Вернуться, чтоб продолжить

Наталья «TalisToria» Белоненко, 2021

Сплетение времен и судеб: встреча нескольких людей на грани Миров. Алессандро был совсем юн, когда встретил своего предка. Правда, далекого, из глубин веков, хотя попросту всегда искал ближайшего – отца. Зачем им эта встреча, и куда она их поведет?

Часть 1. (не)Один в поле

(Дурной сон, или еще не время)

1. Айрис

Когда-нибудь нас, может быть, найдут….

Он вышел из города босой, и без любимого серого пятнистого дикого коня, который подпускает к себе лишь его. Хотя и принадлежит не ему.

Его будто б подхватила и понесла неведомая сила. Он хотел побыть один, подумать… сам не знал о чем. То ли об отце, добром и мудром, который щедро наставляет его своему гончарному ремеслу. То ли о матушке, которую схоронили, когда ему было 6, но образ которой он бережно сберег в своей памяти. Все эти «ещё 2 раза по столько же»,

как говорили люди, что в этом понимают.

То ли о той девице, что смеялась и убегала, оглядываясь ему у ручья. Имя которой переливалось в её смехе. И это имя хотелось произносить.

То ли о том, что с Рождения Иисуса минуло уж десяток сотен лет. И ещё почти половина сотни. 30, это ж почти половина сотни, да? Он слышал это от счетоводов в церкви, и мотал на ус. Хотя у него пока и не было усов.

Обо всем этом он думал, чтоб не думать, что хочет есть. И отец тоже. Всегда, хоть и не признается. А ведь есть люди, которые не голодны. Они — бывают.

Удаленный поселок в большой низине в стороне от больших дорог, где он родился, всё больше отдалялся от него, хотя шумная суетливый Бормио и не думал приближаться. До него были версты и версты. Бесчисленное количество шагов!

Да ему туда и не надо.

Он шел, будто его толкало вперед. Туда, вдоль извилистой утоптанной пыльной дороги, потом в сторону — в поля, где дикая трава и посевы выше пояса. И ещё дальше. Его звало колыхание колосьев и листвы, звуки ветра, пробирающегося меж стволов и высоких трав. Робкие звуки птиц. Таинство Земли, и всего, что она прячет в себе и на себе, что кормит и чем наставляет.

Правда, были б у него силы, он поймал бы куропатку. И съел бы. Да Господин будет гневаться, если узнает. Все куропатки в округе — его имущество. Так можно стать имуществом и самому. За воровство у Господина.

Они едят досыта. Хорошо быть Господином, наверно.

Он всё быстрее шагал куда-то вперед, не смея сопротивляться неутолимой силе притяжения. В один момент внезапно почувствовал усталость, и осел прям на землю спиной по мощному древесному стволу, спрятавшись в траве под дубом. Ему было здесь странно. Покойно, и немного тягостно. Зябко, но уютно.

Ему хотелось остаться здесь. Подольше.

Откинувшись наземь, он прикрыл глаза, и вспомнил свое отражение в ручье. Ему нравилось его отражение, все в поселке были рады ему, им хотелось на него смотреть и кричать ему что-то с улыбкой. Ему было радостно радовать. Особенно девиц, которые хохотали и разбегались, оглядываясь вопросительно, будто он им что-то пообещал. Он чувствовал напряжение в щеках, и необыкновенный подъем внутри, когда люди смотрели на него. Думая об этом, он проваливался куда-то, в неведомое.

..

Он увидел в прозрачном тумане странных людей. Их волосы были короткими, борода — колючей, а одежда — белоснежной, и странно тонкой — дорогой, верно, работы. На лице некоторые носили металлическое украшение из кругов, мешающих глазам. А вокруг, в этом доме, были удушающе чистые цвета и ровные линии.

А его тут — будто не было. Они не замечали его. Они были заняты…

Костями.

Человеческих костей он доселе не видел, видел лишь кости своей любимой в детстве собаки. Ее раскопали дети, и он… одеревенел, когда понял, что это они таскают по улицам. Это был Лай. Хотя уже и не он.

Он, но не он.

Эти же люди бережно держали в руках кости человеческой головы. Это было странно, любопытно и постыло. Они называли имя: Тибериус Эльбас или Аполиннариус. Кто мог такое придумать в трезвом уме?

Но люди не выглядели пьяными. Он вообще не видел таких прежде. И говорили он на непонятном языке — неторопливо, глухо. И все вокруг было невероятно: стены — прямые и гладкие, столы — словно вода, в горницу свет пропускал твердый воздух! Линии — немыслимо ровные, везде! А эти, не замечая этого дива, всё носились со скелетом. И его мгновенными изображениями — на пергаменте и расписных движущихся стенах.

Они осматривали его, чистили, почти разговаривали с ним. Чудаки, разве скелет ответит им?

Радовались, что у него — такие хорошие зубы. Чему радоваться? Если эти зубы больше ничего не съедят?

Где они откопали его и зачем?

Ответом на этот вопрос он оказался в знакомых полях. Он знал — там, вдали, этот холм огибает ручей, он узнал рельеф! Там другие люди, одетые в тонкую одежду разных цветов и странных форм, в смешных головных уборах, рыли их землю. Да, Господину это не понравится, когда тот узнает.

В чем же была их главная странность? И тут он понял: они — не суетились. Так ведут себя только те, кто не голодны.

И тут они нашли этого скелета.

Это точно был он. Безучастно, будто б оценивающе взирал на них своею бездонною пустотой. А они пред ним благоговели, будто пред драгоценностью.

Он смотрел на эти кости в руках людей, на которые были одеты странные одежды для пальцев, и… ничего не чувствовал. Хотя, наверное, должен был.

Они говорили на чужом языке. Но он словно видел их мысли — понимал их переговоры. Слышал их странное почтение. Костям?? Здесь были и чистые женщины с тонкой кожей, одетые как мужчины. И какие-то сумасшедшие с базарной площади в странных головных уборах, радовавшиеся как дети — на кладбище…

Все они говорили, что нашли молодого человека. Как они могли это узнать? На нем же нет лица!

А где дуб?

Здесь был дуб!

Дуб…

Они нарисовали тонкими приспособлениями на тонком белом холсте палки, и он узнал цифры. 2001. две тысячи? 2?? тыс…

И тут его обуял страх.

Кто эти люди, зачем они пришли? Зачем?!

Зачем им его кости? Что они будут с ними делать? Показывать другим? Таким же? Чистым и сытым? Зачем?

Его стала колотить дрожь, чуждость происходящего затопила его немым криком…

И тогда…

..

Айрис очнулся. Его глаза целовало яркое солнце, прося вернуться. И обдувал дружелюбный ветерок. И травинка тыкалась в лицо, щекоча нос. Дурнота осталась в прошлом… И медленные пришлые люди, и их бессмысленные дела.

Он здесь.

Его имя — прекрасно.

Его уважает отец, ему рады люди на улицах.

Он бережно хранит память о матери. И поймает однажды девицу у ручья.

Он ещё что-то успеет. Сколько б ни было.

А до этих людей — ещё дважды по столько, сколь прошло с рождения Христа.

Прочь с этого места!

Ещё не время.