Встретимся на Арбате

Наталья Литтера, 2020

Арбат… Одна из самых старых и знаменитых улиц Москвы. Здесь пересекаются пути совершенно разных людей. Продавец в букинистическом магазине и экскурсовод, торговец картинами и скромный бухгалтер, студент театрального училища и девушка, работающая в службе доставки, владелица цветочного магазина и главный редактор столичного глянца… У каждого из них свои разочарования, надежды и мечты. Каждый занят поисками своего счастья. Эта история о том, как однажды Арбат навсегда меняет их жизнь.

Глава 2

Чего ты хочешь?

Карло Гоцци.Принцесса Турандот

1

Лара встала с кровати только тогда, когда муж ушел на работу. Хлопнула дверь, домработница что-то сказала Катюше, и Лара открыла глаза. Впереди был день. Еще один длинный, бесцельный, тяжелый день, который надо как-то прожить.

Ей все труднее было общаться с собственным мужем, хотя еще год назад представить такое казалось невозможным. Год назад все было совсем по-другому. Тогда все же существовала надежда. А сейчас… снотворные и транквилизаторы на прикроватной тумбочке — лучшие друзья. Бессонница страшная. И волшебные коробочки с таблетками почему-то не помогают. Они просто выравнивают эмоции, но сон все равно не приходит. Нужно повышать дозу, но этого Лара боялась. Вдруг уснет насовсем? Как же тогда Катюша? И муж…

Ну а что муж? Сначала Саша был очень внимательным и заботливым, и эта навязчивость ее раздражала. Лара начала избегать общения. Он обижался, но правила принял и в конце концов перестал лишний раз даже прикасаться. Отстранился. Вот тогда-то Лара почувствовала, как ей не хватает его участия. И стала обвинять Александра в бесчувственности.

Хотя… Наверное, все обстояло намного проще. Случившееся подкосило только ее, он это переживал гораздо легче. Конечно, ведь такое произошло не с ним, он если захочет… об этом даже думать не хотелось. Но думалось. Если он захочет ребенка, то никаких проблем — очередь выстроится из потенциальных матерей. Это у нее, у Лары, больше никогда не будет детей. Четыре неудачные беременности, четыре выкидыша.

А ведь там уже билось сердце. И это был мальчик.

Когда такое случилось в первый раз — было очень тяжело. Провалялась в кровати неделю, еле пришла в себя. Во второй береглась, готова была пролежать все девять месяцев — все равно на седьмой неделе беременность прервалась. В третий раз — тоже на седьмой неделе. Потом долго не могла зачать, и вот когда это произошло… ожидание, вера в чудо, надежда, страх — все перемешалось в голове. Но сильнее всего была вера в чудо. Чуда не произошло. И четырнадцатая неделя стала последней неделей надежды. У нее больше никогда не будет детей.

Никогда — какое страшное слово. Слово, разрушающее жизнь.

— У вас есть Катенька, — утешала мама, когда прилетала из Петербурга, чтобы побыть с Ларой в самый тяжелый послебольничный период.

Да, у них есть Катенька.

Но полноценной Лара себя больше не чувствовала. Матку ей удалили. Сказали, что с такой большой миомой больше рисковать нельзя.

И Саша знал, что теперь его жена лишена репродуктивной функции, что она больше не может дать ему еще одного ребенка. А он хотел. Лара точно знала, что хотел. Они много раз в далекой, теперь уже другой жизни говорили о том, что семья у них обязательно будет большая. Не получилось.

Внутри Лары застыло горе. Оно было похоже на тяжелый ледяной шар в груди, который давил и мешал дышать.

Ларе казалось, что жизнь, настоящая жизнь, которая была еще совсем недавно, — закончилась. И осталось только существование ради Катеньки. Ребенок ведь не виноват, что его мама вдруг стала несчастной. А ее отца, похоже, это несчастье перестало интересовать.

У него как-то все постепенно наладилось — работа, те же самые деловые встречи, вечера, сезонные, полугодовые, годовые планы. Жизнь споткнулась, а потом пошла своим чередом. Только вот Лара осталась позади. Она очень чувствовала, что ее время прошло. Все, что могла — она уже Александру дала. Больше — не может. Дальше — он сам. Чувство собственной женской неполноценности иссушало изнутри.

Сон пропал. Она ходила по врачам и собирала рецепты успокоительных. Ведь надо же как-то налаживать дневной режим. Одни таблетки сменялись другими, и начались скандалы.

Муж ругался, выбрасывал блистеры, доказывал, что дальше так нельзя, что нужно уехать отдохнуть, предлагал снять дом на берегу моря, обратиться к высококлассным специалистам, а не к тем, кто ради денег напишет любой рецепт, кричал, что она губит свою жизнь и что он не может больше на это смотреть.

— Не смотри, — ответила Лара безразличным голосом.

А что ей оставалось еще ответить? Ехать одной на месяц или два к морю, как в ссылку, она не хотела. Одну муж ее не отпустит, сам присоединиться не сможет, точно найдет каких-нибудь компаньонок, а у Лары за последние месяцы развилась непереносимость чужих людей.

— Иди к тем, на кого смотреть можешь.

— Дура.

В первый раз за все время их совместной жизни он назвал ее так. Потом опомнился:

— Прости.

Протянул руки, чтобы обнять, но она отступила назад, и руки его упали.

Муж стал чужим. Говорят, горе сближает людей. Почему у них, еще недавно таких счастливых, все случилось ровно наоборот?

Конечно, он прав. Дура. Уходить надо самой. Не ждать, когда бросят, не ждать, когда узнаешь об измене мужа из СМИ. Уходить надо с гордо поднятой головой. Только сил нет.

— Мамочка, ты уже проснулась?

Дочка прибежала в спальню и села на край кровати.

— Да, — улыбнулась Лара. — Завтракать будем?

2

Нина Покровская сидела в своей просторной московской квартире и набирала текст. Это была статья о прошедших вчера кинопоказах. Она уже написала пару абзацев про фильмы, про свои впечатления от просмотра, упомянула Олега Самоката как многообещающего режиссера. Теперь можно перейти и к сплетням.

Нина был той, кого принято называть «светская львица», она активно участвовала в тусовочной жизни Москвы, с удовольствием позируя для глянца. Эффектная брюнетка чуть за тридцать без острой нужды в деньгах. Удачный брак и не менее удачный развод обеспечили ей более чем приличное содержание, а «на шпильки» Нина зарабатывала сама, ведя авторскую колонку в элитном издании «Светская Москва». Поначалу у Нины даже были надежды стать любовницей главного редактора — Виктора Викторовича Новикова, мужчины в годах, но очень интересного и влиятельного в сфере СМИ, только он с самого начала дал понять, что не стоит этого делать. Нина была умной женщиной, намек поняла и сумела наладить дружеские отношения с главным редактором.

В итоге кроме ежемесячной авторской колонки от одной из известнейших светских красоток столицы Новиков получил прекрасного автора статей для своего интернет-портала, а Нина закрепила за собой звание журналиста популярного московского глянца. Это устраивало обе стороны.

Кофе остыл. Нина не любила холодный, поэтому встала из-за стола, чтобы приготовить себе новый.

На повестке дня были две новости: Ася и Александр Свиридов. Правда ли, что он разводится? Подруга права, последние месяцы этот мужчина везде появляется один, там явно что-то произошло. Но что? Загулял? Она изменила? Такой образцовый брак был, что просто зубы ломило. Не придерешься, не подкопаешься. Хотя Лара всегда была словно с изъяном. Невидимым. Вроде и из круга, но все время в стороне. Один ее цветочный бизнес чего стоит.

«Пробную удочку закинем, а там посмотрим, наведем справки, тема горячая, — подумала Нина, сев за стол перед компьютером со свежей чашкой. — А вот Ася явно хотела, чтобы про нее написали, не зря продемонстрировала подарок. Ну, что же, сделаем подруге приятное».

Нина пригубила кофе и пододвинула ближе ноутбук: «Мероприятие было богато не только на кинопремьеры. Главной интригой вечера стал вопрос: воссоединился ли Платон Кедров со своей давней возлюбленной Асей, которой преподнес в подарок антикварное украшение. Что это: прощальный жест или первый шаг к примирению?»

Нина откинулась на спинку стула и взяла в руки чашку. Перечитала. Кофе приятно горчил на губах. В воссоединение она не верила. Ася была слишком напориста, а насколько Нина могла судить о прошлых отношениях Платона, он не любил слишком напористых женщин, и как только те начинали качать права и капризничать — оставлял их. Ася явно перестаралась. И упустила мужика. А он очень интересный, Платон Кедров, владелец двух известнейших туроператоров. Это для всех. И неизвестно, чем владеет еще. Про себя Нина называла его «прекрасный негодяй». Платон обладал внешностью аристократа. Был бы актером, играл исключительно графов и сэров. Хорошо вылепленное лицо с тонкими чертами, красивый прямой нос, холеные руки, голубые глаза. Но было в этих глазах что-то, что не позволяло им верить. Смотришь на такое лицо и думаешь: «Подлец, очаровательный подлец».

Нина Платону не верила, но как женщина постоянно чувствовала этот трудно поддающийся описанию словами шарм.

«Ну, и хватит о нем, — подумала, отставив в сторону пустую чашку. — Теперь про Свиридова. Как здесь лучше написать?»

Тонкие пальцы коснулись клавиатуры.

«Уже в который раз за последние три месяца Александр Свиридов прибыл на мероприятие один. Как стало известно от близкого друга семьи, просившего не называть его имя, некогда идеальный брак дал трещину, пара переживает нелегкие времена и, возможно, все закончится разводом…»

3

Он увидел ее через окно и, бросив Денису: «Я на пять минут», выбежал из магазина.

Девушка стояла посреди улицы и разговаривала по телефону:

— Заболела?.. Да, при такой жаре кондиционеры зло… Сейчас подумаю… Где начало? На Театральной в семь? Хорошо, заменю.

Голос у нее был чистый и звонкий, как ручей. Волосы от ветра постоянно лезли в лицо, и девушка то и дело заправляла их за уши. Короткая расклешенная юбка, стройные загорелые ноги, легкие белые кеды, маленькая сумка на длинной ручке-ремешке через плечо. Закончив разговор, она убрала телефон в сумочку, вынула солнечные очки, глянула на часы, а потом по сторонам.

— Помочь? — поинтересовался Игорь, подойдя ближе.

— Нет, спасибо.

— Я тебя знаю, ты к нам часто заглядываешь.

— К вам — это куда?

— К нам — это в магазин. — Он указал на окно, через которое с любопытством на происходящее смотрел Денис, а потом взял и помахал приветственно рукой.

Девушка улыбнулась:

— Да, я люблю к вам заглядывать.

— А у нас новые поступления. Вот тебя какие писатели интересуют?

— Ты всех таким образом призываешь в магазин?

— Нет, только понравившихся девушек.

— Прости, мне пора идти, но за приглашение спасибо. Как-нибудь загляну.

Она повернулась к окну и послала воздушный поцелуй Денису. Тот расплылся в улыбке, замахав обеими руками. Девушка надела солнечные очки и начала свой путь по улице.

— Постой! — окликнул ее Игорь.

Она не замедлила шага, пришлось догонять.

— А как же номер телефона?

— Я незнакомцам номера не оставляю.

— Какой же я незнакомец? — Игорь пристроился рядом и зашагал в ногу. — Я очень даже знакомец, мы это только что выяснили.

— Я и не всем знакомцам даю номера.

— Мы сейчас куда направляемся? — решил он сменить тему.

— Ты — не знаю, а я уже пришла.

Она остановилась чуть в стороне от группы людей, которые слушали стихи около памятника Булату Окуджаве. Большая арка, из которой, засунув руки в карманы, выходит — идет по улице поэт. Худая сутуловатая фигура. И его бессмертное:

Пешеходы твои — люди невеликие,

каблуками стучат — по делам спешат.

Ах, Арбат, мой Арбат,

ты — моя религия,

мостовые твои подо мной лежат…^[3]

— разносилось сейчас по улице.

Молодой парень читал стихи низким, хорошо поставленным голосом. У него была смуглая кожа и необычное лицо с темными азиатскими глазами, сама же фигура — высокая и поджарая. Словно много разных кровей смешалось в одном человеке. Перед парнем лежал открытый рюкзак, куда каждый желающий мог положить вознаграждение. Многие не проходили мимо, останавливались, слушали.

Игорь тоже послушал, а когда раздались аплодисменты, сказал:

— У памятника цветы лежат, кто-то приносит.

— Здесь часто цветы… и это правильно.

— Меня Игорь зовут.

— Я не успеваю за ходом твоих мыслей.

Тут к девушке подошла компания людей:

— Мы не опоздали?

— Вы первые, — ответила она, а потом повернулась к Игорю: — Ты прости, но у меня работа.

— Храм Христа Спасителя отсюда далеко?

— Мы такие магниты дешевые нашли.

— Сейчас какие-нибудь театры работают, вы не знаете?

Девушку обступили со всех сторон, она отвечала на вопросы, и не было никакой возможности возобновить с ней разговор.

«Зато узнал, чем занимается, — подумал Игорь, — уже неплохо».

Он в последний раз взглянул на нее и повернул обратно в магазин.

Группа, разошедшаяся на свободное время, собиралась вновь.

Парень продолжал читать стихи:

А зима будет большая…

Вот, гляди-ка, за рекой

Осень тихо умирает,

Машет желтою рукой.

Плачут мокрые осины,

Плачет дедушка Арбат,

Плачет синяя Россия,

Превратившись в листопад.

Мимо шла девушка в бейсболке с термокоробом за плечами. Услышав стихи, она остановилась, присоединилась на время к зрителям. Слушать про осень и зиму в такую жару казалось немного странным. Парень поднял руку вверх, а потом медленно стал ее опускать, показывая листопад, сделал паузу, дал его увидеть собравшимся и только после этого продолжил:

— И, сугробы сокрушая,

Солнце брызнет по весне…

А зима будет большая —

Только сумерки да снег^[4].

4

Свиридов уже собрался покинуть гостиницу и отправиться на запланированную деловую встречу, когда поступил звонок из цветочного магазина. Секретарь соединила, и в трубке послышался сбивчивый волнующийся голос:

— Александр Константинович, это Вика. У нас тут бухгалтер ушла, дела вести некому, а телефон Ларисы Николаевны не отвечает третий день. Распродаем последнее, новых поставок нет, потому что платежи не проходят. Если ничего не изменится, то через неделю мы закроемся.

— Вы знали, что бухгалтер уйдет?

— Да, она даже писала заявление на имя Ларисы Николаевны, но ответа не последовало.

— Ясно. Кто ведет дела сейчас?

На том конце замялись, а потом неуверенно ответили:

— Мы стараемся делать что можем, но мы не бухгалтеры и… если честно…

— Я все понял, можете не продолжать. Завтра утром у вас будет специалист, который наведет порядок в делах, магазины закрывать не надо.

— Спасибо! — выдохнули в трубку.

Как только разговор закончился, Свиридов набрал главного бухгалтера и распорядился завтра направить человека из отдела в магазин «Цветочная история».

Лара, Лара… сколько все это будет продолжаться? Когда закончится? И, главное, чем закончится? Он не знал. Точно знал только одно: как прежде уже не будет.

Их нерожденные дети стали стеной, разделившей некогда единое целое. Первый выкидыш принес с собой горе, но вера осталась. Последний забрал веру. Лара надломилась и отдалилась. Ее глаза потухли. Глаза, которые горели всегда — жизнью, интересом, даже немного мятежом.

Когда она только собиралась за него замуж, то заявила, что не станет домохозяйкой, а начнет свое дело. «Хорошо, — согласился он, — выбирай».

Что там принято у жен успешных бизнесменов? Частные художественные галереи, галереи декора и интерьера, салоны красоты, эксклюзивные ювелирные коллекции имени себя. Лара посмотрела насмешливо и покачала головой:

— Нет, не то. Давно известно, что большинство этих галерей убыточны, какой там месячный оборот? Зато статус, пафос. И мужья закрывают убытки, оплачивают дорогую игрушку для жены, а жена потом везде называет себя бизнес-леди.

Он улыбался, слушая ее.

— Так что же ты хочешь?

— Я, пожалуй, тоже стану бизнес-леди и тоже попрошу игрушку. Не знаю, насколько это будет в итоге убыточно. Но я очень постараюсь выйти на ноль, а может, даже и на небольшую прибыль.

Он был заинтригован:

— И что же это?

— Магазин цветов.

— Цветов?

— Да. Я подумала о маленьком магазинчике цветов. Сначала одном, а если дело пойдет, то можно подумать и о втором. Я хочу красивый уютный магазин, необычные оригинально оформленные букеты, искусство флористики, понимаешь?

Это было неожиданно.

— Понимаю, только почему ты говоришь об убыточности? Если все грамотно раскрутить и сделать эксклюзивным салоном, преподнести как…

Лара так загадочно улыбнулась, что он осекся на середине фразы:

— Что?

— Я не хочу цветочный магазин делать эксклюзивным салоном. Вот это все: рекламный разворот в глянце, дорогая фотосессия в твоем отеле, модные тенденции сезона.

— Но почему?

— Потому что, — назидательно сказала Лара тоном учительницы, — тогда это будут букеты для избранного общества, Александр Константинович, а я хочу магазин для обычных людей. Если играть в бизнес, то играть интересно. Я хочу, чтобы в мой магазин заходили посетители с улицы, чтобы молодые парни покупали девушкам красивые букеты и могли за это заплатить. А элитный салон флористики откроет кто-нибудь другой. Из людей вашего круга.

— В который ты не думаешь входить?

— Почему же. — Лара пожала плечами. — Придется, раз я собираюсь за тебя замуж. Но знаешь, — добавила она тихо, — не хочется терять связь с миром. Я имею в виду, вот с этим миром, в котором живет большинство людей.

Она потерла лоб рукой и продолжила очень серьезно:

— Мы в последнее время часто выходим вместе, я знакомлюсь с твоим окружением, и знаешь, меня как будто засасывает. Другое существование, другие правила, другая атмосфера, я чувствую, что начинаю забывать о той жизни, которой жила долгое время. В ней есть водители троллейбусов, продавцы супермаркетов, врачи скорой помощи… я забываю… и это… неправильно. Я хочу магазин для людей, которые ездят в метро.

Он долго молчал. Не потому, что был против, а потому, что Лара не переставала удивлять, и он был готов удивляться. В такие моменты чувствовал, что любит ее бесконечно.

Они познакомились в Петербурге. Свиридов приехал в свою гостиницу решить ряд важных вопросов, Лара стояла у стеклянных дверей с группой приезжих и что-то говорила им по-французски. Джинсы, льняная рубашка и большие темные очки.

А потом она сняла очки, и он увидел глаза — яркие, как у кошки. Он даже замедлил шаг и услышал, что она назначила сбор группы в фойе после обеда.

Конечно, потом Свиридов выяснил, что это за группа. Оказалось, члены международного туристического форума, где Лара была куратором. Он нашел способ завязать с ней знакомство. Естественно, чисто деловое, попросил помощника связаться, договориться о встрече.

На встрече Александр говорил о программах для проживающих в гостинице и что ему нужен человек, который займется данным вопросом в отеле «Максимум — Петербург». Человек этот ему был абсолютно не нужен, потому что к досугу гостей применялся индивидуальный подход и существовал целый отдел соответствующих сотрудников, но Ларе об этом знать было не обязательно.

Первая встреча повлекла вторую, потом случилась третья. С совместной работой не сложилось, зато сложилось с жизнью. Ему нравилось ее независимое мнение, точные слова, юмор и внутреннее бесстрашие. Все это в сочетании с врожденной женственностью и утонченностью. Дочь военного переводчика и искусствоведа. Она не стала на него работать. Она стала с ним жить.

Через неделю после возвращения из Питера в Москву он позвонил Ларе и сказал: «Приезжай».

Наверное, такие встречи устраиваются где-то свыше, и главное — не пропустить. Они были очень счастливы. Лара открыла магазин цветов и через некоторое время сумела выйти на безубыточность. Александр знал, что, если бы захотела, начала зарабатывать больше, но она упорно не повышала цены. Зато букеты удивляли креативом. Это и одиночная роза в крошечном ящичке, и яркая коробка разноцветных гвоздик с плитками шоколада, и торжественные букеты, и композиции с мягкой игрушкой. Жены партнеров за спиной Лару осуждали, они ее не понимали. Но Лару это мало волновало. Она окупила вложения, родила Катю и открыла второй магазин.

— Со мной ты ближе к народу, — говорила она.

Он соглашался и тут же делал распоряжения по поводу ВИП-гостей и плана сезонных мероприятий.

А потом все изменилось. Четыре неудачные беременности, четыре нерожденных ребенка и не-проходящая боль в любимых зеленых глазах.

Куда делась яркая жизнелюбивая женщина? Как ее вернуть? Александр не знал. Он хотел помочь, пытался, но каждый раз не угадывал и делал только хуже. Знал, что Лара обвиняет его в бесчувственности, а может, и в равнодушии к случившемуся. Но страдать напоказ и заливать несчастье спиртным не мог. Все произошедшее для него тоже стало горем, которое он заталкивал внутрь, глубоко. Это горе там клокотало, обжигало, разъедало, и он с головой окунался в работу, пытаясь сохранить основы пошатнувшейся жизни. Ради Лары, до которой все труднее и труднее было достучаться. Ради дочки Кати, которая ни в чем не виновата и пугалась ссор.

После каждого выяснения отношений Александр обещал себе, что это в последний раз, и все равно срывался. Вид разбросанных транквилизаторов, едкие замечания-обвинения, отчуждение…

Он почти жил на работе, она свою работу бросила. «Цветочная история» потеряла для Лары смысл. Александр знал, что держит ее на плаву только дочь, поэтому не увозил Катю. В ином случае отправил бы ребенка на море, подальше от всего этого.

Свиридов сидел за столом, вертел в руках телефон, опаздывал на встречу, думал о цветочных магазинах. Вернется ли к ним Лара? Или все же закроет…

5

Платон позвонил сам, а не дал поручение секретарю. Виктор Викторович Новиков, владелец и главный редактор «Светской Москвы», этот звонок оценил.

— Конечно, не беспокойтесь, сделаем всё в лучшем виде. Подумаем, как оформить, обсудим, готовый материал, естественно, вышлем на согласование, — говорил он, поглаживая холеную модную бороду.

Борода была белоснежной, как и зачесанные назад волосы.

Только что он получил заказ, который отлично ляжет в следующий номер. Расценки в журнале соответствовали его имиджу, но владельцы элитных ресторанов, клубов, салонов красоты и недвижимости не скупились. Дать рекламу в таком издании — уже статус.

Виктор Викторович долго шел к своему успеху. Начинал журналистом в газете, позже, в девяностых, сумел войти в издательский бизнес. Его первым детищем был тонкий развлекательный журнал с кроссвордами, сплетнями, страничками мод и кулинарных рецептов. Теперь Новиков сидел в собственном просторном кабинете в одном из центральных офисных комплексов Москвы, делал новости, регулировал информационные потоки, выполнял заказы состоятельных людей, и эти люди предпочитали с ним дружить. Слово — отличное и беспощадное оружие, если знать, как им воспользоваться.

— Спасибо, Виктор Викторович, буду ждать вашего звонка. До свидания.

— До свидания, Платон Леонардович.

Связь отключилась, экран телефона погас.

Виктор Викторович положил телефон на стол и повернулся к монитору. За время разговора на почту пришло несколько писем. Одно из них было от Нины Покровской с вариантом очередной статьи. Подобные материалы обычно отправлялись напрямую выпускающему редактору, но в случае с Ниной все обстояло по-другому. Она бережно охраняла свой статус особого автора и смогла добиться непосредственного контакта с руководством, минуя ненужных ей посредников.

«Умная», — вздохнул Виктор Викторович и открыл файл.

По мере того как читал материал, мнение свое подтвердил. Сразу две новости-сплетни в одной статье про короткометражные фильмы. И первая как раз про Платона. Вот ведь!

Не закрывая файла, Новиков набрал номер.

— Добрый день, Виктор Викторович, — ответили ему мелодичным голосом.

— Добрый день, Нина, я получил твой материал. Скажи, а что это за близкий друг семьи?

— Я не могу разглашать тайны, Виктор Викторович.

— Но ты это не выдумала? — уточнил он.

— Ну что вы, мне намекнули. Я сама новости не придумываю. Я собираю сплетни.

— Пока про эти слухи никто не писал, — медленно проговорил Новиков и замолчал.

Нина терпеливо ждала. Виктор Викторович думал. С одной стороны, вторгаться в личную жизнь господина Свиридова следовало осторожно. Он их постоянный рекламодатель и всегда выкупал полосу на полгода вперед. С другой стороны, не разместишь новость ты, разместят другие. А хочется быть первым.

— Знаешь что, — наконец произнес Новиков, — давай подкорректируем. Надо убрать слово «развод». Не тот Свиридов человек, про которого можно сразу в лоб. Испортим отношения и лишимся доходов. Напусти побольше тумана.

— Хорошо, Виктор Викторович.

Новиков чувствовал, что она улыбается. Улыбается и понимает. Умная.

— И вот еще что, я помню, что ты не наш штатный сотрудник и не корреспондент, а вольная птица, но мне сегодня позвонил Платон Кедров, хочет эксклюзивное интервью.

— О-о-о… — раздалось на том конце.

Теперь улыбнулся Виктор Викторович. Он не ошибся. Нина зацепится за этот материал. Уже зацепилась.

И он получит отличную статью.

— Никому Кедрова не отдавайте! Я готова подъехать в редакцию в любое удобное для вас время.

6

Когда Федор написал Светлане о том, что работает продавцом на улице, — он не лгал. Каждый его рабочий день начинался на Арбате. Федор продавал картины. На смену жаркому лету приходила дождливая осень, потом холодная зима, затем ветреная весна, а Федор неизменно стоял на своем месте и предлагал остановившимся около лотка акварели с видами Москвы, акриловых котов, натюрморты маслом и модные абстракции. В последнее время стали популярными городские пейзажи — старые улицы в духе шестидесятых годов прошлого века, рослые деревья, красные трамваи и бегущие к ним девушки. Живопись Федор очень любил и понимал, что далеко не все на его стенде стоящее, слишком много штампа и лубка. Зато хорошо продается. С другой стороны… зайдешь в новомодную галерею, там тоже стоящего почти нет. Две-три интересные работы на пять залов, остальное — тот же штамп, но оформленный под «последний тренд в мире современного искусства». На улице получается честнее. Федор любил общение, любил наблюдать за тем, какие работы привлекают студентов, или иностранцев, или пожилую пару из Смоленска. Он с удовольствием показывал свой товар, рассказывал о нем, сразу отличал знатока и ценителя от тех, кто подходил «купить на память», редко ошибался и почти всегда мог угодить потенциальному покупателю.

Стоять целый день на улице в любую погоду было нелегко, но и работать в галерее, куда его вдруг пригласили год назад, Федор не смог. Посетители этого места в большинстве своем были люди с достатком, метящие в аристократы, ничего не понимающие в живописи, но гуляющие по залам с видом знатоков, и ты для них — обслуживающий персонал. Вовремя предложить чай-кофе, вовремя улыбнуться, вовремя посмеяться над глупой шуткой и суметь продать картину с пятью разноцветными квадратами, рассказывая, какой глубокий смысл заложил художник в это полотно. Федора хватило на два месяца. Не умел он быть лакеем, поэтому вернулся на Арбат, к Абраму Моисеевичу, ибо этой торговой точкой владел именно он — хозяин букинистического магазина.

Абрам Моисеевич принял Федора обратно без вопросов, потому что достойной замены ему за это время найти не сумел. Не только принял, даже немного повысил зарплату. В пределах разумного, конечно. И жизнь потекла по-старому. Ассортимент картин Федор регулировал сам, хозяин ему в этом не мешал, он верил чутью своего продавца. За последние два месяца Федор, благодаря инстаграму, нашел несколько интересных художников. Конечно, он не хотел вечно прозябать на улице, мечтал о галерее, собственной, но денег на нее не было. Зато надеялся потихоньку увлечь этой идеей Абрама Моисеевича. Хотя многие, даже самые заветные мечты остаются мечтами, Федор в свою верил.

Он был подписан в инстаграме на неизвестных, но очень любопытных авторов. Соцсети дают человеку много возможностей, в том числе позволяют рассказать о собственном творчестве. Декоративные панно, миниатюры, необычные инсталляции, живопись… инстаграм стал для Федора окном в мир творцов. При этом активной сетевой жизнью он не жил — общения с лихвой хватало на Арбате, вечера прельщали тишиной и уединением, в котором можно было отдохнуть после шумного дня. Впрочем, Федор не считал себя одиноким. У него был отец. Уже старый, часто ворчливый, но любящий и жалеющий сына, у которого с жизнью не сильно ладилось. Федор покупал для него бананы и апельсины, отец ждал Федора вечерами с готовыми ужинами и целым списком новостей, которые передавали по телевизору. Ужинал Федор обычно под эти услышанные и увиденные новости с личными отцовскими комментариями. Главное было не перебивать и вовремя кивать головой. Мол, слышу, понимаю, разделяю, какое безобразие.

А потом каждый расходился по своим комнатам. Федор — отдохнуть, а отец — смотреть очередную порцию ток-шоу на злобу дня. Чай перед сном они пили вместе. Нерушимая традиция.

Впрочем, пара сетевых контактов у Федора все же была. Леха с Камчатки и Света из Москвы. Встретились случайно и вот… незнакомым людям гораздо проще поведать о наболевшем. Они тебя не видят, не знают, они — твои слушатели. Друзья. Им рассказываешь о своих мечтах, надеждах, сомнениях. Они далеко и никак не связаны с твоей жизнью, поэтому не подставят, дорогу не перейдут. Леха так и останется жить на Камчатке, ты в курсе его сложных отношений с женой и знаешь, как теща периодически контузит мозг. Вы обмениваетесь анекдотами и планами на лето. Светлана… с ней все не так просто. Когда два человека долго и близко общаются по сети, проживая в одном городе, почти всегда наступает момент икс — очное знакомство.

Они оба тянули время, оба не торопились. Но момент этот неминуемо приближался. И немного пугал. Вдруг все разрушится? То, что так долго создавалось и стало неотъемлемой частью жизни. Дружба? Роман в письмах? Отношения с женщиной? Как правильно назвать происходящее, Федор не знал. Но это было что-то очень личное, серьезное и настоящее.

«Где проходит граница правды и лжи? У тебя бывало так, что ты вроде говоришь абсолютную правду, но при этом четко знаешь, что врешь?»

Он думал об этом весь сегодняшний день. Думал о том, что написать в ответ. Решался.

После того как за ужином отец рассказал все новости, подробно остановившись на очередном подорожании лекарств и прогнозах синоптиков на завтра («Федь, ты не забывай, что надо стоять в тени, а то получишь солнечный удар, и воды с собой возьми побольше»), он ушел в свою десятиметровую комнату и включил ноут. Перечитал письмо, вздохнул, потер переносицу и начал писать.

7

«Мне кажется, что граница правды и лжи часто бывает неразличима. Можно говорить правду, но при этом знать, что врешь. И человек, с которым ты общаешься, тоже врет. Хотя говорит правду. У меня так было с женой. Наверное, это в конечном итоге и разрушило наш брак. Брак ведь по сути команда, а когда вы перестаете быть командой, брак рушится. Простой пример: она задержалась. Я спрашиваю, где была, она: “Пила кофе с Аней”. Но я накануне слышал, как она договаривалась с ней по телефону пойти в салон красоты на какие-то пилинги. Почему она мне солгала? Может, потому, что эти процедуры стоят дорого, и жена не хотела афишировать, какие суммы денег тратит на свою красоту? Конечно, наверняка она пила там с Аней кофе, ожидая процедуры. В салонах красоты часто предлагают чай и кофе. Получается, не соврала. Но правду скрыла.

Или вот еще. Моей жене не нравился мой приятель, но запретить встречаться с ним она не могла. Мы же взрослые люди. Так что я никогда не рассказывал ей о наших пересечениях и делах, при этом всегда говорил правду. Например, о том, что сегодня мне надо поменять шины. Мне действительно надо было это сделать, и была запись на определенное время в шиномонтаже. Просто потом мы пересекались с приятелем, и об этом жене я уже не говорил. Маленькая недосказанность здесь, маленькая недосказанность там. Она накапливается, накапливается и вдруг становится огромной. Это очень похоже на снежный ком. В итоге вы сидите вдвоем на кухне, ужинаете, разговариваете и вроде говорите правильные слова, но врете оба.

“Я так устала после приема врача, что просто не добралась до магазина”. И она действительно ходила на прием к врачу. Но ты точно знаешь, что это был утренний прием, и на самом деле ей не хотелось идти в магазин, чтобы взглянуть на тот джемпер, который я присмотрел в подарок отцу на день рождения. Прямо сказать об этом она не может. Ты принимаешь правила игры и поступаешь так же.

Получается, что, говоря правду, вы оба врете, а самое главное, оба об этом знаете и уже не верите словам друг друга. Мы перестали быть вместе, поэтому, конечно, у каждого со временем завелись свои личные жизни, и это окончательно развалило наш брак. Но у истоков развала стояла именно ложь. Такая правдивая, честная ложь».

Светлана три раза прочитала письмо, прежде чем подняться на ноги и пойти поставить чайник. Внутри все дрожало. То, что написал ей Федор, было очень понятно. Это как раз про цветы, которые она фотографировала накануне. С одной стороны — правда, с другой — ложь. Светлана действительно находилась в отеле, но она не принадлежала тому миру. Однако люди, увидевшие фото, поняли все по-другому. Сколько же в нашей жизни лжи? И как виртуозно мы учимся ей прикрываться.

Чайник вскипел, но Светлана про него уже забыла. Она стояла около клетки с Агафоном и разговаривала с птицей:

— Ты представляешь, Федор сегодня написал о своей семье. Нет, я знала, что он в разводе и живет с отцом, но больше ничего не рассказывал, а я не спрашивала, ведь это очень личное. Хуже всего лезть человеку в душу, когда о том не просят.

Агафон сидел на жердочке и терпеливо слушал человеческую речь. Его маленькие глазки блестели.

— Глупая ты птица, ничего не понимаешь, не знаешь, как у нас, у людей, все сложно. Вот тебя покормили, воду сменили, клетку почистили, выпустили полетать по квартире — все просто и понятно… а он сегодня мне впервые открылся. Знаешь, как трудно бывает рассказывать о таких вещах?

Сама Светлана тоже рассказывала Федору о себе постепенно. Про развод, про ребенка. В отца Юли она была влюблена, и когда он бросил их, беспомощных, думала, с ума сойдет. Земля ушла из-под ног, поверить в такое предательство было невозможно. Как выжила, не помнит, не хотела помнить, вычеркнула те первые годы из своей жизни навсегда. До устройства в бухгалтерию отеля была вечно в поисках лучшей работы и дополнительных заработков, вечно уставшая и с кучей проблем: как попасть к врачу, с кем оставить болеющего ребенка, как вывезти дочку на море, где взять денег на зимнюю обувь и репетиторов. Хорошо, с дочкой повезло. Федя написал в письме про команду, что семья — это команда. Вот они с Юлей — команда. Наверное, в итоге ей с семьей повезло больше, чем Федору.

— Агафон, ты в нашей команде?

Кенар издал высокий звук. Светлана улыбнулась:

— Правильный ответ, а то, признаться, я в тебе периодически сомневаюсь… Юля что-то задерживается. Сказала, какая-то вечерняя экскурсия у нее сегодня. Не нравятся мне эти поздние прогулки с толпой туристов.

Агафон снова подал голос.

— Вот-вот, и я о том же. А мне завтра предстоит идти в новое место. Знаешь, у этих богатых свои причуды. Пооткрывают женам магазинов, те поиграют-поиграют в них и устают, это же работать надо. Вот тогда посылают нас, простых смертных, разгребать полный развал в бухгалтерии и документах. Так что сидеть мне завтра…

Кенар разразился в ответ долгой переливчатой трелью.

8

В жизни гида-экскурсовода случаются разные внештатные ситуации, в том числе и поломка автобуса в самом центре города. Группу пришлось высадить на набережную Москвы-реки. Хорошо, что есть широкий тротуар и виды для фотографий вокруг замечательные. А вот сколько ждать нового автобуса — вопрос.

Через двадцать минут собравшиеся начали скучать. Юля рассказала уже и про летнюю навигацию на Москве-реке, и про знаменитую сталинскую высотку через дорогу напротив, упомянув, что именно ее снимали в кино «Москва слезам не верит» и что когда-то здесь жили Твардовский, Уланова и Евтушенко. Юля думала, о чем можно рассказать еще, как вдруг ее слова подхватили.

— После победы в Великой Отечественной войне в городе продолжилась программа по реконструкции. Сталинские высотки — это самые первые отечественные небоскребы, которые формировали вид города. Всего их было построено семь, хотя планировалось девять. Все они разные. Если говорить об архитектуре, то та, которую мы видим здесь, на Котельнической набережной, одна из самых изящных и тонких. Правда, подобная внешняя красота пошла в ущерб внутреннему комфорту. Небольшие размеры этажей в верхней части здания сделали многие квартиры маленькими и неудобными в планировке.

— Зато вид из окна какой! — раздался мужской голос.

— Это точно, — согласился Юлин помощник.

— А какие пробки около дома.

И все засмеялись. Тут наконец подошел исправный автобус, и туристы начали бодро рассаживаться по местам.

— Ну, вот видишь, — сказал Игорь, стоя рядом, — не зря поехал.

Она встретила его на Театральной площади в семь вечера среди собравшихся. Только в списках, естественно, Игоря не было. Сказал, что решил купить поездку в последний момент, и если есть свободное место…

— Никогда не видел вечернюю Москву? — поинтересовалась Юля.

— Никогда не был на экскурсии по вечерней Москве, — уточнил он.

Она скептически посмотрела на него поверх солнечных очков, но все же узнала, как в автобусе обстоят дела со свободными местами, и разрешила присоединиться. В конце концов, почему нет? Главное, чтобы не стал навязчивым, этого Юля не любила. Но он оказался понимающим, не мешал работать, не отвлекал внимание на себя, просто шел рядом, слушал и вот сумел даже помочь.

— Ты сам не подрабатывал экскурсоводом, случайно? — спросила она, прежде чем зайти в автобус.

— Нет, — широко улыбнулся он. — А что, у меня есть перспектива?

— Никакой, — ответила Юля оборачиваясь, — если сейчас, вместо того чтобы сесть в автобус, останешься стоять здесь.

Примечания

3

Б. Окуджава.

4

Ю. Визбор.