал в том же самом песке под тем же самым беспросветным небом. И все, что обнаружил — осколки стекла под ногами, которые вира Синора изучала с маниакальной упертостью. Ни мысли более, ни поворота в иную сторону — как родилась и выросла в той пустыне, не зная ничего другого.

Дайтор Риз понизил температуру в камере еще на несколько градусов одним только своим молчанием. Перевел взгляд на лэптоп, неторопливо захлопнул крышку. Сайя вздрогнула. Дайтор не оставил это без внимания.

— Вас ждет машина, инспектор, — проговорил. И проводил взглядом психоделика, не позволившего себе ни единой эмоции при оставлении места содержания виры, уничтожившей гвардейский криобанк.

Ненавидел их, имеющих практически безграничные возможности манипулировать чужим сознанием. И презирал за то же. Обладая таким потенциалом, все до единого мозгоправы не имели даже крошек той свободы, позволенной остальным гвардейцам. Во всех отношениях управлялись гвардией и лабораторией.

В некоторой степени надеялся, что с уничтожением будущих зародышей психоделиков их станет намного меньше. Допросы можно вести и отличными от общепринятых методами. Ему, как никому, было известно, насколько охотно при определенном подходе люди расстаются со своими секретами. Да и с чужими тоже.

Дайтор имел крайне богатый опыт в таких допросах. Перевел взгляд на неподвижную Сайю.

Особо опасная заключенная, как ее охарактеризовали негласно в коридорах Первого штаба.

Тощая, грязная и больная, как видел ее Дайтор. Она все еще не могла согреться, тряслась в ознобе и сжималась на стуле в комок. Не поднимала головы, не смотрела на него сама; только если насильно задирал ей голову, мог заглянуть в покрасневшие, абсолютно пустые глаза. Будто маленькой танцовщице было без разницы, что с ней сделают и насколько затянутся допросы и следствие. Чем в итоге разрешится ее арест.

Подобное безразличие не могло доставить ожидаемого удовлетворения.

И, несмотря на это, Дайтор невольно восхищался характером, сокрытым в столь тщедушном теле. Кэт определенно напоминала ему другого заключенного, год назад так же лежащего у его ног, но при этом умудрявшегося кусаться, и иногда довольно ощутимо. Утерянный ультрамарин его глаз по сей день вызывал острое недовольство тем, что выскользнул из рук. А был так близок, что в любой момент мог трогать свой трофей.

Хамира так и не отыскали в пепелище. Ни целого, ни частями. Его камера находилась над самым архивом, и взрывом ксура попросту уничтожило, размазало по обломкам, а после смыло водой.

Что и записали в его личном деле. А после сдали в другой архив.

— Сайя Синора, — Дайтор Риз поглядел на испачканные плиты пола. Топтать рвотные массы подошвами не хотел, поэтому зашел за спину заключенной и оттащил ее вместе со стулом ближе к стене. Голова Сайи опустилась еще ниже. — Или нам больше по нраву милое прозвище? Кэт?

Дождался лишь почти незаметного движения; скорее судороги, пробежавшей по телу. Еще одна сотрясшая скрюченную фигуру дрожь качнула слипшиеся пряди волос, падающие вниз, на лицо; доставшие пола. Вздохнув, Дайтор сел перед Сайей на корточки, собрал волосы и заправил их под резинку на затылке.

— Тебе холодно? — теплая ладонь легла на мокрую щеку, по губам прошлась салфетка, стирая остатки слюны. Дайтор нагнулся еще ниже и заглянул в лицо узницы. — Ты вроде одета. Я бы понял твой озноб, если б сидела без клочка одежды на морозе, но…

Температура в камере не поднималась выше десяти градусов. Столбик термометра держался на одной отметке, как и в любом подземелье, отопление на нижних этажах отсутствовало.

Сайя же усмотрела в его словах отчетливую угрозу.

— Нет, — просипела обожженным желчью горлом. — Не холодно. Совсем нет.

— Рад, что тебе комфортно, — Дайтор встал. Вернулся за стол, к лэптопу, вновь открыл его. — Кэт, ты ведь понимаешь, что тебе придется выложить и цель, и мотивы своего… преступления?

Сайя крепко зажмурилась, прокручивая в голове бесцветный пейзаж Сумрачной пустыни Сирамизы.

— Что рассчитывала получить в результате уничтожения криобанка? Неужели избавиться от конкретного человека?

Негромкий, бесцветный голос инспектора искажался голыми бетонными стенами, лишь нагнетал мучительное ожидание следующего вопроса, действия. Дайтор Риз был непредсказуем — больше стабильности можно было ожидать от шатающегося камня на выступе скалы; этот человек не станет обуздывать свои спонтанные желания, будучи наедине с ней, за закрытой дверью камеры. В которую никто войти не посмеет, пока идет допрос, что Сайя прекрасно сознавала. Потому не надеялась на видеокамеры, которые могли бы его сдержать, однако, более чем уверена была, сейчас отключены.

Затряслась нога, придавила ее к полу. Вскинула голову, щурясь в ярком свете.

— Да! — выплюнула в сторону гвардейца. Горечи на языке стало больше. — Веонка! Ее! Поэтому и сказала ей проверить баки! А сама хотела сбежать!

— Не вижу логики, — спокойно возразил Дайтор. — Она каждый раз пела тебе оды и утверждала, что ты ее лучшая подруга.

— Ложь! — теперь-то можно и не притворяться. Сайя за спиной сжала кулаки. — Ее бесконечное нытье и мертвого с ума свело бы! То ей денег не хватало, то с ней нужно было таскаться везде, а у меня своих дел… Полно. Работа.

— Две работы, — понимающе качнул ногой гвардеец. — Три работы. Куда уж везде успеть с таким графиком?

Сайя опустила глаза в пол и задышала ровнее.

— Что держало тебя в таком случае рядом с настолько раздражавшей подругой? — в голосе Дайтора прозвучало искреннее любопытство.

Заключенная помертвела, поняв, куда загнала себя подобной откровенностью. Придумать что-то правдоподобное становилось все сложнее. Опять зажмурилась, совсем как ребенок, прячась в темноте за закрытыми веками, в своем Нарсаме.

Инспектор Риз постучал пальцами по столу. Потом по клавиатуре. Записал что-то либо скрашивал ожидание — Сайя не поняла, уж слишком быстро прощелкали кнопки.

— Кэт, ты ее терпела, потому что она была полезна? — вкрадчиво подсказал гвардеец. — До определенной поры? В чем же заключалась ценность моей знакомой для тебя?

Пески Сирамизы не пожелали укрыть ее с головой. Ворота деревни Торн остались заперты для маленького сина, сколько бы ни молила впустить ее. Стражник грубо вытолкал Айсо за пределы игры.

Сайя передернулась от ощущения тяжелой руки на голове.

— Ревность! — выпалила. Гвардеец не единожды приходил в бешенство при упоминании любого другого мужчины рядом со своей игрушкой. Ему должен быть близок такой мотив. — Из-за ревности!

Дайтор недобро вскинул брови.

— Не советую пытаться манипулировать мной, — сухо предупредил.

Сайя сглотнула. Кивнула. Не стала сопротивляться давлению его пальцев под подбородком, вместо этого открыто взглянула в разноцветные глаза. Реакцию на свое признание угадать не смогла: что льдистый холод, что теплый мед одинаково не читались.

— Это к кому, интересно, относилась ревность? Уж не со мной ли связана она?

— Да… — заторможенно проговорила Сайя. Пока путалась в мыслях, решая, может ли упомянуть в этой камере Рифа Шатизара, об отношениях с которым гвардеец уже наверняка все выяснил, Дайтор Риз вдруг сам подсказал ответ. Недолго думала, в один миг заменила начальника на самого Дайтора. — Терпела, потому что могла следить так за ней. Веонка бесконечно восхваляла тебя. С языка не сходил ее давний друг, а у самой глаза пылали! Да и висла она на тебе далеко не как подруга!

Дайтор склонил голову, следя за движением губ Сайи. Хмурился, слушая сбивчивые объяснения. Почесал висок, заправил за ухо разноцветные пряди волос.

— С чего бы перемена такая тебя настигла? В борделе, как помнится, стремилась избежать моего внимания. Не так это было?

— Так, — прошептала Сайя, не став врать. Он не поверит. — Но вдруг я обнаружила, что тебя могут увести.

— Где радость по такому поводу?

— Ты платишь, — убежденно пояснила Сайя. — У тебя есть деньги.

Дайтор сузил глаза, моментально согнав нейтральное выражение с лица. Против воли взгляд Сайи пополз к пальцам инспектора, отбивающим ритм по бедру, как когда-то. Хотя… что одетый, что раздетый — он был одинаково опасен. В то время как ее саму отсутствие одежды превращало в дрожащую трусиху, ему плевать было, в каком виде доводить жертву до нервного срыва.

— Вот мы добрались и до следующего вопроса — зачем тебе столько денег? Танцы в борделе ведь преследовали цель обогащения? Как и работа в Тауртимс?

— И в хранилище, — быстро добавила Сайя. — Я хотела уехать из страны.

— Твой мужчина, — несколько раздраженно протянул Дайтор, пристально следя за бледностью, после его слов проступившей на и без того бесцветном лице заключенной. — Он покинул Тельальху? Хочешь его отыскать и осчастливить собой? Все же он жив?

— Не знаю, — выдавила Сайя.

— Что насчет виара Шатизара?

— Он ходит к управляющей борделем, — если гвардеец разузнал и об игре, то связка Риф — Нарсам — Мия его не должна насторожить. По крайней мере, очень надеялась на то, что начальника и Мию гвардия не отнесет к числу ее сообщников. А Дайтор не станет мстить Рифу. — Виар Шатизар переживает, что его отец узнает о визитах в бордель, поэтому попросил меня прикрыть его, стать его девушкой на время.

Инспектор мягко улыбнулся. Неожиданно и совершенно не к месту.

— Сейчас я вынужден оставить тебя. Поищу более умелого психоделика. Который не станет вытаскивать наружу твои кишки. Крайне неприятное зрелище, знаешь ли. Омрачает всю прелесть воспоминаний о наших встречах.

Сайя резко выпрямилась, плечом обтерла рот, подавила стон от движения затекшими руками. Силуэт гвардейца расплылся, стоило ему отойти дальше.

— Дайтор! Подожди!

Дайтор постучал по двери, грохот отдался вспышками под черепом заключенной. По щеке Сайи поползла слеза, заставившая гвардейца смягчиться. Он даже вернулся, ласково погладил ледяную кожу. Нагнулся, заглядывая в глаза, полные слез.

— В следующий раз захвачу с собой воды. Ты ведь хочешь пить?

Он ей, конечно же, не поверил. Ни единому слову, взгляду, жесту. Доверчивым олухам не место в Первом штабе. Не служил бы здесь, если б велся на подобный вздор каждого арестованного.

Первым делом Дайтор Риз направился в уборную и тщательно вымыл руки. Долго смотрел на себя в зеркало, выравнивая дыхание и унимая злость. На девушку, запертую в камере, и этим лишившую острых ощущений и преследующего постоянно ожидания визитов в бордель. На Веонку, умудрившуюся умереть в хранилище. На бесполезного психоделика, не совладавшего с заключенной, которая и голову-то не могла держать ровно, полностью обессилев от голода, холода и обезвоживания. От страха, замкнутого тесного пространства.

Если она не получит послабление, вполне вероятно, что тронется рассудком. Она и так уже тускло реагировала на окружающую обстановку.

— Развязать, накормить и дать ей поспать, — приказал первому же увиденному в коридоре гвардейцу. — Сайе Синоре.

Чем выше поднимался Дайтор Риз, тем теплее становился воздух. Шаг за шагом оставлял за спиной нижние этажи, возвращаясь из затхлых и сырых камер к поверхности. В отличие от штаба Третьего центра в Первом заключенных содержали намного ниже. И условия были намного хуже. Получить назначение в Первый центр на службу считалось престижным. Попасть туда же в качестве узника оказывалось незавидной участью.

Сайе Синоре не повезло. Устроенный ею хаос вогнал в шок гвардию, заставил анатомиков корчиться в конвульсиях бессильной ярости. Безусловно, теперь белые медики желали крови. И по странной случайности преступнице удалось остаться единственной выжившей. Чего она сама не ожидала, судя по ее реакции на свое пробуждение на стуле.

Танцовщица надеялась скрыться там, где ее не достанет ни гвардия, ни ее возмездие. Ни разочарование Дайтора Риза, обнаружившего у заключенной несколько секретов. Разглядевшего, наконец, личность Кэт из борделя. Однако в первый день допроса психоделику удалось достать из путаницы в ее голове достаточно оснований для ареста, поэтому Сайя Синора была переправлена в один из нижних кабинетов штаба Первого центра, где до сих пор и проживала.

Дайтор остановился перед дверью в кабинет руководителя. Постучал. Выровнял спину.

— Войдите, — послышался голос Астира Нура. Руководитель штаба Первого центра сидел за своим рабочим столом. Обхватил лоб ладонью и немигающий взгляд его не отрывался от горы бумаг, сквозь нагромождение которых не проглядывало ни части полированной поверхности. Подобная неразбериха царила, видимо, по всем центрам. Исподлобья руководитель Нур глянул на вошедшего, и на долю секунды самообладание покинуло его, не смог сдержать неприязни. — Инспектор Риз. Проходите.

Как бы мимолетна ни была мелькнувшая гримаса, Дайтор уловил ее. Сжал губы в тонкую полосу, сделал два шага внутрь, едва переступив порог, и остановился. Заложил руки за спину и его высокая фигура превратилась в неподвижную статую.

— Руководитель Нур, — бесстрастное лицо обратилось к начальству. Тон не вышел за рамки официальной вежливости. — Вызванный психоделик покинул штаб по причине плохого самочувствия. — Оба гвардейца поняли, куда отправился больной, уточнять не требовалось. — Могу ли запросить психоделика более высокого ранга? Сайя Синора не выглядит слишком выносливой и методы допроса переносит с трудом. Мы рискуем остаться без показаний и самого преступника.

Вопреки ожиданиям, Астир Нур не сообщил следователю по делу, был ли вызван медик вире Синоре. И получила она хоть какую-либо помощь после обморожения. Только перестал жать свой лоб, а вместо этого принялся копаться в бумагах.

Дайтор подавил еще одну вспышку злости, внешне никак не отразив свое настроение. Добавил только:

— Глава Хоён собирается лично приехать в центр.

Астир Нур вытащил на свет тонкую папку, протянул ее Дайтору Ризу.

— Список психоделиков, которых можно привлечь, только более способных, чем тот, что есть, вы там не обнаружите. Остальные в лаборатории, придется ждать их восстановления и возвращения к службе. Проверьте еще, с кем контактировала Сайя Синора. Места ее работы, друзей, родственников.

— Да, — ровно ответил Дайтор. Принял из рук руководителя папку и пальцы его чуть дрогнули. — Я могу идти?

Так и не понял, всерьез ли Астир Нур полагал, что без подсказок инспектор гвардии не справится, не сообразит сам, как ему выстроить ход следствия, либо позволил себе тонкую издевку под видом наставления.

Руководитель штаба Первого центра на самом деле терпеть не мог хладнокровного, ничем не пробиваемого гвардейца. Ранг Дайтора Риза не был высок настолько, чтобы смотреть на всех сверху вниз, но инспектор ухитрялся делать именно это. И, что любопытно, практически каждый гвардеец соблюдал эту негласную субординацию. Будто инспектор Риз и являлся настоящим руководителем штаба, а вовсе и не Астир Нур.

А еще он был в курсе пристрастий разноцветного демона. Довести человека до отчаяния и стать для него единственным выходом из того мрака для него не составляло никакого труда. То, что другим внушало отвращение, Дайтор Риз выполнял с особым рвением. И Астиру Нуру казалось, что службой он лишь прикрывался, на деле получая извращенное удовольствие от манипуляций всеми вокруг себя.

Нахождение инспектора в своем кабинете воспринимал как неизбежность, но старался как можно скорее отделаться от его присутствия. Поэтому вручил ему папку и указал на дверь. Понадеялся на скорый приезд главы Хоёна, который возьмет под свой контроль дело Сайи Синоры, а заодно и приструнит ее следователя.

Дайтор вышел из кабинета, закрыл дверь, скользнул по ней пальцами. Челюсти его сжались, опустил взгляд на бумаги, которыми от него отвязались. Усмехнулся.

Начать, наверное, обход окружения стоило с родителей Синоры, которые как раз оббивали порог штаба. Третий день караулили под воротами следователя их дочери в надежде узнать хоть что-то.

Вызов психоделика можно было отложить. На некоторое время, в течение которого дать возможность заключенной прийти в себя, и подлечить ее, чтобы не спешила так легко расставаться с жизнью. Чем здоровее человек, тем сильнее проявится инстинкт выживания. Его-то Дайтор и ждал — когда он наконец-таки сработает в Сайе. Однако сама она выздоравливать не спешила. Наверное, полученные травмы оказались серьезнее, чем предполагал. А повторять ошибку, допущенную с инспектором Хамиром, не намеревался.

Инспектор Риз подошел к дежурному стражнику.

— Вызовите медика к заключенной Синоре. Сейчас же.

— Инспектор Риз, — стражник аж привстал со стула. — Из лаборатории?

Анатомик вряд ли соизволит не то что лечить, а даже осмотреть узницу: отношение к ней белых людей оставляло желать держать их подальше от камеры.

— Медика из медцентра будет достаточно.

Ни слова о том, что кто-то из лекарей уже был в штабе. Значит, никого и не затребовали до сих пор.

Дайтор обвел взглядом приемную, расходящиеся в обе стороны коридоры. Всех людей, что толпились у стен. И вдруг захотел оказаться в закрытой комнате борделя наедине со смуглой девушкой, так будоражащей его холодный рассудок своими тайнами, коих у нее еще осталось немало, как подозревал. Которая на любую попытку что-то выведать втягивала его в такой водоворот своих чувств, что не мог отпустить после, желал держать ее в руках и знать, что лишь ему достается подобное чудо.

Никогда и никому Дайтор не позволял спать рядом с собой. Ни с кем не оставался настолько уязвим. Не так уж ему и нравилось подобное привыкание, однако пока что притягательность разногласий танцовщицы с самой собой превышала голос разума.

Рано или поздно он все выяснит, тогда она потеряет свое очарование.

Дайтор усилием воли вернулся в приемную штаба. Дослушал окончание телефонного разговора с медцентром, после чего направился к выходу, к воротам.

Аята и Сенар Синора, как прочитал в собранных материалах по делу. Жители кварталов, откуда и явилась в Третий центр Сайя Синора. Изучать живопись, чем добросовестно занималась целых три года, не отвлекаясь особо. А на четвертом курсе помимо таланта к искусству у нее вдруг открылось еще множество иных способностей. Можно смело заявлять, что обрела страстное признание мужского населения Третьего центра.

— Ваша дочь попала в скверную историю, — прямо сообщил инспектор Риз убитым горем родителям, ребенку которых грозила пожизненная каторга в каменоломнях. И отметил ужас в широко раскрытых глазах матери, слепую панику, под напором которой схватилась за рукав куртки мужа, высокого жилистого трудяги, совершенно не имевшего сходства с дочерью. Сенар Синора стащил с головы шапку и подставил лицо ледяному ветру, сразу же взъерошившему русые волосы, посеребренные сединой. Его крупные, мозолистые ладони поддержали супругу.

— Она признала вину?

— О да, — медленно проговорил Дайтор, следя за все сильнее бледнеющим лицом Аяты Синоры. Простым и открытым; на нем спокойно читалось каждое переживание этой женщины. Непонятно, от кого Сайя унаследовала свою необычно удивительную внешность, ведь и ее сходство с матерью заканчивалось на глазах и волосах, так же скрученных в узел на затылке. — Инспектор воспроизвел все ее действия по ее же воспоминаниям.

Сайю допрашивал психоделик. В таких случаях ошибок следствие не допускало, а протокол допроса приравнивался к чистосердечному признанию без возможности отказаться от показаний.

Голубые глаза тельальхарца потускнели, едва сообразил, как именно проходил допрос. Дайтор видел, что отец Сайи пытался совладать с собой, принять известие мужественно и стойко. Однако Сенару Синоре трудно было вообразить своего ребенка кем-то, отличным от знакомого ему образа упрямой, но открытой и доброй девочки. Не мог представить, что Сайя убила стольких людей. Не в силах был поверить, что его дочь работала в борделе.

Гвардеец, давая время родителям уложить все в сознании, перестал их сканировать взглядом и оглядел улицу, присыпанную редкой белой крупой, таявшей практически сразу, как соприкасалась с любой поверхностью. Тротуары купались в грязи, в холодных лужах отражалось хмурое небо. Погода стояла отвратительная, под стать его настроению.

— Мы… — мать Сайи подняла на невозмутимого следователя мокрые глаза, еще крепче ухватила рукав мужа. — Можем ее увидеть?

— На данном этапе, боюсь, что нет.

Аята Синора крепко зажмурилась.

— Про тот дом… Серый особняк, как его называют. Здесь. — Глубоко вдохнула стылый воздух, а Дайтор с интересом ждал продолжения. Судя по заиканию матери, ей стыдно было даже упоминать о борделе. — Наша Сайя… Это правда, что она работала? В том месте?

Дайтор выдержал паузу.

— Да, это так. — Уточнять, что девушка там только танцевала, пока он ее не приметил среди толпы проституток, не стал.

Отец Сайи отвернулся, крепко поджав губы. Мать, уже не сдерживая потрясения, открыто рыдала, спрятав в ладони лицо. На их примечательное собрание оглядывались прохожие, равнодушно смотрели гвардейцы у ворот. Дайтор еще раз подивился раннему снегу, кружившему над Первым центром.

— Прошу прощения, — перевел взгляд на несчастных родителей, мокнувших и даже не замечавших этого. — Как только вире Синоре будет предъявлено обвинение, вам сообщат. Тогда будут разрешены встречи.

* * *

— Кто тот человек? — напряженно спросил Риф. Части деревянных палочек для еды уже усеяли стол, а он все продолжал ломать их. Пока Таир Химитсу не переставил поднос на другой стол, чтобы нервный виар не дотянулся до столовых приборов. Тогда Риф принялся за салфетки. — Тот виар, который приходил в начале недели? Говорил с Сайей в твоем кабинете, а после исчез?

— Он-то здесь при чем? — глухо произнес Ши Андо.

— Ши! — Риф швырнул салфетку на пол. С трудом сдержался от дальнейшего крика, вместо этого заговорил еще приглушенней: — Во время этого тайного разговора о каких-то знакомых или родственниках Сайя определенно услышала плохую весть. Все же заметили странную тишину с ее стороны? Что он ей сказал? — Развернулся к хозяину таверны. — С чего бы ей устраивать после встречи теракт в криобанке гвардейцев??

Ши Андо уперся руками в стол. Внешне сохранял спокойствие, обмирая от страха внутри.

— Это лишь твои догадки, выхваченные из воздуха.

— Кто он, Ши? — отрывисто повторил Риф, не собираясь забывать о незнакомце. Как наяву представил смертельную бледность Сайи и цепкие объятия, более походившие на взятие мужчины в плен; будто увидела того, кого уже и не чаяла встретить.

— Пришел договориться о доставке еды. Спокойней будь, — невозмутимость Ши немного отрезвила Рифа. Под взглядами бармена и видеокамер он откинулся на спинку стула, в то время как ньянец смотрел ему прямо в лицо. В таверне царил привычный полумрак, и освещение не позволило разобрать выражение раскосых серых глаз. — Имени его я не знаю, человек не представился. Узнавал, что, сколько и по чем. Обещал вернуться, если после обхода другого общепита наши условия покажутся ему выгодными. Кто ж знал, что Сайя с ним знакома?

— Почему не спросил у нее сам? — вставил слово Таир. Риф заморгал и быстро опустил взгляд вниз.

Никак не мог собраться с мыслями, никак не выходило у него размышлять здраво. Понимал, что без причины кидается на всех, и на месте Ши Андо уже вышвырнул бы сам себя за пределы таверны. Но стоило представить Сайю в камере, череду проверок, допросов и экспертиз, а также бездушное отношение к заключенным, как готов был биться о стену, чтобы только вытравить эти картины из головы.

— Она убила в том числе и Веонку Бйанду, — напомнил ньянец. Поглядывал на посетителей и подмечал каждое их движение. Хоть и занятый их компанией столик не прослушивался, а лишь просматривался, вместо техники шпионить могли люди. А потом донести в штаб. Проводить же виара в свой кабинет не решился, зная, что причина приватных бесед двух свидетелей обязательно заинтересует гвардейцев. — Это же одна из твоих коллег? Могла ли та девушка быть целью?

Риф оцепенело качнул головой.

— Они вроде подругами были. Да и делить им особо нечего.

— Тогда целью был кто-то другой? Один из гвардейцев? — бармен пожал плечами в ответ на косой взгляд Рифа. — Думаю, что Сайе смысла не было уничтожать именно хранилище. Зачем?

— Там мог быть тот Дайтор Риз? — спросил Ши. Риф задержал дыхание при упоминании гвардейца.

— Не знаю, — выдавил из себя. Проклятый урод каким-то образом затесался следователем по делу Сайи. И сейчас она находилась в его полном распоряжении. Никто не мог до нее добраться без ведома инспектора Риза. — Если бы я знал хоть одного человека, способного прижать ублюдка к ногтю! На коленях бы молил его! Передать Сайю другому гвардейцу!

Ши Андо растерянно перебирал пальцами под столом, машинально продолжая следить за гостями таверны.

Дверь открылась, разрушая уютную атмосферу Ньяна группой людей, при виде которой хозяин резко вдохнул и выпрямился. Бармен встал из-за стола. Риф обернулся, чтобы сразу же замереть. В нос внезапно полез назойливый запах кухни, не ощутимый до этого.

— Не суетитесь, — краем губ шепнул Ши и отодвинул свой стул. Отчетливо прозвучал скрип в тревожной тишине, сам поморщился.

— Оставайтесь все на своих местах! — один из сине-черного строя повысил голос, когда по полу торопливо простучали ножки стульев. Посетители стремились убраться подальше с пути гвардии.

Хозяин таверны послушался приказа точно так же, как и его гости. Остановился, ожидая.

— Виар Андо? — склонив голову, вперед выступил один из гвардейцев. На плечах его мундира поблескивал таявший снег, свой берет инспектор держал в руке. Его темные пряди перевились светлыми, так что живописный беспорядок уложился в неумышленную прическу.

Ши помертвел, встретившись с разноцветными глазами визитера. Про себя начал молить Рифа не делать глупостей. А молча сидеть на месте, похоронив всю свою ненависть, нетерпимость и ожесточение так глубоко, чтобы инспектор Риз не засек и остаточного шлейфа.

— Я Ши Андо, — подтвердил, все так же оставаясь на месте. Дайтор Риз сузил свои холодные глаза.

— Ньянец.

Прозвучало как приговор. Едва заметным жестом Ши остановил шагнувшего было к нему Таира. И подумал о том, что гвардеец, по всей видимости, к его соотечественникам относится особо.

— Так вышло, — развел руками, с трудом унимая стук сердца. Понял, для чего явился следователь. — Я переехал в Тельальху еще в раннем детстве. С той поры другой родины не знаю.

Риф окинул взглядом выстроившихся в ряд людей, точь-в-точь копирующих друг друга отсутствием какого-либо выражения на лицах. Безупречно владеющих собой, неестественно неподвижных, тогда как любой человек трясся бы, зайдя в теплое помещение с ощутимого мороза, обнявшего центр. Безучастно они смотрели перед собой, как незапитанные механизмы. Однако стоило хоть кому из посетителей шевельнуться, моментально головы поворачивались в ту сторону.

— Я бы предположил, что вы лепите из территории Тельальхи кусочек Ньяна, — Дайтор приподнял бровь и обвел рукой зал таверны.

Ши Андо побледнел.

— И в мыслях не было, инспектор! Я прекрасно сознаю, где проживаю!

— Смотрите, — пробормотал Дайтор, заставляя ньянца вздрогнуть. Прошелся по залу к столику хозяина и закончил, встав точно напротив него: — Не спутайте страны. И не подвергайте сомнению свою лояльность правительству одной из них.

Ши Андо подозревал, что ответа предостережение не требует. А от последствий неверного выбора он попросту не отойдет.

Покосился на сопровождающих.

— Инспекторы согласятся погреться горячим чаем? — осторожно спросил. Дайтор заправил за уши волосы.

— Инспекторы на службе, — коротко проинформировал. Риф предположил, что им запрещено есть и пить в общественных местах, пока они одеты в форму. Весь разговор гвардейца с Ши старался смотреть на стол. Отодвинул от себя пиалу с сайхвой, уже давно остывшей. А при следующем вопросе понял, что стать незаметным у него не получилось.

— Риф Шатизар?

Риф поднял голову и вынудил себя подтвердить свою личность. Тогда Дайтор повернулся к третьему, к Таиру.

— Бармен, — спешно пояснил Ши Андо на безмолвный вопрос.

— Пусть возвращается к работе, — сухо бросил Дайтор и отодвинул стул. — Присяду, не возражаете?

Один из сопровождающих гвардейцев занял соседний столик сбоку, избегая разделения его и Риза ажурной решеткой, после чего открыл лэптоп.

— Попрошу включить верхний свет, — обратился он к Таиру, вернувшемуся за барную стойку. Бармен без промедлений щелкнул рубильником, добавив к мягкому освещению яркий электрический свет. Полосы мощных светильников, замаскированные в каркасе стеклянного потолка, вспыхнули над головами, разогнали полумрак, и Дайтор сложил губы в усмешку, разглядев своих свидетелей.

— Виар Андо, — сказал он. — Расскажите, как вы познакомились с Сайей Синорой. И какая причина была столь частых посещений вашей таверны.

— Миримиз, — с готовностью ответил Ши Андо. Сел за столик, сложил на его поверхности руки, одна на одну. И начал с того дня, когда впервые увидел виру. Без запинки выложил все, за исключением интереса девушки к его внешности и их виртуальной дружбы. Риф восхитился самообладанием товарища, засыпавшего временного стенографиста подробными описаниями каждой мелочи при посещении Сайей таверны, вплоть до семян миримиза и количества выпитой ею сайхвы.

Дайтор молчал. И слушал. Или делал вид, что слушал. Рифа не отпускало чувство, что главной целью был совсем не виар Андо, а он сам, потому как оценивающий взгляд инспектора не раз ловил на себе. Разбитую им губу гвардеец уже подлечил, но удар так просто из памяти не отпустил. И Риф знал, что Дайтор Риз припомнит ему тот момент, может, даже не единожды.

— Виар Шатизар, — легкий прищур разноцветных глаз заставил Рифа напрячься. — Сайя Синора работала в вашем подчинении?

— Так и есть. Она еще не уволена, поэтому до сих пор я являюсь ее руководителем.

Ши Андо заметно покривился сбоку. Риф умерил запал и добавил более спокойно:

— Пока ее не признали виновной, компания решила оставить в штате талантливого художника.

— Талантливого. — Гвардеец медленно протянул слово. И его бровь насмешливо поползла вверх. — Художника? Виар Шатизар, насколько мне известно, Сайя Синора числится вашей девушкой. И вы определенно в курсе, что в качестве ее второй сферы занятости фигурирует бордель.

— В курсе, — процедил Риф, краснея и при этом понимая, что гвардеец запоминает малейшую реакцию.

— Все же задам вопрос, — мягко проговорил Дайтор. — Вы поощряли такое ее занятие?

Риф уставился на свои руки, на передавленные, побелевшие пальцы. Лихорадочно пытался сообразить, задавался ли тот же вопрос Сайе и что она на него ответила.

— Нет. Конечно же, нет.

Дайтор хмыкнул.

— Пытались отговорить? Вы ругались? Ссорились?

Риф медленно кивнул, не уверенный в ответе.

— Прошу озвучивать, — заметил Дайтор и указал на соседний стол, где без остановки печатал гвардеец. — В протоколе недопустимо описывать жесты, ведь их можно трактовать как угодно. Согласны? Так что только слова.

— Пытался отговорить. Ссорились.

— А она?

Риф опять замолчал. Ши Андо рассматривал стены. Стенографист прервался и вопросительно уставился на свидетеля. По вискам виара Шатизара поползли капельки пота.

— Она обещала больше туда не ходить.

— И?

— И я ее вновь там увидел! — вскипел Риф.

— Тогда и ударили меня, — подсказал Дайтор. Глянул на хозяина таверны, удивительно спокойного, не к месту напомнившего главу Хоёна. — Что вы сами делали в борделе, уважаемый виар? Имея невесту?

Вопросы стали походить на экзамен по семейным ценностям.

— Обсуждал условия договора с управляющей борделем.

Настала очередь Дайтора запнуться. Он тряхнул все еще влажными после улицы волосами.

— Имеется в виду договор на передачу прав на игру? Который Тауртимс подписал с борделем?

— Он самый. Я приходил поговорить с управляющей Мией.

— Только поговорить?

С нетерпением Дайтор ждал ответа: правду ли озвучила маленькая Кэт или солгала в стремлении уберечь начальника от его мести. Следил за колебаниями этого слишком привлекательного человека, за его мимикой, за подрагиванием углов жестко сжатых губ, как будто виар решался, что именно сообщить следователю. И с досадой в который раз подумал, что психоделик в отряде ему бы не помешал. Некто наподобие Джуна Хоёна. Чтобы ни один из свидетелей даже не понял, что ответы вытягиваются из них параллельно с их байками.

— Только поговорить, — наконец выдохнул Риф. И Дайтор, уловив облегчение в голосе, сразу ему поверил. Задержал дыхание сам. Крепче сжал кулаки. И сразу же расслабился.

Риф Шатизар не стал отрицать своих отношений с Сайей Синорой. Более того, вел себя в точности как ее парень. И этот момент нестыковки с утверждением заключенной Дайтор сохранил в памяти. Еще один человек, которым можно простимулировать нервы и разнообразить свой досуг.

Неожиданно Дайтор улыбнулся.

— Что ж… Цель приобретения игры раскроет следствию управляющая. Виар Шатизар, вам, конечно же, известно, где Сайя Синора хранила заработанные деньги?

Ни в ее квартире, ни в банке, ни у ее родителей никаких денег обнаружено не было. Преступница упрятала свои миллионы. Вот только куда — не знал никто. Дайтор даже не мог предположить, где она могла бы устроить тайник. Знал, что однажды поздним вечером она приходила на территорию Койе Канхёдже, при этом ученики, видевшие ее, в один голос утверждали, что при себе она не имела даже маленькой сумочки, не говоря уже о чемоданах. Так что в той зоне искать смысла не было, поэтому школу Дайтор оставил в покое. В планах была встреча только с одной из учениц, Тоири Куной. Подругой Сайи, с которой на пару они и вошли в ворота старинного учебного заведения. А привез их, судя по всему, тот самый Риф Шатизар, который и силился держать лицо сейчас перед ним.

Дайтор задался вопросом, кого сейчас виар видит перед собой — следователя по делу, гвардейца? Или соперника, вновь и вновь уводившего его девушку на второй этаж борделя? Что заставляет его скрипеть зубами — страх проговориться или уязвленное самолюбие вкупе с желанием избить удачливого любовника?

— Дышите глубже, виар Шатизар, — посоветовал. — Вы как сознание собрались терять? — Поднял руку, привлекая внимание. — Воды принесите.

Один из гвардейцев покинул строй и, сопровождаемый взглядами продолжающих стоять и молчать посетителей таверны, зашагал к стойке, на которую Таир уже поставил стакан с ледяной водой, хотя сомневался, что это поможет: Риф совершенно не владел собой. И навлек уже кучу неприятностей, как думалось; и на себя, и на свое окружение.

Риф принял стакан из рук гвардейца. Сделал глоток, обморозил глотку. Немного прояснилось в голове.

— По требованию следствия компания подготовит все реестры на перечисление заработной платы вире Синоре.

— Речь идет о других деньгах, — мягко возразил Дайтор. — Реестры ваши следствию не нужны, у нас есть отчеты банка.

— О других деньгах мне неизвестно, — твердо ответил Риф.

Инспектор Риз подпер рукой щеку. Меланхолично жал на клавиши лэптопа гвардеец, конспектируя все, что влетало ему в уши. По залу жались граждане Тельальхи, которым не повезло оказаться в таверне; и опасались лишний раз обратить на себя внимание суровых людей в сине-черной форме.

Дайтор глянул на свой браслет. Время близилось к вечеру, дорога обратно в Первый центр долгая. А он собирался еще спуститься к Сайе. И хотел расспросить медика о ее здоровье.

Встал.

— Надеюсь, напоминать о невыезде вам не требуется? — осведомился у свидетелей. Оба виара немедленно кивнули. Дайтор надел на голову берет. — Тогда оставляю вас. — И добавил совсем тихо, обращаясь исключительно к Рифу: — У вас есть шанс согласовать за это время ваши показания.

Он точно насмехался над ним. Выражение необычных глаз не оставляло ни малейшего сомнения, что думает о нем этот человек. Однако Риф проглотил рвущийся наружу ответ и вернул Дайтору невозмутимый взгляд. Надеясь, что тот не разглядит, насколько его соперник парализован. Казалось, острый запах безысходности забил все просторное помещение под самый потолок, нестерпимо лез в ноздри, заглушив даже вонь паленого кофе, за которым не уследил бармен.

Таир проводил гвардейцев. Люди в зале оттаяли по щелчку закрывшейся за гвардией двери.

— Он уничтожит тебя, глупый влюбленный Риф, — без промедления предрек бармен, бросив выкипевший кофе и вернувшись к столику. Посетители начали торопливо покидать таверну, забыв о заказанной еде. Что было к лучшему, так как ни хозяин, ни бармен не в состоянии были торчать у плиты и чайников.

Неизгладимое впечатление оставил после себя инспектор Риз.

— Я всего лишь чай предложил, а этот демон так глянул, будто взятку им пытался всучить, — отдал должное гвардейцу Ши Андо. — Запугивать он умеет.

— Причем особых усилий он к этому не прикладывает, — добавил Таир.

— Ты… — Ши неосознанно, в растерянности почесал лоб. Медленно поднял глаза на Рифа. — Если попадешь к психоделику, нам всем конец, понимаешь это? Только что ты поставил под удар всех. Потому как инспектор Риз попросту издевался под видом допроса. А ты… Неужто не мог сказать, что та Мия твоя любовница?

Таир дернул щекой, тогда как Риф хмурился все сильнее.

— Ши прав, — обронил бармен и проследил за последним виаром, закрывшим дверь со стороны улицы. В таверне остались они втроем и два официанта. — В данной ситуации предпочтительней выглядеть гулящим козлом, чем верным женихом. Ши, отпусти людей, пусть идут домой. Сами приберемся здесь.

Ши Андо вскинул руку и вяло махнул своим работникам.

— Парни, на сегодня все. Можете идти по домам.

— Предлагаешь просто откреститься от Сайи? — процедил Риф, не обратив внимания на досадливое шипение ньянца.

— Предлагаю не копать ей яму еще глубже!

— Что говорил Матис? — негромко напомнил Таир. — О танцовщице и этом гвардейце? Да и сама Сайя не отрицала его зацикленности на ней. Чем сильнее машешь перед этим Ризом своим положением парня… Да и не парень ты ей. Так, к слову… Тем более он будет звереть. А отыграется, угадай, на ком?

— На том, до кого может добраться в любое время, — мрачно заключил Ши. Риф уже ничего не разбирал, перед глазами опускался мрак. — Кто беззащитен перед ним.

Риф опустил ресницы.

— Я все исправлю, — глухо произнес после нескольких секунд мучительных поисков решения проблемы. Тяжелое молчание товарищей стало ему ответом.

* * *

Растерзанная душой, пораженная тяжелым оцепенением, без кровинки в лице. Остекленевший взгляд уперся в стену и вызванный штабом медик подозревал, что сознание заключенной в данный момент очень далеко от камеры, холодного пола и тюремщиков, перекладывавших безвольное тело с плит, куда оно свалилось после снятия наручников, на узкую кровать.

Сколько раз видел он людей в похожей прострации. Сначала их упорно подводили к кризу, а когда появлялась угроза срыва следственного процесса, гвардейцы раз за разом требовали, чтобы медики приводили узников в рабочее состояние.

Та же участь постигла и Сайю Синору. Три дня заключения повлекли за собой обезвоживание — пересохшая слизистая рта и носа, вязкая слюна. Слабость, сонливость при повышенном давлении. Немного распух язык. Все эти признаки медик выучил наизусть за время посещения заключенных, допросы которых поручали психоделикам. На вид вира не справилась бы и с кружкой воды, поэтому медик, приподняв голову девушки, сам ее напоил.

И ее снова вырвало. Стражник у двери глазом не повел. Медик растер замерзшие руки, тяжело вздохнул.

— Ей нужно тепло, не могли бы вы распорядиться принести обогреватель? И сменное белье, одежду. Мне придется ввести ей раствор внутривенно. Где могу вымыть руки?

Сайя повернула набок голову, пытаясь унять очередной приступ тошноты. Ничего не ела уже два дня, желудок противно ныл. Но не могла осилить даже питье, поэтому в сторону миски с кашей не смотрела. Уж лучше обливаться водой, чем полупереваренной пищей.

Попыталась сесть; медик, казалось, понял и помог. Подложил подушку повыше. Про себя ужаснулся, трогая мокрый свитер, внешне же ободряюще улыбнулся.

— У вас нет температуры, вира. И это хорошо. Сейчас согреетесь, восстановим жидкость в организме. Очень скоро придете в доброе здравие.

Сайю заметно перекосило от подобного обещания.

— Моим родителям… — задавая вопрос, не смотрела на медика. Только на серые, без единой трещины стены, ярко освещенные электрическим светом. Близко видела их очень четко, от их однообразности рябило в глазах, взгляд ни за что не мог зацепиться. На миг Сайя зажмурилась, стирая эту картину. — Им же… сообщили?

— Да, вира.

Стражник втолкнул в камеру насос, негромко зажужжал двигатель. Прошуршал скребок, очищая пол.

— Они здесь? — еще тише спросила Сайя.

— Да, вира.

Сайя закрыла глаза окончательно. Сперло дыхание, кровь прилила к лицу. Попыталась представить реакцию родителей на свой арест и на обстоятельства, ему предшествующие. На душе стало еще муторнее.

— Мне жаль, — добавил медик, глядя на заключенную сверху вниз с острой жалостью. Насос заглох и был убран гвардейцем обратно в коридор. — Но пока идет следствие, вам не разрешат увидеться.

И слава Богу, с внезапным облегчением подумала Сайя. Оказаться перед родителями, выдержать их осуждение ее образа жизни — или, что еще хуже, увидеть в их глазах прощение и принятие, когда сама себя не могла оправдать, — представлялось неподъемным сейчас. На глаза навернулись слезы, стоило подумать только о матери. Ее ласковых руках, гладящих волосы лицемерной дочери. О напутствии отца учиться хорошо.

«Я должна была умереть там», — мелькнула мысль. В том хранилище. Ей нужно было пойти вместе с Веонкой к бакам вместо трусливого бегства в раздевалку. Джуна нет, по словам Райера, уже давно, поэтому смысл всех ее поступков враз потерялся. Все, что сделала с момента его смерти — так это принесла море проблем всем, кого знала. И большую часть из них причинила умышленно.

Теперь же ей никто не позволит отделаться быстрой смертью.

Сайя не сразу поняла, что быстро проговаривает про себя одно слово. Прости. Заглушает им все другие мысли. Только вот кому предназначалась эта сумбурная молитва, и сама не понимала. Может, маме и папе. Или Рифу, которому не посчастливилось встретиться с ней. Может, Тоири, законопослушной и спокойной девушке, которую теперь затаскают по допросам просто потому, что дружила с преступницей.

Джуну. С которым провела так мало времени, что даже гвардия не отыскала ничего подозрительного и не связала их вместе. С которым не попрощалась. И кто до сих пор не оставлял ее голову и сердце в покое. Даже мертвый. Не отпускал, не позволял оставить прошлое в прошлом. По сей день в квартире, в ящике стола хранился тот расплавленный его жаром батончик шоколада. Если гвардия не выбросила его при обыске, что казалось очень даже вероятным.

— Что же за силу ты имеешь? — прошептала, забывшись. Вдруг отчаянно возжелала почувствовать ту обертку в руке, будто мятая упаковка могла что-то изменить.

— Что вы сказали? — обернулся от своего саквояжа медик. Сайя вздрогнула, поняв, что вопрос прозвучал в камере, и его услышали и лекарь, и стражник, вернувшийся со стопкой в руках. Одеяло и сухая одежда упали на кровать, придавили ей ноги.

— Ничего, — Сайя прокашлялась, злясь на себя. Развела стиснутые пальцы. — Простите.

Второй гвардеец занес в камеру обогреватель. Подключить его к питанию внутри камеры не представлялось возможным, на гладких стенах не виднелось ни единого разъема. Провод протянули через решетку крохотного окошка в двери.

Медик вернулся к узкой кровати.

— Вира, вам нужно переодеться. Снять мокрые вещи, иначе недолго вам и до пневмонии останется. Сможете?

— Наверное… Да.

Грубая кофта из чистой шерсти немилосердно кусалась, пока Сайя надевала ее вместо своего свитера. Однако она была сухая и ничем не пахла, одно только это казалось счастьем. Медик отвернулся, стражник и не подумал оказать такой милости. Сайя вспомнила замечание Сафа Ниотира в тот день, когда он впустил ее в кабинет криобанка, где хранилась информация о донорах. Стража не видит в ней человека, сказал он тогда. Этим знанием Сайя сейчас и утешилась. Ничего другого ей не оставалось.

Штаны оказались слишком широкими, однако завязанная узлом резинка решила это неудобство. Толстые носки, принесенные в камеру, Сайя долго рассматривала, прежде чем надеть. Точно ручной работы, из разноцветных ниток, как из остатков пряжи вязались. Удивительно, что в штабе хранились подобные предметы роскоши для узников.

— Приговоренные к каторге не могут брать с собой личные вещи, — негромко пояснил медик, заметив, как пристально вира вглядывается в одежду. И как близко подносит ее к глазам. Заподозрил плохое зрение, о чем ему не сообщали.

Сайя медленно провела руками по кофте, поняв, откуда и она. После чего сунула ноги в толстые носки. Не оденется сама — ее оденут. Не захочет пить — напоят. И накормят. У нее нет сил и возможности оказать сопротивление. А биться головой о стену ради самого процесса показалось ей лишенным толка занятием. На ее счету подобных поступков и так насчитывалось с избытком.

— Как чувствуете себя?

— Лучше, — отозвалась Сайя. И с удивлением поняла, что так и есть. Немного участия и заботы, пусть и проявленные в приказном порядке, направленные не лично ей, а безликой больной заключенной, однако, заметно прогрели атмосферу в подземелье.

Медик кивнул.

— Обогреватель должен помочь согреться. А после капельницы пройдет тошнота. Сможете тогда поесть.

Вира Синора вместо еды уснула.

Вечером медик докладывал о здоровье заключенной инспектору Ризу, слушавшему немного рассеянно. То и дело тот отвлекался на принимающий сообщения браслет и, казалось, мало разбирал речь бормочущего человека из медцентра.

— Что? — гвардеец вскинул брови и оторвался, наконец, от своего приемника. — Повторите еще раз.

— Дегидратация средней степени тяжести, — медик безропотно начал свой отчет заново. — Вира Синора потеряла много жидкости, ее желудок не может удержать даже воду. Пришлось вводить раствор внутривенно. Ей требуется время…

Дайтор отключил экран браслета и опустил влажный рукав мундира, спрятав запястье. Выяснил расписание уроков в Койе Канхёдже, получил график занятий Тоири Куны. Вызвал машину в Третий центр. Теперь мог все внимание уделить медику.

— Сначала и подробнее, — сказал.

Медик с огромным удовольствием ударил бы гвардейца, если бы мог. Но он не мог, поэтому принялся в третий раз пересказывать подробности посещения нижней камеры.

— От выброса азота вира почти не пострадала. Легкое обморожение кожи, однако принесенный обогреватель и одеяло позволят ей не мерзнуть. У нее обезвоживание…

Дайтор взмахом руки оборвал медика.

— Оставьте отчет в приемной, я прогляжу позже. Она в состоянии говорить?

— Да, но…

Остальное в данный момент его не слишком интересовало. Дайтор повернулся к человеку спиной и направился к лестнице. Практически весь день просидев в салоне автомобиля, нуждался в физической активности, поэтому лифт проигнорировал.

А медик зашагал к дежурным стражникам. Передал им папку для инспектора Риза, после чего поспешил к выходу, раз отпустили. Был рад оставить эту крепость, от каждого камешка которой тянуло промозглым холодом произвола. Неважно, какой триместр был на улице — пекло ли, снег, дождь, — здесь, внутри штаба, погода что внизу, что наверху застыла в одном моменте.

Дайтор Риз, спустившись на этаж, подождал, пока стражники распутают конструкцию из провода, проходящего через решетку окна, и откроют дверь. Переступив через порог, застал странную картину.

Сайя, сидя на кровати, обрывала грязные волосы. Заскорузлые, вонючие концы длинных прядей с одной стороны укоротила почти до плеч, в то время как на полу росла темная горка отходов.

— Совсем заняться нечем? — осведомился Дайтор, проходя внутрь. Носком ботинка пошевелил оборванные волосинки.

В камере определенно стало теплее. И заключенная выглядеть стала намного лучше, вернулось немного красок на лицо. И сил заниматься ерундой, как увидел.

— Нет воды отмыться, — Сайя не прервалась. Дайтор усмехнулся и присел на корточки.

— Позволь вымыть твои волосы, — сказал он почти шепотом, в момент заморозив кровь узницы. — И тебя саму.

Пальцы Сайи дрогнули.

— Мне и так хорошо! — вырвалось у нее. Откинула назад волосы и поспешно укрылась одеялом по подбородок. Напряглась. — Правда. Честно!

Дайтор окинул ее взглядом, а после улыбнулся и протянул руку.

— Сама пойдешь?

Весь выбор состоял из способа доставки к воде. Искры возмущения в карих глазах потухли так же быстро, как и вспыхнули. Сайя недолго размышляла. Выпустила из рук одеяло и схватилась за предложенную ладонь. Теплую и крепкую. Потянувшую ее с безопасного, как возомнила себе, островка кровати на ледяные плиты пола, от стужи которого не спасала плотная вязка носков.

Беспомощно огляделась, ожидая помощи, любой. Спасения, пусть даже в виде психоделика с его выворачивающими наизнанку допросами.

Гвардеец как догадался. Взгляд Дайтора стал колким, улыбка — неприятной. Хотелось закричать, ударить его, увидеть выражение боли на его бледном, фантастически красивом лице. Однако Сайя вместо бунта насилу сглотнула и опустила глаза на разноцветные носки, ставшие вдруг отвратительными своей разномастностью.

— Сама пойду.

Тихий и глухой коридор полнился ровным отдаленным гулом. Тянулся из неизвестного начала в невидимый конец, и казался безграничным; как существовал вне мира Тельальхи.

Словно одно из бесчисленных порождений темной фантазии Нарсама. Осталось только рассеять бьющий в глаза свет.

Неслышные шаги Сайи сливались с четким ритмом подошв гвардейских ботинок. За одной из ряда одинаковых дверей пряталось помещение, судя по убогости интерьера — общего пользования, для водных процедур. Туда Дайтор и отвел заключенную, не став поднимать ее наверх и этим выставлять напоказ их особые отношения.

— Раздевайся, — сказал, едва запер узницу вместе с собой внутри.

Сайя быстро заморгала. Вцепилась в грубую шерсть кофты. Глаза ее оббежали выложенный белой плиткой санузел, в котором едва помещались они вдвоем, и остановились на второй двери, за которой, видимо, находился душ, ванна или крохотный тазик — Дайтор не уточнил, в чем именно он собирается ее отмачивать.

— Инспектор… — голос сорвался на тонкий писк. Сайя прикусила язык и подняла умоляющий взгляд на гвардейца. Обреченно поправилась: — Дайтор.

Он так велел его называть и, судя по суженным глазам, помнил об этом. Расслабился, услыхав свое имя.

— Кэт, мы это уже проходили, — пожал плечами и принялся расстегивать свой мундир. — Но если ты предпочитаешь опять быть второй… Что ж. Мне не сложно.

На крючке повисла верхняя часть формы, пальцы Дайтора уже сражались с пуговицами рубашки. Сайя прислонилась к стене, не зная, следует ли ей по обыкновению не спускать глаз с процесса обнажения либо встреча в штабе отличается от встречи в борделе. Ноги замерзали. Зубы принимались стучать, стоило расслабить челюсть.

Дайтор сел, чтобы расшнуровать ботинки. Задрал голову и послал мертвеющей Сайе улыбку.

— Там, — указал на вторую дверь, — теплее. Горячая вода. Ну же! Только представь, как быстро согреешься.

За ботинками последовали носки. Теперь Дайтор стоял на ледяном полу голыми ногами. Так спокойно, будто зарылся в теплый песок у моря и млел от блаженства. Расстегнул форменные брюки, стащил их. Нижнее белье либо не носил, либо незаметно снял его вместе со штанами. Выпрямился в полный рост.

— Кэт… — в голосе прорезался металл. Дайтор буквально затрясся от злости при виде неподвижности заключенной. Сайя попятилась назад, чтобы через шаг натолкнуться спиной на дверь. Тут же справилась с собой, рывком сдернула с плеч кофту, бросила ее на пол. И глянула на гвардейца, на его реакцию.

Дайтор негромко рассмеялся в ответ на такой ничтожный показ своеволия. Сайя прекрасно понимала границы дозволенного: швыряться вещами, и то не в своего следователя. На это он мог закрыть глаза.

— Давай быстрее, — сказал уже веселее. Купание определенно обещало стать более захватывающим мероприятием по сравнению с долгой и нудной повесткой уходящего дня. Нагнулся, поднял кофту и повесил ее на соседний со своим крючок на стене. — Зря так вещами разбрасываешься. Если я ничего не путаю, то на этом твой гардероб и заканчивается.

Сайя вздернула подбородок, с трудом сдерживая слезы. Конечно же, демон был прав. Само собой, надеть ей больше нечего. Разумеется, он ничего не путал. Пришлось со штанами обращаться бережнее.

Уже давно пора было бы прекратить умирать со стыда перед Дайтором Ризом, но в который раз выставленная напоказ нагота заставляла жмуриться в ужасе и неизменно цепенеть. Сайя чувствовала себя жутко глупо в одних лишь шерстяных носках, однако мысленно уцепилась за них как за единственную свою реальность. Узоры вязки упорно расплывались перед глазами, смешались в пестрое пятно. Рядом с ногой на пол шлепнулась капля.

— Кэт, — со вздохом произнес Дайтор. Открыл дверь, ведущую, как оказалось, к ванне. Довольно просторной. — У меня был тяжелый день. Я устал.

Не решившись более испытывать его, Сайя сняла носки и тут же поджала пальцы от холода. Свесила руки по бокам. Опустила голову, не разбирая ни плит пола, ни своих ног. Десять шагов отделило ее от металлической емкости, от которой начал подниматься пар, стоило лишь инспектору повернуть ручку крана и пустить горячую воду. Перелезать через высокий бортик под контролем Дайтора тоже оказалось тягостным процессом. Не сразу почувствовала температуру воды; а когда мозг обработал сигналы, вскрикнула и едва не выпрыгнула обратно на пол, обжегшись. Поскользнулась, неловко взмахнула руками.

Гвардеец в тот же момент оказался рядом, поймал, удержал от падения. Забрался в ванну сам, постоял немного.

— Тише, спокойнее, — увещевал, медленно усаживаясь на дно вместе с Сайей, больно сжавшей пальцы на его плечах. Совсем как заботливый друг. Давал привыкнуть к температуре окружившей их воды, поднимавшейся все выше, почти накрывшей ноги. Хмыкнул, заглянув в напряженное лицо, погладил прикушенную губу и прижал к себе затылок девушки. — Ты замерзла. Нужно привыкнуть. Просто не двигайся.

Крохотная комнатушка довольно быстро заполнилась густым влажным паром. Через неплотно прикрытую дверь проникал свежий воздух. Сайя, сидя на коленях Дайтора и обняв его за шею, мелко дрожала, согреваясь в его тепле. Мрачно смотрела в стену, по которой стекали уже ручейки конденсата. И думала о том, что бы сказали сейчас другие гвардейцы, обнаружив заключенную в ванне в обнимку со своим следователем.

— Дыши носом, — посоветовал Дайтор, когда его мокрой кожи коснулось быстрое дыхание. Рука его прошлась по укороченным с одной стороны волосам; жест, после которого Сайю вновь обдало холодом. Против воли превратилась в камень, рискуя в сотый раз разозлить гвардейца.

— Прости, — торопливо пробормотала, через силу расслабляя сведенные мышцы. И задышала носом, как и было приказано. Прямо перед глазами струились разноцветные пряди, поражающие своим причудливым природным цветом. От Дайтора Риза шел ощутимый жар. Вода, поначалу казавшаяся кипятком, потихоньку становилась приятной, утопила уже их двоих почти по грудь. Тогда гвардеец потянулся перекрыть кран. И откинулся назад, уложив Сайю поверх себя так, что она практически вся погрузилась под воду. Лишь голова оставалась лежать на его плече.

— Хорошо? — спросил. Сайя кивнула, на миг позволив сознанию стать пустым, а телу — насладиться столь живительным теплом. — Вернемся теперь к нашему разговору.

Желудок противно взлетел вверх, столь же резко провалился обратно. Короткие ногти впились в спину Дайтора, ничем не давшего понять, что заметил это. Продолжал размеренно поглаживать вымокшие темные волосы заключенной.

— Я встретился с виаром Шатизаром, — негромко сообщил. Прижался губами к уху Сайи и нежно поцеловал. Чтобы следом шепнуть: — Крошка Кэт, все ломаю голову. Где же я мог так оплошать, что ты отважилась делать из меня идиота?

Сайя подпрыгнула, сильные руки Дайтора сдавили ребра жестче, не позволяя отстраниться.

Он не тот человек, которого можно пронять любовью. Лаской или слезами. Ему наплевать на чувства и симпатии. Наверное, ни один психоделик не разберет, что происходит в его голове в ту или иную минуту. Как хамелеон он мгновенно менял цвет, подобно змее скидывал кожу и на глазах обрастал новой. Травил с трогательной заботой во всем облике. Ласкал с невероятной ненавистью.

В замедленном скольжении Сайя повернула голову и скосила на него глаза. То же самое сделал Дайтор, немного отклонившись.

— Он не мой парень, — глухо повторила Сайя сказанное гвардейцу ранее. — И никогда им не был. Можешь хоть десять психоделиков вызвать — они только подтвердят.

Резкая линия бровей изогнулась в недоверии. Щека дернулась — то ли он улыбнулся, то ли выказал раздражение. Пальцы возобновили движение по затылку. Дайтор откинул голову на бортик, так легко открыв шею, что Сайя поразилась: один удачный удар — и может сломать ему кадык. Гвардеец попросту задохнется в ванне. Одним убийством больше…

— О чем думаешь? — лениво спросил Дайтор, не открывая глаз. Сайя задержала дыхание, напуганная собственным порывом. Крепче обхватила спину гвардейца, чтобы руки не опередили сознание. — Как эффективнее убить меня?

— Что я здесь делаю? — безжизненно произнесла Сайя. Крепкие мышцы шеи напряглись, когда Дайтор чуть приподнялся, чтобы взглянуть на нее.

— Точно, — проговорил. — Тебя ведь нужно вымыть.

Полежав еще немного, перевернулся, уложив в воду уже Сайю, а сам навис сверху.

— Знакомая ситуация, — криво улыбнулся. Нагнул голову, коснулся дрогнувших губ узницы. — Помнишь?

Дайтор редко к ней прикасался. В основном смотрел. И заставлял смотреть ее. Больше ценил нетактильные отношения. Поэтому рука, заскользившая по телу, поглаживающая, ласкающая, стала для Сайи неожиданностью.

— Дайтор??

— Ты похудела, — ей показалось, что в его голосе прозвучало разочарование. Сочувствие? Его обычное участие, не стоящее ни гроша. Поэтому промолчала и только смотрела, как Дайтор наполнил ладонь жидким мылом. — Встань, Сайя.

В помещении заметно потеплело. Либо ее уже не колотил лихорадочный озноб. Хотя кожа все равно покрылась мурашками, как только выбралась из-под защиты теплой воды. Дайтор также поднялся на ноги и принялся на самом деле ее мыть. Быстро и умело намылил с ног до шеи и потянул обратно в воду.

— Волосы, — сказал. Сел на колени. — Клади голову мне на ноги.

— Я могу… — начала Сайя.

— Не можешь, — холодно возразил Дайтор.

— Не могу, — согласилась Сайя и, опустившись в ванну, уложила голову на его колени, выступающие из воды. Закрыла глаза, и, так как ничего другого больше ей не позволялось, отдалась мягкому массажу головы, которому Дайтор уделил вдруг серьезное внимание. Едва не уснула.

— Если это не Риф Шатизар, — сверху упали тяжелые слова, мгновенно вырвав разморенную заключенную из дремоты. — Тогда кто же он?

— Он уехал.

— Ты его любишь? — ровно спросил Дайтор.

Сайя судорожно вздохнула. Поморщилась, когда Дайтор дернул ее за волосы, вынуждая ответить. Открыла глаза и уставилась в его покрасневшее лицо. Голубой глаз отливал льдом, желтый яростно сверкал. Ноздри быстро раздувались. Машинально Сайя скосила глаза вбок и уже поняла, что он хочет узнать. Услышать. Почувствовать.

— Дайтор… Нет. Не люблю. Просто…

Гвардеец шумно выдохнул.

— Ты лжешь, крошка Кэт, — почти пропел. Неясное еще, смутно тревожное предчувствие натянуло струны нервов узницы. Невыразительная белая комнатка превратилась в уродливый мокрый склеп, в стенах которого множился тихий голос. — С ума сходишь по нему. Хотела бы, чтобы он был здесь? Вместо меня?

Сайя затрясла головой, мыло попало в глаза. Машинально вскинула руки, чтобы протереть их, однако Дайтор спихнул ее со своих ног, с головой погрузил в воду. Придавил за шею, удерживая у дна. И сквозь слой мыльной воды рассматривал широко открытые глаза, устремленные на него. Руки, вцепившиеся в его локоть и сжимающие его.

Любопытно, что от борьбы отказалась, освободиться не спешила. Одна, а потом вторая ладони отпустили его и с плеском упали в воду. Встревожилась гладь поверхности, заплелось темной паутиной волос дно ванны.

Прежде чем начала захлебываться, Дайтор с яростным рыком выдернул ее на воздух. Встряхнул. Сильнее, а Сайя надрывно закашлялась, закрыв лицо руками.

Наглотаться воды не успела, от щелочи сильно щипало глаза. Темнота постепенно отступала, вместе с тем осталось дикое сожаление, что следователь не довел дело до конца. Еще минута, всего лишь шестьдесят быстрых ударов стрелки, и ее мучения бы закончились. Кто-то бы поплакал, кто-то порадовался. Подавляющее большинство людей и не заметило бы ее отсутствия.

Дайтор выглядел непроницаемым. Холодным. Статуей, наблюдающей за ее попытками отдышаться.

Сайя вытерла слезы, и они тут же собрались снова.

— Ты же сделаешь все, чтобы меня осудить, — хрипло выговорила. Начала дрожать. Вода остывала. — Меня отправят в каменоломни в лучшем случае. Либо убьют.

— Так и будет.

Сайя с трудом проглотила спазм, сковавший горло при насмешливом ответе. Абсолютно обнаженного мужчины, который еще пять минут назад дарил ей ласковую заботу. И который сейчас занимал место в ванне напротив нее и равнодушно соглашался с ее скорой участью каторжницы.

— Почему ты меня не убил? — прошептала, до боли сжимая под водой руки.

Дайтор вздохнул. Как сожалел, только вот неясно, о чем.

— Я как-то потерял одного обвиняемого, — сказал. — Довольно глупо вышло: он взлетел на воздух. Второй раз такого не случится. Страдает моя репутация, знаешь ли.

Сайя вытерла нос. Умыла лицо, добавив к мыльной воде еще немного соли. Ждать от него эмоций было бесполезно.

— Вода уже грязная, — сказала. Хотелось отключиться и ничего не ощущать. Но кто бы ей позволил такую роскошь. — И холодная. Если нет цели меня заморозить, то нужно заканчивать с мытьем.

Невесомая улыбка пробежала по лицу Дайтора. По всей видимости, он еще не закончил с ней. С собой, скорее. Все еще был возбужден и намеревался насытить свое эго, привести себя в норму единственно предпочитаемым им способом. Не просто так начал вновь выпытывать о Джуне. По-иному, казалось, он не может, без боли, которую причиняет сам себе.

Сайя рассматривала мутную воду, слушала, как срывались с потолка редкие капли воды, чтобы через секунду расплескаться по плитке пола, и ожидала вопросов, намеков, предложений, в которых гвардеец упражнялся на ней со страшной проницательностью. А, ничего не дождавшись, совершенно растерялась от молчания Дайтора. Нерешительно подняла голову, отвела от лица мокрые волосы.

— Надо тебя подстричь, — заметил ее следователь, будто занятия важнее не существовало. — Уравнять до одной длины. Я сделаю это.

— Хорошо, — оторопело отозвалась Сайя.

— Добавим горячей воды?

Они сидели в этой комнате уже часа два. Из-за чего Сайя задалась вопросом, не станут ли ее разыскивать. Да и гвардеец остался без всех своих браслетов и телефонов, которые наверняка нужны были для быстрой связи с ним. Однако вопреки здравому смыслу он намеревался продолжить водные процедуры. Первым делом открыл слив, чтобы спустить мыльную воду. После вернул пробку на место и открыл кран, наполняя ванну чистой горячей водой. Притянул Сайю к себе спиной, обнял и сидел так, пока уровень воды едва ли не достиг бортиков, после чего перекрыл вентиль.

Сил сопротивляться уже не осталось, организм сам пытался защититься от постоянного стресса, внушая какое-то подобие безопасности в крепких руках. Сайя закрыла глаза, уложив затылок на теплую грудь. Конечно, знала, что Дайтор Риз в любом случае получит желаемое, что бы она ни делала. Его могла взбесить и остудить апатия, только ее-то без таблеток изобразить не выходило.

Дайтор пошевелился и сразу ощутилась температура воды, которая стала первым толчком к выходу из лабиринта вялых мыслей в ванную комнату. Следом Сайя почувствовала легкие касания на шее. Он ее целовал. Дайтор Риз, избегающий по возможности физических контактов, трогал ее губами.

— Дайтор?

— Тихо, — шепнул гвардеец, не прекратив своего занятия. — Я захотел тебе кое-что показать.

— Что? — голос Сайи разбился на тревожные ноты. Инстинктивно сжала его руку на своем животе. Дайтор усмехнулся.

— Ты останешься жива. Относительно цела. Наверное.

Поверхность воды сверкала под светом лампы, как и капли на холодных стенах. И эти искры намертво врезались в память вместе со словами Дайтора. Его рука с живота заключенной двинулась ниже, при попытке сдвинуть ноги зашипел и прикусил плечо. Сайя сжала зубы и сдавила мужские пальцы еще и своими, не пуская их дальше.

— Ты не спрячешься в этот раз, — пообещал Дайтор. Очередная стремительная смена цвета, тона и настроения. Сайя ему поверила. — Несмотря на существующие утверждения, подкрепленные вагонами научных экспериментов и тестов, что женщина возбуждается через голову, уверен, что есть обходной путь. Животный инстинкт, например, который вынуждает самку откликнуться на сильное мужское начало независимо от ее желания. Ей природой предписано подчиниться грубой силе.

Как ненужный привесок он выбросил из рисуемой им идиллии доверие к такому мужчине, без которого Сайя представлялась себе вещью, средством. Марионеткой, которую следователь дергает за веревочки исключительно в своих целях и для своего удовольствия.

Однако он был прав в одном — силы у них и близко не пребывали на одном уровне. Ее сопротивление подавил моментально, одной лишь рукой сжав обе ее кисти и вывернув их за спину. Сайя вскрикнула, выгибаясь дугой. Вода из ванны плеснулась на пол.

— Поиграем так.

Дайтор не упустит возможности добить ее, раз паника уже проявилась. На этот раз под угрозу поставил понятное желание познать мир любви с неизвестным и ненавистным ему мужчиной. Хоть и просила раньше его, а он оставил ее нетронутой. На что настроен сейчас, по нему не было понятно. Вторую руку насильно вклинил между сведенных коленей узницы, разводя в стороны ноги, чтобы после удерживать их уже своими ногами.

Сайя с силой прикусила губу, запрещая себе молить его. Боялась только, что, как и предупреждал, может оставить ее целой только относительно, а медика, приходившего к ней, она вряд ли осмелится попросить о столь интимной помощи, ведь тот может разнести слухи о жизни заключенной с тюремщиками. Родителям только этого позора не хватало.

Не слышала ничего кроме хриплого дыхания за спиной и стука своего сердца, бившего в висках. Закрыла глаза, услышала приказ смотреть.

Как предсказуемо, обреченно подумалось Сайе. Только так. По щекам поползли слезы и она обрадовалась, что гвардеец их не видит, что вода их спрячет.

Замотала головой, отказываясь участвовать добровольно. Дайтор в ответ резко двинул пальцем вглубь ее тела, вырвал вопль. Сайя дернулась, застонала от боли в вывернутых руках.

— Смотри, я сказал! — прошипел на ухо. Вода слегка покраснела между их ног. Голос чуть смягчился, но все равно отливал сталью. — Ты все же не обманула. Что ж…

Получив передышку, Сайя выдохнула. Опасалась шевелиться. Не подозревала, что проникновение может быть настолько болезненным, как кожу снял изнутри. И теперь все горело огнем.

— И как же мне теперь знать, что ты не станешь спать со всеми подряд? — между тем поинтересовался Дайтор. — Барьера больше нет и просочиться туда может каждый. Кэт, Кэт…

Он точно издевался. Кто может просочиться в запертую камеру к заключенной без ведома следователя, кроме него самого, Сайя не представляла.

Он пошевелил пальцем, заглянул в скривившееся лицо своей жертвы.

— С инстинктом не вышло, — пришлось ему подвести итог своему прощупыванию. — Не в этот раз. Тогда просто закончим.

Выпустил ее руки, вытащил палец. Развернул Сайю к себе лицом, приподнял подбородок. Она старалась не кричать, крепко держала в себе ужас под его изучающим взглядом. Болезненно обостренно ощущала каждый сантиметр его тела и умирала от гадливости. К нему, к себе. К процессу, предусмотренному природой для размножения, воспетому в книгах как нечто прекрасное, но мерзостному на самом деле в исполнении. Смотрела прямо в глаза, хоть и била ее крупная дрожь. Со всеми ли женщинами он так лютовал или только танцовщица борделя выступала подобным раздражителем, не знала. Не бил и не калечил физически, но его эмоциональный фон оставлял пожелать ему хорошего медика.

— Закончим, — повторил Дайтор и опустил вниз руку. Сайя, придавшая другое значение его словам, замерла.

— Не надо!

— Мне надо. Можешь кричать, — блестящие глаза Дайтор прикрыл ресницами, продолжив расширять вход в ее тело под скрип зубов самой узницы. — Никто не услышит. А если и услышит — не обратит внимания.

К насилию здесь все привычны, перевела для себя Сайя. Обычная вещь в этих бетонных стенах. Осталось только вытерпеть и это, после ее оставят в покое. До следующего раза. Или попробовать задушить его здесь, что у нее, естественно, не выйдет.

Дыхание перехватило, помимо воли вцепилась в Дайтора изо всех сил, когда он начал насаживать ее на себя. Медленно, как натягивал тугую перчатку не по размеру. Всхлипнула, прикусила губу. Глаза гвардейца заволокла тьма, брови сдвинулись, на лбу выступили капли пота. Сдерживался, но благодарностью за это проникаться отказалась.

Испытание мужским членом оказалось серьезнее пальца. Дав ей привыкнуть не больше минуты, в полную силу начал долбиться снизу, разбухая, казалось, все сильнее с каждым ударом, не обращая внимания на жалкие попытки своей любовницы уклониться. Вода вокруг них порозовела, при толчках волнами заливала пол, оставляя лужи у ванны.

Сайя прокусила щеку, болью перебивая внутреннее избиение; испачкала плечо Дайтора в крови, которую размазала своей же щекой. Обхватила его напряженную шею в поисках поддержки любого живого существа рядом. И плакала навзрыд, пока он подводил себя к очередной своей бесчеловечной победе.

Не так представляла себе близость. И близко не помышляла о подобном, когда думала о Джуне, рядом с которым хотелось воспарить.

Сейчас же мечтала убить. Всех, и сероглазого ньянца в том числе.

* * *

Романтика серого особняка протекала своим чередом. Нижний зал заполнили толпы томящихся нетерпением людей, на вечер забывших, кто они и какова их цель в мире. Поддавшихся тщательно скрываемым от общества желаниям тела, что было странно, потому как все то общество и находилось в одном месте, прячась друг от друга под масками. Торжественный блеск зеркал и загадочный шепот, звон хрустальных бокалов писали особую безмятежность борделя. Мягкие шаги босых ног официантов, разносящих угощения и напитки, шелестели среди обрывков разговоров и тихого смеха. Одним только своим видом работники, на чьей умасленной коже отражалось мерцание тысяч свечей, услаждали взор прекрасных и не очень вир, таившихся под искусственными лицами. И заставляли просчитывать, сколько денег они готовы оставить здесь, на втором этаже за закрытыми дверями комнат.

— Перца много не жуй, — шепнул Матис, глядя, как Риф Шатизар без меры сыпет в тарелку жгучую приправу. — Гореть будешь весь.

— Надо поговорить, — напряженно произнес Риф. Поняв, как выглядит его занятие со стороны, оставил перечницу. Его глаза просканировали зал. — Мия где?

— Позову, — краем губ отозвался официант и ушел. Риф откинулся на спинку дивана. Не в состоянии был расслабиться, весь издергался уже. От настойчивого взгляда женщин, гуляющих по залу, разнервничался еще сильнее, застучал пальцами по столу. Ни еда, ни вода не лезли в глотку. После визита инспектора Риза места себе не находил, в итоге сорвался и понесся в бордель. Чтобы стать здесь объектом охоты.

К нему подошел Кейл, оперся обеими руками о столешницу. Риф едва не ослеп от пожара на его обнаженной коже.

— Ты как фонарь.

— Работа такая. В масле перламутр, — пожал плечами Кейл и скупо улыбнулся. Действительно, смазка подчеркивала весь узор мышц, ведь работник должен поражать собой клиенток и притягивать их руки к себе. Риф вздохнул и наклонился вперед.

— Ребята, вам нужно прекратить посещения таверны. Сегодня приходила гвардия. За местом следят.

Кейл прищурился.

— Будет подозрительно, если постоянные клиенты резко перестанут там появляться. Удалось узнать, что с Сайей?

Риф поднял на товарища тяжелый взгляд, подмечая скрытую тревогу на смуглом лице, и отрицательно качнул головой. Карие глаза Кейла незаметно прошлись по сторонам, губы растянулись в улыбке, демонстрируя окружающим легкую и непринужденную беседу.

— Все боятся, — шепнул Риф, даря официанту ответную фальшивую улыбку. — После визита гвардии люди разбежались. Молва разнесется быстро и, уверен, с этого дня в таверне появятся только слепые и глухие, игнорирующие новости и слухи. Или совсем отбитые на голову вроде вас. Уходи, Кейл, на нас смотрят.

Кейл едва не столкнулся с двумя разодетыми по последней моде вирами, благоухающими цветами до помутнения сознания; подошедшими ближе рассмотреть крайне привлекательного виара, не спешащего пользоваться маской. В горле запершило, как только вдохнул рядом с ними. Однако пересилил себя, повернулся к гостьям. Оказался им неинтересен и взмахом руки был послан от столика подальше.

Уже и Риф привстал с дивана, насторожившись более прежнего. Кейл поклонился вирам, после чего растворился в толпе: здесь он был бессилен, посетителю придется выкручиваться самому.

Среди гостей прошуршал атлас длинной юбки Мии, явившейся для Рифа изумрудным проблеском спасения. Мелькнули светлые локоны, притихли голоса, поубавился звон бокалов. Люди теснились к диванам, пока не образовали коридор от лестницы в центре зала к одному из столиков. Во все глаза Риф разглядывал бывшую любовницу — к тяжелой благопристойной юбке управляющая подобрала открытый кожаный корсет. На этом ее одежда кончилась.

Бровь поползла вверх, быстро вернул ее назад.

— Мия! — «Прошу, избавь меня от внимания своих клиентов» повисло в воздухе. Угол пухлых, ярко накрашенных губ управляющей насмешливо изогнулся.

— Виар, — держала в памяти отбой с его стороны, когда контакт стал резко недоступен. — Добро пожаловать в наше заведение. Надеюсь, хорошо проводите время?

Злопамятная и обидчивая, не упустит теперь случая потешить свое самолюбие за его счет. Риф не явился бы с повинной, если б ему не нужна была ее помощь. И куча свидетелей его измены. Понадеялся только, что не заставит его прилюдно вымаливать ночь с ней.

Отодвинул в сторону двух пытавшихся привлечь его внимание вир, подошел к Мие.

— Идем, — сказал, протягивая ей руку. — Кажется, я справился со своей недавней проблемой. И обнаружил, что дико скучаю по тебе.

— Виар чересчур высокого мнения о себе, — бесстрастно отозвалась Мия, и не подумав принять предложенную ладонь. Риф переждал скачок сердца и мысленно посчитал примерное количество людей в зале. Усмехнулся совсем безрадостно.

Похоже, у местных сплетников появился-таки шанс донести до его отца довольно занимательные подробности об отпрыске.