Фатима. Дар

Тарана Азимова, 2021

Фатима самая обычная восточная девушка, которая живет размеренной жизнью, помогает матери знахарке и сама немного лечит. Но все меняется, когда ее насильно хотят выдать замуж. В ней просыпается дар, о существовании которого она не подозревала. Что же это за дар? И в чем его смертоносная сила? И сможет ли юная девушка справиться с соблазном.

Том первый

Глава 1

Наступил последний вторник перед праздником Пламенной весны. Именно сегодня распускаются пламенные цветы Сапинда. Именно сегодня все молодые девушки гадают перед великим праздником весеннего равноденствия.

Все родственники собираются в доме аксакала, кушают сладости, которые заботливые хозяева выставляют в больших подносах, рядом такие же подносы с сухофруктами и орехами.

Вот и в доме Фатимы сегодня с утра суматоха. Дедушка давно скончался, и бабушка считалась старейшиной рода, поэтому вся семья сегодня соберется у них в доме. И хотя сладости были испечены заранее, все равно оставалось много дел. Невестка — жена старшего брата, с утра помогала маме накрывать на длинный стол, раскладывать посуду и приборы. Братья с отцом поехали на базар за свежей бараниной. И только Фатиме, как самой младшей, не поручали никаких важных дел. Однако ей было уже пятнадцать, и она могла много чем помочь, но ее попросили только принести воды, чтобы наполнить самовар, и щепок, чтобы его закипятить.

Возможно, ей это только казалось, но в последнее время ее будто стали отстранять от домашних дел, старались выпроводить из дома.

Мать чувствовала себя хуже и не могла лечить столько людей, сколько лечила раньше. Фатима и тут могла помочь! Она без чьей-либо просьбы собирала и засушивала лечебные травы. Тому ее с детства обучала мать. И, несмотря на то, что у самой Фатимы дар так и не проснулся, она многое умела и без него. Но мать ее к больным не подпускала, особенно в последние недели.

Фатиме всегда нравилось возиться с водой. Та словно сама вливалась в ее руки, и не давила на пальцы тяжестью, когда Фатима несла ведра. Вот и сейчас, возвращаясь со вторым ведром, она шла легко, не ощущая веса. Издалека увидела идущего ей навстречу Кямрана — среднего брата.

— Уже вернулись с базара?

–Да, — сказал он, перехватывая у сестры ведро, — и угадай, кто с нами? Дядя Али с женой и дочками. Только не визжи от восторга.

— И не собиралась.

Но на лице у самой уже сияла радостная улыбка.

— Сейчас начнут щебетать про свои наряды, сурьму и хну.

— Тебе какое дело?

— Да вы все уши мне прожужжали. С прошлого раза звон в ушах, — добродушно улыбнулся он.

— Это потому, что тебя Имран на тренировке утром треснул, — рассмеялась Фатима.

Они дошли до ворот, и Фатима мигом бросилась через сад к дому.

Встретив своих сестер Алмаз и Солмаз, она очень обрадовалась, и девушки действительно стали щебетать о своем, о девичьем. А самое главное, о гадании. Кямран только глаза закатил, проходя мимо.

Отца не было видно. Он заперся с дядей Али у себя в кабинете и о чем-то очень эмоционально рассуждал или даже спорил с дядей. Но этого Фатима не заметила. Как не заметила блеска в глазах тети Соны и грусти в глазах матери.

— Мир вашему дому! — громко поздоровался дядя Тамерлан, входя в дом со своей семьей: женой, сыном и дочкой. Его дочь Сэфия была застенчива, но и ее девочки утащили в спальню Фатимы, чтобы обсудить и хорошенько подготовиться к гаданию.

— Пока все будут за столом, пойдем к дверям. Только чарыки свои возьмите. Именно свои должны быть. Поворачиваешься спиной к двери и бросаешь чарык через левое плечо. Если носом к двери упадет — значит, в этом году замуж выйдешь.

Фатима об этом пока не думала. Из всех двоюродных сестер она была самой младшей, поэтому знала — сначала выдадут их, а потом уже ее. Да и брат средний был не женат. Пока он не женится, ей и думать о замужестве нечего.

Но гадать интересно!

На ужин все гости собрались за большим столом. Бабушка сидела во главе стола и руководила мамой и невесткой: указывала, что куда ставить, кому положить добавки, кому долить вина, когда нести следующее блюдо.

Отведав ароматный плов с сочной бараниной и сухофруктами, девушки улизнули из-за стола. Подойдя к двери, стали бросать по старшинству. У Алмаз чарык упала пяткой к двери, у Солмаз — носиком.

— Все равно раньше меня замуж не выйдешь, — смеялась Алмаз. — Я старшая, значит, меня первую выдадут.

— А ко мне, значит, раньше посватаются, — дразнилась Солмаз.

Сэфия бросила, и ее чарык упал поперек, да еще и вверх подошвой.

— Этот год дома останешься, — многозначительно произнесла Алмаз.

Настала очередь Фатимы. Она развернулась спиной к двери, взяла чарык и бросила.

Сестры молча смотрели на башмачок, не произнося ни слова. Фатима обернулась. Чарык не упала плашмя, а носиком упиралась в дверь.

— И что это значит? — спросила, недоумевая, она.

— Что тебя уже сосватали, — удивленно произнесла Алмаз.

Глава 2

«Этого не может быть!» — думала Фатима.

— Ты что, скрыла, что к тебе сваты приходили? А ну, рассказывай, кто он?

— Что за глупости? Не приходил никто, — начала отнекиваться Фатима.

Тут, словно выручая сестру, появился Кямран.

— Девочки, а что вы тут стоите? Идем костер разжигать. Прыгать будем!

Во дворе уже загодя натаскали кучу дров и сухих веток. Братья возились, разжигая костер. А девочки все щебетали между собой. Только Фатима стояла задумчивая.

«Глупости все это. Не может быть, чтобы меня кому-то сосватали и мне не сказали».

Вся семья собралась у костра. Искры летели высоко вверх, а языки пламени переливались от кроваво-красного до бледно-голубого. В каждом дворе сегодня зажигают костры, знаменуя приход Пламенной Весны.

Когда огонь чуть поутих, молодежь стала прыгать через него, загадывая желания и оставляя все плохое, скопившееся за прошлый год, за плечами сгорать в огненных волнах.

Фатима тоже прыгала и веселилась, вспоминая плохие моменты уходящего года и символически сжигая их в костре. И даже не думала, что самое плохое ждет ее впереди.

***

Утром за завтраком снова собралась вся семья. Гости заночевали тут же в гостевых комнатах.

Мать выглядела еще бледнее, чем обычно. Отец был подавлен. Зато дядя Али — старший брат отца, выглядел весьма довольным.

— Доченька, — обратился отец к Фатиме. — У нас отличная новость, — хотя голос его звучал совсем не радостно.

— Да, — перебил его дядя Али, — пока все в сборе, хочу сообщить, что тебя посватал Касум бей — весьма уважаемый и состоятельный человек, — потирая руки, сообщил он.

Сестры тихо зашептались. Фатима только хлопала глазами. Она посмотрела на мать, которая опустила глаза; на отца, который отвел взгляд. И поймала взгляд Кямрана, который с таким же недоумением смотрел на нее.

«Что происходит? Как это вообще возможно? Через среднего брата! Мне только исполнилось пятнадцать! Я еще очень юна! Зачем это?» — вопросы кружились в ее голове, но ответа на них она не находила.

— Со свадьбой тянуть не будем, — между тем продолжал дядя. — Во время празднования Пламенной весны принесут хончу¹

¹ с подарками, а после и свадьбу сыграем.

— А кто он таков? — спросила бабушка. — Богат ли, знатен ли?

— Он бей, очень уважаемый и богатый человек. Из нашего селения.

***

Как во сне пролетели эти несколько дней. Фатима почти не ела и не пила. Против воли родителей она пойти не решилась бы, поэтому тихо смирилась. Мать увещевала ее, что это даже к лучшему.

— Посмотри, тебя берут в жены раньше других. Значит, ты достойна, красива.

Фатима, и вправду, была хороша собой. Небольшого роста, стройная, с узкими кистями и тонкими пальцами. На светлой коже четко выделялись темно-карие глаза, обрамленные густыми ресницами. Темные, как смоль волосы, крупными волнами струились по спине до поясницы. Они были гордостью Фатимы. Она расчесывала их, умасливала ароматными настойками. Хотя чаще собирала их в косу и убирала под косынку — чужим не положено было видеть девушку простоволосую.

— Селение, в котором живет Касум бей совсем недалеко, — продолжала приободрять Фатиму мать, — всего два дня пути на лошади. Мы будем часто видеться.

— Я не хочу замуж, — слезы текли по щекам Фатимы, — я же еще маленькая.

— Что ты! Ты уже давно взрослая. Женские хвори у тебя с двенадцати лет, а значит, ты давно готова выйти замуж.

Фатима только утирала слезы.

— Если бы у тебя был дар, мы бы могли еще выторговать для тебя несколько лет, что мол, ты нашему селению нужна как лекарь. Но твой дар спит, доченька. Не плач. Замуж выйти — это не беда.

Так утешала ее мать, прижимая к себе, прекрасно понимая, что после замужества дочь уже не будет ее, а полностью будет подчинятся семье своего мужа. И от тех будет зависеть, как часто будут видеться мать с дочкой.

Средний брат Кямран, видя состояние сестры, ходил взбешённый и постоянно запирался с отцом в кабинете, что-то выговаривая тому на повышенных тонах.

Пришли сваты. Самого жениха до свадьбы Фатиме видеть было не положено. Она сидела нарядная, на голове полупрозрачная косынка, прикрывающая лицо, по которому текли слезы. Но она показала себя достойной дочерью своих родителей: была покорной и молчаливой. А в груди все кипело. И словно натягивалась какая-то струна до предела. Казалось, Фатима даже слышит ее звон.

И вот наступил день свадьбы.

Фатиму нарядили в красную шелковую рубашку, поверх нее надели парчовую кофту с множеством пуговиц от талии и доходящих до груди. Атласные шаровары, поверх них струящуюся красную шелковую юбку с глубокими разрезами по бокам.

Глаза подвели сурьмой, губы подкрасили свекольным соком, нарумянили щеки. Голову украшал платок, закрывающий лицо, поверх которого одели бусы с золотыми монетами. На руках и ногах также были золотые браслеты с монетами, которые побрякивали при ходьбе.

На кистях рук нанесли замысловатые узоры хной.

Слез уже не было. Но внутренняя натянутая струна никуда не делась. Ее звон казался почти осязаемым. Порой девушка чувствовала, как по телу бегут мурашки. Наверное, это просто волнение.

Как в тумане прошла церемония. На талию невесты повязали красную ленту — символ целомудрия. Затем началась свадьба. Во дворе поставили два шатра: один для женщин, другой для мужчин.

Звучала музыка. Женщины танцевали, притоптывая ножками в вышитых золотом чарыках, и выводили кистями рук в воздухе замысловатые узоры.

В шатре у мужчин тоже было веселье. Порой оттуда доносились взрывы громкого смеха, и мужчины, в отличие от женщин, не скупились на шумные разговоры и песни.

Постепенно веселье стихло.

Фатиму отвели в отдельный шатер, приготовленный специально для молодоженов. Полы были выстланы коврами, вокруг пестрели подушки разных цветов, а ложе было устелено белоснежной простыней, чтобы на утро на ней отчетливо были видны следы выполнения молодоженами супружеского долга.

Две женщины усадили Фатиму на ложе, а сами вышли.

Она сидела ни жива, ни мертва. Порой ее била крупная дрожь. От страха и неизвестности темнело в глазах. Наконец, полог у входа отодвинулся, и в проеме показалась грузная мужская фигура.

Глава 3

Мужчина не торопясь вошел в шатер, и плотно задвинул полог.

— Здравствуй, красавица, — чуть хрипловато заговорил он. Хотя Фатима не видела отчетливо сквозь фату, но по голосу поняла — он не молод. Подобрала ноги, обхватив их руками.

— Ну что ты боишься, лань моя, — продолжал он, медленно приближаясь. — Я не сделаю тебе ничего плохого, — продолжал он, уговаривая.

Фатима чуть отстранилась, когда мужчина наклонился и, подобрав край фаты, медленно приподнял и перекинул его через голову девушки.

— Ай, какая красавица.

А Фатима уставилась на толстяка. Мелкие глазки блестели на заплывшем от жира лице. В масле от плова рот и лоснящиеся обвислые щеки. Из-под жилета выпирал большой живот.

Он снял папаху со своей лысеющей головы. Посмотрел на Фатиму с каким-то странным выражением, которое она не смогла распознать, но которое ей очень не понравилось.

Мужчина начал снимать свой жилет. А она отползла к самой стеночке шалаша.

— Ну что ты, розочка моя, — говорил он, уже снимая рубашку и обнажая волосатую грудь и объемный живот. — Цветочек мой, не бойся. Раскрою твои лепестки, тебе понравится. Больно не будет, а если и будет, то твоя мать ведь знахарка, в два счета тебя подлечит.

Он начал приближаться, на ходу расстегивая пояс. Фатима закрыла лицо руками.

— Нет!

— Ну что ты, — продолжал приближаться он.

— Нет! Пожалуйста!

Фатима почувствовала, как та самая струна, которая была натянута все эти дни, вдруг лопнула, и по телу пробежал жар.

Но ничего не понимая и не осознавая, она, зажмурившись, вытянула руки в защитном жесте и выкрикнула:

— Стой! Не подходи!

Не последовало ни звука.

«Почему он больше не уговаривает ее? Неужели послушался?»

Приоткрыв глаза, Фатима посмотрела на мужчину. Потом моргнула, и еще раз. Но картинка не менялась: грузный мужчина стоял на одной ноге, подняв вторую для шага, но так и не опустив ее. Он стоял соляным столбом и лишь глаза ошалело вращались из стороны в сторону.

Фатима вскочила, еще не осознавая, что происходи, но руку не опускала.

Как мама водила руками над телами больных людей, так и она сейчас водила рукой вверх-вниз по направлению мужчины и чувствовала его… кровь!

Да! Она ощущала, как кровь бежит по венам, как стучит сердце и осознавала, что может его остановить. Кровь подчинялась ей!

Фатима медленно обошла мужчину и сказала:

— Я ухожу! Не ищи меня, иначе я остановлю твое сердце. А сейчас… Спи!

Мужчина завалился на бок и через мгновение она услышала храп.

«Что делать? Куда идти?»

Она теперь замужем. Домой нельзя — это позор для родителей и всей семьи. Они получили за нее богатый откуп.

Фатима быстро сняла с себя все украшения и сунула в карман. Так не будет слышно ее шагов.

«Что теперь?»

Быстро и незаметно ускользнуть. Но куда?

«Куда угодно, лишь бы подальше отсюда…»

Она тихо отодвинула край полога, служившего дверью, огляделась. Все тихо. Гости разошлись.

Она стала тихо красться в сторону ворот. Но не прошла и двух шагов, как ее кто-то схватил за руку и развернул. Фатима чуть не закричала, но ей прикрыли рот рукой.

— Тихо, Фатима, это я, Кямран.

— Что ты тут делаешь? — спросила она шепотом, когда брат убрал руку от ее рта.

— Тебя могу спросить о том же.

— Извини, брат. Я покидаю этот дом.

— Конечно, покидаешь. Пойдем.

Он взял ее под локоть и повел в сторону ворот.

— Куда это?

— Я помогу тебе уйти.

— Не надо, Кямран! Я уйду одна. Раз родителям я настолько безразлична…

— У них не было выбора, — ошарашил ее брат, волоча прочь от дома.

Она удивленно на него посмотрела.

— Я давно спланировал побег. Отец помог. Но ты чуть все не испортила. Я еле успел тебя догнать. Не знал, что он тебя сегодня не тронет. Он вроде не сильно пьяный был. Что произошло?

— Я… я точно не знаю.

— Он трогал тебя?!

— Не-нет, не успел. Я как-то смогла заставить его заснуть.

— Заснуть?! — посмотрел на нее брать, чуть не споткнувшись, когда они уже вышли за ворота. — Я приготовил палку покрепче, шел в ваш шалаш, чтобы его хватить по голове как следует. А тут ты выбегаешь из шалаша… Заснуть! — покачал головой он. — И как?

— Не знаю.

— Ладно, все потом. Там за углом дома две лошади. Знаю, верхом ты не очень, но мы поедем медленно. До рассвета нас никто не хватится.

Глава 4

Проехав несколько саженей, Кямран притормозил своего коня и взял поводья у Фатимы.

— Тут ключ, смой с себя краску.

Брат помог Фатиме сойти с лошади. Она подошла к ручью и, присев на корточки, прикоснулась к воде. Та, как и раньше, словно сама втекла в ее ладони и стала перекатываться шариком, словно ртуть.

Фатима плеснула водой в лицо. Раз, другой. Затем стала тереть кожу с такой силой, что, казалось, сдерёт ее. Потом перешла на руки, пытаясь избавиться от узоров, но рисунки выведенные хной не сходили, они лишь чуточку побледнели.

Кямран тихо подошел сзади. В темноте его не было видно, и ступал он так тихо, что услышать его Фатима тоже не могла. Она увидела его в последнюю минуту, когда в воде отразился отблеск короткого острого клинка. Парень схватил Фатиму за косу и с силой дернул.

— Прости, сестра.

Замахнувшись, он резко рубанул.

В руке его осталась толстая коса.

Фатима ахнула, прикрывая ладонями рот.

— Мы не сможем путешествовать как брат и сестра. Зато как два брата сможем, — серьезно проговорил он, отбрасывая волосы.

Фатима схватилась за обрубки волос. Ее волосы, ее прекрасные густые волосы, которые она так любила, сейчас жалкими обрезками торчали в разные стороны. Она проводила по ним руками и чуть не задыхалась от обиды. Но брат был прав. Женщина без мужа привлечет слишком много ненужного внимания. Неизвестно, кто им встретится на пути, и сможет ли брат в одиночку ее защитить.

— Переоденься, — сказал Кямран, протянув узелок с одеждой. — В этом наряде ты слишком привлекаешь внимание.

Фатима переоделась в черные шаровары, черные же кожаные башмаки и черную сорочку с широкими рукавами. Брат помог перевязать ремешками рукава, чтобы они плотно прилегали к рукам и подпоясаться. На голову повязал чалму, край которой свисал у виска.

Свадебный наряд спрятали в перекидной мешок и водрузили на спину лошади. После чего тихо пустились в путь.

— Куда мы теперь? — обреченно спросила Фатя.

— В Шарван, к тете Зибейде. Маминой сестре. Мама пошлет ей весточку, и она будет нас ждать. Тетя Зибейда тоже знахарка. Будешь ей помогать, и ей помощь и тебе работа. Нам бы только караван найти, который туда идет.

— А что будешь делать ты?

— Пока не знаю. Может, тоже останусь. А может, домой вернусь.

Какое-то время они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли.

— Когда же ты все так подготовить успел? — снова заговорила Фатима.

— Я давно все спланировал. И мне отец помогал. Сейчас доедем до караван-сарая, покушаем, и я тебе все расскажу.

Во дворе караван-сарая было шумно. Стояло много верблюдов и лошадей. Служители караван-сарая приносили им сено, овес и воду. Последнюю не жалели, так как знали, перед дальней дорогой верблюды и лошади должны напиться вволю.

Людей внутри тоже было много. Кое-как найдя свободный столик, Фатима и Кямран уселись. Девушка никогда не была в таком месте и с таким большим количеством незнакомых мужчин вокруг. Она то беззастенчиво разглядывала всех подряд, то опускала взгляд, понимая, что все это не для ее глаз: молодые, и не очень, мужчины сидели в расслабленных позах, вороты рубах были открыты, оголяя волосатую грудь, чалмы были сняты.

— Что опустила… опустил глаза в пол? Смотри, как ведут себя мужчины, — усмехнулся Кямран.

Кебабчи принес им ароматные люля на шампурах, посыпанные зеленью, луком и гранатовыми зернами.

В животе заурчало. Фатима давно толком не ела, но и набрасываться на еду тоже не хотела.

Рядом положили свежий хлеб, испеченный в тандыре².

Когда первый голод был утолен, Кямран начал рассказ:

— Мне сразу не понравилась идея дяди Али. Он, оказывается, давно это затеял. Мог бы своих дочерей отдать, да только Касум бей хотел совсем юную деву, чтобы во всем покорна и послушна была. И обещал хороших выкуп за невесту, и дядя Али захотел, видно, поживиться. Ему за сводничество тоже хороший куш достался. Но он все обставил так, будто нам самим это очень нужно. Ты же видела, что мама чахнет, и не может принимать много больных. Положение с деньгами у нас не очень. Вот дядя Али и уговорил отца выдать тебя за очень богатого бейа, чтобы финансовое положение улучшить. Маме сейчас покой нужен. Родители, зная, что ты вскоре покинешь отчий дом, старались освободить тебя от домашних дел, чтобы ты наслаждалась жизнью.

— Так вот почему меня перестали нагружать работой! А что же теперь будет, когда я сбежала? — приложила Фатима руки к лицу.

— Сбежал, — поправил ее Кямран. — Это мы с отцом и обговаривали. Он скажет утром, что ты сбежала со своим возлюбленным…

— Нет у меня никакого возлюбленного.

— А ты представь, что есть, — грозно заявил парень. — А я бросился тебя искать. Вот и получится, что никто не заподозрит, что мы с тобой вдвоем сбежали, — улыбнулся он. — Хитро?

Но ответить она не успела. Во дворе послышался шум и в помещение внесли кого-то в импровизированных носилках из плаща.

Глава 5

— Дайте дорогу! Пропустите! — кричал один из парней, нёсших «носилки». — Есть здесь знахарь? Кто-нибудь, помогите.

— В чем дело? — спросил хозяин караван-сарая, подходя к вошедшим.

— Его укусил пустынный скорпион. Помогите, пожалуйста. Он очень знат… — оборвал он сам себя на полуслове, — хороший мой друг.

Фатима вскочила.

— Сядь! — шикнул на нее Кямран.

— Но я могу помочь.

— Не забывай, ты теперь парень.

— Значит, не знахарка, а знахарь, — тихо сказала она и громко крикнула: — Я знахарь.

Все обернулись на явный девичий голос. Фатима, чуть прокашлялась и произнесла чуть грубее, пробираясь к пострадавшему:

— Знахарь я.

Она склонилась над раненным. Юноша совсем молодой, не на много старше ее самой. Смуглая кожа, казалась бледной, темные чуть вьющиеся волосы слиплись от пота и прилипли ко лбу.

Кямран подошел следом, но друг раненного толкнул его в грудь, отстраняя.

— А ты кто?

— Это мой младший брат, — сказал он, указывая на Фатиму.

Она тем временем хотела закатать рукава, но вспомнив про рисунки на руках, спустила их пониже. Однако этот жест не остался незамеченным одним из сопровождающих раненного.

Фатима провела руками над телом.

— Куда укусил скорпион? — спросила она, как можно более грубым голосом.

— В ногу, — бросил друг раненного, скрестив взгляды с Кямраном. — И как зовут твоего брата?

— Кямран… — начала Фатима, подумав, что парень задал вопрос ей.

— Имран, — закончил Кямран, почти одновременно, — Имран.

— Имран? — приподнял бровь парень. — А тебя?

— Кямран.

— Кямран, Имран. Богатая фантазия у родителей.

— Родителей не трогай! — чуть не рычал Кямран, переводя испепеляющий взгляд на Фатиму.

Она, тем временем, не обращая внимания на грозные взгляды брата, сосредоточилась на ране. Кто-то из сопровождающих раненного помог ей открыть ногу, распоров штанину ножом и оголяя икру пострадавшего.

Фатима никогда не помогала маме лечить мужчин, но мужское и женское тело тут ничем не отличается, так ведь? От волнения ладони, которыми она водила над ногой, чуть вспотели, но тут кончиками пальцев она ощутила бег крови.

Да! Она явно ощущала, как бежит по венам кровь и как разносит по телу… яд. Доберется до сердца и жизнь юноши оборвется. Нельзя этого допустить!

Каким-то невероятным образом она ощутила, что может заставить кровь течь обратно, совсем немного и только отравленную. Она повела рукой от бедра к икре, где была рана, и кровь стала пульсирующей струйкой выбиваться из укуса.

— Что он делает?! Фархад же истечет кровью! — бросился к раненному его друг. Тут настала очередь Кямрана его сдерживать, перехватив за локоть.

— Мой брат знает свое дело. Отравленная кровь должна выйти из тела.

Фатима ощущала, что кровь, в которой смешался яд, выходит и выходит. Но этого мало. Яд уже проник в мышцы. Тогда она прикрыла глаза и стала водить купами по кругу, собирая жидкий яд и заставляя его выйти вместе с потом из пор на коже юноши.

У основания волос вокруг укуса и выше по бедру, выступила черная жидкость.

— Кажется, все, — сказала Фатима, еще несколько раз проведя руками над ногой раненного. — Дайте платок или тряпку. Принесите воды.

Друг раненного спохватился и стал давать указания остальным мужчинам, которые пришли с ним. Вскоре у Фатимы была и вода и чистые тряпки. Она обмакнула одну из них в воду, и стала тщательно вытирать яд с ноги. Проделав эту процедуру несколько раз разными тряпками, она попросила сжечь их, так как на них остался яд. Но предостерегла, чтобы дым этого огня никто не вдыхал, так как испарения тоже могли содержать ядовитые вещества. Это было тут же исполнено.

Всеми командовал друг раненного. Остальные его беспрекословно слушались.

Взяв чистую тряпку и обмакнув ее в воде, Фатима провела ею по лбу раненного. Теперь нужно ждать.

Фатима туго перевязала ногу — раз весь яд вышел, лишняя потеря крови ни к чему.

Она жадно впилась взглядом в лицо юноши, а в голове промелькнула мысль: «Интересно, какого цвета его глаза». И тут его веки дрогнули, он открыл глаза изумрудно-зеленого цвета. И взгляд его устремился прямо на Фатиму. Пересохшие губы зашевелились.

— Пить! — спохватилась девушка. — Ему нужно много воды.

Ее оттеснили то ли слуги, то ли друзья юноши, которые и помогли его внести в караван-сарай. Кто-то протянул стакан с водой, кто-то помог приподнять голову, и юноша сделал несколько глотков.

Фатима расслабилась и чуть не покачнулась. Кямран удержал ее за плечи.

— Что с тобой?

— Голова кружится.

Второй раз за сегодня она повелевала кровью, так до конца и не понимая, как и что именно она делает. И сейчас усталость и слабость навалились на нее. Прикрыв глаза, она чуть не потеряла сознание. Кямран крепко прижал ее одной рукой за плечи и поволок к столику, за которым они до этого сидели.

Сделав пару глотков горячего сладкого чая, Фатима почувствовала облегчение, но слабость в тебе еще ощущалась.

Через несколько минут к ним подошел друг раненного, который всеми руководил и отдавал приказания, пока Фатима лечила.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Хонча — подносы или коробки со сладостями и разнообразными подарками для невесты.

2

тандыр — куполообразная печь, с отверстием наверху. Используется для приготовления, как хлеба, так и блюд из мяса и птицы.