Закрытое небо

Наталья Ручей, 2019

Мне всегда казалось, что именно он разрушил всю мою жизнь. Властный, самоуверенный старший брат моего любимого парня. Спустя два года я пытаюсь сделать с ним то же самое. Но пока получается, что я разрушаю себя… рядом с ним…

Глава 8

Всю ночь мне снятся кошмары — снег, огни, дикий бег в пустоту, чей-то шепот, который невероятно пугает, но к которому я приближаюсь…

Но к счастью, утро уносит пустые страхи и показывает все в правильном свете — это стресс и усталость.

Я с удовольствием отвечаю на поцелуй Кости, который ловит меня, едва открываю дверь. Смеюсь, видя, как он раскаивается, и даже вызываюсь лечить его головную боль.

Обнявшись, мы спускаемся в столовую, где сидит еще один пострадавший — опустив голову, Николя с грустью смотрит в пустую чашку, и не может сообразить, почему там все еще нет горячего чая.

— Кость, — заметив нас, он вскидывает голову, — у Влада же есть в доме прислуга.

— Да, — подтверждает, посмеиваясь, тот.

— И где она? — Николя бросает еще один растерянный взгляд на чашку. — Я нашел только Петра, но тот сказал, что в обязанности дворецкого входит подача пальто, а не завтрака.

— А какао и вчерашняя пицца уже не подходят? — я открываю холодильник, и вижу, что там нет ни того, ни другого.

— Вот-вот, — доносится удрученный голос Николя. — Надо было здесь ночевать, а то пока я проснулся, кто-то все выпил и съел.

— А ты не угощал Романа какао?

Николя фыркает по-кошачьи, качает головой и поясняет:

— Вчера было не до него.

— Бедный парень, — замечает Костя, усаживаясь за стол и наблюдая, как я кручусь у плиты. — Зачем ты его взял с собой на целых две недели, если уже в первый день тебе не до него?

Николя пожимает плечами и переводит взгляд на меня, как будто у нас есть общая тайна. Но я даже думать не хочу, что он имеет в виду. Если у него что-то было с Владом, это их дело.

На скорую руку готовлю омлет с беконом и зеленью. Вскоре на запах сходятся остальные сонные гости, но я в сторону кухни и не смотрю: мой мужчина накормлен, я тоже перекусила, так что им приходится обойтись бутербродами.

И если я понимаю, почему Кирилл таким завтраком недоволен, то возмущенное лицо Алины для меня как загадка. Я-то знаю, что из-за кредитов она часто сидит на том, что найдется, а сейчас хороший сервелат ест с видом утопленника.

На улице такое яркое солнце, что позолота, которой оно окутало снег и верхушки деревьев, тянет на подвиги. И в самом деле, не сидеть же нам дома! Костя ведет нас на горку, с которой когда-то катался еще мальчишкой, и пока остальные спешат по уже расчищенным дорожкам поселка, задерживается, чтобы взять санки. Со смехом, соглашаюсь проехаться, и хохочу еще громче, когда мы проносимся мимо компании.

Нас пытаются догнать, чтобы отобрать самый актуальный вид транспорта этого дня, но Костя, слыша мой смех, ускоряется. А вскоре останавливается, подкатывает санки к себе, садится позади меня, обнимает руками, и мы катимся вниз с такой огромной высоты, что я и хохочу дальше от восторга, и кричу от ужаса, и изо всех сил вцепляюсь в пальцы мужчины.

Конечно, мы переворачиваемся. Санки лежат в стороне, мы в снегу. Кто-то пользуется моментом и отбирает санки, но я не замечаю, кто это был. Я смотрю в голубое небо, которое нависает так близко, любуясь мной, обнимая меня, грея нежностью. А потом мир переворачивается, и оказывается, что небо теперь подо мной. И как же горячо оно дышит…

Морозные поцелуи, прикосновение холодных пальцев к моим щекам, моя попытка согреть их дыханием, а потом вновь губы в губы, и неразрывно.

Рядом слышны визги Алины, смех Ромы, которому удается отвоевать санки, идет борьба за них с Кириллом, которому надоедает просто стоять. Со всех сторон в нашу сторону несутся снежки, и рассыпаются, едва сталкиваются с тем огнем, который пылает в наших сердцах.

Мы возвращаемся уставшие, но счастливые. Даже Николя, который не скатился с горки ни разу, кажется, уже не хандрит. С огромным удовольствием пьем глинтвейн — его так просто сделать, что благодарность даже как-то и принимать неловко. Растрепанные, взбудораженные, но жутко довольные, мы снова собираемся в гостиной.

Николя делает какие-то наброски в огромном блокноте. Роман сидит рядом с ним и терпеливо ждет, когда маэстро выдаст очередной шедевр. Кирилл читает новости в телефоне. Алина немного злится, что все чем-то заняты, даже я. А что даже? Мне кажется, что у меня самое важное занятие, между прочим.

Я сижу на диване, подогнув колени, и с наслаждением перебираю пряди Кости. Дотягиваться удобно — его голова у меня на коленях. А мне так нравится смотреть в его расслабленное лицо, нравится к нему прикасаться и нравится это ощущение покоя, которое балует меня целый день.

— Маш…

Негромкий голос Кости заставляет к нему склониться, и заодно я вожу пальцем по его верхней губе, чуть задевая ее, позволяя себя поймать.

— Ты самая любимая, самая красивая, самая лучшая девушка, знаешь об этом?

— Теперь буду знать, — целую его улыбку.

В прихожей раздаются голоса: их особо не слышно, но я четко знаю, что один из них принадлежит Владу. Второй, скорее всего, Петру. А третий…

Я едва не взвизгиваю от радости, когда понимаю, что еще один голос — женский. Не то, чтобы мне было какое-то дело до предпочтений в интиме Влада. Но если он привел женщину, свою женщину, значит, слова Николя — это выдумка, простое похмелье. Мало ли что кому померещится?

Я расслабляюсь и весело улыбаюсь. Но ровно до тех пор, пока в гостиную не входят сначала Влад, а затем и гостья. Первая и единственная гостья, которую пригласил не его младший брат, а он сам.

Первый взгляд гостьи достается именно мне. Она не присматривается, не оценивает, даже не сравнивает с кем-то, кого ожидала увидеть с Костей. Она пытается размазать меня своим превосходством.

Красивая девушка — высокая, стройная до такой степени, что под обтягивающим белоснежным платьем я вижу рельефный пресс с вертикальными полосками. Ноги… короткое платье помогает мне увидеть и их. Ее светлые волосы послушными локонами обрамляют личико в виде сердечка и дотягиваются почти до тонкой талии.

Отпустив руку Влада, она делает грациозный, кошачий шаг на высоких ботильонах и улыбается Косте, позволяя всем нам полюбоваться ямочкой на ее правой щеке. И позволяя увидеть мне, как меняется лицо Кости — в его глазах такое явное восхищение, что мне хочется мгновенно зажмуриться. Не замечая того, что со мной происходит, он поднимает голову с моих колен, а потом поспешно вскакивает и идет навстречу пришедшей.

— Мира! — не веря своим глазам, качает головой, потом раскручивает девушку, заставляя ее покружиться перед ним, и заключает в объятия.

Впрочем, тут же отстраняется и смотрит на нее, как на дорогой, но чужой экспонат в эксклюзивной коллекции.

— А ты изменилась! — в его голосе слышится неприкрытое восхищение.

Девушка польщенно улыбается, поправляет безупречную прическу, проводит по его скуле пальчиком с аккуратным французским маникюром и возвращает ему комплимент.

— Ты тоже.

Я старательно игнорирую укоризненный взгляд Алины — к чему ревность, если они общаются, как друзья?

И здесь звучит новая фраза, которая меня отрезвляет.

— Все еще хочешь на мне жениться? — девушка бросает в сторону Кости кокетливый взгляд.

— Нет, — смеется весело он. — Ты мне дважды доходчиво отказала.

Я вцепляюсь рукой в обшивку дивана и заставляю себя смотреть только на пару, которая мило общается. Не хочу впитывать жалость.

— Как я могла? — удивляется гостья.

— Первый раз, ударив меня детской лопаткой по голове, — припоминает Костя и дурашливо потирает макушку. — Второй раз — рюкзаком и линейкой.

Я медленно выдыхаю, пытаясь сделать вид, что даже не волновалась. Но девушка бросает на меня внимательный взгляд и пытается все же добить.

— Помню, — говорит она с милой улыбкой нетронутого ангела, — тебе просто всегда нравились красивые девочки в дорогих, эксклюзивных платьях. Когда моя одноклассница взяла на пару дней поносить мое платье, ты тоже сделал ей предложение.

— Каюсь, — Костя покаянно склоняет голову, а потом оборачивается ко мне и сияет такой искренней улыбкой, что становится стыдно за минутную слабость, — но теперь все изменилось. Я верный, влюбленный, и только в одну девушку — Машу!

Он возвращается ко мне и снова кладет голову на мои колени. А Мира с той же улыбкой наблюдает за тем, как я пропускаю его светлые волосы через пальцы, потом сканирует меня долгим взглядом и бросает колючий клубок:

— Вкус, действительно, изменился.

Она выглядит безупречно — одежда, прическа и макияж. В то время как я в простых джинсах и рубашке, чтобы было удобней. И не на каблуках, а в домашних тапочках, которые мне выделил Костя.

Да что говорить обо мне? В присутствии Миры даже Алина чувствует себя не в своей тарелке. Меряется с гостьей взглядами, прекрасно замечает, как на нее смотрит и хозяин дома, и Кирилл, слышит, как непринужденно новенькая заводит разговор с Николя и Романом, с которыми до этого была незнакома.

Мира замечает этот интерес, все с той же улыбкой святой поворачивается к Алине и спрашивает:

— Сколько сейчас стоит нарастить такой длины волосы? Наращенные ресницы меня не интересуют, они быстро выпадают и мешают смотреть. А волосы… У меня натуральный цвет и длина, но мало ли, если я решусь заняться благотворительностью и кому-то сдать на парик… Хотелось бы знать, во что мне обойдется вернуть такое удовольствие?

— В два минета, — сообщает цену Алина.

Минутная пауза, во время которой слышно, как хлопают натуральные реснички Миры. А потом мы с Костей одновременно заходимся смехом, и к нам подключаются остальные.

Все, кроме Влада.

Пожалуй, он, как и я, понял, что Алина сказала на полном серьезе. Но я смеялась не над ответом, а над реакцией натуральной блондинки. И мне было радостно за подругу, которая может одной фразой показать, как ей безразлична напускная естественность и где конкретно она видела ангелов в таких платьях, что и у святого возникнет единственное желание — их задрать.

— Хорошая шутка, — Мира дарит Алине снисходительный взгляд, и даже не знаю, как подруга сдерживается, чтобы не сплюнуть от приторной сладости голоса. — Я, правда, немного отвыкла от местного юмора. Пять лет жила за границей. Хотя, Костик, вижу, уже адаптировался к местным реалиям…

— Ты, кстати, вернулась надолго? — приподняв голову, интересуется Костя.

— Обучение я закончила, там у меня перспективы, а здесь… — Она бросает короткий взгляд на Влада, который сидит в дальнем конце комнаты в глубоком кожаном кресле и бесстрастно наблюдает за всеми. — Если найду что-нибудь интересное, какие-то интенсивные курсы по своей профессии…

Следующие полчаса она рассказывает о своей профессии — финансовый аналитик. Кстати, увлеченно рассказывает, я верю, что ее диплом — не пустая корочка, и что в светловолосой голове крутятся умные мысли. И коварные тоже — судя по взглядам, которые она часто задерживает на Косте и Владе. Кажется, финансовый аналитик просчитывает варианты, на кого сделать ставку. И кого будет проще убрать.

Еще с полчаса она ненавязчиво вплетает в рассказ о заграничной жизни намеки на то, что только быдло никуда не выезжает, поэтому у них узкий кругозор и ни единого шанса на то, что они когда-то поднимутся на ступень выше. Их предназначение — угождать таким, как она.

Пробный выстрел показывает, на кого Мира делает первую ставку:

— Кстати, в этом доме кормят гостей?

И взгляд в мою сторону, как будто она точно знает, что обращаться к Петру бесполезно, а кухарка на все выходные одна, и, вот же странно, почему-то даже не думает шевелиться!

А в глазах такая мольба, что только бессердечный откажет. Только бессердечный… Но это ведь буду не я, правда? Я ведь не смогу так подставиться перед любимым мужчиной? Она — его старый друг детства, и такая воздушная, милая, что…

— Маш? — она даже ладошки складывает, надо же, как вживается в образ. — Это как-то можно устроить?

Я киваю, встаю, несмотря на легкое сопротивление Кости, и называю цену за услугу, которая точно станет символом этих выходных:

— Два минета.

— Но ты ведь… — она теряется всего на секунду. — Ты — девушка, так что я не смогу так тебе заплатить!

— Никто не сможет, — я беспечно пожимаю плечами. — Но в комнате достаточно тех, с кем можно поторговаться. Может, на яичницу ты кого-то и вдохновишь.

Из гостиной я выхожу под хохот мужчин, чувствуя, как между лопатками жжет от взгляда того, кто за весь вечер ни разу не улыбнулся. Но вкуса победы нет. Не сомневаюсь, что мне это еще аукнется.

И действительно вскоре мне достается второй выстрел прекрасной девушки Миры.