Посторонним В.

Наташа Апрелева, 2010

Ироничная и печальная исповедь замужней женщины. Ночные записи о дневном: муж, дети, друзья, работа и… воспоминания о давно закончившейся истории с В. Месяц жизни, месяц бессонницы и переполненность прошедшим, и снова «половина первого и не сплю», и снова «соленая вода плещется в голове, булькает в легких, подпирает сердце и проплескивается слезами», и снова будет новый день. Но все равно болит душа и тело, потому что не проходит. НЕ ПРОХОДИТ. Почти сто лет назад Иван Бунин описал Олечку Мещерскую, как женщину с уникальной способностью бескомпромиссно и легко погибнуть, и даже словом не обмолвиться – что от любви. Похоже, это «легкое дыхание» возвращается в литературу, чтобы снова рассеяться в этом мире.

20 марта

00.20

Днем загадочно позвонила мама, потребовала, чтобы я встретилась с ней «через сорок минут на углу», в ответ на взволнованные вопросы положила трубку. «Что такое, — недоумевала я, — что?» Мама никогда не встречается со мной «на углу», мама всегда встречается со мной у меня дома, приезжает нагруженная «гостинчиками» для детей, моет мою микроволновку изнутри, чистит и жарит картошку «по-бабушкински» и уезжает с набором книг для прочтения, мы с ней на пару «пытливые читатели», и куда только не дотянулось наше любопытное око, в самом деле.

Ожидая мою маму, а нашу Бабушку с Большой Буквы Лэ, я передумала многое. Завидев знакомый малиновый плащ (мой бывший, достался маме по наследству), просто в два прыжка оказалась рядом. Мама была немногословна. Она сказала:

— Дорогая дочь, должна сообщить тебе некоторые важные новости. Правда, может быть, для тебя уже они совсем и не важные, и ни капли не интересные, потому что на прошлой неделе ты мне не звонила весь четверг, а в выходные позвонила всего два раза. Два раза за целые выходные ты позвонила родной матери! Но я все равно скажу, пусть тебе и все равно, но так уж я воспитана: мы с Петром Алексеевичем уезжаем в Таиланд, придется тебе научиться обходиться без меня. Да! — Мамин голос высоко взлетел, а подбородок подозрительно задрожал.

— Мам, в смысле «уезжаем в Таиланд»? Надолго? Ты решила покинуть страну? Эмигрировать с Петром Алексеевичем?

— Дочь, ты абсолютно не прислушиваешься к словам матери. Мы едем на пятнадцать дней, отдохнуть… развеятьсяааа. — И мама просто зарыдала у меня на черном пальтовом плече, я ее долго успокаивала, уверяя, что две недели пролетят незаметно, поводов для беспокойств за нас у нее нет. — Материнскому сердцу не нужны какие-то поводы! — воскликнула она.

Моя мама — просто идеальная бабушка, иногда мне кажется, что вся ее жизнь до рождения внуков была ответственной подготовкой к бабушкинскому дебюту. Малютку Лизу, например, она с первого дня нашего пребывания дома (мы тогда жили все вместе на Клинической) уложила к себе в комнату и прыгала вокруг нее по ночам, чтобы я высыпалась и не страдала детская еда в виде молока, хотя молока у меня не было с самого начала.

Дети ее обожают. Недавно Павлик целый вечер посвятил обучению бабушки Лэ компьютерной грамотности — ей на работе установили компьютер, и теперь мама вовсю шарится в Интернете. Объясняя ей разницу между операционными системами «LUnix» и «Windows», мальчонка проговорил: «Понимаешь, баб, ну это, если бы ты сравнивала автомат Калашникова и М-16… во всех отношениях».

Бабушка Лэ испуганно согласилась.

01.25

В восемь была уже дома, хорошо, обнаружила на кухне следы жизнедеятельности дочери, а именно: полную раковину грязной посуды и облако гари. Называется «республика Чад» — ребенок Лиза поджаривала омлет. Способная к кулинарии девочка, определенно.

Купила новую книгу Стогова, «Апокалипсис сегодня», читаю.

«Умные ламы смирились: надеются на то, что мир лишь иллюзия, и все есть — пустота. Ламы способны кому угодно объяснить: настоящая жизнь — это смерть еще при жизни. Чтобы жить счастливыми, нужно ничего не желать, ни на что не надеяться, никого не любить. Но тибетские крестьяне таких тонкостей не понимают. Они надеются».

Поняла, что до лам мне далеко.

Еще поздно вечером нарисовался Ше, звонил, как-то разговор у него несколько съехал с традиционных рельсов: 1) Мировой Финансовый Кризис и его влияние на личную докторскую з/пл Ше (в части ее уменьшения, разумеется), 2) чувства Ше ко мне (романтические), 3) перспективы всего вышеизложенного (неясные).

А сегодня он мне с упоением (при слове УПОЕНИЕ или там УПОИТЕЛЬНЫЙ ржу, как стоялая лошадь, вспоминая строки известного автора детективов: «Он положил в рот УПОИТЕЛЬНУЮ телятину Ирочкиного приготовления») рассказывал, что мне надо бросить Олафа, немедленно, по ряду причин (приводились), и пожить какое-то время одной-одной.

С Ше мы познакомились лет несколько назад, каким-то кружным и непростым путем — он был подчиненный бывшего увлечения нашего друга Чернова, в ту пору еще практикующего врача-психиатра. Практиковал Чернов, разумеется, в психбольнице на Нагорной, а его бывшее увлечение заведовал там одним из отделений. Так.

Получается, что Ше — тоже работал в психбольнице? Какого хрена реаниматологу делать с буйнопомешанными, отливать их ледяной водой после шоковой терапии? Спросить.

На самом деле я думаю:

1) пожить «одной-одной» в его представлении — это значит без других мужчин, кроме него;

2) он хочет ко мне приезжать после напряженного трудового дня, плюс еда, плюс секс, плюс УПОИТЕЛЬНЫЕ разговоры, плюс — клянусь! — через малое время он стопудово захочет «стать близкими по-настоящему», оооооо.

Это в себя включает: а) просыпаться, блин, вместе и б) предметно разговаривать друг с другом через туалетную дверь.

Непонятно, почему это так прикалывает взрослых мужчин, я вот, доктор, такая прекрасная, такая прекрасная — небольшие и сугубо локальные промежутки времени, с 9 до 12 или с 19 до 21, а вот пробудившись, я не люблю ни себя, ни мужчин, ни мужчин в себе, ни себя в мужчинах, как-то так, уффф.

А внятно разговаривать я вообще способна после кружки кофе, лучше — двух.

Олаф еще куда ни шло — я практически стала ему родной матерью, или наоборот.

Утешаю его бывшую любовницу по телефону. Зовут Работница-Крестьянка. Простая Рабочая Девушка, на старости лет Олафа потянуло к пролетариату. Вера, оставь свой снобизм, ты смешна. Пытаюсь. Получается не очень.

Такие высокие у нас в семье отношения, на высочайшей ступени социума, блин. Что бы ни означало это выражение.

Не понимаю вообще, почему со мной хотят дружить а) прошедшая Работница-Крестьянка и б) действующая жена Ше — Алусик.

Подозреваю, что просто они видят во мне Дуньку-С-Мыльного-Завода, а не роковую, допустим, женщину, la femme fatale, опасную соперницу, инфернальную сумрачную красавицу / К такой бы наверняка не сунулась Работница-Крестьянка со своими пожеланиями и предложениями о том, как лучше лечить Олафа от бронхита, стоматита, аллергии и отита.

Алусик, кстати? — врач-гигиенист, боюсь даже представить, чем она занимается на этой своей работе.

В начальной школе была такая почетная должность среди членов звездочки, о господи, называлась: «санитарка». В обязанности входило проверять чистоту ногтей и рук перед началом уроков, а также были «цветовод» и «командир», более не помню, а ведь еще два места осталось? Ладно, Вера, черт с этой звездочкой, неважно это, неважно.

Ше впервые притащил Алусика к нам в дом играть в покер, осенью, мы по субботам играем в покер с семейством Це, причем Алусик ни минуты не скрывала, что играть не умеет, карты презирает, учиться не считает нужным, и вообще.

Это был тот самый раз, когда я решила поразить всех своим кулинарным искусством и наделала чертову уйму горячих бутербродов по специальной книге, названия поражали: крок-мадам и крок-месье и «яйца сверху», честно говоря, не помню, про что эта вся еда. Поручусь только за яйца — точно, в виде таких мелких яичниц-глазуний.

02.00

Не совсем поняла, что Вы имели в виду, доктор, спросив меня, как я решаю, что записывать в свой «терапевтический дневничок девушки», а что — нет.

Хотя, наверное, все-таки поняла, а сейчас специально вру, чтобы было легче — ну, как обычно. Если бы я ВООБЩЕ не регулировала свои мысли, они бы только и были заняты В. и всем около «В-шным». Пусть мы и не виделись полтора года. А мне — пофиг. Оказывается.

Я все-таки мать детей, ответственный работник (КомИнтерна). И все такое.

Вовремя ты вспомнила, дорогая.

02.15

Сходила, укрыла ребенка Павлика. Погладила его ножку. Очень удобно, что в данный момент времени у нас у троих (я, ребенок Павел и ребенок Лиза) одинаковый (тридцать пятый) размер ноги. Хотя, с другой стороны, ничего хорошего в том, что у меня постоянно крадут носки, нет. Дети очень любят именно мои носки, хотят их всегда носить, удивительно.

Сегодня заставляю своего сына причесаться перед уходом в школу. Вечная проблема. Ненавидит умываться, причесываться. Капризничает. Настаиваю. Вздыхает, неохотно и кое-как орудуя расческой:

— Эх, трудно с вами, с женщинами.

— И много у тебя женщин, дорогой сын?

— Ну, ты же женщина. Раз. И Лизка. Два.

— Хорошо, а еще? Две — это немного.

— Мам, ну мне же всего десять лет. А как представлю себе всю жизнь…

02.30

Раньше примерно в это «темное время суток», или чуть раньше, мы перезванивались с В.

Было удобно — все спали, а мы шептались, сдавленно и тайно смеялись или молчали подолгу, я здесь, а он там — через километры грязного городского воздуха, пустынных улиц, кирпичных стен, бетонных стен, линий электропередач и оптико-волоконных кабелей — и никогда не было скучно молчать.

Говорили же абсолютную ерунду, со стороны определенно показалось бы, что беседуют о своем два имбецила, но смысл общения был не в смысловой нагрузке, а в повторяющемся по кругу диалоге, из двух фраз:

— Это ты? — Да, это я.

— Это ты? — Да, это я.

После нашего спорного со всех точек зрения знакомства в больнице он прислал смс, на следующий день. В восемь утра, я ехала на работу, пыталась угреться в маршрутке, слушала музыку в телефоне, через наушники. Знала, что он сейчас объявится. Просто уже покатилось колесо, а остановиться оно не может, такое отношенческое колесо.

В двух шуточных смс-ках В. сообщил, что занимается в данный момент изготовлением мемориальной доски на инвалидский туалет, но я поняла, что чувствует он себя неловко, и быстро ответила, что надо не мемориальную доску, а надгробную плиту для моей супружеской верности.

Потому что так оно и было.

Это с В. я пропала, упала, улетела в черную дыру белого кролика, стукнулась молнией, поразилась электричеством, маленькие злые токи в каждой клетке перенастроились, создавая мне новое тело, новые мысли, новую жизнь, новую землю и новое небо.

Ничего более, ничего более, а просто вдохнуть — В., и выдохнуть — В. И не дышать — В.

3.00

Все это время сидела как дурочка, мечтательно уставившись в темное окно. Вера. Полтора года прошло.

«А хули толку», — ответила Вера.

Надо подумать, например, о том, что завтра — суббота, холодильник абсолютно пуст, а все захотят, по крайней мере, завтракать.

А многие еще и обедать. Я уж молчу про ужин. Ребенок Лиза предпочитает поздние трапезы.

Чем сидеть и страдать фигней, пошла бы, напекла оладий, что ли, мамаша (Кураж!). Или достала курицу из морозилки. Запечешь детям, они любят.

Фаршированную сыром и булкой.

«Дорогая редакция, любовь это или дружба?» — писали мы в далеком детстве в задорную газету «Пионерская правда».

3.30 — поздненько-то как уже…

Вышла неожиданно дочь, испить водички, можно соку, а шоколадки нет? По пути мне кратко и сбивчиво обрисовала ситуацию со своим «бывшим» Данилой (мастером) — Данила «прикииинь, зашел ко мне в аську с неизвестной аськи, типа он Воин Света, типа Джедай, а я с ним такая общаюсь, как с Воином Света, типа Джедаем, и он мне такой говорит: «давай встречаться». А это ж не Данила был… То есть это — Данила, но я-то думала — Воин Света, типа Джедай… Жеееесть вообще, да?»

Внимательно прослушала. Хотела быть полезной дочери, может быть, посоветовать что-то. Материнское. Не смогла. Овца Жужа, белой масти.

Я про себя часто думаю, что изменяю ребенкам, усаживаясь за работу. Изменяю им, не отдавая все свое время, а они-то как раз имеют право на все мое время. Если я положу руку тебе на ладонь, это измена? А если не на ладонь? А если это не я? А если не тебе? Бред бредовый. Также у нас в семье считается, что я изменяю Олафу, болтая с подругами о всякой фигне вечерами по телефону. Им считается. А мной считается, что я изменяю ему, не отправляя тебе это письмо. Договоримся о терминах, не путаясь в теоремах, измену полезному с нужным, измену любимому с мужем не считать за измену… Это Вера Павлова. Это стихи…