Закрытое небо

Наталья Ручей, 2019

Мне всегда казалось, что именно он разрушил всю мою жизнь. Властный, самоуверенный старший брат моего любимого парня. Спустя два года я пытаюсь сделать с ним то же самое. Но пока получается, что я разрушаю себя… рядом с ним…

Глава 11

Утром в доме такая тишина, что боязно выходить. Мелькает мысль, что из-за меня разъехались все, но в столовой я натыкаюсь на Николя. Вот уж кого хотелось видеть в последнюю очередь.

— Привет, — заметив меня в дверях, он на удивление не враждебен, кивает на стул напротив и усмехается. — Сейчас нас будут кормить!

Не успеваю я подумать, что это намек на меня, как из зоны кухни выходит женщина лет пятидесяти — пухленькая, с доброй улыбкой, окидывает меня внимательным взглядом и кивает.

— Так, значит, двое есть. Хорошо. Очень хорошо. Лучше есть в кругу семьи или хотя бы в компании. Я это и Владиславу Юрьевичу всегда говорю. А то все один да один.

Вскоре, под увещевания, что одиночество — это плохо, на столе появляются сырники, мед, несколько блюдец с вареньем, творог и горячие пирожки только что из духовки. Нам даже делают кофе.

— Вы с нами? — отодвигаю соседний стул, но женщина отмахивается.

— Да вы что? У меня еще столько работы! Знать бы, когда Владислав Юрьевич точно вернется — хочу побаловать его своей фирменной пиццей, чтобы горячей была, только вот-вот, и к столу.

Я давлюсь кофе, откашливаюсь и удивленно смотрю на женщину.

— А разве он ее ест?

— Конечно! — она смотрит на меня не менее удивленно. — Несмотря на простоту, это его любимое блюдо. Он вообще неприхотлив в еде, может что-то и в городе перекусить, но вот я против этого! Уж отговариваю его, как могу! Или вот возвращается поздно после работы, и ест хоть и домашнее, то, что я приготовлю, а может даже не разогреть. Говорит — ему и без того вкусно! Вкусно, как же! Нет, вкусно, я знаю, ему нравится, как я готовлю, но просто… Сам голодный, время тратить не хочет, и меня не хочет будить. Вот и вся загадка.

Перевожу взгляд на Николя, а тот усмехается, потягивая пирожок за пирожком.

— Никакой загадки, да, Маша? — и подмигивает.

Теперь-то уж точно.

Хотя…

— А где все? — спрашиваю его, как того, кто проснулся пораньше и наверняка задавался тем же вопросом.

— Романа вышвырнули из дома, твоя подружка с Кириллом отправилась в город за какими-то важными покупками — дороги-то быстро расчистили, это не коммунальные службы. Влад, как всегда, мотается по делам. А Костя тоже куда-то уехал. С очень загадочным лицом, если хочешь знать. Меня с собой взять никто не захотел.

— Меня, судя по всему, тоже, — чуть подслащиваю пилюлю для Николя.

Почему, не сказав ни слова, уехала Алина, у меня догадки имеются, и даже становится радостно, что она не забыла, и пытается все провернуть втайне от меня. А вот куда умчался Костя… Не догонять же Романа? Или…

Нет, не верю, он обещал.

— Чем же вы здесь питались-то без меня? — кудахчет женщина, видя, с каким аппетитом ест Николя.

— Да у нас, — кивает он на меня, — был личный ангел-хранитель.

— Умница какая, — вместо того, чтобы пожурить, что кто-то топтался по ее кухне, куда, по слухам, она никого не впускает, улыбается женщина. — Вот бы и нашему Владиславу Юрьевичу такую хозяюшку. Что я? Я-то и дальше буду готовить, но когда женщина готовит для любимого человека — это другое, ему и есть больше нравится, даже если пересолено будет.

— Да найдет кого-нибудь, — пожимаю плечами.

— Как же, найдет, — сокрушенно вздыхает женщина. — Вокруг него одни фифы. А когда с такими общаешься, забываешь, что другие бывают.

Я отказываюсь комментировать. Николя увлеченно ест пирожки. Так что женщина уходит в зону кухни и занимается своими делами. А в дом приходит… ну да, совершенно неожиданно так, приходит чудесная Мира.

Я слышу ее голос в холле. Она что-то спрашивает у Петра, видимо, узнает, что хозяина нет, но просто так не уходит.

— Пол совсем грязный, — к чему-то упрекает дворецкого, — скоро и в сапожках ступить будет страшно.

Хлопает дверь, выпуская быструю гостью, а домработница, тоже услышав этот разговор, бухтит:

— Вот такие, как эта… да…

После завтрака я думаю посидеть в комнате и что-нибудь почитать, но Николя неожиданно предлагает нарисовать мой портрет. Какое-то время я мнусь — какая из меня Муза? Но любопытство пересиливает, и потом, я надеюсь на то, что художники обычно все приукрашивают, не желая разочаровывать клиентов. Правда, мне обещают бесплатно, но надежда, что я не грохнусь в обморок и не обрасту дополнительными комплексами, подталкивает согласиться.

Пока поднимаемся по лестнице, Николя увлеченно рассказывает про художников, картины, которыми восхищается, а потом на пролете застывает. Смотрит на дверь комнаты Влада и решительно направляется к ней.

— Зачем ты? — ахаю я, но он уже входит.

И рукой манит меня тоже войти.

— Посмотри, — говорит он, — это стоит того, чтобы побыть немного бестактными.

Видя, что я топчусь на месте, Николя выходит за дверь, берет меня за руку и заводит в комнату. Я не хочу даже осматриваться, не хочу находиться здесь, но восторг Николя заразителен, а далеко ходить, чтобы увидеть то, что его так восхищает, не нужно. Хватает пары шагов.

На ближайшей от входа стене висят две картины. Единственное, что я понимаю, разглядывая яркие линии на одной из них — это абстрактный экспрессионизм. Если долго всматриваться в линии, мерещатся даже какие-то человечки, но скорее от того, что я силюсь что-то понять и практически не моргаю.

Вторая картина состоит из серо-голубых треугольников, иногда искривленных. Такое ощущение, что школьник от скуки обводил ручкой линейку, она не раз соскользнула, и вот…

Николя громко и экспрессивно тараторит про гениальных художников, но их иностранные имена я слышу впервые, и они тут же стираются из памяти. Он рассказывает о красках, стиле, о духе, о запахе времени, которое так остро чувствуется даже сейчас…

И я вдруг тоже отчетливо начинаю улавливать запахи. Ель, океанские волны и… о Боже, грейпфрут…

Медленно поворачиваю голову, и через меня словно проходит холодная, серая сталь.

Присутствие Влада, наконец, замечает и Николя. Замолкает, пожимает плечами и выходит из комнаты, обронив на ходу:

— Маша заинтересовалась искусством, открывает его для себя. Надеюсь, ты не против?

Николя оборачивается, подмигивает мне и манит за собой. Он уже минул Влада, и я тоже пытаюсь повторить этот трюк.

Невыносимо стыдно, в глаза хозяина дома смотреть даже не хочется. И раньше не очень хотелось, а теперь так тем более.

И мне почти удается уйти так же безболезненно, как моему соучастнику. Почти. Потому что когда я равняюсь с Владом, он изгибает губы в усмешке и тихо мне говорит:

— Если тебе так хотелось посмотреть на мою комнату, не обязательно было искать нелепый предлог. Да и прикрытие ни к чему. — Он задерживает взгляд на моих губах, я снова их поджимаю, и тогда он смотрит в глаза и продолжает куда интимней и тише: — Один на один я бы мог открыть для тебя совсем другое искусство.

Как в замедленной съемке я наблюдаю за тем, как он поднимает ладонь, и как его большой палец притрагивается к моей верхней губе, пытаясь ее расслабить…

Он не спешит, как будто исследует территорию, думая: стоит ли там задержаться. Я сжимаю губы сильнее, и тогда подушечка его пальца делает обманный маневр, опускается к нижней, надавливает, и…

Мой рот приоткрывается, и палец мужчины поглаживает его уверенней, словно благодаря за доверие. Я чувствую его прикосновение, но не вижу, потому что взгляд мужчины не отпускает. Такое ощущение, что в эту секунду между нами протягиваются канаты из стали.

А когда черные ресницы мужчины опускаются, мой взгляд так же медленно ползет вниз, и застывает на его губах. Меня начинает потряхивать от странного напряжения, от странности происходящего, и от того, что я просто стою, в то время как палец мужчины уже выбрал себе любимое место в уголке моих губ, и поглаживает именно там. Медленно, как будто ему это приносит неимоверное удовольствие, и…

«Такой рот не целуют. Такой рот жестко трахают», — всплывают в памяти его слова, мгновенно отрезвляя меня и заставляя пошевелиться.

— Даже не думайте! — шиплю рассерженной кошкой и торопливо ухожу вслед за Николя, который стоит поодаль, лениво прислонившись к стене.

Художник увиденное не комментирует, и я ему благодарна. Мы молча доходим до его комнаты, так же молча он достает широкий блокнот и, усадив меня в кресло перед окном, что-то чертит.

В этот момент мне уже все равно, что получится. Главное, что я могу спокойно сидеть, смотреть на зиму и ни о чем не думать. Не думать о том, какие еще методы выберет Влад, чтобы рассорить меня и Костю. Не думать о промелькнувшем удивлении в серых глазах.

Он понял, что я слышала его слова. Я чувствую, знаю, что понял.

И, конечно, снова подумает, что я только и делаю, что подслушиваю. А с другой стороны, так ли он будет неправ? Чем еще я занимаюсь в этом доме? Ничем. Согласилась на эту поездку, прекрасно зная, чем все закончится, а сама держу в ожидании его брата. Медлю. Оттягиваю момент.

Почему?

Я встречалась с мальчишками в своем городе, но они были действительно мальчишками и все не всерьез, просто первые поцелуи. Встречалась на первом курсе со старшекурсником, но он быстро ушел к другой, а я не стала удерживать. Да, он мне нравился, но не так, чтобы тут же лечь под него, а ему хотелось именно этого.

Костя…

С Костей все серьезно и по-другому. Иногда мне кажется, что я без него не смогу, что между нами прочная нить, которая притягивает друг к другу. Он принимает меня такой, какая я есть, а я пока его мир отторгаю. А его поцелуи… такие нежные, он как будто окружает меня облаками, и рядом с ним я летаю, растворяюсь в ощущении абсолютного счастья.

— Может, оголишь плечи? — заставляет меня вынырнуть из приятного мужской голос.

Бросаю недоуменный взгляд на художника — он грызет карандаш и смотрит на меня, склонив голову и что-то прикидывая. Поправляю на себе широкую майку и беззлобно интересуюсь:

— Уже сходишь с ума без Романа?

— Меня девушки не волнуют, — улыбается он. — Если они не на полотнах, конечно. Ладно, как хочешь. Но если бы ты оголила хотя бы одно плечо, было бы сексуально, а так…

— А так?

Но он уже снова смотрит в блокнот и на вопросы не отвлекается. Я продолжаю сидеть у окна, поэтому выдыхаю, заметив, как со двора выезжает черный джип. И едва не подскакиваю, заметив, как через пару минут въезжает такой же, но с другими номерами.

— Костя приехал, — с улыбкой оборачиваюсь к Николя, и замечаю, что он наблюдает за мной, а блокнот и карандаш лежат рядом. — Можно взглянуть?

Мне не терпится и посмотреть, и увидеться с Костей. Николя кивает, отдает мне блокнот и ждет, когда я хоть что-то скажу, а я…

Я просто любуюсь девушкой, которую он нарисовал. И не верю, что это я. Нет, вроде бы и похоже. И в то же время… Девушка сидит вполоборота, смотрит так, как будто ожидает, что кто-то вот-вот зайдет в приоткрытую дверь. Девушка выглядит очень нежной, романтичной, и, кажется, что мыслями она не в кресле и у окна, за которым зима, а в какой-то очаровательной сказке. Правда, сказка ее немного пугает, потому что взгляд настороженный, но в нем так явно сквозит предвкушение, что я даже немного завидую этой себе.

И как у него получилось на таком маленьком листе (теперь он кажется маленьким) уместить это все? Это точно талант. И кресло, и зима за окном, и я, и приоткрытая дверь в пустой комнате…

— Подаришь? — смотрю на художника с детской надеждой.

— Когда внесу пару штрихов, — соглашается он. — А что, понравилось?

— Я здесь необыкновенная! — меня просто распирает от радости. — Спасибо тебе, никогда не думала, что могу выглядеть так.

— А что тебе понравилось больше всего? Только не обобщай, я знаю, что гениален, я всегда тонко улавливаю детали. Что конкретно тебе нравится в этой девушке?

— Взгляд.

Николя кивает, сухо обронив, что ему тоже, и вообще у меня очень выразительные глаза. Он мог бы сделать серию портретов, рисуя только мои глаза, и если однажды я захочу поработать его моделью…

Я смеюсь и спешу к двери. Уже даже берусь за ручку, нетерпеливо ее проворачиваю, потому что слышу шаги и понимаю, что это Костя ищет меня.

— Маша, — окликает Николя, и когда я оборачиваюсь, смотрит совершенно серьезно и так же серьезно мне говорит: — Это твой взгляд после встречи с Владом. Я никогда не видел, чтобы ты так смотрела на Костю. Ты уверена, что собираешься замуж за того брата?