Знак убийцы, или Приговоренные грехом

Наталья Хабибулина, 2015

Очередная загадка для майора Дубовика. Убийства или несчастные случаи? Какие тайны скрывают обитатели курорта? Будет ли наказан убийца? Справедливость должна восторжествовать, впрочем как и всегда, когда за дело берется профессионал.

Глава 3

— Андрей! Успокойся и посмотри на всё это безобразие с другой стороны! Да, я с тобой согласен — это, и в самом деле, похоже на «гнездо разврата», уж больно интересные личности нас здесь окружают! Даже мужики какие-то скользкие. О дамах я вообще молчу! Мессалины! — Герасюк, прохаживаясь по номеру Дубовика, вскинул вверх руку с поднятым указательным пальцем, как бы изображая па в танце. — Но это может сыграть нам на руку. Если мы будем вести себя так же, как они, то сможем узнать все их подзаборные тайны! Тьфу ты, на целую речь разорился! Язык стёр! Разцицеронился!

— Не понимаю твоего оптимизма! — покачал осуждающе головой Дубовик. — Я вполне могу представиться журналистом, писать статьи, даже брать у них интервью, в конце концов! Но ублажать этих порочных дам!.. Честное слово, я ожидал здесь более добропорядочных граждан. Хотя изначально было понятно, что благопристойность здесь — редкая гостья. Прекрасно понимаю, что и в нашей среде встречаются не очень приличные и достойные служители закона, но эти!.. Тут о нравственности, по-моему, большая часть даже не подозревает! Теперь мне понятно, почему их коллеги не вели следствие! Столько бы друг о друге узнали! А мы… Приехали — уехали. И совсем не удивляет меня то, что кое-кто умирает в своих постелях. — Дубовик тяжело вздохнул. — Но долг превыше всего… Ты прав, надо работать… Давай думать, что следует сделать в первую очередь. Твои предложения?

— О-о, товарищ подполковник, помнится мне, что координировать и командовать собирались именно вы, а я лишь инструмент в ваших твердых руках! Всецело отдаюсь в вашу власть! — Герасюк, присев на кровать, похлопал по подушке: — Даже с любой бабой лягу в постель по вашему приказу!

— Слушай, Герасюк! Какого черта тебя всё в сторону несёт? «Бабы, бабы, бабы»! Раньше я за тобой такого распутства не замечал!

— Нет, ну, ты же сам сказал, что за мной техническая часть! Там же не головой работать, а…

— Я сам знаю, чем там работают, только сейчас мне нужны твои мозги!

— Клевать их будешь?

— Буду! Если не прекратишь трещать о бабах!

— Знаешь, что, сатрап? Я и на это согласен. Но только буду отстаивать свою точку зрения: знакомиться надо в первую очередь, всё-таки, с женщинами, у них вода в… не держится, можно многое вытянуть, согласись, а? Кстати, в этой части я могу дать совет, на какие точки следует нажимать, — Герасюк пошевелил пальцами обеих рук, будто играл на фортепиано.

— И точки мне известны, можешь не показывать, — с усмешкой произнес Дубовик. — Твое предложение принимаю, но лишь в части того, что можно что-то вытянуть из некоторых женщин. А теперь послушай меня. Если мы станем знакомиться со всеми и распутничать, как ты предлагаешь, нам и месяца будет мало. Мы должны очертить круг людей, отдыхавших в те дни, когда скончались эти четверо. Возможно, кто-то из тех отдыхающих и сейчас приехал. Мало того, есть ещё люди, которые живут здесь постоянно.

— Персонал!

— Вот именно! С ними нам и следует в первую очередь устанавливать контакты, а не с бабами!

— Сдаюсь! — Герасюк поднял ладони. — Не докрутил мысль! Согласен! Но как обставить такое знакомство? Подскажи!

— Сегодня я предлагаю прогуляться по дому, по двору, оглядеться. Завтра я отправлюсь к администраторше под видом желания написать статью об этом курорте. Возможно, что в процессе знакомства наметится другой, более конструктивный план. Потом решим, как действовать дальше. Получится с кем-то познакомиться — действуй! Но в словах будь аккуратен. Согласен?

— Можно подумать, у меня есть выбор, — фыркнул Герасюк. — Но в целом, да, должен признать, вполне!.. Принимается!

— Ну, так иди, гуляй! — Дубовик развернул приятеля к двери и легонько подтолкнул. — Я должен ещё раз пересмотреть все документы.

— Кстати, кто такой лорд Рутвен? Познакомь! — оглянувшись от двери, спросил Герасюк.

— Вампир и развратник! Познакомиться сможешь в библиотеке, только помни, он плохо кончил!

— Убили?

— Провалился в ад!

— А-а-а…

За ужином Лариса Георгиевна блистала. Декольтированная полупрозрачная блузка притягивала к груди женщины излишнее внимание мужчин, которые изо всех сил старались не останавливать взгляда на пышных формах чувственной женщины. Она же, напротив, нимало не смущаясь, с превеликим удовольствием, демонстрировала все свои прелести. Как бы, между прочим, дотрагиваясь до нитки жемчуга, своим молочным цветом, сливающимся с её бархатистой кожей, она ненавязчиво проводила пальцами по груди, а разговаривая, дотрагивалась кончиком языка до верхней губы.

Больше всего такое поведение женщины коробило и возмущало Дубовика, но он был вынужден улыбаться и отвечать, порой на нескромные, вопросы Шубиной.

— Вы уже успели полюбоваться нашими красотами? Здесь чудесно, не правда ли? — мужчины кивают, продолжая трапезу. — В таких местах хочется шалости, развлечений! — она стрельнула накрашенными глазками. — Вы ведь согласны со мной? — на этот вопрос ответил Герасюк:

— А что, было бы неплохо провести весело время! — и с нагловатой улыбкой добавил: — Если доктор позволит!

Шубина, запрокинув голову, громко рассмеялась, привлекая внимание людей за другими столиками.

Сзади себя Андрей Ефимович явно расслышал недовольный голос какой-то женщины:

— Опять наша мадам развлекается! И эти уже у неё в сетях! — на что он только усмехнулся, подумав про себя: «Вот уж дудки!»

Шубина, наклонившись к уху Герасюка, заговорческим тоном произнесла:

— Наш доктор либерал! Он позволит вам всё, что вы от него попросите! Даже назначит специальные процедуры! — и ещё тише добавила: — Ну, вы понимаете, какие! — и, повернувшись всем телом к Дубовику, повела круглыми плечами: — Андрей Ефимович, а разве вас это не интересует? Вы молчаливы, грустны. К вам это не идет! Ну, улыбнитесь же, не будьте таким букой! Вам просто необходимо развеяться! — она положила свою ладонь на его руку.

— Я прислушаюсь к вашему совету, но, видимо, не сегодня! — выдавив из себя улыбку, он, стараясь оставаться любезным, убрал её руку: — Продолжим наш ужин? Я люблю вкусно и плотно поесть!

— Обожаю мужчин, которые много едят и отдаются этому в полной мере! Что ж, давайте есть! — Шубина принялась резать мясо на мелкие кусочки, продолжая бросать кокетливые взгляды на обоих мужчин, стараясь определить для себя, кого же ей предпочесть: в её глазах хороши были оба, каждый по-своему. Герасюк был необыкновенно симпатичен, но при всей его импозантности, в нем угадывалось нечто мужиковатое, грубое, что очень импонировало таким женщинам, как Шубина. Дубовик же был для неё загадкой. В нем чувствовалась порода, интеллигентность, которой так не хватало современным мужчинам. Шубиной страстно хотелось прижаться губами к его чувственному рту, заставить холодный взгляд потеплеть. Но пока она была вынуждена лишь притворно вздыхать.

В этот момент к ним подошел черноволосый мужчина с плутоватыми глазками и, присев на свободный стул, растягивая слова, спросил:

— «Американка»? «Русская пирамида» или лучше «Покер», «Баккара»?

— Бильярд предпочтительней! — Андрей Ефимович был рад, что хоть кто-то отвлек их от назойливой дамы.

— Играют здесь по-крупному, — тише добавил мужчина.

— Ничего, я вполне кредитоспособен! — успокоил его Дубовик. — Как вы, Петр Леонидович? — повернулся он к Герасюку, незаметно подмигнул ему: — Играете?

— Да-да! С удовольствием приму участие! В средствах я тоже не стеснен, — при этих словах он повернулся к Шубиной и, пожав плечами, сказал: — Ну, вот видите, и для нас нашлось развлечение! — на что женщина лишь обидчиво поджала губы.

Мужчины поспешили за новым знакомым, который представился адвокатом Сорокиным Анатолием Петровичем, в бильярдную, где провели весь оставшийся вечер.

Там к ним присоединился ещё один человек — заведующий спортивным сектором Райкома партии Эдуард Шпанагель. Отчества мужчина не назвал, сказав, что не считает себя человеком в возрасте. Он молод душой и телом! Но Дубовик понял, что тот лукавит: по виду Шпанагелю было не меньше пятидесяти лет. Мало того, и неспортивная форма, и довольно мятое лицо с тяжелыми водяными подушками под глазами, всё говорило о нездоровом пристрастии мужчины к напиткам Бахуса. Но о своих наблюдениях подполковник предпочел промолчать, лишь заметив тому, что отчество к имени добавляется не только по возрастным критериям.

— Ну-ну-ну! Андрей… э… Ефимович! — адвокат панибратски похлопал Дубовика по плечу. — Пусть зовётся, как хочет! С отчеством или без оного! Я уж пресытился его фанабериями! Не обращаю внимания! — и, видя, что Эдуард не смотрит в их сторону, разглядывая кии, он уже тише добавил: — У него тесть в Обкоме работает, вот и пристроил зятя на теплое местечко! А, уж, по какому виду спорта он чемпион — у него на лице написано. И это головная боль для их семьи, нам-то с вами, что за дело! Давайте лучше предаваться игре!

— Ну, понятно, от чего он лечится! — как бы, между прочим, заметил подполковник.

— Да Господь с вами, Андрей Ефимович! Кто же здесь лечится-то? Пара-тройка стариков, да и те между делом не преминут пошалить! Вот вы лично больны? Можете даже не отвечать, скажете «да» — соврете, а «нет» говорить не обязательно! — Сорокин весело рассмеялся, Дубовик с Герасюком ответили сдержанными улыбками, Шпанагель поморщился, как от зубной боли:

— Ну, вам-то, откуда знать, уважаемый Анатолий Петрович? Вы всех по себе меряете!

— С вами даже спорить не стану! — Сорокин демонстративно отвернулся от Эдуарда, пристраивая кий в своих руках.

— Вы забыли, сколько человек за эти два года здесь умерли? — Шпанагель настойчиво продолжал разговор на тему болезней. — А их ведь тоже не считали больными! Если бы прислушивались к их жалобам, возможно, этого удалось бы избежать! Я, между прочим, каждый день посещаю здесь доктора. Да, он недоволен моими почками, предлагает летом отправиться в Кисловодск. Видимо, придется согласиться, хотя работа!.. Работа…

— Поезжайте вы хоть к чёрту на кулички! — уже совершенно разозлившись, крикнул Сорокин. — А те, простите, старпёры, не от болезни отправились к праотцам! За грехи свои тяжкие!

— Постойте, постойте, — Дубовик сделал заинтересованное лицо. — Расскажите, о чём это вы? Какие смерти?

— Партию закончим, и с превеликим удовольствием поведаю вам всё, что знаю! Вы ведь, как будто, журналист? — Дубовик кивнул. — Тогда вам будет очень интересно послушать это! Может, и статейку нравоучительную тиснете. Кстати, как насчет рюмочки? — Мужчины переглянулись, как бы ни решаясь, на что Сорокин поспешил добавить: — Дозировано!

Закончив партию «американки» дружественной ничьей, мужчины присели к небольшому столику у окна, за которым уже сгустились фиолетовые сумерки. Сорокин по-хозяйски зажёг бра на стене у стола, открыл небольшой шкафчик в стенной нише и к немалому удивлению новичков достал оттуда бутылку дорогого коньяка и хрустальные рюмки.

— Вас это удивляет? А, между прочим, сам доктор велит употреблять, не злоупотребляя! — он красноречиво посмотрел на Шпанагеля, который не заставил себя ждать и раньше других пристроился у столика. — Снабжение этим, с позволения сказать, «лекарством», здесь поставлено на широкую ногу. Могу дать адресок — здешняя кухня, торгует сам шеф-повар Пирожков, вполне легально, через буфет. Цены, правда, ресторанные, но напитки хорошего качества. Рекомендую.

— Повар с говорящей фамилией! Весьма показательно! — поднял рюмку Шпанагель. — И толст, как свинья! — он поморщился, пьяно оттопырив нижнюю губу. — Да, и жена его толста! И мне это не нравится! Не скрою!

— Оставьте ваши антипатии при себе! — махнул рукой в его сторону Сорокин. — Так вот, господа хорошие! — пригубив рюмку и лишь понюхав дольку лимона, он поерзал в мягком кресле, усаживаясь удобнее. — За последние два года здесь зарегистрировано пять смертей!

— Почему пять? Вы говорили о четырех! Может я что-то… — начал Дубовик, но адвокат его перебил.

— Всё правильно, только вот один из них почил вместе со своей любовницей! Да-да, именно так! Поэтому возникли вопросы о причине, по какой эти товарищи отошли в мир иной. Представьте себе такую картину: вечером разбредаются все отдыхающие по своим номерам. Ну, утром здесь не принято подниматься к завтраку, если не пожелаешь. Спи, сколько душе угодно. Только вот в один из дней товарищ А, назовем его так, не пришел ни к завтраку, ни к обеду, ни к ужину. Ну, тут уж все забеспокоились, кинулись к его комнате, а та закрыта изнутри. Пока вскрыли, то да сё, вошли, а бедный наш А уже давно на небесах, тело же его на кровати с этакой гримаской боли. Окна закрыты, ключ был в двери. Всё говорило о его смерти от сердечного приступа, что тут же подтвердил здешний эскулап. Ну, ладно, помер и помер. Проходит несколько месяцев, случай повторяется: в том же номере, в такой же позе умирает товарищ Б. Доктору ничего не остается, как признать смерть опять же от сердечного приступа, это подтвердилось и при вскрытии. Ладно, бывает всякое, случайное совпадение! Поверили. Но через несколько месяцев ещё один трупец! Тут уж наши доблестные органы зашевелились, затеяли расследование, всё осмотрели, облазили всю комнату — ничего! Да и что могло быть в закрытом номере? Пришлось, по-тихому, признать несостоятельность следствия, и дельце — в архив! Только товарищи из вышестоящих органов остались недовольны, да что ж поделать! А уж когда в той же постельке, на тех же перинках ещё один труп, да с дамой своих плотских утех!.. Забегали наши товарищи, а найти ничего не смогли! Постарались всё оставить в секрете, да разве ж шило в мешке утаишь? Три ветерана НКВД! Один чей-то там родственник, кого-то из обкомовских! Пришлось вызвать группу из следственного комитета, но то ли кто-то на них нажал, то ли сами оказались «в лаптях», только пришлось признать, что все смерти естественные, а дамочка по случайности умерла от какой-то аллергической реакции. Ну, и как вам это нравится?

— Слушайте, интересная история! — Дубовик потер ладони, выказывая необыкновенную заинтересованность. — А если накрутить фактов? Это ж какая статья получится!

— Вы не особо-то разгоняйтесь, — прошелестел Эдуард, уже совершенно захмелев. — Кто ж вам позволит марать имена таких людей?

— А я не собираюсь имена выставлять напоказ, да и работаю не в столичной газете, а у нас, на периферии, это заглотят, как любую очередную утку — читать будут с интересом! Глядишь, и тираж газеты поднимется!

— А что? И напишите! — подхватил Сорокин. — В конце концов, это ведь ваш хлеб, так что… Каждый зарабатывает, как может! — он с иронией посмотрел на Эдуарда.

— А вы лучше, как детективный рассказ обставьте, — вступил в разговор, до сей поры молчавший Герасюк. — И концовку придумайте по своему вкусу.

— Слушайте! Это мысль! — обрадовался Дубовик. — Тогда ко мне вообще никаких претензий! Только можно было бы ещё каких-нибудь подробностей, а? — повернулся он к Сорокину. — Вам, насколько я понимаю, как служителю Фемиды, кое-что известно?

Адвокат лишь незаметно показал глазами на, задремавшего в кресле, Шпанагеля:

— Ну, что вы! Только то, что известно всем! Со мной никто не делился! А свои догадки, как и все здесь, придержу при себе! — и при этом он незаметно кивнул головой.

Мужчины его поняли и, поговорив ещё немного на отвлеченные темы, поспешили попрощаться до завтрашнего дня.