Исчезающие в темноте – 2. Дар

Наталья Тимошенко, 2018

Медиум, который перестал разговаривать с призраками, и целительница, которая не захотела помогать людям, – смогут ли они жить обычной жизнью или от способностей, дарованных свыше, нельзя отказаться? Четыре года Рите и Марку удавалось выглядеть нормальной семьей, и они надеялись, что так будет всегда. Рита знала, насколько опасно ей пользоваться даром, но когда кому-то требуется помощь, так сложно удержаться. Только правильно ли она понимает смысл своего дара? Способна ли отказаться от него навсегда, если появится такая возможность? И действительно ли они оба хотели стать обычными людьми?

Глава 9

В первый раз Марк увидел их примерно месяцев через восемь после аварии. Он все еще ходил с трудом, только с помощью двух костылей, однако это уже позволяло ему наконец покинуть надоевшие стены больницы и вернуться домой к себе, а не к родителям, как сначала настаивала мать. Видеть в глазах родителей жалость и желание в любой момент броситься и помочь ему, когда им казалось, что он сейчас упадет, было невыносимо. Дома он мог спокойно падать, подолгу лежать на полу, собираясь с силами, жалея себя, а то и вовсе плакать. Он не любил об этом вспоминать, но иногда воспоминания приходили сами, и никуда от них было не деться.

В двадцать три года сложно осознавать, что многое из того, что раньше не вызывало затруднений, теперь требует нечеловеческих усилий. А кое-что в принципе невозможно и никогда возможным уже не станет. Лежа на полу квартиры-студии и чувствуя, как разрывает на части колено, он думал о том, что так ни разу и не выбрался побегать утром, мало ездил на велосипеде, отказался поехать с друзьями прошлой зимой в горы, покататься на сноуборде. Не научился кататься на коньках, давно не гулял с девушкой всю ночь по набережным. Теперь этого в его жизни уже никогда не будет.

В один из таких вечеров, когда он не сумел дойти до стола, решив попробовать сделать это только с одним костылем, и лежал на полу, изо всех сил жалея себя, он увидел ее. Это была девочка лет двенадцати. Невысокая, худенькая. Еще не подросток, но уже не ребенок. Она стояла перед ним и смотрела на него с презрением. Не с жалостью, не с сочувствием, к которым он привык за полгода, а с презрением.

К запаху он давно привык. Потом появились голоса. Они походили на свистящий шепот, и редко складывались в связные слова и предложения. Они звучали одновременно и в его голове, и словно где-то рядом. Марк пугался этих голосов, не прислушивался, стремился тут же отвлечься на что-нибудь другое: включал телевизор, радио или просто говорил что-то вслух, даже если рядом никого не было. Голоса иногда обижались и замолкали, но чаще продолжали звучать в его голове. Он никому не говорил об этом, потому что сам уже поставил себе диагноз и боялся, что о нем узнают другие. И вот теперь он начал их видеть.

— Ты кто? — спросил он, приподнимаясь на локтях, чтобы лучше рассмотреть незваную гостью.

— Слабак, — прошелестела девочка, оказавшись вдруг ближе к нему, хотя он не видел, чтобы она передвигала ноги. — Плачешь тут как девчонка.

Она наклонилась ближе к нему, и Марк инстинктивно отпрянул назад, неудачно задев ногу. Пришлось до противного хруста сжать зубы, чтобы не закричать от боли.

— Ты кто? — повторил он.

— Ты хотя бы жив, — как будто опять не услышав его вопроса, заявила девочка. — Жив, а жалеешь себя.

Марк осторожно сел. Он понимал, что все это нереально, невозможно. Никто не мог войти в его квартиру, он же запер дверь. И ее голос был так похож на те голоса, к которым он тоже рисковал скоро привыкнуть.

— А ты нет? — спросил он, скептически подняв бровь и мысленно хмыкнув. Ну вот, он уже разговаривает с собственной галлюцинацией.

Девочка выпрямилась, и на ее лице появилась печаль, а плечи скорбно опустились.

— А я нет, — подтвердила она. — Я умерла в прошлом году. Как и ты, попала в аварию. Только меня некому было спасти.

Марк вдруг почувствовал жалость. Это было странно, как можно жалеть того, кого на самом деле нет? Однако отчасти он понял, что чувствуют другие люди, когда смотрят на него.

— А почему на тебе нет крови, если ты попала в аварию? — поинтересовался он.

Если уж она на самом деле призрак умершего человека, разве не должна выглядеть так, как в момент смерти? Ведь так всегда показывают в фильмах и пишут в книгах.

— А почему ее нет на тебе? — парировала она.

Потом она приходила к нему много раз. Марк выяснил, что ее зовут Дашей Арсентьевой, что ее родители живут в том же городе, и у нее остался младший брат Денис. Однако все равно не верил до конца в ее реальность. Ведь так не бывает. Призраков не существует.

Вскоре за ней появились и другие. Их было много: десятки, сотни. Он видел их везде. Как будто он открыл невидимую дверь, и теперь они стали приходить к нему, как непрошенные гости. Обычно видел мельком, краем глаза, не мог даже рассмотреть. Только Даша походила на человека, остальные были лишь размытыми тенями, вспышками света где-то на краю поля зрения. Марк выдержал около года, а затем пошел в клинику. Заглушенные лекарствами, призраки исчезли. И Даша вместе с ними. Затем его выписали, поставив ремиссию, а когда действие лекарств закончилось, призраки вернулись, но уже без Даши.

Лишь несколько лет спустя, когда Марк понял, что это вовсе не шизофрения, а призраки на самом деле существуют, и он теперь может видеть и слышать их, он нашел и могилу Даши. С фотографии на него смотрела та самая девочка, которая раз и навсегда отучила его плакать, лежа на полу и жалея себя. Ведь он был жив. Это главное.

Конец ознакомительного фрагмента.