Выбери меня

Наталья Климушина (2024)

А что, если у вас вовсе не плохой характер, а вы просто живете не на той планете? Юной девушке так хочется любить, быть счастливой, но старушка Земля, пройдя испытания суровыми катаклизмами, поставила вопрос чувств и желаний на последнее место, обеспечивая выживание вида. И на вашу просьбу о помощи Вселенная откликается, но только это совсем другая Вселенная…

Глава 5. Портал

Пора было собираться на практику. С тяжелым сердцем я посмотрела на список из генетической лаборатории. Отвратительно. Собирать было особенно нечего. Пара комбинезонов, белье, ботинки на рифленой подошве, средства гигиены, активаторы чистой воды и средства связи. Продукты, палатки и приборы измерения поедут на гравитационной подушке. Ах да, еще… ненавистный список претендентов. Я решила послушать Марту. Мы летели в гравилете примерно пять часов, затем поднимались в гору около 40 минут. Я была достаточно тренирована, как и все, кого я знала, так как здоровая физкультура по часу в день была обязательным условием для хорошего здоровья и самочувствия. Нас было всего пять человек, включая начальника группы — моего отца. Два парня, и две девушки, включая меня. Дойдя до небольшого плато, мы активировали три автоматические палатки. Так как мы двигались большую часть светового дня, решено было отдохнуть и заночевать. Аномалия была совсем недалеко, всего в полутора километрах, поэтому мы приняли решение отправиться туда завтра, а лагерь разбить здесь. По данным исследовательских зондов в этом месте фиксировались сложные для анализа излучения, а флора и фауна не соответствовали нормальным показателям. Поужинав, я было отправилась отдохнуть к себе в палатку, но увидела отца, с непривычно печальным и задумчивым выражением лица, смотрящего на уползающее в расщелину гор закатное солнце. Я повернула к его палатке. Воздух был стылым и слегка пах моими любимыми травами.

— Пап, ну ты чего. Я каким-то шестым чувством всегда понимала, что он чувствует.

— Ничего, дочь, ничего. Все хорошо, все нормально. Просто… Вспомнилось. — он потер глаза. — Давай отдыхать, малышка, завтра насыщенный день.

— Предчувствия? — не унималась я.

— Да какие могут быть предчувствия… Хотя да, что-то, как будто, не так…. Устал, наверное. Давай и ты, не затягивай, ложись, моя хорошая. — папа ласково потрепал меня по голове и, быстро развернувшись, зашагал в сторону своей палатки.

Я не стала раздеваться, и легла на спину, укрывшись термоодеялом. Последнее время я постоянно мерзла. Потянувшись к рюкзаку, достала чертов список претендентов. Устало потерла глаза и вчиталась. Что? Что это, как…!? Двести пятьдесят человек!? У Марты, я видела двенадцать! И это только в моем округе! Там еще листы… Другие округа… в конце приписка красными буквами…. ВНИМАНИЕ. ВЫ УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ГЕНЕТИЧЕСКИЙ ДОНОР, ТАК КАК МАКСИМАЛЬНО СОВМЕСТИМЫ ПРАКТИЧЕСКИ СО ВСЕМИ ИЗВЕСТНЫМИ ГЕНОТИПАМИ НОСЯЩИХ ИГРЕК ХРОМОМСОМУ.

Меня замутило, я встала на четвереньки и буквально выползла из палатки. Вот оно. Вот о чем пытался сказать Кирт. Он же сказал, что просмотрел мою генетическую карту! А я недослушала его! И об этом аккуратно упомянул Виктор… Виктор! Вот что так сильно привлекло его! Он ни с кем не совместим. И он знает о моей высокой совместимости… практически со всеми. Ни о каких чувствах и речи не шло. Все встало на свои места. Я где-то внутри с первой минуты чувствовала, что все не просто так. Вот почему он не привлек меня физически, при всех своих внешне привлекательных данных, на каком-то глубинном уровне мое тело отталкивало его, он был мне неприятен, почти отвратителен! Но он же не мог убить Кирта и его друга? Ведь не мог? Меня внезапно отвлек вызов с неизвестного номера. Так поздно? Уже ночь вообще-то.

— Да? Кто это? — я вглядывалась в слабо мерцающий экран, на котором просматривалась странно взъерошенная женщина, в которой я с ужасом узнала Елену Спаугот, мать Кирта. — Декан!?

— Ая. Ну здравствуй. Я знаю, что ты сделала. Теперь живи с этим.

— Что? Но я…

— Он погиб из-за тебя. Его убили. Он узнал что-то! Понимаешь? Взломал кого-то очень могущественного! Сработало оповещение о нарушении. Ты последняя, с кем он разговаривал! О чем ты его попросила? Он был влюблен в тебя! Он бы никогда не отказал тебе! Я знаю, это ты… — женщина захлебывалась рыданиями. Связь погасла.

Стояла полная луна, поэтому темнота не была такой непроницаемой. Я поняла, что не могу. Просто не могу так жить, лучше было вообще не жить. Этот мир пережевывал меня и собирался выплюнуть. Ясно как день, Виктор не оставит меня в покое. Ложиться с чужим, физически отвратительным тебе мужчиной, всю свою оставшуюся жизнь, это омерзительно само по себе, почему никто этого не понимает! Что же мне делать, куда идти? У кого просить помощи? Я поднялась с колен, на которые упала, услышав рыдания Спаугот, и пошла прочь от лагеря, не разбирая пути. Слезы лились не переставая, я не вытирала их. А я ведь не считала себя плаксой. Но себя было жалко. Захотелось, как маленькой девочке, упасть и забиться в истерике. И чтобы пришел кто-то сильный и решил все проблемы. Я все удалялась от места ночевки, боясь своей истерикой разбудить весь лагерь, не разбирая дороги, и не понимая куда и зачем иду. Я остановилась, вытерла слезы и упала на колени. Я не выйду за Виктора. И ни за кого, если только это не будет моим собственным выбором. Пусть делают со мной что хотят. Подняв голову и, глядя прямо на луну, прошептала: «Если есть ТАМ кто-то… помогите. Обратите на меня свой взор… Так ведь нельзя…» Конечно, ответа не было, да и быть не могло. Почувствовав всю глупость положения, я уставилась перед собой бессмысленным взглядом. Внезапно, далеко впереди почудилось легкое свечение. Я протерла глаза, потом ущипнула себя. Золотисто-розовый свет никуда не делся. Я была в состоянии, близком к отчаянью, в крови потоком рвалось бесстрашие напополам с адреналином. Поэтому здравый смысл заткнулся, не успев проснуться. Пройдя несколько десятков метров, я увидела на земле светящийся абрис…веточки…? Ну вот же, четкие ответвления от основного маленького ствола… Чем-то похоже на молнию… Сделав еще один осторожный шаг, я поняла, что свечение усиливается по мере моего приближения. Еще один шаг, и пучок света уже почти коснулся ботинок. «Ая!! — Голос отца вдруг вывел меня из оцепенения. — Стой, где стоишь! Это аномалия! Не подходи, дочь, прошу тебя!» Как он нашел меня? Все это время следовал за мной?

«Папа, там, всего лишь веточка… она как живая, реагирует на мое движение…»

«Малышка, не подходи!»

Решение пришло быстро. Ох папа. Я совершенно точно сделаю этот шаг, потому что, что бы это не было, это лучше, чем быть заживо похороненной на этой мертвой планете. Я медленно поднимаю ногу в сторону яркого света… Но тут одномоментно происходят сразу две вещи. Свет, опередив меня, вырывается протуберанцем навстречу моему телу, охватывая сначала всю стопу, затем быстро поднимаясь и охватывая меня постепенно, сантиметр за сантиметром, всю огнем, в котором я начинаю корчиться от невероятной боли… И в этот же момент отец кидается в мою сторону, хватает за плечо и рвет меня на себя. Обжигающий свет начинает поглощать и его. Последнее, что я успеваю разглядеть сквозь страшную боль, это его искаженное такой же болью лицо. А потом спасительная темнота. И пустота.

Глава 6. Другая планета

Через два дня события окружающего меня непонятного мира стали проявляться. То странное свечение, и непонятная ветка-молния, как я понимаю, оказались порталом на другую планету. Это плохо укладывалось в голове, но я видела то, что видела, не было смысла отрицать очевидное. Я молча наблюдала за инопланетными людьми (у которых было два глаза, два уха, две руки и так далее), которые внешне ничем от меня не отличались, и которые явно были ко мне очень добры. Поили меня, укрывали, принесли на странном приспособлении в небольшой двухэтажный дом из красивого белого камня и уложили на кровать. Пока я страдала от сильной слабости и не могла двигаться, статная улыбчивая женщина с черными глазами и волосами кормила меня чем-то очень вкусным с ложечки, и без устали говорила. Говорила, какая я молодец, что выжила, попросила Тею принять ее (чегооо?), что теперь у меня все будет хорошо. Не все так благополучно добираются до нового мира под названием Тея, и да, такое происходит периодически. Но порталы открываются в неожиданных местах, как и когда притянется наш или любой другой (а такое бывало) мир, никто спрогнозировать не сможет. Очень часто такие путешественники погибают, упав с большой высоты, или попав на малообитаемые горы, а то и в середину самого глубокого океана (а их здесь целых семь) Поэтому по всей планете на обоих материках (а здесь их всего два) выстроена система маяков, улавливающих излучение появляющихся порталов. Помощь туда спешит незамедлительно, но может и не успеть. Поэтому я просто счастливица, которой несказанно повезло прибыть к ним, и теперь у меня все будет просто отлично. А счастливы здесь абсолютно все, это вообще до противного счастливая планета, и они всем рады, и вообще, «девонька, готовься быть счастливой, все твои беды позади, а раз ты здесь — значит, что-то в твоей жизни было не так, а теперь все будет как надо, так как отсюда уже никто никуда и никогда не денется».

Я восседала в подушках, укутанная пледом, на кровати, пила невероятно вкусный отвар похожий на бульон и пыталась адаптироваться к полученной информации. Итак, аномалия проявила себя как портал, невероятным образом переместив меня в совершенно другой мир. Мир, который отличается от моего настолько сильно, что принять это пока не получается. Все, от необыкновенного вкуса моей еды до непривычного дружелюбия моих слишком эмоциональных сиделок, вызывало скорее мое изумление, чем страх и волнения. Если бы я попала во враждебное место, меня бы приняли иначе. Еще, я рассуждала о том, что уж лучше здесь, чем там… с Виктором… Я только страдала от отсутствия информации об отце. Здесь его не видели, и я надеялась, что его аномалия отпустила и он остался на Земле. В моем, так называемом, «гостевом домике», который использовался для «всех, кому это необходимо» — проезжих, уставших, захотевших перемен, ну или для таких потеряшек, как я. В этом домике, я такая была сейчас одна, но уже не первая. На большинство вопросов теянки отвечали неопределенно, или смеялись и отвечали, что я все узнаю в свое время, как только буду к этому готова. Но я была уверена, что готова я не буду и продолжала приставать с вопросами. Поскольку я пока была ограничена в движениях, за мной ухаживала дородная женщина по имени Умай и ее шестнадцатилетняя дочка Лайна. Красивые, крепкие, черноволосые, они всегда были в хорошем настроении, постоянно улыбались и были очень доброжелательно настроены ко мне, и, что удивительно, в них не чувствовалось ни грамма фальши. Не было этой сдержанности и серьезности, свойственной землянкам, в каждом движении чувствовалась свобода и легкость. Но то, что мне все же удалось узнать у них про эту необычную планету, под названием Тея, просто выбивало меня из привычного понимания вещей. Информация усваивалась трудно. Я, человек, выросший на планете с девизом «Порядок, дисциплина, технологии», не могла принять, что практически любой ответ на мой конкретный вопрос мог быть чем-то вроде «Как Матушка Тея благоволит, так и будет, не волнуйся, все всегда хорошо». Разве может быть хорошо все и всегда?

Из того, что я поняла. Тея — уникальная планета со своей уникальной экосистемой и уникальным положением вещей. Я могу еще тысячу раз произнести слово «уникальная», и этого не будет достаточно. В этом мире не было никаких технологий! Вообще. Они здесь просто не работали. И я пока не знаю, что здесь есть, но чего точно здесь нет — электричества, и, соответственно, ничего из того, что от него работает, а значит, и компьютеров, связи, цифровых технологий. Нет автосредств передвижения, самолетов и так далее по списку. Имеет смысл продолжать? Когда я поняла, что попала буквально в эру пещерных людей, то была просто морально раздавлена. Пока не преодолела слабость и не подошла к окну.

Сказать, что меня потрясло увиденное, это ничего не сказать. Передо мной расстилался великолепный, совершенно не «варварский» белоснежный город, с разноцветными, сверкающими на солнце крышами, полукругом обрамляющий прекрасную бирюзовую лагуну, играющую всеми оттенками синего, от нежно-лазоревого до ультрамариновой синевы, утопающий в густой изумрудной зелени. Я впервые видела море. И никогда не видела такого удивительного чистого синего цвета. После серости моей планеты, глаза просто не могли воспринять то количество красок, которое на них обрушились. Архитектура города потрясала своей стройностью, каким-то спокойным ритмом, изящностью линий, в ней не было ничего лишнего. Безусловно, это место было выбрано всеми богами, которые могли когда-либо существовать на свете. Это было чистое дыхание настоящей гармонии. Этот уголок Вселенной ощущался расслабленным выдохом, после напряженного дня. Прохладой после знойного полудня. Это было место, куда хотелось прийти и остаться, словно ты потерявшийся ребенок. Я зажмурилась. Вдруг почудилось, что уныние, которое постепенно затягивало душу из-за потери дома, своей планеты (которую я все же любила как могла) и близкого человека, стало втягивать обратно свои острые когти, царапающие душу. Ровные линии домов уравновешивались зелеными парками и цветущими белым деревьями, отчего город и казался одетым в белое невестой. И люди. Много людей. Одетых в цветастые одежды и скромные одеяния. Спешащих и неспешно прогуливающихся. Улыбающихся и задумчивых. Все было необычно. Но самым необычным было общее состояние… безмятежности, какой-то расслабленности. Не было ощущения давления, необходимости, удрученности, как это было на Земле. У меня дома такой вид можно было сгенерировать специально и наслаждаться лишь с экрана. Говорят, на Земле если и остались такие места, то простым смертным туда доступа не было. Задумавшись обо всем, я увидела мужчину, который тащил за собой нечто вроде плота, с наваленными сверху коробками и вещами, и с изумлением поняла, что плот не касается земли. Плывет? Летит? И при этом, он явно не затрачивает почти никаких физических усилий. Кажется, на таком меня принесли сюда… Дальше было еще удивительнее — на подобных плотах люди ехали… или плыли… по воздуху! Но Умай сказала, что никакая техника у них не работает! Озадаченная, я решила во что бы то ни стало выйти в город, как только отступит слабость и я смогу самостоятельно двигаться. Обо мне заботились, приносили еду и одежду, беспокоились о моем отдыхе. Никто не приходил за мной, ничего от меня не требовали, мое положение было неопределенным. Но оно однозначно ощущалось безопасным и…свободным.