Дуэль с Оракулом

Наталья Солнцева (2017)

«Без вины никто не страдает… Чистеньким хочешь быть? И волков накормить, и овец сохранить? Не бывает такого, дружище! Либо ты овца, либо волк…» — вот что нашептывает бес отцу Онуфрию. А вина была, и расплачиваться за нее не отцу, а дочери… Лариса Курбатова по просьбе отца едет в Уссурийск к его старому армейскому товарищу, но не застает его в живых. В молодости друзья стали свидетелями странной смерти генерала. И в доме погибшего Лариса обнаруживает на стене загадочные знаки, такие же, как были в доме генерала много лет назад. В это же время в Интернете появляется новая игра «Золотая Баба». Аватары экспедиции прошлого века ищут сокровища барона Унгерна. Что заставило пересечься мир виртуальный и реальный? Какую роль в этом сыграл «Оракул мертвых»?

Глава 2

Под стенами монастыря в тени раскидистой липы стоял внедорожник. Ренат вышел размяться и подышать чистым загородным воздухом. В Москве в эту летнюю пору жара, пыль и смог. А тут — красотища; из-под огромного валуна бьет холодный ключ, прозрачный, как слеза. Ренат достал из багажника пластиковую канистру, набрал воды и с наслаждением напился.

В ветвях липы гудели пчелы. Монахи держали пасеку, торговали медом для пополнения бюджета. Солнце стояло над луковицами собора, отражалось в зеркалах «хендая», слепило глаза.

Ренат поправил на носу темные очки и нетерпеливо повернулся в сторону ворот. Массивную кирпичную арку вверху украшала икона Божьей Матери в золотистом окладе, въезд был усыпан гравием. Под аркой показалась женщина в длинном сером платье, и он радостно улыбнулся. Наконец-то!

— Что так долго?

— Ты воды набрал? — отрешенно спросила она. — Меда купил?

В прошлую поездку он приобрел у братьев липовый мед и не пожалел. Сегодня решил пополнить запас.

— И набрал, и купил, и заскучал. Тихо здесь, но неспокойно. Чувствуешь себя, словно на мушке.

— А говоришь, «заскучал», — с этими словами женщина сняла платок и взлохматила примятые каштановые волосы. — Терпеть не могу платков! Только тут по-другому нельзя. Сразу выставят вон.

— Как твой отец? Надеюсь, здоров?

— Дай попить, — попросила Лариса. — В горле пересохло.

Ренат налил ключевой воды в стаканчик и подал ей. Нынешнее свидание с отцом-монахом произвело на Ларису удручающее впечатление. Она явно расстроена.

— Ты в порядке?

— Я? Да…

— Садись в машину, — он оглянулся по сторонам. — Пора ехать.

Ренат чувствовал чей-то взгляд из зарослей орешника на обочине. Там кто-то прятался и наблюдал за ними. Терпеливый соглядатай ничем себя не выдал, и если бы не чутье Рената, остался бы незамеченным.

Лариса, поглощенная своими мыслями, была бледна и озабочена. Стаканчик в ее руке вздрагивал.

— Что-то случилось?

— Потом расскажу…

— Надо было мне с тобой пойти. Ты обещала познакомить с отцом. Странный он у тебя. Это ж надо! В монастырь уйти! В наше время!

Щелк!.. В кустах наблюдатель фотографировал стоящую под липой машину и ворота святой обители. Щелк!.. В кадр попал номер «хендая», который развернулся и выехал на проселок. Щелк!.. Щелк!..

— Куда спешить? — рассеянно отозвалась Лариса. — Успеешь еще, познакомишься.

— Твой отец будет не в восторге от меня, верно? Поэтому ты оттягиваешь нашу встречу?

Она с недоумением покосилась на Рената, вздохнула и покачала головой.

— Зачем тебе мой отец? Любопытство взыграло?

— Посвататься хочу.

Она рассмеялась и расстегнула верхние пуговки платья. Монастырские правила не для нее. Как отец все это выносит? Сплошные ограничения и запреты, молитвы, посты, тесная келья, спартанские условия, тяжкий труд…

— Он у тебя подвижник, — подлил масла в огонь Ренат. — Изнуряет тело ради спасения души. Я всегда мечтал о таком тесте.

— Прекрати!

— Вижу, тебе полегчало, — улыбнулся он. — А то сидишь, как с креста снятая.

— Ты жениться на мне собрался?

— А хоть бы и так. Пойдешь за меня?

— Я уже один раз сходила замуж, больше не намерена наступать на грабли.

— О, о, о! Это я — грабли? Обидно, между прочим…

Они препирались всю дорогу до поворота на шоссейку. «Хендай» резво прыгал по ямам. Ренат шутил, чтобы развеселить свою спутницу, и мельком поглядывал в зеркало дальнего вида: нет ли «хвоста». У Ларисы не шел из головы разговор с отцом.

— Останови! — попросила она, увидев молодую березовую рощу.

— Привал сделаем? Отличная идея. Я взял с собой бутерброды и кофе в термосе, как ты велела.

Лариса совершенно забыла о еде, ей просто стало невмоготу сидеть в машине и слушать треп Рената…

* * *

Брат Онуфрий, шаркая ногами, брел мимо погоста, покачнулся и схватился за сердце. Один из послушников бросил мешок с мусором и подбежал к старику. Онуфрию исполнилось пятьдесят шесть лет, но выглядел он на все семьдесят. Худоба, седина, морщины, сутулая спина. В монастыре для него год шел за пять.

Онуфрий осел на землю, хватая ртом воздух, а послушник бестолково суетился, бормоча молитву. Губы монаха побелели. Послушник обмахивал ему лицо полой рясы и испуганно приговаривал:

— Дыши, брат… дыши… дыши…

Онуфрий отдышался, ему полегчало. Ввалившиеся щеки порозовели, и парень перевел дух.

— Оклемался, брат?

— Хвала Всевышнему, милосердие Его безгранично…

— Я возьму твои сумки, — предложил послушник. — Они у скамейки остались. Птицы до продуктов доберутся, расклюют.

— Возьми… отнеси в трапезную…

Парень помог Онуфрию подняться и довел его до кельи. Потом вернулся за продуктами. Нахальная галка уже проделала клювом дырку в пакете с пряниками и конфетами.

— Кыш!.. Кыш! — прогнал ее послушник.

Товарищ его подошел к скамейке и сглотнул слюну. Очень хотелось есть. На завтрак братьям давали молоко и хлеб, а до обеда еще далеко.

— Совсем плох стал Онуфрий, — сказал он, глядя на сумки, битком набитые всякой снедью. — Ему бы к врачу надо.

— Настоятель предлагал. Онуфрий об этом и слышать не хочет. Просил молиться за него.

Послушники взяли по сумке и бодро зашагали к трапезной.

Тем временем брат Онуфрий лежал на своем жестком ложе и прислушивался к боли в груди. Эта боль напоминала ему прошлое…

Когда-то он был рядовым солдатом, считал дни до дембеля и с нетерпением ждал писем от девушки, которая провожала его в армию. Он мечтал о любви, о возвращении домой, о счастливой жизни. Не так сложилось, как думалось…

— Валер, а Валер! — окликнул его Витька Сазонов. — Курить будешь? Я сигареты раздобыл!

— Где?

— Грузчики забыли, а я подобрал. Они намахались с бревнами, перекурили, а пачку на крыльце оставили. Тут целых пять штук!

Витек с удовольствием затянулся и протянул сигарету товарищу. Тот чиркнул спичкой, неумело прикурил и закашлялся. Едкий дым щекотал горло, но казаться белой вороной парню не хотелось. В их взводе все курили, выпивали и тайком бегали к девчатам в поселок. Служба в стройбате не сахар, но в ней есть свои прелести. С дисциплиной попроще, от начальства подальше. Генерал, которому они строили дачу, не афишировал факт, что привлекает к работе солдат. Сам на стройке появлялся редко, прораба поставил гражданского. Тот три шкуры с ребят не драл, по пустякам не придирался и заботился, чтобы их кормили прилично.

— Что твоя пишет? — пуская изо рта дым, полюбопытствовал Витек. — Любит?

— Она скромная, о любви писать стесняется.

— А от моей последнее письмо было зимой. С тех пор всё, как отрезало. Наверное, другого себе нашла. — Он злобно сплюнул и щелчком отправил окурок в кусты. — Приеду, убью обоих!

— Дурак ты. Девушек вокруг полно, выбирай любую. Хочешь, здесь женись, в поселке. Дом себе построишь, заживешь…

— За какие шиши строить-то? Ты гляди, сколько генерал бабок отстегивает! А я где возьму? Разве что банк ограбить?

— Зачем тебе такие хоромы? Срубишь пятистенку с резными ставнями, на окнах герань разведешь, в палисаднике смородину посадишь. Красота! Лодку купишь, на реке рыбы — лови, не хочу. А какие тут закаты, глаз не оторвать…

— Это ты, Валера, дурак и глупый мечтатель! — рассердился Сазонов, прикуривая вторую сигарету. — До дембеля пару месяцев осталось. С каждым днем сильнее домой тянет.

Они сидели на куче бревен для бани, которую собирались строить. Генеральская дача была почти готова, без внутренней отделки, но уже с окнами, с дверями, с лестницами и мансардой, откуда открывался чудесный вид на Оку.

Вечерело, из поселка доносились переливы гармони, за соседним забором срывалась с цепи овчарка, захлебывалась лаем.

— Едет кто-то! — спохватился Витек и встал, прислушиваясь. — Кажись, военный уазик по проселку шурует! Пылищу поднял… Неужели, генерал нагрянул? Мать честная!.. Увидит, что работа стоит, а мы прохлаждаемся, мало не покажется! Прораб где?

— Спит наверху в мансарде. Пьяный в стельку.

— Как — пьяный?

— У него сын родился, вот он на радостях и… того…

Сазонов нервно выругался, вытягивая шею и вглядываясь в облако пыли на грунтовке.

— Давай спрячемся! Пусть генерал с прорабом разбирается. Тот отпустил ребят в поселок на гулянку, ему и отвечать. Я за всех спину гнуть не подписывался.

— Мы с тобой сами решили остаться.

— Потому что болваны! Будет нам на орехи… Бежим прятаться!

— Может, пронесет?

Не пронесло. Уазик притормозил у сооруженного на скорую руку деревянного штакетника, из машины вышел мужчина в штатском и шагнул к воротам.

— А водила где? — буркнул Витек, увлекая товарища за угол дома. — Если генерал сам за рулем ехал, значит, лучше ему на глаза не попадаться. Чует мое сердце, злой он, как меч!

— Небось растрясло его на колдобинах-то…

— Теперь он на нас отыграется! Прораб зенки залил, ему море по колено. А мы с тобой огребем по полной.

Солдаты юркнули за поленницу и затаились. Солнце садилось, все вокруг погружалось в густые сумерки. Было слышно, как со скрипом открылись ворота, и машина въехала во двор.

— Не к добру это, — тоскливо прошептал Валера, ощущая холод под ложечкой. — Чего ему на ночь глядя приезжать?

— Ладно, не дрейфь! Никто нас за поленницей не увидит. Не царское это дело, по углам рыскать.

— Тс-сс! Идет…

Хлопнула входная дверь, и солдаты поняли, что генерал вошел в дом…