О чем молчат камни?

Наталья Шляхтина-Винтартас, 2023

"О чем молчат камни?" захватывает стремительным развитием сюжета с первых страниц. Загадочное стечение обстоятельств приводит главных героев в город Томск. Для кого-то это город студенчества и ностальгии по первой любви, а для кого-то шанс выстроить карьеру, а для кого-то встретить любовь все своей жизни или понять, что она всегда была рядом. Развернувшиеся события меняют не только судьбу героев, но и ход времени. А смесь научной фантастики и древних сказаний дарит ощущение правдоподобности происходящего. На протяжении всего повествования до последнего сохраняется интрига, а яркий финал оставляет приятное послевкусие и желание прочесть продолжение.

Глава 29

Приборы тихо гудели. Саша протёр глаза и потянулся, разминая затёкшую спину. Помещение для основной микробиологической работы должно быть обращено окнами на север или северо-запад, так как для микроскопирования нужен ровный рассеянный свет. Прямые солнечные лучи утомляют зрение, мешают процессу, наносят вред оптическим приборам и микроорганизмам. Все эти правила в лаборатории строго соблюдались, но долгое сидение над микроскопом в одной позе давало о себе знать. Он поднялся из-за стола и, продолжая разминать уставшие конечности, посмотрел в окно:

— Почти вечер.

— Да. Уже чувствуется осень, хотя только начало сентября. Дни стали заметно короче, — Иван Савельевич нажал клапан, выключающий автоклав.

— Как долго Петрович оформляет бумаги.

— Бюрократия. Нужно предоставить все данные, мы-то с тобой понимаем, что сборка нужного гена обходится недёшево. Плюс надо заказывать праймеры и ДНК-полимеразу и где-то взять штамм, это тоже стоит денег. Попробуй, объясни это в двух словах человеку несведущему в наших тонкостях.

Саша кивнул, полностью поддерживая коллегу.

Чтобы бактерии росли, им нужна питательная среда. Кроме того, обычно существует штамм, который нарабатывает плазмиду, а потом уже эту плазмиду переносят в другой штамм, синтезирующий белок. Если всё делать уж совсем по правилам, то хранят клетки при — 80 градусах, а такие холодильники стоят бешеных денег.

— Эх, вот получим мы деньги и ка-а-ак развернёмся. Как откроем… чего-нибудь…

Иван Савельевич не удержался, весело хмыкнул в усы. Не хотелось обижать молодого напарника, его здоровый оптимизм и жажда славы немного смешили, но и вызывали уважение. На самом деле, парень имел полное право претендовать на многое, он усердно работал, не отлынивал и схватывал на ходу, учась у старших коллег и не стыдясь спрашивать совета или помощи, когда сталкивался с чем-то ещё ему не известным.

— А представляешь, если мы сможем показать принципиальную возможность обратить известный механизм устойчивости к противораковым препаратам в механизм, открывающий перспективы для лечения рака, — Санек увлёкся настолько, что даже не заметил реакции старшего товарища, — Разумеется, прежде чем эта стратегия найдёт клиническое применение, предстоит ещё выяснить много обстоятельств, связанных с возможной токсичностью или мутагенностью модифицированных нуклеозидов.

— А также, возможных механизмов устойчивости к такого рода терапии, — задумчиво подхватил Иван. — Это может быть особенно важно для лечения рака поджелудочной железы, который в ближайшем будущем станет вторым по частоте встречаемости после рака лёгких онкологическим заболеванием.

Они любили поговорить на такие темы, помечтать о возможностях и великих открытиях. На сегодня работа была сделана, подкравшиеся сумерки окрасили лабораторию в серые тона, неспешная беседа увлекла их в прекрасные грёзы о великом будущем и неизвестно куда повлекла бы дальше, если бы входная дверь с громким хлопком не распахнулась и резко не вернула их назад, в настоящее. На пороге стоял Сергей Петрович, хмурый и раздражённый.

—

Всё, бумаги оформил, устал, как пёс, думал, поседею там окончательно.

— Ну и, слава богу, — откликнулся Иван Савельевич, — значит, можно брать билет и лететь за деньгами. Он радостно потёр ладони, предвкушая возможности, открывающиеся перед ними с приходом денег.

— Можно. Брать и лететь, — странными рублеными фразами отчеканил Сергей и нахмурился ещё больше. — Только я не полечу.

— Как не полетишь? А кто же тогда?

— Ты.

— Что? Я? Ну… не! Я же не могу!…Это…Катька! — Савельевич руками очертил большой круг и печально поджал губы.

Конечно, Катька же! Дочь Ивана Савельевича, смешная и круглощёкая Анюта как-то быстро подросла и превратилась в такую же круглощёкую и румяную молодую женщину, весёлую и смешливую. Чуть больше года назад она вышла замуж за серьёзного, худощавого парня, с которым училась в параллельных группах медицинского института. И вот уже три месяца гордо носила звание матери чудесного ребёнка — Катьки.

Жили молодые на территории жены, то есть в квартире Савельевича, так как новоиспечённый муж имел прописку и жильё в городе, слишком отдалённом от Питера. Впрочем, никто и не возражал. Парень, действительно, оказался стоящим, обожал своих девчонок и всячески старался быть полезным. А Иван с женой, в свою очередь, трепетно оберегали счастье молодой семьи, немного потеснившись в родной квартире и пытаясь приспособиться к новому укладу жизни.

Катька, почему-то только так и никак иначе не называвшийся ребёнок, стала главным и обожаемым членом семьи. Иван Савельевич теперь назывался дома «дедом» и гордился этим титулом неимоверно. В свободное от работы время ему доверялось катать во дворе коляску со спящей Катькой и трясти ее в тех случаях, когда ребёнок просыпался. «Дед» очень дорожил этой честью, считая, что вносит большой вклад в будущее девочки, он так много рассказывал ей во время прогулок и неважно, что ребёнок спит, ведь современной наукой давно доказано, во время сна мозг ещё лучше воспринимает информацию. Променять прогулки с Катькой на что-либо другое приравнивалось к измене и предательству и, скорее всего, себя самого.

— Нет. Петрович, извини. Но ты же понимаешь, я не смогу.

— И я не смогу. У Марины опять начались приступы, и я не оставлю её в таком состоянии.

Озабоченные своими личными проблемами и озадаченные общим вопросом перспектив лаборатории опытные, именитые мужи синхронно повернулись к своему молодому коллеге. Во взорах их горящих глаз читался неприкрытый, эгоистичный вопрос. Санек нервно пожал плечами, зарделся от гордости и их доверия, развёл руки в стороны и неуверенно кивнул:

— Хорошо, я поеду, ничего сложного. Справлюсь! — уголок рта у него нервно дёрнулся, но никто этого не заметил.

Конец ознакомительного фрагмента.